Глава 2.
Глава 2.
И ведь наладила. Всё в Маниных руках спорилось, летала словно на крыльях, ощущая лёгкость во всём теле, а как же не чувствовать, когда лет на семьдесят помолодела. Уже и забыла, как хорошо быть молодой и здоровой.
В печке между кирпичами кто-то вставил осколок зеркальца, Маня пригляделась и искренне обрадовалась, а как же иначе — красавица она теперь писаная.
Нет. И в прошлой жизни уродкой не была, но таких прекрасных зелёных глаз, высокой груди и длинных, вьющихся волос у неё не было. В кости Маня Шапочкина была гораздо шире, а цвет глаз имела обычный — блекло-серый. Волосы у нее всю жизнь были тяжелые и непослушные, всё время из платочка выбивались, а последние годы совсем редкие да седые стали.
Так что, своему новому образу Маня порадовалась, но тут же пожалела. Нелегко ей с такой внешностью незаметной остаться, по любому какой-нибудь ирод захочет красотой её насладиться. Но пока об этом думать рано, о дне сегодняшнем необходимо заботиться.
Пока ребенок спокойно спал наевшись, Маня оглядела нехитрый скарб в избушке-сараюшке.
Ларь с мукой, крупы какие-то, грибы, сушенные над печкой, нож, топор, силки в углу лежат, кое-какая одежонка в сундуке: портки мужские, сапоги, тулупчик, отрез ткани, пара рубах и кое-что по мелочи: расчёска костяная, мыло большой кусок и связка свечей. За печкой деревянное корыто, два ведра тоже из дерева, и посуда на полке деревянная. Похоже, всё самодельное.
Первые дни Маня в доме порядок наводила, вымывала, чистила, пеленки, сделанные из отреза ткани, ребенку меняла да куском мыла стирала, тем, что в сундуке нашла. Благо ручеек недалеко от дома протекал и малыша оставлять одного не приходилось надолго. Но немного обжившись, Маня начала всё дальше в лес уходить и расставлять силки. Жалела она, что нет у нее ружья. Для защиты вещь необходимая, опять же, и на охоту сходить не помешало бы. А так подпоясывала найденный в сундуке широкий ремень на бедра, а в него нож да топорик вставляла, в лесу любое оружие может пригодиться.
Хищников пока Маня поблизости не встречала, но где-то по ночам завывали волки, ревели невиданные пока ей злобные звери.
А к седьмому рассвету и вовсе гость пожаловал. Маня спала на самодельной кровати на тюфяке, набитым соломой, когда, отскочив резко щёлкнул крючок, а дверь, наверное, с ноги отворили так, что она с грохотом отлетела и ударилась о притолоку, потревожив ребёнка, спавшего рядом. Малыш захныкал, и, Маня, взяв на руки, прижала его к себе, нащупав под тюфяком припрятанный на всякий случай нож.
И как это она сегодня забыла дверь дубовым чурбачком подпереть? Или не забыла? Сквозь предрассветный полумрак женщина отчётливо разглядела страшного и огромного мужика — двухметрового роста, косая сажень в плечах, с чернющими, как ночь, глазами и спутанными волосами на голове и в бороде. За той бородой больше и разглядеть ничего невозможно. Стар ли, молод? Седина есть, заметнее на висках и в бороде пробивается. Мужику точно годков за сорок. Протянул лапищу с грязным ободком у края ногтей, дотронулся до головки ребёнка, ласково погладил. Ничего не сказал, отошёл к лавке, сапоги снял, лёг и, подсунув под голову большие мозолистые ладони, закрыл глаза и заснул.
Муж? А кто ещё с ноги дверь в чужой дом выбивает? Скорее всего так и есть — муж. Страшный, конечно, и огромный, как медведь, но может и к лучшему, защитой им с мальцом станет. Вроде к дитю проникся, как малыша увидел, сразу затих и спать лег.
Как только сынок захныкал, Маня покормила, поменяла пеленки, укачала, уложив на кровать, а сама за дела принялась.
Дров принести, печь растопить, за водой к ручью сбегать, еду себе и внезапно нагрянувшему муженьку приготовить. Стиркой заняться. Пока Маня по хозяйству бегала — кружила, хозяин проснулся, но вставать не спешил, лежал, из-под густых бровей молча наблюдал за ней.
Но вот проснулся ребёнок, сначала тихо захныкал, потом стал кричать все громче. Бросив недостиранное белье на крыльце, Маня забежала в открытую дверь и притормозила. Бородатый, босой мужик осторожно укачивал в огромных лапищах кроху, легонько покачивая на своих руках. Малыш затих, но ненадолго, ребенок хотел есть.
Маня подошла ближе и, ничего не сказав, уверенно забрала сына из богатырских рук.
- Захарушка есть захотел, - объяснила мужу.
Или не мужу, кто же его разберёт, если молчит бородач, ни слова не сказал за все утро. Может немой он у нее?
Мужик нахмурился, Маня по грозному взгляду поняла, что имя, которым нарекла сына не пришлось лохматому мужику по нраву. Но рожал-то в муках не он, а она, её право и называть.
Присев на край кровати Маня оголила грудь, позволяя ребёнку жадно присосаться к ней. Мужик не отвернулся и не отвёл взгляд, а продолжал смотреть на женскую оголенную плоть голодными глазами. Немудрено, время близится к обеду, а он не евши.
Насытившись, ребенок задремал, Маня, прислонив голову малыша к плечу, какое-то время носила его на руках, ждала пока срыгнет, а потом уложила посередине кровати. Хотела вернуться к стирке, но вспомнила, что мужик не кормлен остался. Достала из печки грибной суп, налила в глубокую миску и поставила на стол, положив рядом деревянную круглую ложку.
- Иди, поешь, - позвала лохмача.
Он как раз, обув когда-то, наверное, щеголеватые, а сейчас растоптанные и местами протёртые до дыр сапоги, встал с лавки, хотел выйти из дому, но передумав сел за стол, подвинув миску поближе. Пока он хлебал суп неудобной ложкой, Маня поставила перед ним вареное мясо, местного незнакомого ей зверька, похожего на кролика.
Мужик зачерпнул ложкой бульон с куском мяса и удивлённо посмотрел на Маню.
- Мясо. Ешь, - подбодрила его.
Удивление в глазах мужика сменилось изумлением, он одобрительно кивнул головой и начал вылавливать куски мяса, придерживая рукой, ел расторопно и с аппетитом.
- Мне надо в лес сходить, силки проверить. За ребенком сможешь приглядеть? - поинтересовалась Маня, убирая посуду со стола и поставив перед лохмачом кружку с ягодным отваром.
На сей раз мужик недобро зыркнул на неё своим темными глазами. Выпил компот за раз, не отрывая губ от кружки и, громко стукнув ей по столу, вышел за порог, по пути захватив колчан со стрелками и лук, появившиеся в доме с его возвращением.
- Эй, - окликнула его Маня, выбежав следом. - Я за старой рощей поставила и у заводи. Проверь! - полетело в след, никак не реагирующему на её голос бородачу.
"Вот же олух царя небесного. Я с ним или не с ним разговариваю. А вдруг он ни только немой, но и глухой?" - подумала Маня.
Не повезло мужику: и с женой не повезло, и вообще... С другой стороны, они друг друга стоят. Мужик жену одну рожать в сараюшке оставил, а она за мужем совсем не следит. Зарос, как черт, и рубаха не латана, и одежду в стирку давно пора отправить. Дому опять же, женская рука требуется. А что, если намекнуть мужу о расширении пространства? У них сын растёт. Надо строиться. Если уж Маня с безруким мужем избу построила, то почему же не использовать силу лохмача и не пустить её в дело. Нет ничего невозможного для человека с руками и интеллектом.
Не в пустыне живём, а в лесу. И бревна возить далеко не надо. Всё рядом, пользуйся.
Маня и место красивое присмотрела недалеко от реки, на лесной опушке. К воде можно мосточки поставить, белье полоскать удобно, а то у ручья особо не поплещешься.
Подумала Маня, решила и постановила — так тому и быть. А если мужик ленивый и упёртый окажется, так она и сама справится. Времени, конечно, строительство займет немало, но зато к зиме в новый дом войдёт. А он пусть и дальше в сараюшке проживает, коль по душе ему в развалюхе жить.