тренеровки и камадо.
Тренировка с Санэми всегда была адом. Он гонял охотников так, будто хотел их убить раньше демонов. Каждый шаг, каждый взмах клинка, каждый вдох должен был быть сделан на пределе.
— Быстрее, слабаки! — рявкнул Шинодзугава, размахивая мечом так, что воздух свистел. — Если не сдохнете от моей тренировки, значит, хоть шанс есть выжить в бою!
Охотники падали в сенуках, кто-то стонал, кто-то не мог подняться. Даже сильные ребята держались на последнем дыхании.
Зэницу, весь в синяках и с распухшим лицом, завыл:
— Я больше не могу! Почему именно он нас тренирует?! Он же нас всех прикончит!
— Заткнись и вставай! — крикнул Санэми так, что даже воздух задрожал. — Будет хуже, если сдохнешь от трусости!
Танджеро, хоть и держался стойко, падал на колени, хватая воздух. Пот катился по его лицу, а руки дрожали так, что он едва мог поднять меч.
Ханаэ наблюдала всё это с края тренировочной площадки. Она видела, как ребята борются из последних сил, и сердце её сжалось. Она шагнула вперёд.
— Санэми-сан, — мягко сказала она, — они уже на пределе. Если так продолжить, они просто потеряют сознание.
— На то и расчёт! — гаркнул он, оборачиваясь. — Пусть падают! Кто не встанет — тот труп, и я знать о нём не хочу!
Но Ханаэ уже наклонилась к Танджеро. Она присела рядом, её голос был тихим, тёплым, будто ветерок среди бури:
— Ты молодец, Танджеро. Ещё немного… ты справишься.
Она протянула ему руку, помогая подняться. Её улыбка была светлой, мягкой — словно она верила в него сильнее, чем он сам.
Танджеро, тяжело дыша, поднял голову и встретился с её глазами. На его лице отразилась благодарность. Он чуть улыбнулся в ответ, собрав последние силы.
В этот момент Санэми заметил, как Ханаэ помогает Камадо, и его лицо перекосилось от ярости. Вены вздулись на шее, он сжал зубы так, что скрип раздался даже в воздухе.
— Камадо… — прошипел он, и в его глазах вспыхнула тёмная ненависть. — Я тебя размажу в пыль, если ты ещё раз посмеешь косо взглянуть на неё.
Танджеро, ничего не понимая, повернулся к нему с искренней улыбкой и сказал:
— Спасибо за тренировку, Санэми-сан. Я обещаю стать сильнее!
— УБЬЮ!!! — заорал Санэми, рванув к нему, но Ханаэ мгновенно встала между ними, всё ещё улыбаясь, но уже строго.
— Санэми, хватит. — Её голос был твёрдым, но спокойным. — Это тренировка, а не место, где ты можешь выплёскивать злость.
Он замолчал, сжав кулаки, дыхание было тяжёлым. Но внутри него уже кипела новая ненависть — такая же, как у Обаная к Камадо за его «дружбу» с Мицури.
С этого дня Санэми возненавидел Танджеро ещё сильнееВечером, когда солнце уже клонилось к закату, тренировочная площадка опустела. Измотанные охотники еле доползли до своих комнат, а тишина окутала Уборочную усадьбу.
Санэми сидел у стены, затягивая бинт на руке, и тихо чертыхался. К нему подошёл Обанай, как всегда с нахмуренными бровями и змейкой, обвившей плечо.
— Плохо выглядишь, — сказал он тихо, садясь рядом.
— Да пошёл ты, — огрызнулся Санэми, но не прогнал. — Эти сопляки совсем никакие. Ни выдержки, ни силы. Если завтра попадут к демону — сдохнут за минуту.
— Ты прав, — кивнул Обанай. — Я смотрел на них. Трусость, слабость, и этот их Камадо...
При упоминании фамилии Санэми резко сжал кулак так, что костяшки побелели.
— Не напоминай мне про него!
Змея Обаная подняла голову и тихо зашипела, будто соглашаясь.
Обанай посмотрел на Санэми боковым взглядом, затем, с раздражённой усмешкой, сказал:
— А ты не знал? Камадо во время тренировки с Мицури сидел с ней и Ханаэ. Они устроили чаепитие. Представь: Мицури улыбается, Ханаэ тоже, а этот парнишка сидит с ними и болтает.
Санэми резко поднял голову, глаза загорелись яростью:
— Что?!
— Они ещё сказали, что Камадо очень милый, — добавил Обанай с едва заметной злостью.
Вены на висках Санэми вздулись. Он резко встал, так что Обанай чуть подался назад.
— Этот сопляк... он смеет улыбаться ей? Он смеет сидеть с Ханаэ, будто на пикнике?!
— И с Мицури, — холодно напомнил Обанай, злобно сжав зубы. — Она тоже сказала, что он такой... «милый».
На секунду между ними повисло молчание. Два столпа, у каждого своя рана внутри, но ненависть к Камадо в этот миг их объединяла.
— Слушай, Шинодзугава, — тихо сказал Обанай, — знаешь, чем мы похожи? Мы оба хотим вырвать этому мальчишке сердце.
Санэми ухмыльнулся мрачно, вытирая кровь с руки.
— Ха... А я думал, у меня только с одним врагом проблемы. Теперь вижу — мы с тобой не так уж разные.
Змея снова зашипела, а в глазах обоих промелькнула одинаковая тень злости.
С этого вечера у Камадо стало два столпа-врага, которые молчаливо дали друг другу обещание: терпеть его они больше не будут.