Контракт с судьбой (РЕДАКТИРУЕТСЯ)

Эли находилась на 34-й неделе беременности, и ей казалось, что она вот-вот взорвётся от однообразия. Дом, несмотря на свою роскошь и комфорт, превратился в клетку. Охрана следовала за ней по пятам, каждый шаг был под контролем, и даже выйти в сад в одиночестве стало невозможной задачей.

Но Эли не была той, кого можно было так просто запереть. Она знала этот дом, словно собственные ладони. Каждый коридор, каждую скрытую дверь, каждую лазейку. И у нее был план.

Выбрав момент, когда Рауль отвлекся, она скользнула в один из боковых выходов и, пригнувшись, побежала к гаражу. Машина стояла там, где всегда. Её ключи были у неё — Марко считал, что у нее не возникнет желания куда-либо ехать. Он явно недооценивал её.

Сев за руль, Эли глубоко вдохнула. Это было то, чего ей так не хватало — свободы. Движения. Возможности самой контролировать ситуацию. Она не собиралась делать ничего безрассудного, просто немного прокатиться, ощутить ветер в волосах и вернуть себе ощущение жизни за пределами стен этого дома.

Дорога была пустынной. Город еще не проснулся полностью, и улицы манили своей тишиной. Эли включила музыку, расслабляясь за рулем. Но через несколько минут её сердце сжалось.

В зеркале заднего вида мелькнули фары. Машина следовала за ней.

Сначала она решила, что это её телохранитель, но что-то было не так. У него была другая машина, и обычно он не держался так близко. Но этот автомобиль двигался настойчиво, преследовал её.

Холодок пробежал по спине. Ей вдруг стало не по себе. Она попыталась свернуть в сторону, но машина повторила её манёвр.

— Чёрт... — пробормотала она, пальцы сжали руль.

Это был не её телохранитель. И кто бы это ни был — у него были свои намерения.

Телефон зазвонил резко, заставив Эли вздрогнуть. Она на мгновение отвлеклась от дороги и посмотрела на экран. Незнакомый номер.

Обычно она бы проигнорировала звонок, но сейчас, когда кто-то явно следил за ней, любая мелочь могла оказаться важной. Возможно, это Марко или один из его людей.

Она нажала на кнопку ответа.

— Привет, дорогая Эл.

Голос, от которого холодом сковало всё тело.

Картер.

Глубокий, слегка насмешливый, полный уверенности и скрытой угрозы. Эли почувствовала, как у неё перехватило дыхание. Она совсем забыла о нём. А он, как оказалось, не забывал. Он ждал, выжидал, как настоящий хищник, подбираясь ближе, пока не настал идеальный момент для удара.

Эли сжала руль так сильно, что костяшки побелели. Сердце заколотилось в груди, но страх, что пронзил её в этот момент, был не за себя.

За детей.

Она инстинктивно опустила руку на живот, словно могла защитить их одним лишь прикосновением.

— Что тебе нужно? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо, но выдала себя дрожью в дыхании.

В ответ раздался короткий смешок.

— Ты ведь знаешь, дорогая. Ты думала, что можешь спрятаться за спиной Дэ Луки? Ошибаешься.

Эли вдавила педаль газа, но машина позади сделала то же самое, не отставая ни на метр. Она была в ловушке.

— Я пришел за тобой, и в этот раз я заберу тебя.

Голос Картера прорезал напряженную тишину, и в тот же миг машина перед ней резко свернула, перекрывая дорогу. Эли судорожно вывернула руль, но избежать столкновения было невозможно. Резкий удар, скрежет металла, и её машину резко развернуло, бросая в сторону.

Эли вцепилась в руль, пытаясь удержать контроль, но шины завизжали, а затем последовал болезненный толчок — она остановилась у обочины. Дыхание сбилось. Сердце колотилось так громко, что казалось, оно вот-вот разорвётся.

Дверь её машины резко распахнулась.

Картер схватил её за руку, вырывая из машины, и Эли даже не успела сопротивляться. Ноги подкосились, и она с трудом удержалась на ногах, ощущая, как тяжелеет живот. Бежать было некуда. В таком состоянии она даже не смогла бы сделать пару быстрых шагов.

Горячие слёзы потекли по её щекам.

— Картер, прошу тебя... отпусти меня. Мои дети не виноваты...

Она никогда не умоляла, но сейчас, впервые в жизни, страх за жизнь малышей оказался сильнее её гордости.

Но Картер лишь усмехнулся, сжимая её запястье так, что было больно.

— Нет, Эли. Я слишком долго ждал. Ты родишь здесь, и после этого я заберу тебя в Нью-Йорк.

Его тон был твёрдым, без намёка на жалость.

Эли почувствовала, как её пронзает паника. Она не могла позволить этому случиться. Не могла позволить Картеру забрать её, не могла потерять всё, что у неё есть.

Но что она могла сделать?

Эли не сопротивлялась, её тело было словно парализовано от шока. Машина петляла по узким, плохо освещённым улицам, пока, наконец, не свернула в сторону промзоны. Сквозь грязные окна она увидела мрачные силуэты заброшенных зданий, заросшие сорняками дворы, проржавевшие ворота.

Машина остановилась с глухим скрежетом тормозов. Дверь распахнулась, и чьи-то грубые руки выдернули её наружу. Картер не церемонился — повёл её к одному из зданий, внутри которого было так же холодно и сыро, как и снаружи. Запах плесени и сырости ударил в нос.

Тусклый свет единственной лампы дрожал под потолком. В помещении стояла только старая раскладушка и раковина с облупившейся краской. Пол был покрыт грязью и мусором.

— Останешься здесь, пока не выродишь отпрысков Дэ Луки, — холодно бросил Картер, стоя у двери. — И советую тебе поторопиться. Моё терпение недолгое.

Эли судорожно сглотнула, пытаясь подавить накативший страх. Она прижимала ладонь к животу, словно пытаясь защитить детей, даже понимая, что сейчас она полностью беспомощна.

Внезапно Картер шагнул ближе и рывком схватил её за волосы, заставляя поднять голову и посмотреть ему в глаза. Боль пронзила её, но она не закричала.

— А после... — Его голос зазвучал угрожающе мягко. — Я заберу тебя себе. И сделаю с тобой всё, что захочу.

Его мерзкий смех эхом разнёсся по комнате, обдавая Эли ледяной волной ужаса.

Картер резко отпустил её, и она рухнула на колени, ударившись об твёрдый холодный пол.

— Привыкай, дорогая, — бросил он через плечо, выходя за дверь.

За спиной раздался щелчок замка.

Эли осталась одна.

Тьма, холод и страх окутали её, но она знала одно — она не сдастся.

*****

Марко сидел за массивным дубовым столом в просторном кабинете, обставленном со вкусом, но без лишней помпезности. Напротив него в мягком кожаном кресле расположился Карвело — пожилой мужчина с пронзительным взглядом и неизменно строгим выражением лица. Они обсуждали ситуацию с Россини, рассматривая возможные шаги для защиты бизнеса и семьи, когда вдруг тишину нарушил едва слышный вибросигнал.

Марко машинально потянулся к телефону, продолжая слушать Карвело, но как только его взгляд скользнул по экрану, мир вокруг него словно замер.

Сигнал тревоги.

Эли пропала.

Внутри всё сжалось, но снаружи он оставался ледяным. Резко встав, он отодвинул стул, так что тот скрипнул по мраморному полу.

— Что-то случилось? — нахмурился Карвело, следя за внезапной переменой в его лице.

Марко не ответил. Он уже шагал к двери, на ходу набирая номер своего охранника. Гудки тянулись мучительно долго. Когда трубку наконец взяли, голос на другом конце был напряжённым.

— Босс... её нигде нет. Мы проверили весь дом, камеры наблюдения. Она... исчезла.

Марко сжал телефон так, что побелели костяшки. Всё тело напряглось, кровь застучала в висках. Он должен был предвидеть это. Должен был догадаться, что она упрямая и найдёт способ сбежать от охраны. Но чёрт возьми, он не мог даже представить, что всё выйдет из-под контроля.

— Найдите её, — приказал он холодным голосом, в котором едва сдерживался гнев.

Он оборвал вызов и тут же набрал Джона.

— У нас проблема. Эли пропала

- Сука, - послышалось на том конце

Его ноги сами несли его к выходу, сердце билось в груди, как загнанный зверь.

Эли. Чёртова упрямица.

Он не мог позволить себе паниковать. Не мог позволить эмоциям взять верх. Но одно он знал точно: если с ней хоть что-то случилось, он выжжет весь город до тла, пока не найдёт её.

Марко шагал по коридору, сжимая телефон в руке. Гнев и страх смешались в один смертельный коктейль. Эли пропала, а это значило только одно — кто-то посмел посягнуть на его семью.

Дверь в гостиную резко распахнулась, когда он ворвался туда, даже не удосужившись замедлиться. Маттео уже стоял там, скрестив руки на груди, его лицо было мрачным, как грозовое небо.

— Я слышал, — коротко бросил он, взглядом цепляясь за брата. — Поднял людей, прочёсываем город.

Марко только кивнул. У него не было времени на долгие разговоры.

— Мартино? — неожиданно спросил он, оборачиваясь.

В дверях стоял их старший брат. Он никогда не вмешивался в тёмные дела семьи, предпочитая жить спокойно, вдали от крови и жестокости. Но сейчас его взгляд был сосредоточенным, а руки сжаты в кулаки.

— Я здесь, — его голос прозвучал твёрдо. — Я знаю, что обычно держусь в стороне, но сейчас речь идёт о семье. О твоей жене.

Марко кивнул, принимая помощь без слов. Сейчас не время для старых принципов.

— Нам нужны все возможные зацепки. Камеры, свидетели, любые следы. Мы не знаем, кто её забрал, но я клянусь, — его голос был тихим, но пропитанным яростью, — я вытащу её и сотру с лица земли тех, кто посмел на неё покуситься.

Маттео, Мартино и Джон понимали: если Марко говорил это таким тоном, город вскоре затопит кровь.

*****

Эли не знала, сколько часов или даже дней провела в этой комнате. Время тянулось мучительно медленно, пока холод пробирался под кожу, а мысли метались в поисках выхода.

Она осмотрела каждый угол, каждая щель и трещина в стенах казались ей шансом, но всё напрасно. Единственное, что удалось найти, — ржавый гвоздь, валявшийся в углу. Он не помог бы ей открыть дверь, но, возможно, мог пригодиться в другом.

И вдруг боль пронзила её живот.

— Нет... не сейчас, — прошептала она, сжимая пальцы в кулаки. — Малыши, потерпите...

Но схватки только усиливались. Она пыталась дышать глубже, успокоить себя, но следующая волна боли заставила её вскрикнуть.

Шаги.

Дверь распахнулась, и на пороге появился один из людей Картера.

— Сука, заткнись! — огрызнулся он, раздражённо нахмурившись. — Мешаешь фильм смотреть. Делай свои дела тише.

Эли замерла, её взгляд метнулся к гвоздю, который она до сих пор сжимала в руке.

И тогда что-то внутри неё щёлкнуло.

Она больше не была жертвой.

Её тело двигалось быстрее, чем мысли. Вскинув руку, она со всей силы вонзила гвоздь прямо в его шею, попав в артерию. Мужчина даже не успел закричать — только захрипел, захлопал глазами и рухнул на колени, а кровь хлынула на пол.

Эли дышала тяжело, сердце бешено колотилось. Она чувствовала, как её живот напрягся снова, но страх и боль отступили перед адреналином.

Она схватила пистолет с кобуры на поясе убитого и поднялась.

Теперь ей нужно было выбраться отсюда.

Эли быстро сорвала подол своего лёгкого летнего платья, разорвав ткань на длинную полоску. Дрожащими руками скомкала её и сунула в рот, чтобы приглушить стоны боли. Она не могла выдать себя раньше времени — любое неверное движение могло стоить ей жизни.

Каждый шаг давался с трудом. Боль раскатывалась волнами, заставляя её останавливаться и прижиматься к холодным стенам. Она сжимала зубами импровизированный кляп, стараясь не издать ни звука, пока пробиралась по тёмному коридору.

Вдалеке послышались голоса.

— Эй, где этот идиот? — буркнул один из мужчин, приближаясь.

— Дерьмо, надеюсь, он не уснул, — ответил второй, раздражённо фыркая.

Эли затаилась за дверью. Адреналин и страх слились воедино, вытесняя боль.

Двое наёмников прошли мимо неё, направляясь к комнате, где лежал их мёртвый товарищ. Они не успели даже толком осознать, что произошло, как раздался первый выстрел.

Пуля вошла в грудь первого, заставив его дёрнуться назад, а второй резко обернулся, но Эли уже бросилась вперёд.

В руках у неё был тот же окровавленный гвоздь.

Она вонзила его в шею противника, зарычав от напряжения. Мужчина дёрнулся, его руки схватились за неё, но сила быстро покидала его.

Эли едва устояла на ногах, чувствуя, как схватка вновь пронзает её тело.

Но у неё не было времени.

Выстрел был слышен по всему зданию.

Теперь за ней придут.

Эли шагала вперёд, держась за стену, каждая схватка отдавала раскалённой волной боли, но она не могла позволить себе остановиться. Ещё двое.

Резкий выдох, и она нажала на спусковой крючок. Первый упал с глухим звуком, второй успел сделать шаг вперёд, но следующая пуля нашла свою цель.

Она наклонилась, обшаривая карманы убитых. Руки дрожали, но пальцы нащупали холодную рукоять ножа. Эли быстро спрятала его за поясом.

Внезапно коридор огласил хриплый, слишком знакомый голос:

— Дорогая, неужели ты действительно думаешь, что сможешь сбежать?

Картер.

Страх за детей и адреналин бурлили в крови, стирая усталость. Она резко развернулась, глаза сверкнули яростью.

— Я тебя уничтожу, — прорычала она, прижимая руку к животу.

Картер шагнул ближе, но она уже не была той напуганной девчонкой, что когда-то его боялась. Она не просто выживала — она сражалась.

Эли действовала как дикий зверь, распарывая путь к свободе. Она не чувствовала усталости, только решимость.

Она подняла пистолет, нацелив его прямо в голову Картера.

— Всё кончено, — прошипела она, готовая выстрелить.

Но вдруг её пронзила сильная схватка.

Тело предательски дёрнулось, и она закричала.

Картер не упустил момент. Резким движением он выбил оружие из её рук.

— Вот ты и попалась, детка, — он усмехнулся, схватив её за подбородок.

Эли почувствовала, как тёплая влага заливает её ноги. Воды...

Но у неё был ещё один козырь.

Сжав рукоять ножа, она вонзила его в Картера.

Раз.

Два.

Три.

Она не считала удары. Она вонзала лезвие снова и снова, выплёскивая всю боль, всю ненависть, всю ту тьму, что он оставил в её душе.

Кровь хлынула, окрашивая её руки в алый.

Картер захрипел, оседая на пол.

Эли тяжело дышала, слёзы текли по её щекам, но вдруг раздался выстрел.

Боль пронзила её бок, и она вскрикнула.

Картер, умирая, успел выстрелить.

Но Эли больше не чувствовала страха.

Собрав остатки сил, она подняла дрожащую руку и воткнула нож прямо в сердце.

Картер захрипел в последний раз.

Тело обмякло.

Тишина.

Эли сделала несколько неуверенных шагов, опираясь на стену.

— Малыши... осталось совсем чуть-чуть... — прошептала она, чувствуя, как темнеет в глазах.

Она вышла наружу, вдохнув свежий воздух, и в этот момент услышала:

— Эли!

Знакомый голос.

Марко.

Она попыталась улыбнуться, но мир резко пошатнулся.

Сильные руки подхватили её прежде, чем она успела упасть.

*****

Марко держал её в своих руках, ощущая, как горячая кровь пропитывает его рубашку.

— Чёрт, Эли... — его голос дрожал, но он не позволял панике взять верх.

Она была вся в крови, её дыхание было прерывистым, но худшее — это её живот.

— Держись, милая, всё будет хорошо, — он крепче прижал её к себе, уже подбегали его люди.

— Машину! Немедленно! — рявкнул он, и кто-то подогнал чёрный внедорожник.

Он осторожно уложил её на заднее сиденье, удерживая её голову, словно она была самой драгоценной вещью в мире.

Эли приоткрыла глаза, слабая, но упрямая, как всегда.

— Они... скоро... — её голос был едва слышен.

Марко сжал зубы, ощущая, как паника сжимает его изнутри ледяными когтями.

— Я не позволю тебе умереть. Ни тебе, ни нашим детям, — его голос был твёрд, хотя внутри всё разрывалось.

Машина летела по ночным улицам, нарушая все возможные правила.

Марко держал её руку, чувствуя, как её пальцы слабо сжимают его.

— Держись, любовь моя, — прошептал он.

Но Эли уже теряла сознание.

Больница встретила их ослепительно яркими огнями и хаосом врачей, которые тут же бросились к ним.

— Она беременна, 34 недели, пулевое ранение, сильное кровотечение! — прокричал один из медиков, пока Марко вырывался вперёд, не желая выпускать Эли из рук.

— Мы позаботимся о ней, но вам нужно отойти! — строго сказал врач, но Марко лишь зарычал:

— Если с ней или детьми что-то случится — вы трупы!

Его оттолкнули, уводя Эли на каталке за двойные двери операционной. В последний момент её пальцы разжались, и он почувствовал, как её рука соскользнула с его.

Марко застыл.

Его сердце бешено колотилось, дыхание сбивалось.

Он не мог потерять её.

Только не её.

— Босс... — рядом появился Рауль, но Марко вскинул руку, не позволяя говорить.

Тишина разрывала его изнутри.

Впервые в жизни он был бессилен.

Время тянулось невыносимо медленно. Минуты превращались в часы, а каждый новый вздох напоминал пытку. Вся семья Марко собралась в больничном холле, ожидая новостей, но никто не решался заговорить. Атмосфера была накалена до предела. Даже Маттео, который обычно мог пошутить в самый неподходящий момент, молчал, скрестив руки на груди.

Марко не находил себе места. Он мерил шагами коридор, то и дело бросая яростные взгляды на закрытые двери операционной. Мысли разрывали его изнутри. Эли и дети. Они должны быть в порядке. Они просто обязаны быть.

Когда двери наконец открылись, и вышел врач, на долю секунды Марко замер, а потом буквально набросился на него.

— Ну?!

Доктор снял маску, вытирая пот со лба, и с улыбкой произнес:

— Поздравляю. У вас родились мальчик и девочка.

Воздух в легких Марко сжался. Они живы. Они здесь.

— С девочкой всё в порядке, крепкая, здоровая малышка. А вот мальчик... он слабее, но мы делаем всё возможное. Сейчас он в кювезе под наблюдением.

Марко сжал кулаки. Мальчишка должен выжить.

— А Эли? — его голос был хриплым, будто он только что пробежал через пламя.

Лицо врача посерьезнело.

— Состояние миссис Дэ Луки остается нестабильным. Она потеряла много крови, и ранение дало осложнения. Мы боремся за неё.

Боремся.

Марко почувствовал, как мир перед глазами начал рушиться. Как будто его снова выбросило в ту заброшенную чертову дыру, где он нашел её истекающей кровью.

Только теперь он не мог помочь.

Он просто стоял и ждал.

Марко опустился в кресло, словно весь воздух разом покинул его легкие. Он чувствовал, как внутри него что-то рушится, словно фундамент, на котором он стоял всю жизнь, вдруг дал трещину.

Что, если она не очнется?

Эта мысль впилась в его сознание, ядовитая и безжалостная, словно лезвие, которым Эли проткнула Картера. Он провел ладонями по лицу, стиснув зубы, пытаясь сдержать то, что рвалось наружу – панику, страх, боль.

Он любил её. Бесконечно, без памяти, до дрожи в руках. До потери себя.

Эта женщина, его маленькая, упрямая, дерзкая демоница, перевернула его мир с ног на голову. Она вошла в его жизнь, словно ураган, разрушая его привычный порядок, ломая стены, которые он возводил годами. Она была дикой, независимой, несгибаемой – и он любил её за это.

А теперь она лежала за этой проклятой дверью, и он ничего не мог сделать.

Марко сжал кулаки, ногти болезненно впились в ладони, но эта боль была ничтожной по сравнению с тем, что раздирало его изнутри. Он винил себя.

Он был так поглощен войной с Россини, что совсем забыл о другой угрозе. Забыл о Картере. О человеке, который уже однажды разрушил жизнь Эли и только ждал момента, чтобы снова вонзить в неё когти.

А она...

Она сама выбралась.

Она выдержала схватки.

Она сражалась одна, пока он был черт знает где, пока его не было рядом.

Гнев, смешанный с отчаянием, закипал в его крови. Если бы он мог, он бы воскресил этого ублюдка только для того, чтобы убить его снова.

Но это ничего не изменит.

Он опоздал.

И теперь всё, что оставалось — ждать.

Марко вздрогнул, когда дверь наконец открылась, и врач вышел навстречу напряженной тишине.

— Операция закончена. Показатели в норме, но она не просыпается, — врач говорил ровным, профессиональным голосом, но для Марко его слова звучали, как глухой набат. — Теперь всё зависит от неё. Пока кома, и мы не знаем, сколько это продлится.

Кома.

Это слово словно хлестнуло его по лицу.

Она жива, но её нет.

Марко сжал кулаки, пытаясь удержаться на месте, когда внутри всё скрутило в болезненный узел. Она выдержала схватки, прошла через ад, сражалась, истекала кровью, защищала их детей... а теперь просто лежит, заключённая в темноту, откуда только она сама сможет выбраться.

— Если вы хотите увидеть детей, можете зайти, — продолжил врач, но его голос уже звучал где-то вдалеке.

Марко не двигался.

Он должен был радоваться — его малыши живы. Дочь здорова. Сын слаб, но он борется. Они здесь. Они его.

Но всё, чего он хотел, — это её.

Её голос, её упрямые взгляды, её раздражённые выдохи, когда он не давал ей спорить, её тихий смех, который звучал так, будто она не привыкла смеяться часто.

— Чёрт возьми, Эли, — прошептал он, не замечая, как его плечи напряглись, а в горле застрял горький ком.

Она выжила.

Но не просыпалась.

И, кажется, впервые в жизни он был по-настоящему бессилен.

Джон и Моника, сдерживая эмоции, попросили разрешения увидеть детей. Врач кивнул, и их провели в детскую палату, оставив Марко один на один с его демонами.

Он не двигался.

Словно статуя, застывший в одном положении, пока внутри него бушевал ураган. Всё тело напряглось до предела, кулаки сжались так, что побелели костяшки. Он не замечал ничего вокруг — ни приглушённого гомона врачей, ни обеспокоенных взглядов его семьи. Всё, что звучало в его голове, — это её голос, её смех, её крики... её дыхание, которое он так боялся больше не услышать.

Резко развернувшись, он с силой ударил по стене кулаком. Боль вспыхнула, но она была ничем по сравнению с тем, что жгло его изнутри. Челюсти сжались, дыхание сбилось. Он никогда не был таким... беспомощным.

Маттео молча подошёл и встал рядом.

Марко не посмотрел на него, но ощутил его присутствие — твёрдое, уверенное, как и всегда.

— Она сильная, — наконец сказал брат, и в его голосе была железная уверенность. — Она справится.

Марко закрыл глаза.

Она сильная.

Но почему же тогда страх не оставлял его ни на секунду?

Моника медленно подошла к сыну. Его напряжённая фигура была словно вырезана из камня — кулаки сжаты, плечи напряжены, а дыхание сбивалось от нахлынувших эмоций. Она видела это не впервые. В детстве, когда он был мальчиком, он всегда держал боль внутри, не показывал её, не делился ни с кем. Но сейчас было иначе. Сейчас это был взрослый мужчина, переживший слишком многое, и в его глазах она видела лишь страх.

— Марко, — тихо позвала она.

Он не отреагировал, взгляд был пустым, устремлённым в пол. Тогда она мягко, но настойчиво взяла его за лицо и повернула к себе. Их глаза встретились. В её было понимание, в его — сломленность.

— Сын мой... — прошептала она, а потом просто притянула его к себе в крепкие, материнские объятия.

Всё напряжение, вся броня, которую он выстроил вокруг себя, рухнула в один момент. Он вцепился в неё, уткнувшись лицом в плечо, и, впервые за долгие годы, дал выход эмоциям. Горло сжало, дыхание сбилось, а из глаз хлынули слёзы, которые он даже не пытался остановить.

— Выплесни эмоции, дорогой, — тихо сказала Моника, крепко держа его, одной рукой поглаживая по спине. — Пусть эта боль выйдет наружу. Ты не железный.

Она чувствовала, как дрожит его тело, как тяжело он дышит, как пальцы впиваются в ткань её платья.

— А после... — её голос стал мягче, но твёрже. — После иди к своим детям. Они сейчас нуждаются в тебе. Они должны почувствовать твоё тепло, твой запах. Ты — их защита.

Марко медленно вдохнул, стараясь взять себя в руки. Ему казалось, что в груди дыра, но слова матери пробрались в самую суть. Он должен идти. Должен быть рядом с ними.

Сделав над собой усилие, он наконец отстранился, взглянув на неё покрасневшими от слёз глазами.

Моника улыбнулась, легко погладила его по щеке и кивнула.

Марко глубоко вдохнул и, медленно развернувшись, направился в палату, где его ждали дети.

Марко остановился у дверей палаты, выравнивая дыхание. Грудь всё ещё сдавливало, но он заставил себя идти вперёд. Когда он вошёл, то увидел своего отца, стоящего возле кювеза с мальчиком. Лицо Франческо было сосредоточенным, взгляд — глубоким, почти задумчивым.

Свет ламп придавал сцене особую тишину. Марко невольно замер, наблюдая за редким моментом, когда его отец выглядел не как непробиваемый глава семьи, а как человек, что смотрит на новое поколение своей крови.

— Он похож на тебя, — тихо сказал Франческо, не оборачиваясь.

Марко подошёл ближе. Сквозь прозрачные стенки он видел крошечное существо, такое хрупкое, что в груди болезненно сжалось. Его сын. Совсем маленький, слишком слабый, но живой.

— Думаешь? — хрипло спросил Марко.

Отец кивнул, сложив руки за спиной.

— Взгляд. Такой же настойчивый, даже в этом возрасте. Он будет бойцом, как и ты.

Марко посмотрел на сына внимательнее. Мальчик дышал ровно, его крошечные пальцы шевелились. Внутри поднялась волна эмоций — страх, гордость, нежность. Он протянул руку, осторожно коснулся стекла кювеза.

— Он сильный, — вдруг сказал Франческо.

Марко перевёл на него взгляд.

— Как и его мать, — добавил отец, и в его голосе прозвучало нечто, похожее на уважение.

Марко сжал челюсть. Да, Эли сильная. Она выстояла, прошла через ад. И сейчас он должен быть сильным для неё и для их детей.

— Он справится, — уверенно произнёс Марко, словно убеждая не только отца, но и самого себя.

Франческо посмотрел на него долгим взглядом, затем коротко кивнул и положил руку ему на плечо. Это был редкий жест признания, что значил больше, чем слова.

Тонкий, почти жалобный плач прорезал тишину палаты. Марко резко повернулся, увидев, как его дочь недовольно шевельнулась в своей колыбели. Маленькие кулачки сжались, личико сморщилось, и крошечный ротик выпустил ещё один протестующий звук.

Марко на мгновение замер. Она такая маленькая, хрупкая... но в её голосе уже звучала настойчивость.

Он медленно протянул руки и осторожно взял её на руки, словно боялся сломать. Девочка тёплая, невесомая, но когда он прижал её к груди, сердце гулко ударило в ребра.

— Аврора... — пробормотал он, словно пробуя имя на вкус. Оно подходило ей.

Как по волшебству, девочка немного успокоилась, уткнувшись носиком в его грудь. Марко стоял, раскачиваясь из стороны в сторону, убаюкивая её, хотя сам понятия не имел, что делает. Всё это было новым, непривычным, пугающим... но в то же время до боли правильным.

Переведя взгляд, он посмотрел на кювез, где мирно спал его сын. Тот не проснулся от плача сестры, дышал ровно, спокойно, будто знал, что отец рядом.

Марко протянул руку и осторожно положил ладонь на стекло, словно мог передать свою силу через тонкую преграду.

— Сильвео... — прошептал он, ощущая, как в груди что-то переворачивается.

Сильвео был ещё слишком слаб, но Марко знал, что его сын справится. Как справилась его мать.

Он смотрел на двоих своих детей и понимал: теперь у него есть нечто большее, чем власть, бизнес или даже месть.

Теперь у него есть настоящее. Теперь у него есть смысл.