Глава 1: Война
Габриэль стояла у двери медицинского кабинета, её сердце колотилось где-то в груди. Влажные ладони обхватывали папку с документами. Столько труда, столько бессонных ночей, столько усилий — и всё ради этого. Стажировка в «Барселоне». Не просто в футбольном клубе, а в легендарной «Барселоне». Шанс, который выпадает раз в жизни. И вот сейчас, стоя перед этой дверью, она чувствовала, как хрупка её мечта, как легко одно неверное слово или движение могут разрушить всё.
Она тихо, едва слышно, постучала. Пересохшие губы сложились в беззвучное «Можно?». Никто не ответил. В кабинете, казалось, было тихо. Может, доктор Пруна отошёл? Собрав остатки решимости, Габриэль осторожно повернула ручку и приоткрыла дверь.
Она шагнула внутрь. Кабинет был светлым, пах свежестью и антисептиками. В центре стояла большая кушетка, вдоль стен — шкафы, уставленные медицинским оборудованием и множеством маленьких баночек. У одного из шкафов спиной к ней стояла высокая девушка с огненно-рыжими волосами, собранными в небрежный пучок. Она перебирала те самые баночки, что-то бормоча себе под нос.
— Эээ… извините, — начала Габриэль, её голос слегка дрогнул. — Доктор Пруна здесь?
Девушка резко развернулась. Её глаза, яркие и пронзительные, мгновенно сузились, а тонкие брови сошлись на переносице, придавая лицу хищное выражение. Она окинула Габриэль цепким, оценивающим взглядом, сверху донизу.
— Ты новенькая, да? — спросила она без приветствия, в голосе сквозила неприкрытая надменность. Это был не вопрос, а утверждение.
Брюнетка кивнула.
— Да. Габриэль Карлес. Я пришла на стажировку.
Рыжеволосая девушка усмехнулась, уголки губ приподнялись в кривой, неприятной улыбке. Она медленно подошла ближе, всё так же не отрывая от Габриэль своего изучающего взгляда.
— Бернардита, — представилась она, не протягивая руки. — Доктор Пруна скоро придёт, он разговаривает с тренером.
В этих словах чувствовалось не только высокомерие, но и прямое предупреждение. Её поза — чуть откинутая голова и пренебрежительно опущенные уголки губ — говорила о том, что она совсем не рада появлению новой стажёрки.
Бернардита обошла Габриэль по кругу, как кошка вокруг незнакомого предмета, продолжая оценивать.
— Ну что ж. Добро пожаловать, наверное, — произнесла она наконец с ледяной вежливостью, граничащей с издевкой. — Знай, здесь не просто. Нужно работать и трудиться.
Габриэль почувствовала, как внутри всё похолодело. С первых же секунд она поняла: её появление здесь воспринимается не как приветствие, а как угроза. Бернардита ясно дала понять — она здесь хозяйка, а Габриэль — нежеланная гостья.
— А ты... — протянула Карлес, но Бернардита вопросительно подняла бровь. — Врач?
Рыжая фыркнула.
— Я тоже стажируюсь. Уже год, — сложила девушка руки на груди. — Поэтому и предупреждаю тебя: здесь не будет халявы. Не хочу потом бегать и исправлять за тобой ошибки.
Брюнетка мысленно рассмеялась. Конечно, если бы Бернардита прекрасно справлялась со своими задачами, её кандидатуру даже не рассматривали бы для стажировки здесь.
— Я всё прекрасно понимаю, — произнесла Габриэль, сдерживая усмешку. — Так значит... мы с тобой соперницы?
— Мечтай, — фыркнула Бернардита и отвернулась, демонстративно игнорируя Карлес. Напряжение в воздухе стало осязаемым, как натянутая струна.
Именно в этот момент дверь медицинского кабинета снова распахнулась. На пороге стоял доктор Пруна: высокий мужчина с представительной сединой на висках и широкой тёплой улыбкой. Увидев Габриэль, он засиял ещё сильнее.
— О, милая! Габри! — воскликнул он, делая несколько быстрых шагов навстречу. Прежде чем Габриэль успела что-либо сказать, он крепко обнял её, прижимая к себе. — Как дела? Я так рад, так несказанно рад, что ты попала именно ко мне!
Брюнетка почувствовала себя неловко от такой бурной и публичной радости, особенно под сверлящим взглядом Бернардиты. Она заметила, как лицо рыжеволосой девушки скривилось, словно та только что проглотила что-то невыносимо горькое. Улыбка исчезла с её лица, уступив место гримасе чистой злости и зависти.
— Здравствуйте, доктор Пруна, — ответила Габриэль, осторожно высвобождаясь из его объятий. — Всё хорошо, спасибо. Я тоже очень рада этой возможности.
Доктор Пруна всё ещё держал её за плечи, внимательно вглядываясь в её лицо.
— А как дела у твоего отца? — спросил он, его тон стал чуть мягче. — Ты так стала похожа на него!
— Всё в порядке, — ответила Карлес, пытаясь выглядеть максимально естественно. — Работает потихоньку.
Доктор Пруна довольно кивнул, а затем резко повернулся к Бернардите, которая всё это время стояла в стороне, скрестив руки на груди и испепеляя Габриэль взглядом.
— Бернардита! — воскликнул он, и его голос из ласкового мгновенно превратился в грубый. — Ты чего просто стоишь?! Работы полно! Это тебе не клуб по интересам! Не позорься перед дочерью доктора Джоана Карлеса Монлау!
Бернардита вздрогнула от неожиданного окрика, но тут же приняла надменный вид, хотя в глазах мелькнула обида.
— Я жду ваших распоряжений, доктор, — процедила она.
Чёрт возьми, только не это. Габриэль ненавидела, когда её ассоциировали с отцом. Конечно, ведь только благодаря нему она закончила лучшую школу Барселоны с отличием, только благодаря ему поступила в лучший медицинский университет страны и только благодаря ему получила эту стажировку. Конечно, причём здесь её собственные усилия...
Доктор Пруна, похоже, даже не заметил недовольства Бернардиты и снова повернулся к Карлес с сияющим лицом.
— Габри, какая ты всё-таки молодец, что пошла по стопам отца! — сказал он с искренним восхищением. — Я уверен, у вашей семьи просто талант к медицине! Тем более ты всегда была такой умничкой, я помню тебя ещё совсем маленькой.
Габриэль почувствовала, как её щёки заливает краска. Комплименты и похвала, да ещё и при таком свидетеле, как Бернардита, вызывали лишь неловкость. Она слабо улыбнулась, не зная, что сказать. Слова доктора Пруны, его очевидная привязанность к её отцу и, как следствие, к ней самой сделали её положение ещё более сложным. Стало очевидно, что её принимают сюда не только за собственные заслуги, но и из-за фамилии и связей. И Бернардита это прекрасно понимала. Теперь она точно ненавидела её ещё больше.
Мужчина уже собирался продолжить, возможно, рассказать историю из её детства, когда дверь кабинета снова распахнулась. На пороге стоял мужчина в тренировочной форме «Барселоны», с полотенцем на шее и свистком в руке. Видимо, один из тренеров. Лицо его было озабоченным.
— Доктор Пруна, извините за беспокойство, — произнёс он торопливо. — Мне нужен очень быстрый совет по поводу Дани Родригеса. Можно на минутку?
Врач мгновенно переключился. Улыбка исчезла с его лица, уступив место профессиональной серьёзности.
— Конечно, Ханси, — кивнул он тренеру. — Пойдёмте. — Бернардита, — обратился он к рыжеволосой стажёрке, даже не взглянув на неё и продолжая смотреть на тренера. — Покажи Габриэль всё. Расскажи, где что находится и какие у нас основные протоколы. Введи её в курс дела. Я скоро вернусь.
С этими словами доктор Пруна и тренер быстро вышли из кабинета, оставив девушек наедине в наступившей тишине.
Бернардита медленно повернулась к Габриэль. Её лицо было абсолютно непроницаемым; лишь тонкая линия губ говорила о сдерживаемом раздражении.
— Ну что ж, Карлес, — произнесла она ледяным тоном, нарочито делая акцент на фамилии. — Пойдём, покажу тебе этот «не клуб по интересам».
Она двинулась по кабинету, не дожидаясь Габриэль и даже не взглянув, идет ли та за ней. Брюнетка сглотнула, крепче сжала папку и последовала за рыжеволосой девушкой.
— Это шкаф с медикаментами, — Бернардита указала на один из шкафов, даже не остановившись. — Тут бинты, пластыри, обезболивающие, противовоспалительные. Всё подписано. Не перепутай что-нибудь.
Её тон был таким, словно она объясняет что-то умственно отсталому ребёнку.
— Это кушетка, — она кивнула в сторону центра кабинета. — На ней осматривают и оказывают первую помощь. Но вряд ли тебя близко подпустят к футболистам. И не смей к ним лезть — это непрофессионально.
Габриэль усмехнулась.
Бернардита говорила быстро и монотонно, перечисляя очевидные вещи, которые Карлес знала, казалось, с момента рождения. Но дело было не в информации, а в том, как она её подавала — с нескрываемым пренебрежением.
Бернардита подвела её к небольшому столу с компьютером.
— Это рабочее место. Здесь заполняются карточки игроков и протоколы осмотров. Пароль потом узнаешь у доктора. Надеюсь, ты умеешь печатать.
Она бросила этот комментарий с такой интонацией, словно сомневалась даже в самых базовых навыках брюнетки.
Габриэль старалась сохранять спокойствие, кивая и делая вид, что внимательно слушает. Но внутри всё кипело. Каждое слово Бернардиты, каждый её пренебрежительный взгляд, этот назойливый акцент на её отце — всё это било по больному. Да, она знала, что её фамилия открывает двери. Но она также знала, сколько сил и времени она вложила, чтобы быть достойной этих возможностей. Ей хотелось сказать ей, что да, она дочь своего отца! Но она ещё и Габриэль Карлес! И здесь она благодаря своему труду тоже!
— А это… — Бернардита остановилась у тех самых баночек, которые перебирала, когда Габриэль вошла. Она взяла одну в руки и повертела её. — Это специальные спортивные добавки и витамины. Важно знать дозировку для каждого игрока. Это не просто так, на глаз.
Последняя фраза была произнесена с особым нажимом, словно намекая на некую тайную сложность, которую Габриэль никогда не поймёт.
Они закончили «экскурсию» у двери, которая вела, видимо, в процедурную.
— Ну вот. В общих чертах всё, — Бернардита пожала плечами. — Доктор Пруна придёт, когда закончит. Пока можешь… посидеть или посмотреть, где что лежит. Только ничего не трогай без разрешения.
Она снова сложила руки на груди, всем своим видом показывая, что её миссия выполнена и теперь Габриэль — это её проблема, но решать её она не собирается.
Девушка кивнула. Натянутая улыбка не покидала её лица. Она прекрасно понимала игру Бернардиты и принимала вызов. Хорошо, Бернардита. Хочешь войны? Ты получишь её. Она собиралась показать, кто здесь дочь доктора Джоана Карлеса, а кто никчёмная стерва.
***
— Доктор, я нашла результаты последних тестов Феррана и посмотрела их динамику, как вы просили… Ох, и ещё анализы Ансу, тут есть пара моментов, которые…
Голос Габриэль, поначалу быстрый и деловой, внезапно оборвался. Она наконец подняла голову, и её большие карие глаза, обрамленные густыми ресницами, встретились с глазами брюнета. Она определённо где-то его видела.
В этот момент мир для них обоих, казалось, замер.
Словно в замедленной съёмке, её удивление сменилось узнаванием, а затем — целой гаммой нечитаемых эмоций, промелькнувших в её расширившихся зрачках. Бумаги, которые она так крепко держала, зашелестели и едва не выскользнули из ослабевших пальцев. Легкий румянец залил её щеки, а губы чуть приоткрылись в немом изумлении. Конечно, это был Педри Гонсалес. Кто-то же ещё...
Педри и Габриэль стояли в тесном пространстве кабинета, словно всё вокруг исчезло, оставив только их двоих. Его глаза встретились с её, и в этом мгновении времени больше не существовало. Эта мгновенная связь была настолько сильной, что оба почувствовали, как между ними нарастает невидимая искра. Всё вокруг затихло — даже шум, который до этого наполнял кабинет, стал еле слышным фоном.
— Педри, познакомься, это наша новая стажёрка Габриэль, очень хорошая девушка, — прервал этот момент доктор Пруна, явно намекая, что она врачу гораздо больше нравится, чем Бернардита. — Желаю тебе от чистого сердца никогда не познакомиться с её отцом.
Габриэль рассмеялась, кладя бумажки на стол, а Гонсалес в недоумении вернул взгляд на неё.
— В каком это смысле?
— Её отец — доктор Карлес, если ты понимаешь, о чём я, — повёл бровью Пруна. — И больше всего он известен нам по тому, как гениально оперирует «кресты».
Педри сжал губы.
— Да, только этого мне не хватало, — хмыкнул он. Он попытался улыбнуться, но улыбка получилась немного кривой, словно он сам не был уверен, как реагировать на такую подачу — смесь комплимента её отцу и напоминания о самом страшном кошмаре любого футболиста.
Габриэль почувствовала привычный укол раздражения, услышав фамилию отца и тему операций. Вот оно. Опять. Папа. Ей так хотелось, чтобы её представили просто как Габриэль Карлес — молодую, способную, перспективную стажёрку. Но нет, всегда только через призму отца. Она знала, что избежать этого сравнения будет невозможно, но каждый раз это било по самолюбию. Она ведь пришла сюда не только потому, что её отец — доктор Карлес. Она пришла потому, что работала как проклятая, чтобы заслужить это место.
Педри сделал полшага к ней.
— Рад знакомству, Габриэль, — сказал он. Он протянул руку. — Надеюсь, мы будем видеться только по приятным поводам.
Карлес почувствовала, как её колени слегка начинают дрожать под напором его прямого взгляда и хриплого голоса. Его ладонь была тёплой и сильной, но удивительно мягкой.
— Взаимно, — ответила она, пожимая его руку и позволяя себе наконец ответить на его лёгкую улыбку. — Будем надеяться.
Доктор Пруна казался совершенно забывшим о напряжении, которое только что создал. Он перехватил взгляд девушки.
— Ладно-ладно, не будем отвлекаться, — сказал доктор Пруна, энергично потирая руки. — Габриэль и Бернардита, принесите всё необходимое; мне нужно провести полный осмотр.
Его тон не предполагал возражений. Бернардита резко развернулась на каблуках, даже не взглянув на брюнетку, и направилась к двери, которая вела в смежное помещение или склад. В каждом её движении сквозило неприкрытое раздражение. Габриэль поспешила за ней, чувствуя на себе взгляд брюнета.
Они вошли в небольшую подсобку, заставленную стеллажами с коробками, бутылками и медицинским инвентарём. Воздух здесь был немного затхлым и пах спиртом. Как только дверь за ними закрылась, отрезав их от основного кабинета, Бернардита резко остановилась.
— Ну что, Карлес, — произнесла она, подходя ближе. Её голос был тихим, но полным яда. В глазах Бернардиты, казалось, полыхало пламя. — Наслаждаешься привилегиями?
Габриэль остановилась в двух шагах от неё. Она посмотрела на Бернардиту, стараясь, чтобы на её лице не отразилось ни малейшее беспокойство или злость, которые на самом деле клокотали внутри.
— Ты о чём? — спросила она ровным тоном, как будто не понимала, о чём речь, хотя прекрасно всё осознавала.
Бернардита рассмеялась. Смех был резким, неискренним, полным сарказма.
— О боже! Сам Педри Гонсалес пожал мне руку и улыбнулся! — передразнила она Габриэль, театрально прижимая руки к груди и закатывая глаза. — Да по тебе уже видно, что ты потекла! Вся покраснела, еле на ногах стоишь! Только вот знай, дорогуша, — её голос снова стал тихим и угрожающим. — Он тот ещё мудак. Пользуется девушками и выбрасывает их, как только надоест. Тут все это знают. Не думай, что ты какая-то особенная.
Бернардита явно решила нанести удар сразу по нескольким фронтам: и по связям Габриэль, и по её реакции на Педри. Её слова были призваны унизить, обесценить, заставить почувствовать себя наивной дурочкой.
Однако Габриэль спокойно выдержала этот словесный напор. Не в первый раз. Она не собиралась оправдываться или объяснять, что её смущение было вызвано не только Педри, но и всей этой неловкой ситуацией, особенно словами доктора Пруны о её отце. И уж тем более она не собиралась обсуждать свою реакцию на какого-то там футболиста.
Она едва заметно хмыкнула.
— Мне-то какое дело? — сказала она, стараясь придать своему голосу максимальное равнодушие. — Я сюда пришла не с футболистами крутить. У меня есть дела поважнее. Например, работа. А тебе, видимо, стоит меньше сплетничать и больше заниматься своими обязанностями, чтобы доктор Пруна не кричал на тебя при всех.
Эти слова попали прямо в цель. Улыбка мгновенно сползла с лица Бернардиты. Глаза её вспыхнули ещё ярче.
— Ты! — выдохнула она, делая шаг вперёд, но Габриэль не отступила.
— Нам нужно взять то, что просил доктор, — перебила брюнетка, указывая на один из стеллажей. — Или ты хочешь, чтобы он снова накричал на тебя за то, что ты бездельничаешь?
Она произнесла это совершенно спокойно, но в её тоне чувствовалась твёрдость. Она не была здесь для того, чтобы играть по правилам Бернардиты. Она пришла работать. И если придётся, будет защищаться.
Бернардита замерла, явно колеблясь. Желание наброситься на Габриэль и поставить её на место боролось со страхом получить ещё один выговор от доктора Пруны. В конце концов, страх перевесил. Сжав кулаки, она демонстративно отвернулась и подошла к стеллажу.
— Ищи, — бросила она через плечо, не утруждаясь объяснить, что именно они должны были найти.
Габриэль глубоко вдохнула, пытаясь унять дрожь, вызванную этой стычкой. Ну и повезло же ей с коллективом...
***
Солнце, пробиваясь сквозь пышную зелень балийских деревьев, заливало салон машины теплым светом. Элизабет и Пабло ехали в местный парк аттракционов; воздух наполнялся ожиданием предстоящего веселья и ароматом цветущих растений. Гави с непринужденной легкостью вел арендованную машину, но его взгляд постоянно возвращался к блондинке, искаженный игривой усмешкой.
— Ты уверена, что тебе стоило надевать этот топик? — начал он, его голос был низким и бархатным. — Я не собираюсь кататься на детских паровозиках. Мы пойдем на что-нибудь экстремальное.
Элизабет рассмеялась.
— Боишься, что все увидят мою грудь? — приподняла бровь она.
— Это непременно будет лучший день в их жизни, — усмехнулся парень. — Но я предпочитаю, чтобы её видел только я.
— О, Пабло, ты такой предсказуемый, — проговорила она, кладя руку на его плечо. — Ты ведь специально это говоришь, чтобы раззадорить меня, не так ли?
Пабло не стал отрицать. Его улыбка стала ещё шире.
— Может быть, — признался он, глядя на неё с озорным блеском в глазах. — Но разве это плохо?
— Конечно, ничего плохого в том, что ты пользуешься своим обаянием, чтобы тебе потом перепало, нет, — закатила глаза Элизабет.
— Ну, видимо, схема рабочая, — прокомментировал он с лёгкой усмешкой. — Раз мне всё-таки перепадает каждый день.
Элизабет легонько ударила его кулаком в плечо, но в её голосе не было ни капли настоящего раздражения.
— Не зазнавайся, — сказала она с улыбкой. — А то я передумаю насчёт экстремальных аттракционов. Поеду на детские паровозики, а ты будешь развлекаться один и смотреть на всех вокруг, а не на меня.
Гави рассмеялся. Он прекрасно понимал игру, в которую они играли, и наслаждался каждым её мгновением. Это легкое напряжение, эта искра взаимного влечения — вот что делало их отношения такими особенными.
— Ладно-ладно, — сдался он, убирая руку с рычага переключения передач, чтобы поцеловать её в щеку. — Только не обижайся, если я буду постоянно отвлекаться. Ты слишком хороша, чтобы не любоваться тобой.
Элизабет снова рассмеялась, откидываясь назад на сиденье. Впереди их ждал парк аттракционов, но Пабло, кажется, уже забыл о нем. Его взгляд, полный нешуточного желания, задержался на её теле. Внезапно он стал серьезнее; улыбка исчезла, сменившись чем-то более глубоким и напряженным.
— Слушай, — сказал он тише. — Давай всё-таки ты наденешь мою футболку.
Блондинка приподняла бровь, не скрывая своего недоумения.
— Ага, — ответила она с немного колючей улыбкой. — Чтобы все смотрели на твой обнажённый торс? Ну уж нет, Пабло. Мой топик надёжный; ничего не слетит.
Гави вздохнул; усталость промелькнула в его глазах. Он потер переносицу, словно борясь с головной болью, а не с собственным желанием.
— Почему ты такая вредная? — пробормотал он.
Элизабет не замедлила с ответом; её голос был спокоен, но в нём чувствовалась стальная нотка.
— А почему ты такой ревнивый? — парировала она.
Пабло облизнул губы, его взгляд вновь стал напряжённым. Он смотрел на неё, словно пытаясь разгадать сложную загадку.
— Я просто знаю, — произнес он, его голос был низким и немного хриплым. — Насколько сильно ты можешь свести с ума всех мужчин. И мне это не нравится. Я хочу, чтобы ты была только моей.
Элизабет поджала губы.
— Я и так только твоя.
— Конечно, — выдохнул он.
Девушка нахмурилась. Ей абсолютно точно не нравились его слова.
— Пабло, я думала, мы решили эту проблему... — прикусила губу она. — Мне казалось, что я сделала достаточно, чтобы завоевать твоё доверие.
Парень резко повернул голову, взгляд его смягчился, но в глубине глаз всё ещё тлел огонёк ревности. Он протянул руку, нежно коснувшись её лица.
— Я знаю, — прошептал он, его голос был полон сожаления. — И я идиот. Прости. Я просто… боюсь тебя потерять. Ты слишком яркая, слишком привлекательная. И эта ревность… я просто понимаю, что могут испытывать другие мужчины.
Элизабет молчала, позволяя ему прикоснуться к своему лицу. Его слова, хоть и были продиктованы ревностью, задели её. Она видела, что под его грубоватыми словами скрывался настоящий страх — страх потерять её.
— Я не уйду, — тихо сказала она, нежно прикасаясь к его руке. — И тебе не нужно бояться. Я твоя. Только твоя.
Пабло глубоко вздохнул, как будто снимая тяжёлый груз с плеч. Он поцеловал её в лоб.
— Я знаю, — прошептал он, тяжело вздыхая. — Но иногда я просто... В общем, это не важно.
Он крепче сжал её руку и продолжил путь к парку аттракционов. Элизабет чувствовала, что что-то гложет парня, и она точно знала, что именно.
Она откинулась на спинку сиденья, наблюдая, как мимо проплывают зелёные пейзажи Бали. Мысленно она пообещала себе быть более внимательной к его чувствам в следующий раз.
Вскоре показались яркие огни и весёлая музыка парка аттракционов. Пабло остановил машину и выключил двигатель.
— Ну что, готовы к веселью, сеньора? — спросил он, глядя на неё с нежностью в глазах. Ревность, казалось, полностью отступила, оставив место лишь искреннему обожанию.
Элизабет улыбнулась ему в ответ.
— Всегда готова, — ответила она, переплетая свои пальцы с его.
***
В маленькой местной кафешке, затерянной среди зелени балийских деревьев, Гави подошел к столу с широкой улыбкой. В его руках был поднос, ломящийся от ярких и сочных фруктов тропического рая. Он с удовольствием поставил поднос на стол, привлекая внимание Элизабет, которая уже успела отдохнуть на солнце и встречала его с легкой улыбкой.
— Я принёс фрукты! — весело воскликнул он. Но блондинка лишь покачала головой.
— Пабло, после твоих американских горок меня скорее стошнит от этого тропического рая, чем я смогу осилить все эти лакомства, — произнесла она.
Парень прищурился и присел рядом.
— Если так, может, я могу предложить себя в качестве альтернативного лакомства? — его голос звучал игриво, а улыбка была манящей.
Элизабет рассмеялась, но прикрыла глаза.
— Вряд ли это понравится местным, — ответила она, поднимая бровь.
Он томно посмотрел на неё, и в воздухе повисло напряжение, полное нарастающей страсти.
— Да? — тихо проговорил он. Их взгляды встретились.
Пабло обхватил её шею своими руками, мягко притягивая к себе, и их губы встретились в стремительном поцелуе. Элизабет, несмотря на желание погрузиться в этот момент, в какой-то момент отстранилась.
— Нам стоит остановиться, — произнесла она.
Гави только улыбнулся, не отпуская её. Он быстро чмокнул её в нос, словно продолжая игру, и стал жевать кусочек манго, наслаждаясь сладким вкусом.
Элизабет откинулась назад, размахивая ладошкой вокруг себя.
— Фу, ну и жара, — вымолвила она, пытаясь избавиться от потока ощущений.
Пабло рассмеялся.
— Да брось, зато мы узнали, что ты кудрявая, — с игривым блеском в глазах сказал он, указывая на её волосы, свободно падающие на плечи. — Надеюсь, тебе нравится здесь.
Элизабет закатила глаза, не в силах сдержать улыбку.
— Мне везде нравится, где есть ты.
— Да вы мне льстите, сеньора, — поиграл бровями футболист. — Но я готов принимать вашу лесть в любых количествах. Особенно в виде поцелуев.
Элизабет легонько шлепнула его по руке.
— Не зазнавайся, сердцеед. Я еще подумаю, смогу ли одаривать тебя поцелуями. Мой желудок до сих пор бунтует.
Гави подхватил одно из спелых манго и начал медленно очищать его, не сводя глаз с Элизабет. Он действовал нарочито медленно, словно дразня её, показывая сочную мякоть фрукта.
— Ну, тогда давай так. Каждый раз, когда ты будешь чувствовать, что тебе становится лучше, ты будешь дарить мне поцелуй. Согласна?
Блондинка прищурилась, оценивая предложение.
— И что будет, если мой желудок не успокоится? — спросила она с легкой насмешкой в голосе.
Пабло ухмыльнулся, откусывая сочный кусочек манго. Сок стекал по его подбородку, и он не спешил его вытирать, нарочно провоцируя её.
— Тогда я буду страдать вместе с тобой, утешая тебя своими поцелуями. Звучит неплохо, правда?
Элизабет закатила глаза, усмехаясь. Он был совершенно неисправим, но именно это её так сильно привлекало.
— Ладно, уговорил. Но с одним условием: ты должен вытереть этот сок с подбородка. Иначе никакого поцелуя.
Пабло рассмеялся, вытирая подбородок тыльной стороной ладони.
— Все для тебя, моя королева. Итак, ты чувствуешь себя лучше?
Девушка посмотрела на Пабло, который ждал её ответа с нетерпением, и не смогла удержаться от улыбки. Она наклонилась вперед и быстро чмокнула его в губы.
— Уже лучше.
Гави улыбнулся и хлопнул в ладоши.
— Отлично! Тогда давай немного подождем, и ты будешь чувствовать себя совсем хорошо. И кто знает, может быть, тогда ты угостишь меня еще одним поцелуем. Или двумя. Или...
— Пабло! — Элизабет прервала его, смеясь. — Не зазнавайся!
Парень рассмеялся. Он поднял руку, останавливая её лёгкий протест.
— Не надо говорить, что тебе самой это не нравится, — ухмыльнулся он, откусывая ещё один кусочек манго. Сок снова скатился по его подбородку, но на этот раз он не стал вытирать его, оставляя каплю как маленький вызов. — Я вижу это в твоих глазах. В том маленьком вздохе, который ты еле сдержала. В том, как ты чуть-чуть прикусила губу, когда я говорил о поцелуях.
Он приблизился к ней, его дыхание коснулось её щеки. Запах манго смешался с его терпким ароматом, и Элизабет почувствовала, как её сердце начинает биться быстрее.
— Ты играешь со мной, — прошептала она.
— А ты позволяешь мне это делать, — ответил он с низким и хриплым голосом. Он снова протянул ей кусочек манго, на этот раз — самый сочный и спелый. — Скажи, что тебе не нравится. Скажи, что я надоел тебе. Скажи хоть что-нибудь, что остановит меня.
Элизабет молчала, рассматривая кусочек манго, словно в нём отражалась вся их игра. Она знала, что не может сказать ни слова, которое бы остановило Пабло. Потому что сама не хотела, чтобы он остановился.
Она взяла кусочек манго и медленно отправила его в рот, наслаждаясь сладким вкусом и тем трепетом, который наполнял её изнутри.
— Может быть, — прошептала она едва слышно. — Я просто немного устала. От американских горок. И от тебя. Немного.
Пабло улыбнулся и наклонился к ней, нежно целуя её в ответ. Этот поцелуй был сладким как манго и острым как их игра. Он говорил о страсти и взаимном притяжении, о том, что даже слова не нужны для понимания друг друга. На этот раз, когда он отстранился, Элизабет не протестовала. Она просто прижалась к нему, наслаждаясь теплом его тела и вкусом манго на своих губах.
— Не волнуйся, скоро мы вернёмся в Барселону, и ты отдохнёшь от меня... например, с Педри. Так ведь, Лиззи?
Лиззи...
Игра продолжалась, но теперь правила были немного другими. Девушка подняла взгляд на него, широко раскрыв глаза в недоумении.
— Пабло, ты совсем офигел?
Парень хмыкнул.
— Ну а что? Он наверняка по тебе соскучился.
Элизабет одарила его ледяным взглядом.
— А ты помнишь, что, когда мы только познакомились и враждовали, я говорила тебе, что между тобой и Педри не просто дружба?
Гавира рассмеялся.
— Как такое забыть? Мне тогда так хотелось избавиться от тебя… или… — он невинно захлопал глазками. — Сделать с тобой что-нибудь другое...
Элизабет покраснела, но не отвернулась. Она знала, что он специально играет с ней, провоцирует её, заставляет чувствовать. И ей это нравилось, несмотря на то что она никогда не признается в этом вслух.
— Ты невыносим, — пробормотала она, отводя взгляд.
Пабло склонился к ней, его дыхание коснулось её уха. Шепот был едва слышен, но от этого ещё более возбуждающим:
— А ты — невыносимо желанна.
Он снова протянул ей кусочек манго, но Элизабет уже не взяла его. Она всё ещё смотрела куда-то в сторону, пытаясь скрыть смущение, которое, как она знала, Пабло прекрасно видел.
Внезапно на плечо Пабло запрыгнул маленький серый котёнок с пушистым хвостом и любопытными изумрудными глазами. Он удобно устроился, словно маленький король, осматривая окрестности. Элизабет, забыв на мгновение о напряжении между ней и Пабло, просто ахнула. Её ледяной взгляд растаял, сменившись умилением. Она осторожно протянула руку, и котёнок, мурлыкая, уткнулся ей в ладонь.
— Какой милый! — прошептала она, нежно поглаживая его мягкую шерстку. Котёнок замурлыкал громче, утыкаясь ей в шею.
Пабло скривился.
— Только этого мне не хватало. Сейчас еще блохи с него на меня перескочат. И вообще, убери его, у меня аллергия! — последние слова он пробурчал себе под нос, но достаточно громко, чтобы Элизабет услышала.
— Сам ты блохастый! — парировала Элизабет, не отрывая взгляда от котёнка. Она продолжала нежно гладить его, забыв на мгновение о всей предыдущей игре. В её глазах заблестели слёзы, и она тихо продолжила: — О боже, Пабло… я так хочу завести маленького щеночка или котёнка…
Гави наблюдал за ней, но в его глазах читалось скорее раздражение, чем нежность. Он взял её руку, снова переплетая свои пальцы с её пальцами, но хватка была не такой крепкой, как раньше.
— Главное, — сказал он, его голос был спокойным, но в нём чувствовалась нарастающая тревога. — Ребёнка не захоти ближайшие года три.
Элизабет резко повернулась к нему, котёнок чуть не упал с её рук.
— А что, если я забеременею, например, завтра?
Пабло побледнел.
— Ты хочешь стать мамой в восемнадцать?
Элизабет пожала плечами с напускным сарказмом.
— А почему бы и нет? Можем назвать его в честь Педри, будем вместе воспитывать.
Парень несколько раз быстро моргнул, пытаясь переварить её слова.
— Нет, ну, конечно, голодать он не будет. Но ты уверена, что в нашей семье он вырастет психологически здоровым?
Элизабет рассмеялась.
— Ладно, я шучу, — прикусила губу она. — Но не про котёнка.
Пабло шумно выдохнул, закатывая глаза. Это был его фирменный жест — сигнал крайнего раздражения, смешанного с бессилием перед её напором.
— Лиз, пожалуйста, — простонал он, чуть повысив голос. — Только не это. Я серьёзно, никаких животных в ближайшее время. Пожалуйста.
Он посмотрел на неё таким взглядом, полным мольбы и отчаяния, что в Элизабет что-то дрогнуло. Она понимала, что он не притворяется. Она вздохнула, отпуская свои мечты о пушистом друге в ближайшем будущем.
— Ладно, ладно, — сказала она, сдаваясь. — Я не буду больше приставать с котятами. Обещаю.
***
Вся актуальная информация:
tg/tiktok: spvinsatti