Невидимая скорость

«Жизнь полна неожиданностей, и порой именно скорость вносит в неё новые, непредсказуемые повороты»
Януш Леон Вишневский

- Почему именно этот цветок? - спросила Таня, когда я осторожно отломила тонкую веточку сирени на обочине пустынной загородной дороги.

Сегодняшняя прогулка изначально должна была быть самой обыденной. Но стоило Тане внезапно загореться идеей покататься на мотоцикле - и каким-то чудом она сумела уговорить меня.

Вместо обычной трассы я решила отвезти её туда, куда редко кто заезжает, - в место, которое открыла для себя ещё в июле. Поле сирени. Здесь, благодаря особенностям климата, кусты цвели дважды в год, и сейчас лиловые облака снова плавали над травой, окрашенные последними лучами заката.

- Это не цветок, а кустарник, - поправила я подругу, вздохнув и повертев в пальцах нежную веточку.

- Ну кустарник, какая разница, - фыркнула она, но взгляд не отрывала от моих движений.

- Просто люблю сиреневый, - ответила я с лёгкой улыбкой, пряча веточку в небольшую барсетку, перекинутую через плечо.

Небо уже густело и таяло, будто кто-то медленно стирал краски. День уступал место ночи. И впереди, за этой тишиной, я знала - ждала другая, гулкая, шумная жизнь.

- Ты и «просто» - понятия несовместимые, - усмехнулась Танька, закатив глаза и скрестив руки на груди. - У тебя всё в сиреневом. От одежды до транспорта.

- Я просто люблю этот цвет, - твёрже повторила я и направилась к мотоциклу. Закатное солнце медленно скользило к горизонту, окрашивая всё вокруг в мягкое золото. В таких местах его свет всегда казался особенным - волшебным, будто бы из древней сказки про магию и добрых чародеев.

Забавно. В детстве мы верим в ведьм и колдунов, доверяем приметам, а потом, уже взрослыми, тянемся к гороскопам и гадалкам. Но самое настоящее чудо, кажется, многие так и не замечают.

Мгновение. Здесь и сейчас. Этот миг - как дыхание жизни, одинаковое для всех, кем бы ты ни был, откуда бы ни пришёл, на каком бы языке ни говорил.

И только он по-настоящему важен.

Мы слишком часто гонимся за прошлым и не успеваем заметить, как теряем настоящее. И потом жалеем. А я не хочу жалеть.

Я хочу добиться справедливости. Завершить то, что начал мой отец. И я сделаю это, если не стану бояться будущего и ошибок. Если останусь верна своей цели.

Когда последние отблески заката почти скрылись за горизонтом, мы неспешно подъехали к коттеджному посёлку, где находился дом Тани. Семья Морозовых не выглядела какими-то особенными богачами или влиятельными людьми. Но её отец был одним из совладельцев крупной авиакомпании и часто пропадал в рейсах, оставляя дочерей и жену вести хозяйство за городом.

Я бывала у них всего один раз, но впечатление осталось надолго: их дом казался целым дворцом по сравнению с моим жильём в родном городе. Множество лестниц, коридоров и загадочных комнат - там можно было запросто заблудиться.

- Дальше ехать не стоит, - остановила меня Таня у въезда и ловко спрыгнула с мотоцикла. - Родители могут заметить. Ты же знаешь, после твоей истории мама теперь предвзято на всё это смотрит... Ой, я ведь не обидела тебя, да?

Она виновато посмотрела на меня, снимая защитный шлем и протягивая его в мои руки.

- Всё в порядке, - ответила я ровно, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. - Твоя мама просто заботится о тебе. Это нормально. В самом деле не стоит рисковать ради лишней дозы адреналина.

- Говорит та, которая в свои семнадцать гоняет лучше многих мужиков за тридцать, - хмыкнула Таня, хлопнув меня по плечу. - Ты только напиши, как всё закончится и когда вернёшься домой. Я же тоже переживаю за тебя.

- Обязательно напишу, - кивнула я. - Всё будет как надо. Обычная гонка, таких за лето было уже сотни.

- Всё равно... - нахмурилась подруга, затянув волосы одной из многочисленных резинок, которые в последнее время постоянно находятся у нее на запястье правой руки. - Будь осторожна, Мира. Твоя мама ведь тоже против этого.

- Всё будет хорошо, - коротко ответила я, опуская стекло шлема. Таня осталась стоять у ворот, а я, махнув ей на прощание рукой, завела двигатель.

Гул мотора разорвал вечернюю тишину, и ночная дорога встретила меня прохладой. Закат уже растворился в темноте, уступая место огням трассы и гулу, который звал меня вперёд.

Заехав в гараж, я поставила шлемы на отдельную полку и взяла свой - тот самый, боевой, фиолетовый. Шлем победителя, который когда-то оказался проигравшим в другой игре. Шлем памяти - ведь его прежний хозяин поплатился за ставки не только своей судьбой, но и чужой жизнью.

Когда я вышла на улицу, небо уже окончательно заволокла темнота. Однако я не спешила сразу мчаться на трассу. Как там Михаил писал: «Гараж напротив...»

Я заметила, что не одна готовилась к этой ночи. Дверь соседнего бокса оказалась приоткрыта. Внутри, среди груды железа и ржавого металлолома, маячила знакомая фигура. Мужчина с фотографии, что прислал отчим ещё в начале недели. Он. Без сомнений.

Сердце невольно сжалось. Начать разговор казалось опаснее, чем любая гонка. Если я сразу перейду к расспросам, могу спугнуть «подозреваемого» или лишиться единственного свидетеля той ночи.

Подумай, Мира... Подумай, прежде чем сделать шаг.

- Извините, вы не могли бы помочь? - звонко позвала я, делая вид, что слегка раздражена. - Движок на «Каве» заглох, а у меня инструментов нет.

Импровизация всегда была моим вторым именем. Мужчина в гараже сразу отвлёкся от груды металла и повернул голову на мой голос. Видимо, уверенный и слегка грубый тон подействовал: без лишних вопросов он стянул рабочие перчатки и двинулся ко мне.

- Где мотоцикл? - коротко спросил он, поправив воротник формы.

- Снаружи, - ответила я, оставаясь в шлеме.

Он не мог видеть моего лица, а я разглядывала его внимательно, не позволяя себе упустить ни одной детали. Обычный, ничем не примечательный мужчина среднего роста и худощавого телосложения. Черты простые, взгляд спокойный. С первого взгляда он никак не походил на того, кто может быть причастен к случившемуся. Но я знала, что доверять первому впечатлению - глупо.

«Внешность обманчива», - словно подтверждая мои мысли, прозвучал голос Михаила в голове. - «Иногда за самым добродушным лицом скрывается чудовище».

Я почувствовала, как внутри зарождается лёгкий холодок. Но отступать уже было поздно. Пока мастер копался в моём мотоцикле, я решилась наконец на то, ради чего и подошла.

- Мистер... э-э, механик, - позвала я, будто случайно споткнувшись о слово. Ведь даже имени его не знала. - Вы ведь уже больше десяти лет в этой сфере работаете, верно?

- Шесть с половиной, - спокойно уточнил он, протягивая руку. - Фонарик включите, пожалуйста, нужно подсветить.

Я подчинилась, но внутри тут же сложила кусочек пазла. Он пришёл в это дело всего за полгода до аварии. Значит, мог быть неопытен, мог ошибиться со сцеплением. Чёрт... слишком всё запутано и непонятно.

- То есть... вы застали легендарные гонки Дмитрия Скарлетт? - тихо спросила я, стараясь спрятать бурю эмоций за забралом шлема.

Механик замер. Металл в его руках выпал на песок, и он медленно обернулся ко мне. И телефон едва не выскользнул у меня из рук - лицо мужчины побледнело, словно его посыпали мелом.

- Был, - коротко кивнул он, не сводя с меня внимательного взгляда. - А вам-то зачем? Его уже пять лет как нет в живых. Все каналы только об этом и твердили тогда.

Я стиснула зубы. Воспоминания, как назойливые призраки, сами всплывали перед глазами, и мне стоило огромных усилий удержаться от того, чтобы дрогнуть. Не сейчас. Поплачу потом - когда заберу приз и найду виноватых. Сейчас - нельзя давать слабину.

Глубоко вдохнув и выдохнув, я заставила себя говорить ровно, без дрожи.

- Дело в том, что на одной из его гонок произошла авария, - начала я стальным голосом, не сводя с него взгляда. - В аварии погиб человек. Причиной, как утверждали, по большей части стала неисправность транспорта. А так как вы работали в те годы... отвечайте честно: вы были в тот день на треке?

Лицо механика стало ещё бледнее, хотя, казалось, белеть уже было некуда. Несколько долгих минут он просто молча смотрел на меня - так пристально, будто пытался прочесть меня сквозь визор шлема.

Потом медленно выпрямился, провёл взглядом по моему мотоциклу, будто проверяя каждую деталь, и наконец отвернулся.

- Был, - глухо произнёс он и направился вглубь гаража.

Я, не колеблясь, пошла следом.

- Вы говорите про того самого Дмитрия, верно? - тихо уточнил механик, щёлкнув выключателем лампы. Он прислонился спиной к стене и не сводил с меня глаз, в которых читалось не только любопытство, но и нечто большее. - И, кстати... откуда у вас его шлем?

Я опешила. Шлем. Вот что так привлекло его внимание. Это был шлем папы. Один из его шлемов. Сердце дернулось, но я быстро взяла себя в руки.

- Не увиливайте от темы, - твёрдо произнесла я, делая шаг ближе. - Шлем к делу не имеет отношения. Мне нужно другое. Расскажите, что было в тот день. Любые детали - неисправности, напряжение между гонщиками, подозрительные люди у гаражей. Всё, что помните.

- Как скажешь, девочка, - мужчина вскинул ладони, словно сдаваясь. - Я действительно дежурил на ремонте и проверял мотоциклы перед стартом. Но с байком Скарлетт... - он на мгновение прервался, задумавшись. Однако почти сразу продолжил, но тон его сменился, будто бы он говорил нехотя, через силу: - всё было в порядке. Никаких поломок, никаких повреждений.

Я замерла. Как никаких?.. Но ведь экспертиза, по словам отчима, утверждала иное: столкновение произошло из-за неисправности техники.

- Как никаких? - переспросила я, и голос предательски дрогнул. Дышать стало тяжелее.

- Вот так, - механик развёл руками. - Я точно помню другое: были гонщики, у которых действительно возникли проблемы с техникой. И один из них был вроде как бывший товарищ Дмитрия. Михаил... - он прищурился, пытаясь вытащить фамилию из памяти. - То ли Кравцов, то ли Кузнецов... уже не скажу наверняка.

Теперь белеть настала моя очередь. Имя ударило, будто кулаком в грудь. Михаил Кравцов. Мой отчим. Он действительно был другом моего отца, и они катали вместе. Но... в тот день с его мотоциклом всё было в порядке. В аварию попали совсем другие.

Или... нет?

Мир качнулся. В голове путались обрывки воспоминаний и слова механика. Я вдруг поняла, что, возможно, вся история, которую я считала правдой, была лишь частью куда более тёмной картины.

- Спасибо, - глухо поблагодарила я мужчину за информацию. - Может, вспомните ещё что-то? Имена других участников, у которых были проблемы... или конфликты с Дмитрием?

- Увы, - он покачал головой, уперевшись ладонями в стену за спиной. - Ничего подозрительного больше не помню. А если и было - детали давно стерлись.

Я вздохнула, пытаясь переварить услышанное, и просто кивнула.

- Всё равно спасибо. Простите, что потревожила, - бросила я и направилась к выходу, собираясь с мыслями. Впереди гонка. Эмоции - слабость, а слабости мне сейчас ни к чему.

- Кстати, с твоим мотоциклом всё в порядке, - окликнул он меня, и я обернулась. - Только на заправку заедь, и можешь гонять хоть до утра.

Я и правда совсем забыла про это.

- Спасибо, - повторила я и, чуть помедлив, решила всё же узнать: - А как вас зовут?

- Андрей, - коротко ответил он.

- Мира, - представилась я, прежде чем шагнуть в темноту ночи.

***

За городом, там, где дорога давно уступила место сорнякам, а фонари десятилетиями не давали света, скрывался трек - пережиток другой эпохи.

Когда-то здесь собирались тысячи зрителей. На старом асфальте сходились лучшие гонщики страны, а трибуны ревели от восторга. Теперь же от былой славы остались лишь ржавые конструкции, потрескавшееся покрытие и бетонные ряды, изъеденные временем и дождями.

Судейская башня превратилась в импровизированный клуб. Здесь в ночи разливались напитки, звучала музыка, и ставки взлетали до безумных сумм. Толпа приходила ради азарта - и ради крови.

Трасса уходила вглубь леса овальной петлёй, больше километра в одну сторону. Петлёй, готовой сомкнуться на шее каждого, кто рискнёт бросить ей вызов. Асфальт был неровный, изрезанный трещинами и выбоинами. Ямы кое-как засыпаны песком и землёй, но это лишь добавляло смертельной непредсказуемости.

Здесь любая ошибка могла стоить жизни. И именно это привлекало богатых мажоров - тех, кто приходил сливать огромные деньги, лишь бы посмотреть, как гонщики балансируют на грани между победой и смертью.

По периметру раскинулись импровизированные зрительские зоны, кое-как восстановленные энтузиастами после того, как легальные заезды перебрались на новую трассу, а это место оказалось заброшенным. Капоты старых машин вместо лавок, ржавые каркасы, превращённые в сиденья, и бочки с огнём, возле которых под конец сезона греются самые отчаянные. В воздухе висел дым, пахло бензином и палёной резиной.

Толпа - пёстрая, но единая в своём ожидании очередной ночи безумия. Здесь смешалось всё: местные отморозки с холодным блеском в глазах, гламурные мажоры, жонглирующие пачками купюр, девчонки в коротких куртках, зависающие на чужих плечах, и придурки, ищущие способ самоутвердиться за счёт тех, кто слабее.

Одни приходили сюда, чтобы спустить родительские деньги. Другие - чтобы унизить или сломать чужое эго. А кто-то - чтобы хоть на пару часов ощутить вкус свободы... или заработать на ставках.

И лишь гонщики знали: для них это не просто зрелище. Это граница. И каждый выезд на трек мог стать последним.

Я стояла посреди всего этого хаоса, рядом со своим байком, и просто ждала капо - хотелось поскорее узнать, против кого у меня сегодня заезд.

И, как обычно, Блайт долго ждать себя не заставил. Он появился из толпы уверенной походкой, будто хозяин всего этого безумного балагана, и остановился прямо напротив меня.

- Сегодня два раза катаешь, - ответил он на мой вопрос с лёгкой ухмылкой, кивая в сторону парней, что лениво переговаривались у своих мотоциклов недалеко от нас.

- Два раза? - нахмурилась я, хотя шлем надежно скрывал мою реакцию.

- Да, - его усмешка стала шире. Он внимательно разглядывал гонщиков, словно выбирал себе жертву. - Один решил за прошлые выходные реванш взять. Но, думаю, ты ему такую услугу не окажешь. Не окажешь ведь?

Его взгляд вернулся на меня. В этот миг глаза Блайта стали обманчиво мягкими, почти дружелюбными. Точно так же он смотрел всякий раз, когда сводил меня с лучшими, сильнейшими на треке. И каждый раз в этом добродушии таилась сталь - проверка, смогу ли я снова остаться в седле.

- Не окажу, - отрезала я самоуверенно, даже с оттенком надменности. И пусть. Здесь я могла позволить себе быть такой - дерзкой, наглой. Собой. - Пусть даже и не мечтает.

- Так ему и передам, - расхохотался Блайт и, бросив мне своё фирменное «пожелание бесполезной удачи», растворился в толпе.

Я же стала готовиться к старту.

Быть единственной девушкой среди гонщиков имело свои привилегии - не приходилось торчать всю ночь в ожидании заезда. После трёх гонок, где я разнесла в клочья самоуверенных идиотов, привыкших считать себя непобедимыми, капо начали присматриваться ко мне иначе. И с той самой июльской ночи моё прозвище почти всегда открывает списки заездов.

Ты ведь видишь это, папа?.. Видишь, чего я добилась в твоём деле?.. И плевать, что я делаю это на тёмной стороне гонок.

Первым моим соперником этой ночи оказался очередной придурок с заносчивой уверенностью в собственной непобедимости. Очевидно - мажорик: дорогущий байк блестит так, будто его только что выкатили из салона, а сам он держится так, будто трасса уже принадлежит ему. Что ж, посмотрим, умеет ли он управлять этим зверем. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.

Толпа на трибунах взорвалась ревом, стоило нам подкатить к линии старта. Гул, крики, азарт - всё смешалось в единый безумный ритм. Но сквозь этот хаос я слышала только одно - выкрики моего прозвища. Моего, а не его. Люди знают меня. Знают, какая я на скорости. И я не собираюсь подвести их ожидания. И уж тем более - свои собственные, пап...

Грид-герл вышла вперёд, держа в руках стартовый пистолет. В этот миг мир всегда будто замирает. Даже люди на стадионе - затихают. Для многих ожидание выстрела - самый мучительный момент. Для меня же - это искра.

За месяцы гонок я научилась стягивать напряжение внутрь себя, переплавлять его в топливо адреналина. И теперь на моих губах появляется хищная улыбка - словно я уже вижу все шаги соперника наперёд.

И вот - долгожданный сигнал. Рёв стартового пистолета перекрыл всё, и мой соперник тут же рванул вперёд, будто от этого зависела его жизнь. Я же выждала пару секунд, словно давая фору, и только тогда сорвалась с места. Пусть ликует, пока может.

Моя тактика проста: наблюдать, выжидать, анализировать. Слишком рано давить газ - значит самому рыть себе яму. Четыре круга - длинная дистанция, и на ней побеждают не горячие головы, а те, кто умеет считать.

Первые два мы мчались почти вровень, под рев зрителей и вой моторов, держась на хвосте друг у друга. Асфальт под колёсами трещал, ветер хлестал в стекло визора, а каждая яма или трещина грозила превратить гонку в смертельный финал.

И вот - финишная прямая. Последний километр. Парень наверняка думает, что я так и останусь позади, довольствуясь вторым местом.

Но в следующий миг я делаю резкий уход почти на обочину, обдавая его облаком песка и камней, и тут же вырываюсь вперёд, выжимая из байка всё, на что он только способен. Сердце колотится в такт мотору. Толпа взрывается ревом, когда мы влетаем к линии финиша.

Отрыв - добрые пять секунд. Очередная победа. Ещё одна ночь, ещё один соперник повержен.

Однако отдых длился недолго - впереди меня ждал реванш. Несколько заездов других гонщиков пролетели мимо под оглушительный шум толпы, и вот я вновь стою на линии старта. Адреналин от первой победы улёгся, притих внутри, словно зверь в засаде, выжидающий удобного момента.

Демон.

Так кричали зрители в прошлую субботу - переговариваясь возбуждёнными голосами, указывая на моего соперника и кивая в его сторону. Именно того, кого я обогнала. Того, кто, судя по всему, вернулся за своей утраченной славой.

Стоило услышать его прозвище, как в памяти всплыл совсем другой образ - Дэмиан. «Демон» школы, куда я недавно перевелась. Там за эту неделю творилось черт-те что, и повадки его компании лишь убеждали меня все сильнее: они были слишком странные, чтобы казаться нормальными.

Я бросила на соперника ровный, безразличный взгляд. Да, он и правда напоминал его: крепкий, широкий в плечах, с той особой уверенностью в посадке, которая отличает опытных гонщиков. Его байк был далеко не новым, но в умелых руках даже он мог превратиться в оружие.

Я снова обратилась к трассе, но внутри что-то кольнуло - неприятное, жгучее чувство, будто мои дневной и ночной миры неожиданно встретились на одной полосе.

И заезд начался.

На этот раз всё оказалось куда интереснее. Демон рванул вперёд с первых же секунд - словно хотел разорвать не только мою серию побед, но и саму трассу под своими колёсами. Я сразу поняла: он изменился. Стал собраннее, осторожнее, чем прежде. Наверняка успел изучить мою тактику - ту самую, где я жду до конца, чтобы нанести удар в финале.

Но одно дело - знать. Совсем другое - уметь использовать эти знания на практике.

С первых метров он вжал газ до предела, отчаянно пытаясь вырваться вперёд. Мотоцикл рычал, визжал на поворотах, каждая дуга трассы взрывалась в воздухе всполохами его агрессии. Казалось, он стремился взять меня нахрапом - заставить гнаться на износ, довести до ошибки.

Я позволяла ему думать именно так. Неслась следом, дышала ему в спину, ни разу не дернувшись в сторону. Толпа ревела, разрывая воздух криками и свистом, а на моих губах играла хищная ухмылка. Жаль только, что её никто не видел под шлемом.

Финальный круг. Демон, захлёбываясь в собственной скорости, начал терять ритм: движения становились резкими, нервными, а повороты - всё менее уверенными. Он сам загнал себя в ловушку. И тогда настала моя очередь гнать.

На последнем вираже я резко ушла в наклон, подняв с обочины вихрь песка, и, как выстрел, вырвалась вперёд. Обгон был жёстким, холодным - словно удар клинка в сердце. За спиной тут же взревел мотор соперника, срываясь в истеричный рык, будто готов был разорваться от ярости и бессилия вместе со своим хозяином.

Финишная черта встретила меня на десять секунд раньше, чем соперника. Это была не просто победа - это было полное унижение для гонщика, который рискнул бросить мне вызов.

Толпа ревела. Гул стоял такой, что уши закладывало: крики ставок, радостные вопли победителей и злые ругательства проигравших сливались в один безумный хор. Но для меня всё это перестало существовать.

Я обернулась. Демон, сорвав с головы шлем, с яростью швырнул его об асфальт. Байк едва не рухнул набок, но он не обратил на это ни малейшего внимания - его лицо перекосила злая, почти животная гримаса.

И в тот миг меня пронзил холод. Удивление обрушилось на меня, словно горная лавина, лишая дыхания. Мир растворился в грохоте толпы, в криках моего прозвища, в чьих-то восторженных поздравлениях; даже капо что-то сказал - но слова тонули в этом гуле, словно я слушала их из-под воды.

Схожесть с Троллем не могла быть случайной. Я знала эти плечи, этот резкий разворот головы... и эти глаза. Глаза, которые обычно смотрели лишь льдом, словно бросая в собеседника острые клинки.

Я видела только лицо - перекошенное злостью, и глаза, пронзающие ледяным светом. Сердце сбилось с ритма, пальцы сами вцепились в руль, будто я могла провалиться сквозь седло. Всё вокруг гудело и кричало, но я слышала только одно имя.

Это Дэмиан...