Глава 10: Конкурент
Дверь дома неслышно отворилась, и перед Элизабет, словно призрак, возник Пабло. Его вид был, мягко говоря, удручающим. Он выглядел не просто усталым, а измотанным до последней ниточки. Под глазами залегли мешки, свидетельствовавшие о бесчисленных бессонных ночах, проведенных в тревожных мыслях. Кожа его лица казалась бледной и восковой, без привычного живого румянца.
Волосы, обычно уложенные в беспорядочную, но стильную прическу, сейчас торчали во все стороны, спутавшиеся, словно он даже не удосужился провести по ним рукой после пробуждения. Неглаженная футболка висела на нем как мешок, скомканная и измятая, а по ее поверхности тянулись глубокие складки. От него веяло не просто недосыпом, а какой-то всепоглощающей апатией. Каждое движение было медленным и тяжелым. Он стоял с опущенными плечами, казалось, ему не хватало сил даже держать голову прямо. Весь его облик кричал о неподъемной тяжести переживаний.
— Привет, — прошептала Элизабет.
Гави медленно поднял на нее взгляд, будто каждое движение стоило ему неимоверных усилий. Его глаза были мутными и покрасневшими, в них читалась лишь глухая, всепоглощающая тоска. Они прошлись по ее лицу и задержались на губах, но в них не было ни намека на прежнюю искру или даже раздражение — только истощение. Затем его взгляд скользнул ниже и замер на ее руках, где она держала маленький пушистый комочек. Он хрипло спросил:
— Это что?
— Это Амур, — пояснила Элизабет, ласково погладив щенка по голове. — Моя собака.
Глаза Пабло на несколько секунд приковались к маленькому существу. Он смотрел на щенка, на его любопытный черный носик и виляющий хвостик, в его взгляде читалось нечто вроде ошеломления, смешанного с недоумением. Затем он тяжело вздохнул и медленно, словно преодолевая невидимое сопротивление, отошел от дверного проема, освобождая проход.
— Заходи, — произнес он тихо, почти неслышно, но с болезненной решимостью в голосе.
Элизабет шагнула через порог, Амур в ее руках приветливо вильнул хвостом, словно осваиваясь в новом пространстве. Они прошли мимо прихожей, где сиротливо оставались висеть вещи девушки, и завернули на кухню.
Гави, с неожиданной для его состояния галантностью, подошел к столу и отодвинул один из стульев, позволяя Элизабет присесть. Она благодарно кивнула, устраиваясь на стуле и осторожно опуская Амура на колени.
— Зачем купила собаку? — спросил он.
— Захотела, — просто ответила блондинка, поглаживая мягкую шерсть щенка.
Из уст Пабло вырвался легкий, почти беззвучный смешок. Он покачал головой.
— Захотела... — повторил он, словно смакуя это слово или пытаясь понять его глубину. В его глазах мелькнуло что-то похожее на иронию, но она была такой же усталой, как и он сам.
— Он хороший, — произнесла Элизабет, мягко улыбаясь. Словно в ответ на ее слова, Амур поднял мордочку и лизнул ей щеку, вызывая теплое чувство. Элизабет потрепала его по голове, и щенок, вдохновленный лаской, начал еще более интенсивно облизывать ей лицо, заставляя девушку звонко рассмеяться.
Гави стоял напротив, облокотившись о столешницу. Он наблюдал за этой картиной, и на его измученном лице медленно проступила легкая, почти неуловимая улыбка.
— Ну все, хватит! Я уже начинаю ревновать! — сказал Пабло, сложив руки на груди.
Амур на секунду бросил на парня любопытный взгляд, словно оценивая конкурента, а затем с еще большей силой принялся облизывать лицо хозяйки, будто специально дразня. Гави нервно рассмеялся. Он подошел ближе, протянул руку и аккуратно, но решительно забрал собаку с рук девушки. Амур сразу же заскулил, словно протестуя против разлуки, но уже в следующее мгновение набросился на Пабло, начав вылизывать ему лицо.
Парень попытался вырваться из сладострастных объятий щенка, стараясь сохранить серьезность, но вскоре его сопротивление сменилось едва сдерживаемым смехом. Не удержавшись, он с легкостью упал на спину на прохладный пол кухни. Амур тут же зашустрил вокруг него, радостно бегая и потявкивая, словно игра только началась.
Элизабет широко улыбнулась, наблюдая за этой живой и теплой сценой, которая вдруг скрасила тяжелую атмосферу между ними.
— Ну все, Амур, отстань от бедного Пабло, — тихо произнесла девушка, осторожно поднимая щенка на руки. — Он не очень-то и хотел заводить питомца.
Гави, поднимаясь с пола, выпрямился и нахмурил брови, словно пытаясь собрать мысли в одно целое.
— Так значит, — сказал он медленно. — Ты это помнила.
Элизабет не отводила от него взгляд, поджав губы.
— И все равно, — твердо продолжил он. — Как обычно, ты сделала по-своему.
— Ты прав, — тихо произнесла блондинка. — Мы квиты.
Пабло резко выпрямился, его взгляд снова стал колючим.
— Мы квиты? — его голос прозвучал жестче. — Ты сравниваешь покупку собаки, о которой я тебе говорил, что не хочу, с тем, что ты скрывала от меня, Лиз? Это нельзя сравнивать!
Элизабет лишь пожала плечами, и в ее жесте была какая-то ледяная отстраненность.
— Как хочешь. Я могу остаться жить у Истона.
Лицо Пабло мгновенно исказилось. Его челюсти сжались, а глаза потемнели, выдавая подавленное желание крушить все вокруг. Он сделал глубокий вдох, пытаясь сдержать ярость, которая вот-вот готова была вырваться наружу.
— Я этого не говорил, — процедил он сквозь зубы.
Она снова пожала плечами, словно ей было все равно.
— Как дела в семье? — спросила она.
Он резко вздохнул и отвел взгляд в сторону, не в силах смотреть на нее. Гави медленно прикрыл лицо ладонью, уставившись в пустоту, в одну точку на стене. Он выглядел сломленным и полностью опустошенным.
Внезапно осознание пронзило Элизабет. Ее глаза расширились.
— Ты не рассказал... — прошептала она, и это было не вопросом, а констатацией факта, который заставил ее сердце сжаться.
— А как?! — отчаянно простонал он. Парень до сих пор не мог поверить в реальность происходящего. — Как я мог это кому-то рассказать?
Амур тихо заскулил и прижался к его ногам, пытаясь утешить своим присутствием.
В этот момент, глядя на его сломленный вид, на прикрытое ладонью лицо, на эту абсолютную, глухую усталость, Элизабет вдруг осознала всю тяжесть ситуации. Все это время Пабло не делился последствиями правды со своей семьей. Он не кидал обвинения в сторону матери, не успокаивал отца, не поддерживал Аврору. Он не говорил ни с кем об этом. Он страдал в одиночестве, перенося всю эту невыносимую тяжесть самостоятельно, пытаясь понять, что ему делать дальше, как жить с этим знанием. И от этого осознания Элизабет вдруг захотелось рыдать. Горький ком подступил к горлу, а глаза защипало от непролитых слез.
Она подошла к нему, сделав несколько нерешительных шагов. Медленно, осторожно, словно боясь спугнуть, она обняла его. Руки ее легли на его плечи, и она почувствовала, как под ее пальцами дрожат его мышцы. Он сразу же, без промедления, прижался к ней, уткнувшись лбом в ее хрупкое плечо. Его тело напряженно дрожало, и Элизабет чувствовала, как его глубокий, прерывистый вдох сотрясает ее саму.
— Тише, Пабло, — прошептала она. — Мой самый сильный мальчик. Ты справишься со всем, слышишь? Я знаю, что тебе сейчас тяжело, очень тяжело. Невыносимо. Но ты не один. Ты такой невероятно стойкий, сильнее всех, кого я знаю, и ты сможешь пройти через это. Просто знай, что я рядом. Мы вместе через это пройдем.
Она запустила ноготки в его волосы, мягко перебирая спутанные пряди у него на затылке. Это было успокаивающее, почти гипнотизирующее действие, которое немного расслабило напряженное тело Гавиры. Он глубже уткнулся в ее плечо, его хватка на ее талии стала чуть крепче.
— Извини, что не рассказала...
Он молчал. Долгое, тягучее молчание повисло в воздухе, прерываемое лишь его неровным дыханием и тихим поскуливанием Амура, который все еще жался к ногам Пабло, не желая его отпускать. Элизабет ждала, чувствуя, как его внутреннее сопротивление медленно сменяется чем-то другим. В конце концов, Пабло приподнял голову от ее плеча. Его глаза оставались красными и опухшими, но в них мелькнуло что-то новое — хрупкое, едва заметное облегчение. Он глубоко вздохнул, собираясь с силами.
— Я не могу на тебя злиться, — пробормотал он. — Просто в следующий раз расскажи сначала мне, а потом всем другим. Мне было бы куда легче перенести эту информацию от тебя, а не от Феррана. Хотя... кому я вру...
— Ферран узнал в тот же момент, что и я, — тихо продолжила девушка. — И он больше всех меня уговаривал рассказать. Я собиралась это сделать, но в последний момент передумала.
Пабло тяжело выдохнул. Он отстранился ровно настолько, чтобы посмотреть ей в глаза. В его взгляде читалась болезненная решимость.
— Расскажи, — попросил Гави. — Расскажи, как это было.
— Ты уверен? — Элизабет с сомнением посмотрела на него. Она видела, как ему тяжело, и не хотела причинять ему еще больше боли.
Парень медленно, но твердо кивнул. Ему нужна была правда — вся, до последнего горького осколка.
— На твоем дне рождения, — начала блондинка. — Мы застали их в каюте.
Лицо Пабло мгновенно побледнело. Он закрыл глаза, словно от сильного удара. Каюта. Его день рождения. Этот день, который должен был быть радостным, теперь был осквернен ужасным воспоминанием.
— На моем дне рождения... — повторил он, не веря, что его мать могла совершить такой подлый поступок в такой день. Внутри него все сжалось от отвращения и предательства. — Истон такой... такой мудак, — прорычал он.
— Истон есть Истон, ничего не сделаешь, — спокойно произнесла Элизабет. — Сейчас нужно понять, что делать с этой информацией. Либо рассказать семье, либо оставить в тайне. Если первое, то каким образом это сделать?
— Это... это разрушит все. Разрушит нашу семью. Мой отец... он этого не выдержит. И Аврора. Она так любит маму. Она просто... она не поймет.
Амур, словно уловив его отчаяние, снова заскулил и лизнул его руку. Пабло опустил взгляд на щенка, затем снова посмотрел на девушку. В его глазах читался абсолютный ужас перед предстоящим выбором.
— Но держать это в себе... — хрипло продолжил он. — Я не знаю, смогу ли я. Я уже не могу. Каждый раз, когда вспоминаю маму, я... я вижу предательство. И это ест меня изнутри.
Он потер виски, словно пытаясь избавиться от навязчивых мыслей.
— Если мы расскажем, будет хаос. Если не расскажем, хаос будет внутри меня, пока не разорвет. Я не знаю, что выбрать, Лиз. Я просто... не знаю.
Элизабет слушала его слова, чувствуя всю глубину его отчаяния. Она крепче обняла его.
— Пабло, — тихо начала она, дождавшись, пока он немного успокоится. — Будь ты на месте отца, ты бы хотел знать?
Гави резко вскинул подбородок; его глаза, хоть и опухшие, вспыхнули.
— Да, — выдохнул он. — Да, конечно! Я бы предпочел знать правду, какой бы горькой она ни была.
— Тогда нужно рассказать, — произнесла Элизабет мягко.
Он поджал губы и опустил глаза, словно эта правда была слишком тяжелой для восприятия. Но вместо того, чтобы спорить, он лишь прижал девушку к себе еще крепче, уткнувшись в ее волосы. Его тело немного обмякло в ее объятиях.
— Я так устал, Лиз, — пробормотал он. — Давай оставим эту тему на потом. Пожалуйста. Проведем вместе день: займемся собакой, сделаем все прививки и документы, которые нужны.
Он аккуратно поцеловал ее в шею.
— Собакой? — улыбнулась Элизабет, чувствуя, как напряжение медленно отступает и уступает место чему-то более легкому и теплому.
Пабло поднял голову и слабо улыбнулся в ответ. Его улыбка была кривой, но в ней уже не было той боли, что минуту назад.
— Ну не могу же я бросить вас на произвол судьбы, — сказал он, пытаясь придать своему голосу легкость, хотя глаза все еще выдавали обратное. — Вы слишком... милые.
Амур, словно поняв, что речь идет о нем, радостно завилял хвостом и ткнулся мокрым носом в Пабло.
— Оба! — добавил он, и кривая улыбка Пабло стала чуть шире.
Элизабет вспыхнула от радости. Ее глаза засияли, и на лице расцвела широкая искренняя улыбка.
— Спасибо! Спасибо, спасибо, спасибо! — воскликнула она. Не дожидаясь ответа, она потянулась к нему, обхватила его лицо ладонями и принялась жадно целовать его щеки, лоб, подбородок и нос, не пропуская ни миллиметра.
Пабло усмехнулся и попытался увернуться от ее поцелуев.
— Так, ну не при детях же! — пробормотал он, кидая взгляд на Амура.
— Какая разница! — отмахнулась Элизабет, ничуть не сбавляя пыла. Она продолжала целовать его.
В какой-то момент Гави перехватил ее талию и одним плавным движением подхватил ее, легко поднимая и усаживая на прохладную поверхность кухонного стола. Ее ноги оказались по обе стороны от его бедер. Он поставил свои руки по бокам от нее, блокируя возможность отступления, и подался вперед.
Его взгляд потемнел, став более глубоким и требовательным. Секунда, и он одним рывком снял с себя футболку, бросая ее на пол. Его торс, мускулистый и рельефный, предстал перед ней, и Элизабет невольно ахнула, проведя пальцами по его прессу. Она и забыла, насколько он был прекрасен.
Парень подался еще ближе, прижимаясь к ней всем телом. Его сильные руки обхватили ее талию, пальцы сжались так крепко, что между ними не осталось никакого зазора. Он наклонился, его губы почти коснулись ее. Воздух вокруг них наэлектризовался, предвкушение горело между ними, почти обжигая. Элизабет закрыла глаза, готовясь к поцелую, чувствуя его горячее дыхание на своих губах.
И тут он резко отстранился.
Его глаза, только что горевшие страстью, вдруг стали серьезными, а на лбу пролегла складка.
— Погоди... — произнес он, его голос был чуть хриплым. — А что вы делали с Ферраном наедине?
Элизабет тяжело вздохнула, ее плечи поникли. Вот оно. Еще одна проблема.
***
Мартина
«Привет, Пау! Очень рада, что ты написал».
Кубарси вздохнул. Всю ночь он не спал. Слова Оливии крутились в его голове бесконечной каруселью, не давая покоя. Он переваривал всевозможные варианты. К утру, когда веки уже слипались от усталости, а мозг отказывался генерировать новые идеи, он вдруг вспомнил про Мартину.
Мартина Риера была подругой из детства, когда он ещё жил в Жироне. Они много общались, и парень прекрасно знал, что не безразличен ей. Он смутно помнил свои юношеские обещания о том, что «когда-то их сведёт судьба», произнесённые полушутя, полусерьёзно. Однако переезд в Барселону, суровые тренировки в Ла Масии и полная концентрация на футболе выбили из его головы воспоминания о подруге, а потом и вовсе оказалось, что у неё появился парень. Кто бы мог подумать, что судьба всё же сведёт их спустя годы, хоть и в таком странном формате — через Оливию. В этом была какая-то горькая ирония.
Он ответил, набирая сообщение усталыми пальцами.
«Привет, Марти. Извини, что долго не отвечал. Был на тренировке».
«Ничего страшного хаха.»
«Как футбол?»
«Отлично, как и всегда. А у тебя как учёба? Выбрала уже, куда будешь поступать?»
«Учёба... как учёба. Заканчиваю последний год. Думаю поступать в Мадрид. На дизайн. Очень хочу там учиться».
«Ого, Мадрид! Это серьёзно. Классно, дизайн — это твоё. Всегда хорошо рисовала».
«Спасибо, Пау! Да, мне очень нравится. А ты как? Всё так же в Барселоне?»
«Конечно. Барса — мой дом. И тренировки».
«Скоро должны приехать в Жирону, приходи :)»
«Понятно. Ну да, куда же ты денешься от своей «Барсы» хаха. Насчёт приглашения подумаю, слишком много учёбы».
«А ты не хочешь в Барселоне учиться?)»
Пау улыбнулся. Заигрывание было таким знакомым, будто и не было этих лет разлуки. Ответ пришёл быстро.
«А ты зовёшь?)»
«Ну а что? Есть несколько хороших университетов. Мог бы показать тебе город, если вдруг заскучаешь. Да и у нас тут есть места не только для фанатов футбола».
«Я и за футболом слежу, если что)».
«Но про поступление не думала. У меня там никого нет».
«Кроме тебя, конечно».
Кубарси улыбнулся.
«Хаха, я понял. А ты как поживаешь вообще? Всё ещё с тем парнем? Если это не слишком личный вопрос».
Он решил рискнуть.
«Нет, Пау. Мы расстались больше года назад. А у тебя как на личном фронте? Или футбол занимает все твои мысли?»
Пау отложил телефон и взглянул в потолок. Рассталась... Значит, он мог попробовать. Парень глубоко вдохнул, решившись перейти к главному.
«Футбол занимает много мыслей, но не все». «Слушай, Марти... ты помнишь, когда мы с тобой виделись последний раз? Перед моим переездом?»
«Конечно, помню. Мы гуляли по парку, и ты обещал, что когда-нибудь мы снова встретимся».
«А что? Почему ты спрашиваешь?»
«Подумал, что старым друзьям стоит возобновить общение».
Пау сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями. Как бы так спросить, чтобы это не звучало слишком резко или странно? Он перечитал последнее сообщение Мартины и решил быть максимально честным, насколько это возможно без упоминания причин.
«Просто... я много думал в последнее время о том, как всё было тогда. Ты ведь помнишь, что между нами было что-то большее, чем просто дружба? Перед моим отъездом... Мы тогда говорили о том, что могли бы быть вместе, если бы не этот переезд. Мне кажется, я тебе тогда кое-что обещал. Я прав?»
Риера перестала печатать. На несколько долгих секунд сообщение не появлялось, и Пау начал нервничать. Он уже пожалел, что задал такой прямой вопрос.
«Да, ты прав. Ты обещал».
«Обещал, что мы встретимся снова. Но потом пропал на сколько? На семь лет? А что ты об этом только сейчас вспомнил?»
Он поджал губы.
«Прости, Марти. Знаю, это было несправедливо. Тот переезд, Ла Масия, все эти тренировки... Они поглотили меня полностью. Я был как в другом мире, где существовал только футбол. Но я никогда не забывал Жирону, не забывал... тебя».
Парень сделал паузу, собираясь с духом.
«Просто последние дни воспоминания накатили с новой силой. Всё то, что было между нами, снова встало перед глазами. И я подумал, что должен написать. Должен узнать, как у тебя дела».
Риера ответила почти мгновенно, и тон её сообщения значительно изменился. В нём появилась теплота.
«Воспоминания, значит...»
«Приятно это слышать, Пау. Очень приятно. А то я уже думала, что ты совсем забыл свою подругу из Жироны. Значит, не только футбол занимает твои мысли? Это хорошо».
«Оказывается, нет. У меня в голове хватает места и для других не менее важных вещей. Например, для кое-кого, кто собирается в Мадрид».
«Ого, это уже интересно».
«Значит, ты теперь будешь следить за моими планами на будущее? А то вдруг я передумаю и перееду в Барселону? Тогда тебе придется меня лично контролировать».
«Может, и придется, если это будет необходимо».
Он широко улыбнулся.
«А если серьезно, то я правда рад, что мы снова общаемся. И если вдруг Мадрид окажется не таким уж интересным...»
«Тогда ты приедешь меня спасать?»
«Или будешь ждать, пока я сама приеду в Барселону? Учитывая твою занятость, второй вариант выглядит более реальным, хаха».
«Но я не против».
Пау начал широко улыбаться, читая последнее сообщение Мартины. Его настроение заметно улучшилось, и он уже собирался ответить, как вдруг перед его глазами замаячили белые кудри, и над ухом раздался знакомый голос.
— Так, так... — протянул Ламин, заглядывая через плечо Пау в экран телефона. Его брови игриво поднялись. — А с кем это мы переписываемся? Марти? Твоя новая подружка?
Кубарси прикрыл глаза, подавляя внезапное желание врезать собственному другу. Ямаль был неисправим.
— Это не... — начал он, но тут же замолк. Его взгляд невольно метнулся в сторону.
Элизабет стояла чуть поодаль, её внимание было сосредоточено на нём, а глаза сверкали таким живым интересом, какого он раньше в ней не замечал. Возможно, это только ему так казалось, но он точно чувствовал на её лице нечто похожее на любопытство, граничащее с лёгкой ревностью. От этой мысли Пау невольно сглотнул, ощущая, как внутри что-то ёкнуло.
... — Представь: Пау Кубарси, который годами вздыхал по одной-единственной Элизабет, вдруг начинает интересоваться другой девушкой. Да это же сенсация! Все начнут гадать, что произошло. И Элизабет… ох, Элизабет будет просто вне себя от любопытства. А если она будет любопытствовать, значит, она будет думать о тебе. А если она будет думать о тебе, то… — Оливия многозначительно прищурилась. — Она начнёт жалеть, что, возможно, что-то потеряла. — ...
О да, он ей верил. Он верил Оливии на все сто процентов.
***
Как только Пабло переступил порог просторной квартиры, он точно знал, за чем он сюда пришёл. Помочь своей девушке забрать некоторые вещи — конечно, но это было лишь обманчивой завесой. В нем тлела месть — не просто желание, а глубокое, жгучее чувство, которое копилось часами, обволакивая каждую мысль и каждый нерв.
«Месть — блюдо холодное», — говорят все, но в Гави горел такой огонь, что остановить его не смог бы даже здравый смысл, который обычно хоть как-то держал его в узде. Ярость обжигала изнутри, подгоняя вперед, заставляя мышцы напрягаться в предвкушении разрядки.
— Пабло, возьми на кухне мою расчёску! — крикнула Элизабет из соседней комнаты, где, судя по звукам, она уже активно собирала свои вещи.
Парень кивнул сам себе, подтверждая, что понял, и шагнул в сторону кухни. Но по дороге, прямо в дверном проёме, ведущем в коридор, он наткнулся на причину своего ночного кошмара и кипящего гнева.
— Привет, Пабло, — широко улыбнулся Истон, и его наглая, самодовольная ухмылка стала последней каплей.
За его словами последовал удар. Резкий, точный, вложенный со всей силой накопившейся ярости — он пришёлся Ромеро прямо в нос. Хруст был глухим, но отчётливым. Парень мгновенно пошатнулся, жалобно вскрикнул и обеими руками схватился за лицо, из пальцев которого уже потекла алая струйка. Он согнулся пополам, жалобно скуля, словно подбитый зверь.
— Я понимаю, есть за что, — прошипел Истон сквозь стиснутые зубы, пытаясь выпрямиться. — Но я этим лицом деньги зарабатываю!
После этого, не давая блондину оправиться, последовал резкий удар коленом точно между ног. Парень издал короткий, удушенный вскрик, согнулся ещё сильнее, теперь уже на уровне Пабло, пытаясь вдохнуть воздух, который казался полностью покинувшим его лёгкие. Лицо исказилось от боли, приобретая нездоровый зеленоватый оттенок.
— А это уже не жалко, — стиснул зубы Истон. — Детей иметь я не собираюсь.
Гави тут же, не дожидаясь ответа, грубо толкнул блондина к стене, прижимая его одной рукой к холодной поверхности. Взгляд футболиста был настолько диким, что Истон, несмотря на боль, инстинктивно вжался в стену.
— Как ты посмел?! — рычал Пабло; его голос был низким и полным ярости, которую он едва сдерживал. — Как ты посмел притронуться к моей матери?!
Ромеро тяжело дышал и поднял взгляд. Он понимал, что был неправ, но старая привычка к провокациям не отпускала. Он криво усмехнулся.
— Она сама была не против, — прохрипел он. Эти слова вновь стали последней каплей.
Пабло, не раздумывая, ударил его ещё раз — на этот раз открытой ладонью, звонко и резко. Голова Истона отлетела в сторону, и он замолчал, окончательно осев вдоль стены.
Внезапно раздался пронзительный крик. Полный боли и шока. Парни в ту же секунду резко повернулись в сторону источника звука. В коридоре стояла девочка. Она прикрывала рот дрожащей ладонью; её глаза были широко распахнуты от ужаса и полны слёз. По бледным щекам брюнетки текли крупные солёные струи. В её взгляде читался страх — от этого у Гави внутри всё похолодело.
В этот момент из соседней комнаты выбежала Элизабет. Услышав крик, она бросилась на звук, но резко замерла в проходе, увидев перед собой ужасающую картину: Пабло с искажённым от гнева лицом и прижатого к стене Истона с разбитым носом и кровью.
— А ну-ка разошлись по разным углам! — крикнула она. Элизабет бросилась к маленькой девочке и крепко обняла Адриану, прижимая её голову к своей груди и стараясь закрыть от происходящего.
— Кто эта девочка? — прошептал Пабло. Он смотрел на рыдающую малышку и растерянно переводил взгляд на блондинку.
— Моя сестра, придурок! — прохрипел Истон, отталкивая Пабло от себя. Он наконец смог выпрямиться и вытирал кровь тыльной стороной ладони; его лицо было бледным и грязным, но в глазах горела новая ненависть. — Молись, чтобы ты не нанёс ей психическую травму!
***
От Автора:
вся актуальная информация
tg/tiktok: spvinsatti