Тайны Фелиции Уоррен. Часть 9
На следующем уроке астрономии в классе витало напряжение. Профессор Синистра вошла с видом ледяного спокойствия, который был куда страшнее любой ярости. А рядом с ней, выпрямившись в струнку и сжимая тонкие губы, шла профессор Минерва МакГонагалл. Ее взгляд из-под очков, острый как бритва, медленно проплыл по рядам учеников, заставляя их невольно выпрямляться.
Сердце Фелиции учащенно забилось. Она опустила глаза на парту, стараясь придать лицу нейтральное, слегка встревоженное выражение.
— Класс, — начала Синистра своим безжизненным голосом, — сегодня мы разберем несколько... показательных работ. Я пригласила декана Гриффиндора, дабы она могла лично оценить уровень усердия своих подопечных.
МакГонагалл лишь слегка кивнула, скрестив руки на груди. Ее взгляд упал на Сириуса, который лениво развалился на стуле, явно не ожидая ничего хорошего, но и не подозревая о масштабах надвигающейся катастрофы.
— Мистер Блэк, мисс Уоррен, — Синистра произнесла их имена, и в классе воцарилась мертвая тишина. Все знали об их совместном проекте. — Ваша работа по туманности Цефея, несомненно, является... уникальной.
Она подняла тот самый пергамент с размашистой подписью Сириуса на титульном листе. Джеймс ехидно толкнул соседа локтем, ожидая похвалы для своего друга.
— Теоретическая часть, за которую, как указано, отвечал мистер Блэк, — продолжала Синистра, и ее голос стал еще холоднее, — представляет собой образец беспрецедентной научной фантазии, граничащей с откровенным непрофессионализмом.
Сириус медленно выпрямился на стуле, насторожившись.
— Гипотеза о том, что туманность является... «головой небесного гиппогрифа», — Синистра произнесла это с такой ледяной презрительностью, что по классу прошел сдавленный смешок, — является не только абсурдной с точки зрения астрономии, но и оскорбительной для самого предмета исследования.
Лицо Сириуса побелело. Он резко повернулся к Фелиции, но та смотрела прямо перед собой, лишь легкая дрожь в сжатых на коленях руках выдавала ее волнение.
— Выводы, — профессор Синистра повернула последнюю страницу, также подписанную Сириусом, — о «перспективах астрозоологии» и вовсе заставляют усомниться в адекватности автора.
МакГонагалл сделала шаг вперед. Ее лицо было гранитной маской.
— Мистер Блэк, — ее голос прозвучал тихо, но было слышно каждое слово, — я крайне разочарована. Подписать работу, не утруждая себя даже беглым ознакомлением с ее содержанием — это верх легкомыслия и неуважения не только к профессору Синистре, но и к самой идее обучения. Это позор для Гриффиндора.
Сириус открыл рот, чтобы что-то сказать, бросить обвиняющий взгляд на Фелицию, но МакГонагалл была неумолима.
— Молчите! Я не желаю слышать оправданий. Вы оба виновны в этом провале. Мисс Уоррен — за то, что допустила подобный... творческий подход в научной работе. Мистер Блэк — за то, что проявил вопиющую безответственность. Профессор Синистра имеет полное право выставить вам обоим «Неудовлетворительно».
Глаза Сириуса метнули в сторону Фелиции молнию чистой, немой ярости. Он все понял. Понял, как ловко она его подставила.
Фелиция же опустила голову, делая вид, что сгорает от стыда. Но внутри нее ликовала холодная, жестокая радость. Оно того стоило. Стоило собственной двойки, стоило гнева МакГонагалл. Видеть, как с его самодовольного лица спадает маска, как его гордыня получает такой сокрушительный удар — это было слаще любой похвалы.
Профессор Синистра с удовлетворением поставила в своем журнале два жирных «Неудовлетворительно». МакГонагалл, бросив на них последний разгневанный взгляд, развернулась и вышла из класса.
Урок продолжался в гробовой тишине. Сириус не смотрел больше на Фелицию. Он сидел, сжав кулаки, уставившись в одну точку, и по его лицу было видно, что война между ними только что перешла в совершенно новую, куда более опасную фазу.
А Фелиция, не поднимая глаз, чувствовала себя победительницей. Она отомстила. Бесшумно, изящно и сокрушительно. И теперь он знал, что с ней шутки плохи.