Глава 7: Любить и не быть любимой
Жуао Феликс, вихрем пронёсшийся по коридору, легко преодолевал футболистов, ставших для него временными препятствиями. Одни трепали его по голове, другие похлопывали по спине; их приветствия сливались в гулкое, радостное эхо. Он вернулся. В Барселону. В клуб, который был для него не просто местом работы, а настоящим домом, убежищем, самой верной и глубокой любовью. Год скитаний, год сомнений — всё это растворилось в этой волне счастья и благодарности судьбе за подаренный второй шанс.
Внезапно на него навалилось что-то тёплое и тяжёлое, крепко обнимающее. Жуао на мгновение опешил, а затем рассмеялся, поднимая голову. Перед ним сияло лицо Гави.
— Пабло, ты меня сейчас травмируешь! — воскликнул Феликс, чуть отдышавшись от неожиданности и силы объятий.
— Я так скучал, братик! С возвращением! — смеялся Гавира, отстраняясь.
— Я и не сомневался, — широко улыбнулся португалец.
Взгляд Жуао опустился чуть ниже, за плечо Гави. Рядом стояла Элизабет, мягко улыбаясь и наблюдая за этой бурной встречей. Её улыбка была тёплой и доброй, в ней не было ни тени фальши. В этот момент перед глазами Жуао возник образ бывшей — призрак из прошлого.
Чёрт, чёрт, чёрт…
Чёртова Маргарида и её призрачная тень, ещё совсем недавно заслонявшая всё остальное. Он резко замотал головой, стараясь стереть это видение и чувство, которое вдруг пришло с волной ностальгии.
— Добро пожаловать, Жуао, — мягко произнесла она.
Феликс широко раскрыл руки в ответ на её приветствие. Элизабет на мгновение замешкалась, словно не веря своим глазам, но затем решительно шагнула вперёд и обняла его. Жуао аккуратно обвил руками её талию, прижимая к себе и утыкаясь подбородком в плечо, вдыхая её аромат. Тепло её тела и её запах успокаивали, заполняя пустоту, оставленную другой блондинкой.
Пабло в этот момент стоял как окаменевший, с перекошенным лицом, на котором читалось недоумение, смешанное с ревностью. Картина перед ним — крепкие объятия его друга и его девушки — явно выбивалась из его ожиданий, нарушая привычный ход событий. Он молча наблюдал, подавляя желание раскинуть их по разным углам поля.
Они отстранились, и Жуао, широко улыбаясь, посмотрел на парочку.
— Что ж, надеюсь, я здесь надолго, — сказал он твёрдо и уверенно. Конечно, надолго. Он непременно сделает всё для этого.
Элизабет и Пабло тихо отошли от него; их голоса, хотя и приглушённые, всё же достигли ушей Жуао. Он услышал их шёпот — смесь недоумения и некоторого возмущения.
— Это что сейчас было? — прошептал Гави.
— А я знаю? — ответила блондинка с лёгким раздражением.
— Почему он тебя так обнимал?!
Жуао улыбнулся и поднял глаза к солнцу, пропускающему яркие лучи сквозь огромные окна здания. Свет упал на его лицо, подсвечивая каждый изгиб его улыбки. Внутри него царила спокойная уверенность. Он чувствовал себя дома. Чувствовал, что всё идёт по плану. Теперь всё будет иначе.
— Что ж, — произнёс он вслух. — Сезон должен пройти просто идеально.
***
Машина плавно катилась по извилистой дороге. За окном мелькали яркие пятна зелени, сменяемые синевой моря, видневшегося вдали. Элизабет, удобно устроившись на пассажирском сиденье, наслаждалась этой поездкой. Воздух, проникавший сквозь открытое окно, пахнул солью и хвоей. Впереди её ждал совместный отдых команды у побережья, организованный клубом в честь начала нового сезона. Мысли девушки уже были там, на берегу: она представляла себе аромат жареного мяса с барбекью, непринуждённые разговоры с Бертой, тёплую, ласковую воду моря и мягкий песок под ногами. Всё это вызывало в ней предвкушение беззаботного отдыха, расслабления и настоящего удовольствия.
Рука Пабло лежала на её колене. Этот жест, столь привычный и естественный для них, добавлял в её и без того прекрасное настроение ещё больше трепета. Его рука согревала её кожу, вызывая приятное покалывание. Элизабет невольно прижалась к нему чуть ближе, позволяя себе насладиться этим ощущением безопасности и защищённости. Ничто не могло испортить ей настроение в этот день. Неповторимое сочетание предвкушения отдыха и нежного прикосновения любимого человека — что могло быть лучше? Всё остальное казалось неважным — только безмятежный путь к морю и ожидающая там радость.
Безмятежность Элизабет, царившая в машине, внезапно прервалась резким, пронзительным звуком уведомления на её телефоне. Она быстро разблокировала экран, и перед её глазами появилось сообщение от Истона:
«Ты собираешься сегодня ему рассказать?»
— Блять, — вырвалось у неё невольно. Блондинка тут же прикрыла рот ладонью.
— Кто пишет? — спросил Пабло.
Элизабет, стараясь скрыть свою растерянность, быстро ответила:
— Истон. Жалуется на тупых ассистентов.
Гави рассмеялся.
— Истон такой Истон.
Она быстро напечатала ответ Ромеро:
«Возможно, а что?»
Через секунду пришло новое сообщение:
«Думаю оставить бутылку вина на завтра, чтобы сегодня, если что, смочь за тобой приехать».
Элизабет нахмурилась. Она снова напечатала:
«Думаешь, придётся?»
Ответ друга не заставил себя ждать:
«Зная Пабло, да».
Элизабет нервно поерзала на сиденье; её спокойствие окончательно улетучилось. Она чувствовала, как нарастает напряжение, словно туча, заслоняющая солнце. В голове крутились слова Истона, и она всё больше понимала, насколько непросто, но необходимо будет рассказать парню правду.
Гави покосился на неё. Его взгляд был проницательным; он заметил её нервозность и изменившееся поведение. Тишина, повисшая в машине после последнего сообщения, давила на Элизабет ещё сильнее.
— Всё точно в порядке? — спросил он.
Элизабет выдавила из себя улыбку, которая скорее напоминала гримасу.
— Абсолютно, — ответила она. Её голос звучал неестественно бодро, слишком вымученно. В сердце девушки царила буря, но внешне она старалась сохранять спокойствие, притворяясь, что всё под контролем. Ложь. Наглая ложь. Но другого выхода она не видела. По крайней мере, пока не видела. Она знала, что рано или поздно ей придётся рассказать Пабло правду, но сейчас, в этой машине, на пути к отдыху, с его рукой на своём колене, ей не хватало смелости. Она решила отложить этот разговор, надеясь, что каким-то чудом всё разрешится само собой. Но глубоко внутри она понимала: это лишь отсрочка, и тяжесть этой отсрочки давила на неё всё сильнее с каждой минутой.
***
Пау сверлил взглядом шипящее на углях барбекю, но его мысли были далеко от сочного мяса и аромата жареного. Они блуждали в лабиринте воспоминаний прошедшего года, в запутанном клубе чувств, которые, казалось, развивались с головокружительной скоростью, подобно стремительному потоку горной реки. Начало нового футбольного сезона лишь усиливало этот водоворот эмоций, добавляя к нему горьковатую нотку ностальгии. Хотя виной всему была не столько смена сезонов, сколько та слишком сладкая, слишком гармоничная парочка, уютно расположившаяся в доме — Элизабет и Гави.
Элизабет… Её безцеремонное вторжение в его сердце оставило после себя не только сладкое послевкусие, но и горький, терпкий осадок. Она вошла в его жизнь, захватив его внимание и чувства, и оставила его стоящим на краю обрыва. Была лишь мимолетной вспышкой, ярким, но коротким пламенем, а он остался на обочине её чувств — просто другом, верным и преданным, но лишним в её романтической истории. Она принадлежала кому угодно, но не ему. Было ли больно? Безумно. Режущая, пронзительная боль, которая казалась вечной.
Но жизнь, как и футбольный матч, не стоит на месте. В его жизни случилось другое потрясающее событие — Эстер. Она сделала то, чего не смогла сделать Элизабет: окунула его с головой в омут страсти, свела с ума и даже забрала его невинность, оставив лишь оглушающий шлейф новых ощущений. И всё же… его мысли, подобно упрямым воробьям, возвращались к Элизабет. С возвращением в Барселону всё стало как прежде; вернулось на круги своя к неизменной, горькой реальности. Да, ему нравилось, что блондинка узнала о его летней интрижке и даже ревностно отреагировала, хоть это и была лишь малая искра — лёгкое колебание, которое быстро угасло, не меняя сути вещей. Она была по уши влюблена в Гави, а он в неё. Это было дважды два — аксиома, бесспорная и неизбежная, как и тот факт, что он останется лишь сторонним наблюдателем за чужим счастьем.
— У тебя сейчас мясо сгорит, — послышался голос сзади, прерывая поток мыслей Кубарси. Он резко развернулся, ожидая увидеть Элизабет, но перед ним предстала совершенно другая блондинка. Её волосы были несколько холоднее, чем у Элизабет, да и всё остальное было совсем иначе. Глаза — пронзительно-голубые, внимательный взгляд не скрывал лёгкой почти насмешливой усмешки. Она пристально наблюдала за его действиями у гриля, словно оценивая его кулинарные навыки.
— Может, это мой фирменный рецепт? — бросил Пау, стараясь скрыть замешательство. Он неловко перевернул кусок мяса, надеясь исправить это мясное недоразумение.
— Накормить всех углями? Так себе рецепт! — ответила она, её усмешка стала ещё более явной.
Кубарси прищурился, пытаясь вспомнить, где он мог видеть эту девушку. Её лицо казалось смутно знакомым, но он никак не мог определить откуда.
— Извините, мы знакомы? — неуверенно спросил он.
Она наклонила голову; её взгляд оставался таким же оценивающим и проницательным.
— Косвенно. Меня зовут Оливия Флик, я новая глава пиар-отдела.
— А… — протянул Пау; его мозг лихорадочно пытался установить связь. Фамилия Флик… всё встало на свои места. — Дочка Ханси?
Оливия едва заметно улыбнулась.
— Второстепенно. Хотя моё родство меня не позорит; отец умеет работать... как и я. А вот ты явно не умеешь готовить барбекю.
Пау поднял руки в смирительном жесте.
— Я и не претендую.
Блондинка окинула взглядом разложенные на столе ингредиенты и снова перевела взгляд на парня, который всё ещё пытался спасти подгорающее мясо. Её улыбка была тонкой, почти незаметной, но в её глазах читалось нескрываемое веселье.
— Я не сомневаюсь. Ты куда более успешен на футбольном поле, чем на кухне. Но умение обращаться с людьми… в этом ты, возможно, не так силён. Или я ошибаюсь?
Кубарси усмехнулся. Он был готов к игре.
— В умении обращаться с людьми я достаточно компетентен, — ответил он. — Особенно с теми, кто не слишком высокомерен, чтобы оценить чужие старания.
Оливия, услышав это, рассмеялась, что совершенно не соответствовало её изначальной манере поведения.
— О, я не высокомерна, — возразила она. — Просто… прямолинейна. А ты… ты слишком зациклен на своих мыслях, чтобы заметить очевидное.
— И что же очевидно? — Пау приблизился к ней, его взгляд стал более пристальным, а голос — ниже. Между ними возникло напряжение, невидимая искра, словно тонкая, неуловимая нить.
Оливия чуть наклонила голову, её голубые глаза сверкнули.
— Очевидно, что ты упустил отличный шанс наладить контакт с человеком, который может значительно помочь твоей карьере. И ты тратишь время на подгорающее мясо.
— И как же ты предлагаешь наладить этот «контакт»? — спросил Пау, его голос звучал игриво и вызывающе.
Девушка подошла ближе, остановившись на таком расстоянии, что Пау почувствовал её дыхание на своём лице.
— Начать можно с того, чтобы дать мне помочь с мясом, — прошептала она. — А затем — поговорить о том, что тебя действительно волнует. Например, о твоих чувствах. К Элизабет.
У Пау резко перехватило дыхание.
— Откуда ты...
— Брось, я девушка. Всегда чувствую такое, — пожала плечами она. — Но если ты вдруг не знал, весь твой вид кричит о том, что ты сохнешь по ней. Мне хватило десяти минут, чтобы распознать это.
— Сдаёшь позиции, — растерянно усмехнулся Кубарси, его взгляд скользнул с её лица на подгорающее мясо, а затем обратно. Он не ожидал такой прямоты и проницательности. Оливия была не просто красивой девушкой; она обладала острым умом и умением видеть то, что другие упускали из виду. Хотя в данной ситуации всё было на поверхности.
Флик рассмеялась.
— Не то слово, — ответила она, взяв из его рук щипцы. — Но это не значит, что я не могу помочь тебе в твоих чувствах. Или, по крайней мере, в твоей карьере. Если ты позволишь, конечно.
Она ловко перевернула мясо, затем взяла небольшой совок и аккуратно добавила угли, слегка приподняв решетку. Её движения были точными и уверенными; в них чувствовалась грация и мастерство, резко контрастирующие с его неуклюжей попыткой спасти барбекю.
— Ты права, — признал Пау, наблюдая за её действиями. — Я… зациклился. На Элизабет.
— И на подгорающем мясе, — добавила Оливия, не отрываясь от гриля. — Но это поправимо. Мы можем исправить это. И многое другое.
Она протянула ему тарелку с готовым мясом; её пальцы ненадолго коснулись его ладони. Это было короткое, нежное прикосновение, но по телу Пау пробежала электрическая разрядка.
— Раз уж ты такая проницательная, — сказал парень, взяв тарелку. — Может быть, ты мне как-то с этим поможешь?
Оливия загадочно улыбнулась.
— Начну с того, что ты прекрасный игрок и покоряешь сердца многих, — она коснулась его руки ещё раз, на этот раз немного дольше. — А при правильном подходе ты можешь стать ещё лучше. И в любовной игре тоже. Приходи в пятницу вместо обеденного перерыва ко мне в кабинет; я всё расскажу.
— Но...
Однако договорить ему не дали. За спиной блондинки послышался лёгкий, но властный кашель. Пау поднял глаза и увидел Ханси Флика, который с лёгкой улыбкой и стандартным строгим выражением лица стоял рядом с дочерью. Мужчина мягко похлопал парня по плечу. Взгляд тренера был внимательным и оценивающим. Он несколько секунд смотрел на Кубарси, а затем медленно перевёл взгляд на девушку.
— Оливия, тебя мама зовёт к телефону, — сказал Ханси. Никаких вопросов и никаких обсуждений. Просто констатация факта.
Блондинка кивнула; её взгляд на мгновение задержался на Пау. В нём не было ни разочарования, ни сожаления — только какая-то таинственная смесь любопытства и предвкушения. Бросив на футболиста ещё один прощальный взгляд, она последовала за отцом, оставляя парня с чувством недосказанности и трепетным ожиданием пятницы. В воздухе до сих пор витало тепло её прикосновений, а в голове крутились её слова о «правильном подходе» и «любовной игре». И он, вопреки своей привычной зацикленности на Элизабет, внезапно ощутил острую жажду перемен.
***
Педри твердым движением отставил от Элизабет бутылку вина. Его рука задержалась на мгновение, словно он опасался её реакции. Блондинка подняла на него брови; её взгляд был полон недоумения, слегка затуманенного алкоголем. Губы её блестели от вина, а глаза искрились.
— Тебе хватит, — произнёс Гонсалес. Его тон не был грубым, скорее заботливым, но с явной ноткой беспокойства.
Элизабет, не обращая внимания на его слова, сделала ещё один глоток из бокала, наслаждаясь обжигающим вкусом вина, позволяя ему растечься по языку и согреть изнутри. Алкоголь, казалось, немного притуплял острые края её тревоги.
— Прости, не могу, — выдохнула она. — Иначе умру от тревожности.
Вино стало её временным спасением, давно укоренившейся привычкой. Педри нахмурился; его взгляд стал ещё более серьёзным.
— С каких пор ты лечишь тревожность алкоголем? — спросил он аккуратно, но с явной долей недоверия.
Элизабет пожала плечами и отводила взгляд. Её привычка не была чем-то, чем она гордилась, и делиться ею хотелось меньше всего.
— С шестнадцати лет, — призналась она. — Просто вам не обязательно об этом знать.
Она поежилась, чувствуя на себе чей-то пристальный взгляд. Элизабет резко обернулась, оглядывая окружающих, но никого не обнаружила. Может, ей действительно пора остановиться. Этот алкоголь казался лишь усугубляющим её беспокойство.
Однако блондинка была не настолько пьяна, чтобы ей померещилось нечто подобное. Пара карих глаз, смутно знакомых ей, действительно была направлена ей в затылок. Силуэт небольшой хрупкой девушки терялся в гуще мускулистых футболистов, но её взгляд был настойчивым.
— Занимаешься сталкерством, Карлес? — прозвучала насмешливая усмешка прямо у её уха. Габриэль вздрогнула и обернулась, но тут же закатила глаза. Бернардита, черт её возьми.
— Напугала, — быстро произнесла брюнетка, возвращая взгляд обратно, однако след Педри и Элизабет уже простыл.
— Какая жалость, Карлес, — театрально вздохнула Бернардита. — Педри увлечён другой и не обращает на тебя внимания. А ты, наивная дурочка, наверняка уже напридумывала всякого, ведь так?
Габриэль, несмотря на раздражение, не могла отрицать долю правды в словах Бернардиты. Она действительно накручивала себя, а теперь ещё и навязчивым вниманием своей коллеги. Мысль о Педри, увлечённом кем-то другим, а тем более Элизабет, пронзила её острой болью.
— Заткнись, — прошипела девушка, отворачиваясь от Бернардиты.
Та, ничуть не смутившись, продолжила, приблизившись к Габриэль. Её голос стал тише, но от этого ещё более неприятным.
— Знаешь, я понимаю, как это тяжело. Любить и не быть взаимно любимой… Это настоящая драма, — с усмешкой произнесла рыжая. — Но я же предупреждала, что стоит держаться подальше от этой компании. Элизабет — настоящая стерва, которую ещё поискать. А Педри — просто кабель.
— Правда, отвали, — сморщилась брюнетка.
— Просто меня раздражает твоя самоуверенность, — прошипела Бернардита. — Если твой папочка известный хирург, это не значит, что ты выше других. И футболисты должны за тобой бегать толпами.
Габриэль горько усмехнулась, но в ней не было обиды, только легкое, почти ироничное презрение. Бернардита, во всей своей прямолинейности и нескрываемой зависти, казалась предсказуемой и даже смешной.
— Так ты завидуешь, что я интересую Педри, а не ты? — спросила Карлес.
Бернардита закатила глаза, её лицо скривилось от явного раздражения.
— Тоже мне… — пробормотала она, пытаясь скрыть волнение. — Чтобы ты знала… Весной Педри был без ума от меня. Даже помогал разобраться с некоторыми вопросами. Но потом эта Элизабет… Въелась ему в голову, промыла мозги… и мне пришлось его бросить.
Габриэль с сомнением посмотрела на Бернардиту. В её словах чувствовалась доля правды, но верилось в это с трудом. Элизабет была способна на такие манипуляции, Габриэль это знала не понаслышке. Но то, что Педри был одержим Бернардитой… В это слабо верилось.
— Без ума? — переспросила брюнетка, приподняв бровь.
Рыжая вздернула подбородок, пытаясь придать своему лицу выражение надменности.
— Да, — подтвердила она с лёгкой гордостью. — У нас даже был секс. И не один раз.
Габриэль не удержалась от едкой усмешки, хотя понимала, что это может спровоцировать Бернардиту.
— Поматросил и бросил, получается? — произнесла она, стараясь сдержать смех.
Лицо Бернардиты резко изменилось. Краска гнева залила её щёки. Она резко выхватила стакан с соком у ничего не подозревающего Тони Фернандеса, который сидел рядом, и плеснула содержимое прямо в лицо Габриэль. Брюнетка стояла неподвижно, чувствуя, как по её телу стекает жидкость. Футболка стала насквозь мокрой.
— Ну ты и стерва... — послышался голос сзади, и теперь уже в Бернардиту полетела красная жидкость. Карлес приподняла глаза и увидела перед собой Элизабет с пустым бокалом в руках.
— Сучка! — взвизгнула Бернардита, её лицо пылало от ярости. Она кинулась на блондинку, которая и так уже пошатывалась от выпитого вина, и схватила её за светлые волосы. Элизабет вскрикнула от неожиданности и боли, её голова резко запрокинулась назад. В попытке освободиться от хватки Бернардиты, она, теряя равновесие, отвесила ей звонкую пощечину. Звук удара разнёсся по залу, привлекая внимание окружающих.
Тони, всё ещё находившийся в состоянии шока после того, как у него выхватили наивкуснейший сок, бросился между дерущимися девушками, пытаясь их разнять.
— Девочки, прекратите, пожалуйста… — вскричал он, но его попытки оказались тщетными. Бернардита, не обращая на него внимания, продолжала яростно дергать Элизабет за волосы, а та, теряя терпение, отбивалась изо всех сил. В порыве ярости рыжая, оттолкнув Фернандеса, ударила его в ребро. Парень охнул от боли, прижимаясь к стене.
Габриэль стояла, окаменев от неожиданности. Она не могла понять, что происходит. Всё произошло так стремительно, что она не успела среагировать. А потом… она осознала. Элизабет, вся красная от гнева и выпитого вина, только что заступилась за неё? За неё, Габриэль, которую Бернардита только что облила соком? Эта неожиданный поступок ошеломил Карлес.
Внезапно вмешательство Педри прервало конфликт. Он резко схватил Бернардиту за руку, отталкивая её от Элизабет, и негромко, но властно произнёс:
— Хватит. Сейчас же.
Элизабет, освободив волосы из хватки Бернардиты, убрала их с лица, стараясь выпрямить спину и восстановить равновесие. Однако количество выпитого вина дало о себе знать — она пошатнулась, теряя баланс и угрожая упасть. Гонсалес моментально отреагировал и подхватил её под локоть, позволяя ей найти опору и удержаться на ногах. Он обеспокоенно посмотрел на девушку.
— Где Пабло? — рявкнул брюнет.
Рядом оказался Жуао.
— Разговаривает с Лапортой, — спокойно ответил он.
— Чёрт, — прошипел Педри. Его взгляд снова переместился на Феликса, в нём читалась мольба, умоляющий взгляд, просящий помощи. Португалец, без лишних слов, прекрасно понимая ситуацию, притянул Элизабет к себе, нежно, но твёрдо поддерживая её.
— Я позабочусь о ней, — произнёс Жуао.
— Спасибо, — коротко бросил Гонсалес, кивнув в знак благодарности. Он обернулся и увидел Габриэль. Её рот был слегка приоткрыт, как будто она пыталась что-то сказать, но не могла. Руки сжимались в кулаки, белые костяшки пальцев выдавали сильное напряжение. Даже сквозь явный самоконтроль было видно, как её трясёт. Педри подошёл к ней ближе, осторожно положив руки ей на плечи и заглядывая в глаза.
— Ты в порядке? — спросил он тихо.
Карлес не ответила. Она только резко выдохнула, словно освобождая себя от сковавшего её напряжения, и несколько раз быстро поморгала, пытаясь совладать с нахлынувшими эмоциями. Слёзы подступали к её глазам, но она сжимала кулаки всё сильнее, сдерживая их. Весь её облик говорил о том, что она находится на грани нервного срыва, но упорно пытается это скрыть.
***
Элизабет приняла из рук Жуао стакан с водой. Дрожащими губами она сделала небольшой глоток; прохладная жидкость приятно обжигала горло, смывая остатки вина и словно гася внутренний пожар. С облегчением она выдохнула, её плечи немного расслабились, и напряжение, сковавшее тело, чуть отступило.
— Спасибо, — прошептала она. Её голос всё ещё немного дрожал, но уже не был таким напряжённым. Она попыталась улыбнуться, но получилось неуверенно. — Ты… не думай, что я пьяница или… драчунья, — сказала она, немного запинаясь, и её взгляд упал на Феликса. Она заметила, как он смотрит на неё, не отрывая взгляда и широко улыбаясь, и это немного смутило её. Его внимание было слишком интенсивным.
Жуао терпеливо ждал, его улыбка не исчезала; в ней не было ничего пошлого, только тёплое участие и понимание.
— Просто… что? — спросил он мягко.
Элизабет замялась, сглатывая слюну. Ей хотелось объяснить, но слова застревали в горле. Она пыталась найти правильные формулировки, чтобы точно передать своё состояние, не выдав лишнего.
— Просто… перенервничала.
— У тебя что-то случилось? — аккуратно спросил парень.
Элизабет молчала несколько мгновений, собираясь с мыслями. Ей хотелось довериться Жуао; в его глазах она видела искреннее желание помочь, но рассказать обо всём сразу, тем более если он был другом Пабло, было слишком сложно.
— Да… — тихо ответила она, опустив взгляд. Она невольно сжала в руке стакан; костяшки пальцев побелели от напряжения. — Не особо… — вздохнула она, пытаясь найти слова. — Просто эта Бернардита...вывела меня из себя. Бесит.
Жуао кивнул. Он не торопил её с объяснениями, давая время собраться с мыслями. Его молчаливое сочувствие было более красноречивым, чем любые слова.
— Я так и не понял, кто кого облил, — почесал затылок Феликс.
— Я тоже, — с улыбкой призналась Элизабет. — Но что я знаю точно: она — настоящая сука. Когда я увидела, как в другую стажёрку полетел стакан, просто... не смогла сдержаться.
Жуао тихо рассмеялся. Он понимал, что девушка пытается скрыть что-то более серьёзное, чем просто конфликт с Бернардитой, но не давил на неё.
— Ну, бывает, — сказал он, аккуратно беря у неё пустой стакан. — Все мы иногда теряем самообладание. Хотя обычно это заканчивается не таким вот… зрелищным образом.
Элизабет улыбнулась в ответ, немного смущаясь.
— Наверное, ты прав, — согласилась она. — Просто… сегодня всё как-то… навалилось. В какой-то момент я просто сорвалась.
Она снова замолчала; её взгляд устремился куда-то вдаль. Жуао терпеливо ждал, не перебивая. По крайней мере он надеялся, что проблемы блондинки не отразятся на его друге.
— Знаешь, — наконец сказала Элизабет. — Я давно не чувствовала себя такой... уязвимой. Не знаю, зачем я тебе это говорю...
— Всё в порядке, Лиз. Ты можешь со мной поделиться.
Она подняла глаза на Жуао.
— Скажи, пожалуйста, — произнесла она, и её голос дрогнул. — Если бы тебе нужно было рассказать что-то близкому человеку, и при этом ты был уверен, что это причинит ему боль, ты бы рассказал?
Кажется, это всё-таки касается Пабло. Феликс отвёл взгляд в сторону.
— Конечно, — ответил парень. — Никто не заслуживает жить во лжи.
Жуао внимательно посмотрел на Элизабет. Его взгляд стал более серьёзным, в нём появилось что-то, что заставило её напрячься. Он вспомнил свою бывшую. Они были невероятно похожи внешне и, как теперь ему казалось, по поведению. Внезапно его посетила догадка...
— Но это не совсем ложь… — прошептала она, её голос был едва слышен. — Я… я не знаю, как это объяснить.
— Для кого как, — медленно произнёс Жуао, стараясь подобрать правильные слова. — Послушай, Лиз, ты бы хотела, чтобы от тебя эту информацию скрывали?
Элизабет замялась, сжимая в руке бокал. Она опустила взгляд, не в силах встретиться с его глазами.
— Даже не знаю… — прошептала она.
— Вот именно, подумай и прими решение, — мягко сказал Жуао. — Скрытие правды — это тоже ложь.
Элизабет кивнула, отводя взгляд в сторону. Она понимала, что Жуао, как и другие, прав. Она сама точно не хотела бы жить во лжи, но в данной ситуации... Блондинка скорее предпочла бы жить в неведении. И от этого было лишь сложнее.
***
Габриэль медленно прошлась по просторной комнате. Воздух здесь густо пах мужским парфюмом — терпким и немного резким ароматом, который смешивался с едва уловимым запахом свежести после уборки. Бежевый бюстгальтер, едва прикрывавший грудь, казался сейчас слишком тонким щитом от всего этого мужского присутствия, которое окутывало её. Из ванной доносились всплески воды — Педри полоскал её футболку, ставшую жертвой сокового инцидента.
Спустя мгновение он вышел, влажные волосы прилипли ко лбу, а взгляд был сосредоточенным и немного обеспокоенным. Он встретился с смущённым, почти испуганным взглядом брюнетки.
— Всё, думаю, она быстро высохнет, и к вечеру будет готова, — произнёс Гонсалес, стараясь говорить небрежно, но его голос всё же выдал некоторое волнение.
Габриэль прикусила губу, покраснев ещё сильнее. Тихо, почти неслышно, она прошептала:
— Спасибо большое.
— Всё в порядке? — спросил брюнет, его взгляд скользнул по её фигуре, и он быстро отвёл глаза на её лицо, опасаясь сделать лишнее движение.
— Да, да, просто… думаю, что мне надеть до вечера, — пробормотала Габриэль, с усилием пытаясь скрыть нарастающую панику.
Педри нахмурился, окинув взглядом комнату. Его собственный гардероб, как и у большинства приехавших на отдых, ограничивался одним единственным комплектом одежды. Однако заставить Габриэль ходить в одном лишь бюстгальтере было совершенно недопустимо…
Решение пришло мгновенно, едва ли не инстинктивно. Быстрым движением он стянул с себя футболку, и лёгкий шелест хлопка нарушил царившую в комнате тишину. Он протянул её Габриэль.
Она вся вспыхнула румянцем; её взгляд нервно метался, стараясь не задерживаться на идеальном, влажном от пота торсе брюнетa. Мысль о том, что она сейчас может надеть его одежду, вызывала у неё одновременно смущение и странное, ни с чем не сравнимое волнение.
— Пожалуйста, — протянул Педри.
Она робко, почти несмело взяла футболку; пальцы её едва коснулись его кожи, и по его телу пробежали мурашки.
Габриэль натянула на себя большую футболку Педри. Ткань пахла им — его телом и парфюмом. Аромат был настолько притягательным, что щеки её вспыхнули ещё ярче. Футболка была свободной, почти мешковатой, скрывая её тонкую фигуру под слоем мягкой хлопковой ткани. Она чувствовала себя в ней одновременно уязвимой и защищённой, словно окутанная невидимым коконом заботы.
Педри наблюдал за ней; его губы тронула едва заметная улыбка.
— Тебе идёт, — сказал он.
Габриэль смущённо отвела взгляд; её пальцы нервно теребили край футболки.
— Спасибо, что позаботился обо мне, — прошептала она. — И спасибо твоей подруге за то, что вступилась за меня. Надеюсь, она не сильно пострадала из-за произошедшего.
Бровь Педри приподнялась с лёгким вопросом.
— Ты про Лиз? — уточнил он, в его голосе прозвучало лёгкое удивление. — Не волнуйся, с ней всё будет в порядке.
— Не хочу, чтобы из-за меня у неё возник конфликт с кем-то, — поджала губы брюнетка.
— Поверь, плеснуть вином в лицо Бернардите было искренним желанием Лиз, — усмехнулся Гонсалес. — Ты здесь не при чём.
— Всё равно это не хорошо, — ответила Габриэль, слегка потупив взгляд.
Педри приблизился к ней. Он видел её волнение и скрытую тревогу, и это вызывало в нём странное желание окружить её заботой. Ему нравилось, как его футболка сидит на ней — она скрывала, но одновременно подчеркивала её хрупкость. Он хотел прикоснуться к ней, сказать что-то большее, чем просто слова благодарности, но сдерживался.
— Ты права, конечно, — произнёс он низким голосом. — Но Лиз… она сама по себе. Ей не нужна защита. Она справится. И ты не должна чувствовать себя виноватой.
Парень остановился, не зная, как лучше продолжить разговор. Ему хотелось быть более открытым с девушкой, но он боялся спугнуть её своей настойчивостью.
Габриэль подняла на него глаза. Она всё ещё помнила его прикосновение к её запястью, и лёгкий румянец снова вспыхнул на её щеках.
— Спасибо, Педри, — прошептала она. — Я просто… переживаю за всех.
Гонсалес мягко улыбнулся.
— Не переживай, — сказал он, легко касаясь её плеча. — Всё будет хорошо.
Он знал, что время всё расставит на свои места.
Тишина была внезапно прервана громкими криками, доносившимися снизу. Педри и Габриэль переглянулись, в их глазах отразился немой вопрос. Они одновременно повернулись к двери и, едва ли не синхронно, вышли в коридор.
Снизу, у подножия лестницы, царил настоящий хаос. Небольшая толпа футболистов образовала тесный круг, в центре которого стоял Гави. Его лицо было искажено гневом, брови сдвинуты, кулаки сжаты. Он что-то яростно кричал, его голос прорезал общий гул и приковывал к себе внимание.
Элизабет стояла немного поодаль, отвернувшись от круга; её плечи были напряжены, голова опущена. Габриэль осторожно спустилась по лестнице и с ужасом заметила, что блондинка сдерживает слёзы. Её лицо было бледным, а губы плотно сжаты. Девушка, которая казалась такой опасной, с трудом сдерживала нарастающую истерику. Карлес инстинктивно почувствовала, что происходящее могло быть как-то связано с ней самой.
В воздухе витало напряжение. Педри медленно спустился вслед за брюнеткой. Он понял, что ситуация вышла из-под контроля. Что-то серьёзное произошло, что вызвало такой взрыв гнева у его друга, но он не мог понять, что именно. Хотя прекрасно догадывался...
Голос Пабло вновь прорезал помещение:
— Я ещё раз спрашиваю, мать его: кто ещё был в курсе?!
***
От Автора:
вся актуальная информация
tg/tiktok: spvinsatti