Пролог: Прошлое в прошлом
Тремя месяцами ранее.
Багровый сумрак бара «Черная Пантера» пульсировал в такт глухому, утробному биту музыки. Воздух был тяжелым и пряным — смесь дорогого парфюма, пролитого алкоголя, едва уловимого дыма кальянов и чего-то еще, неуловимо порочного, что въедалось под кожу. В центре зала, на нескольких подсвеченных снизу пилонах, несколько девушек двигались с гипнотической, змеиной грацией. Их тела, едва прикрытые блестящими лоскутками ткани, извивались, сплетались и расходились, бросая вызов законам физики и приличия. Каждый изгиб, каждое движение были отточены до совершенства, превращая их в живые скульптуры желания. Вокруг них, в бархатной полутьме за столиками, шелестели купюры, звенели бокалы, и негромкий гул голосов создавал фон для этого царства разврата и денег. Взгляды скользили, оценивали, покупали и продавались.
Габриэль Карлес сидела на краешке плюшевого дивана, чувствуя себя абсолютно чужеродным элементом в этом продуманном до мелочей вертепе. Она нервно теребила край своего платья, которое здесь казалось верхом пуританства, и старалась не смотреть на сцену, хотя взгляд то и дело невольно цеплялся за мелькающие обнаженные конечности и блеск страз. Ей было душно и неуютно.
Рядом с ней Абигайл Суарес, напротив, выглядела так, словно родилась в подобной обстановке. Она лениво откинулась на спинку, изящно держа в руке бокал с ярко-голубым коктейлем, украшенным экзотическим цветком, и с довольной полуулыбкой наблюдала за происходящим. Время от времени она посылала воздушный поцелуй парням или обменивалась понимающей усмешкой с кем-то из проходящих мимо завсегдатаев.
— Ты чего кислая такая, Габи? — Абигайл легонько толкнула подругу локтем, не отрывая взгляда от пилона, где одна из девушек выполняла особенно эффектный трюк. — Коктейль не нравится? Могу заказать другой. Здесь бармен – волшебник.
Карлес едва заметно покачала головой, отодвигая от себя почти нетронутый стакан с минеральной водой. По правде говоря, они никогда и не были подругами. Лишь однокурсницами, которым иногда приходилось «тусить» вместе. Более того, Абигайл никогда не симпатизировала Габриэль. Но та, раз за разом, прилипала к ней. И скорее всего только ради помощи в учёбе и «поблажек», которые якобы получала она.
— Нет, спасибо. Нам завтра на учебу, первая пара.
Абигайл наконец оторвала взгляд от танцовщицы и с театральным вздохом повернулась к брюнетке. Она картинно закатила глаза, так что ее длинные ресницы коснулись идеально выведенных бровей.
— Ох, Габри, Габри… Учеба! — протянула она с плохо скрываемой насмешкой. — Серьезно? Милая, если имя твоего папочки с легкостью распахивает перед тобой бархатные двери «Черной Пантеры», неужели ты думаешь, что он не сможет одним звонком организовать нам с тобой «небольшое недомогание» на завтрашнее утро? Профессора тоже люди, знаешь ли. И любят подарки.
— Он не станет этого делать, — нахмурила брови Карлес. — Он скорее позвонит преподавателям и попросит добавить мне ещё домашки, если узнает, что я нахожусь здесь, а не учу строение какого-нибудь сустава.
Абигайл фыркнула, отпивая еще глоток своего синего эликсира. Лед мелодично звякнул о стенки бокала.
— Сустава? — она изогнула идеальную бровь, и в ее голосе прозвучала откровенная издевка. — Боже, Габри, ты неисправима. Мы в эпицентре греха и порока, вокруг полуголые богини извиваются так, что у любого нормального человека эти самые суставы свело бы от зависти, а ты мне про анатомию! Да расслабься ты хоть на час, ради всего святого! Или ты боишься, что твой папочка и сюда пришлет шпионов с учебниками?
Карлес поджала губы. Ей хотелось встать и уйти, раствориться в ночи, подальше от этого липкого, пропитанного похотью места и от язвительной Абигайл. Но что-то ее удерживало – может, нежелание выглядеть совсем уж забитой монашкой, а может, глупая, иррациональная надежда, что этот вечер как-то сам собой закончится, не требуя от нее решительных действий.
— Я просто не понимаю, что мы здесь делаем, — тихо проговорила она, больше для себя, чем для Суарес.
— Как что? — Абигайл картинно всплеснула руками, едва не расплескав коктейль. — Развлекаемся, дорогая! Смотрим на красивых людей, пьем вкусные напитки, ловим восхищенные взгляды. Ну, по крайней мере, я ловлю, — она стрельнула глазами в сторону парня за соседним столиком, который явно проявлял к ней интерес. Их костюмы кричали о деньгах, а часы на запястьях стоили, вероятно, больше, чем годовая зарплата университетского профессора. Именно за такими Абигайл и охотилась в подобных местах. — А ты… ты, видимо, проводишь полевое исследование на тему «девиантное поведение в условиях пониженной социальной ответственности». Диссертацию пишешь, не иначе?
Она хохотнула, и этот смех, резкий и немного вульгарный, неприятно резанул слух брюнетки.
— Послушай, — Абигайл наклонилась к ней, понизив голос до заговорщицкого шепота, от нее пахнуло сладким алкоголем и дорогими духами. — Не будь такой занудой. Твой отец – чуть ли не самый известный хирург во всей Испании. Святой доктор Карлес! Думаешь, ему есть дело до твоих оценок? Да он тебе всю жизнь устроит по щелчку пальцев, даже если ты будешь круглой дурой. Одно его имя открывает все двери, ты же видишь! Так что расслабься и получай удовольствие. Давай лучше познакомимся вон с теми джентльменами. Они выглядят так, будто им срочно нужна компания очаровательных и умных девушек. Ну, или хотя бы просто очаровательных.
— Он не станет этого делать, — покрывала ее Карлес. — И если я завалю сессию, меня могут не взять на стажировку в следующем году. А это… это очень важно.
Суарес снова закатила глаза, на этот раз с еще большим преувеличением, словно ее подруга только что изрекла величайшую глупость во вселенной. Она сделала еще один элегантный глоток своего коктейля, смакуя его, прежде чем ответить.
— Стажировка? — протянула она, и в ее голосе сквозило откровенное, почти сочувственное презрение. — О, милая моя, наивная Габриэль! Какая еще стажировка, когда твой отец – это ходячая легенда с золотыми руками и банковским счетом, способным купить небольшой остров? Ты действительно думаешь, что тебе придется, как простым смертным, бороться за какое-то там место под солнцем? Да он тебе такую стажировку организует, что ты будешь лечить коленки королям, если захочешь! Или просто подарит тебе собственную клинику к окончанию университета.
Она окинула Карлес взглядом, полным снисходительной жалости, как смотрят на ребенка, который все еще верит в зубную фею.
— Ты слишком серьезно ко всему этому относишься. Жизнь – это не только учебники и суставы, Габри. Иногда нужно просто… отпустить контроль и позволить себе немного удовольствия. Особенно когда это удовольствие так легко доступно. Давай, если ты не поцелуешь сегодня какого-нибудь красавчика, то я пущу слух по универу, что ты спала, например, с...профессором Гонсалесом!
Лицо Габриэль вспыхнуло. Профессор Гонсалес был пожилым, женатым мужчиной, и сама мысль о таком слухе вызывала у нее тошноту.
— Ты не посмеешь! — выпалила она.
Абигайл расплылась в самодовольной улыбке.
— Почему это не посмею, милая? — она склонила голову набок, наслаждаясь произведенным эффектом. — Слухи – они как вирусы, распространяются быстро, а опровергнуть их почти невозможно. Представляешь, как разозлится твой папочка, если до него дойдет, что его драгоценная дочурка крутит романы с преподавателями? Это ведь удар по его безупречной репутации, не так ли?
— Заткнись! — резко оборвала ее Габриэль, чувствуя, как внутри закипает смесь гнева и бессилия. Она прекрасно понимала, что Абигайл способна на такую подлость. — Раз ты такая умная, сама тогда и выбери мне кого-нибудь! Раз уж тебе так не терпится меня с кем-нибудь свести!
Суарес театрально приложила палец к губам, делая вид, что задумалась. Ее взгляд скользнул по залу, оценивающе останавливаясь на разных мужчинах.
— Хм, дай-ка подумать… — протянула она, а затем ее глаза загорелись. — О! Видишь вон там, за тем дальним столиком, у окна? Тот, что в черной рубашке.
Габриэль проследила за ее взглядом. За столиком действительно сидел поразительно красивый мужчина с темными волосами и пронзительными глазами. Он что-то говорил своей спутнице – эффектной блондинке в сверкающем платье.
— Он в компании девушки, — констатировала Габриэль, надеясь, что это положит конец безумной идее Абигайл.
Та лишь пренебрежительно махнула рукой, снова закатив глаза.
— Ой, да брось ты! Это же Истон Ромеро, ещё скажи что не знаешь! Один из самых сексуальных и завидных холостяков Испании, если верить журналам. У него нет постоянной девушки, он меняет их как перчатки, если верить таблоидам. А эта блондинка рядом с ним… — Абигайл прищурилась, припоминая. — Кажется, я видела ее фото с каким-то известным футболистом. Из Барсы, наверное. Так что, думаю, наш знойный Истон не будет против немного развлечься и отвлечься. Тем более, с такой скромницей, как ты. Для него это будет экзотика!
Габриэль смотрела на брюнет с выражением, которое Абигайл могла бы описать как «испуганный кролик перед удавом». Парень действительно был ослепительно красив, но его аура уверенности, граничащей с высокомерием, и слава ловеласа делали его в глазах Карлес не привлекательным, а скорее пугающим.
— Экзотика? — переспросила она, в ее голосе звучал сарказм, смешанный с отчаянием. — Абигайл, он… он совсем не мой тип. И я уверена, я – не его. Он выглядит так, будто таких «скромниц», как я, коллекционирует исключительно для смеха.
Суарес нетерпеливо цокнула языком, ее идеальные губы скривились в гримасе раздражения.
— О, перестань, Габри! «Не мой тип», — передразнила она. — А Диего, значит, был твой тип? Тот самый Диего, главный красавчик университета, за которым все девчонки бегали, а он выбрал тебя? И чем это закончилось, напомнить? Знаешь ли, он тоже был тем еще… экземпляром. И не сказать, чтобы ты тогда сильно привередничала по поводу «типа».
Лицо Габриэль вспыхнуло еще сильнее, на этот раз от неприятных воспоминаний. Отношения с Диего были короткими, бурными и закончились для нее довольно болезненно. Он действительно был популярным и обаятельным, но таким же эгоистичным и неверным. И она, только-только поступившая в университет, была слишком юна, чтобы это понять.
— Остановись, Абигайл, — твердо сказала она, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Не смей. Вспоминать мои единственные, и, к слову, неудачные, отношения, которые были аж на первом курсе сейчас совсем ни к чему.
Абигайл лишь усмехнулась, ничуть не смутившись.
— Ладно-ладно, не кипятись. Просто констатирую факт: твои представления о «типах» довольно гибкие, когда приспичит. Так что Истон Ромеро – вполне себе вариант. К тому же, дорогая, выбор невелик. Либо ты сейчас соберешься с духом и подойдешь к нему, либо завтра весь университет будет обсуждать твои пикантные отношения с профессором Гонсалесом. И я даже приукрашу детали, обещаю.
Она наклонилась ближе, ее глаза снова хищно блеснули.
— И что я ему скажу? — спросила Габриэль дрожащим голосом, чувствуя, как щеки заливает краска стыда. — «Привет, Истон, моя так называемая подруга заставила меня подойти, потому что иначе она испортит мне репутацию»? Он же решит, что я сумасшедшая!
Абигайл фыркнула.
— Ну, конечно, не так прямолинейно, дурочка. Придумай что-нибудь! Скажи, что восхищаешься его… его глазами! Или что ты перепутала его с кем-то. Да какая разница! Главное – привлечь внимание. А дальше – импровизируй. Ты же умная девочка, когда дело касается суставов. Неужели не сможешь очаровать мужчину на один поцелуй? К тому же, — она подмигнула. — Я буду здесь, морально поддерживать. И следить, чтобы ты не сбежала.
Габриэль бросила на Абигайл полный отчаяния взгляд, но в глазах подруги не было ни капли сочувствия – только предвкушение и злой азарт. Она поняла, что попала в ловушку.
Тяжело вздохнув, Карлес медленно поднялась. Ноги казались ватными, а сердце колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Она чувствовала на себе пристальный, насмешливый взгляд подруги, и это только усиливало ее унижение.
Суарес, напротив, была полна энтузиазма. Она схватила Габриэль за руку, словно боясь, что та передумает, и потащила ее через пульсирующий танцпол. Громкая музыка обволакивала, фонари слепили, а разгоряченные тела извивались в такт ритму. Габриэль чувствовала себя неуютно, как будто ее вытолкнули на сцену без подготовки.
Когда они, наконец, пробрались поближе к тому месту, где раньше сидел Истон Ромеро, оказалось, что столик пуст. На мгновение Габриэль испытала облегчение, но оно тут же сменилось новым приступом паники, когда Абигайл ткнула ее локтем в бок и указала на центр танцпола.
Там, в вихре движений и света, они увидели его. Брюнет и его блондинка-спутница, которую Абигайл ранее идентифицировала как подружку футболиста, уже вовсю танцевали. Он двигался с той же уверенностью и непринужденностью, с какой сидел за столиком, а его партнерша смеялась, запрокинув голову.
«Ну вот и все» — с облегчением подумала Габриэль. Он занят. Можно возвращаться.
Но Суарес, очевидно, так не считала. С хищной улыбкой, которая не предвещала ничего хорошего, она отпустила руку Габриэль и решительно направилась прямо к танцующей паре. Брюнетке оставалось только с ужасом наблюдать за происходящим, не в силах сдвинуться с места.
Девушка, не обращая никакого внимания на блондинку, вклинилась между ней и Истоном. Она начала танцевать рядом с ним, ее движения были откровенными и соблазнительными. Бедра Абигайл то и дело задевали его ноги, а одна ее рука, как бы невзначай, скользнула по его груди, задержавшись на мгновение. Истон, ничуть не смутившись таким внезапным вторжением, лишь усмехнулся и ответил ей взаимностью: его руки тут же обхватили талию Абигайл, притягивая ее еще ближе.
Абигайл, победно улыбаясь, посмотрела на опешившую спутницу Истона.
— Это твоя девушка? — спросила она, кивнув в сторону блондинки, ее голос был полон сладкого яда.
Ромеро широко улыбнулся, его глаза блестели. Он притянул Суарес еще плотнее.
— Нет, — его голос легко перекрыл музыку. — Моё сердце в данную минуту принадлежит лишь тебе.
Неожиданно она сделала шаг назад, высвобождаясь из объятий Истона, и резко дернула за руку Габриэль, которая все это время стояла неподалеку, окаменев от ужаса и смущения, и безуспешно пыталась слиться с толпой.
— А это Габи, и ты ей понравился! — громко, перекрикивая музыку, произнесла Абигайл, бесцеремонно указывая на совершенно растерянную подругу.
Габриэль, которая в этот момент нервно кусала губу, пытаясь придумать план побега, вздрогнула от неожиданности. Ее щеки вспыхнули так, что, казалось, могли бы осветить весь танцпол. Она хотела провалиться сквозь землю, исчезнуть, испариться – что угодно, лишь бы не стоять здесь, под пристальным взглядом парня, выставленная на посмешище собственной подругой.
Истон, однако, казалось, ничуть не удивился такому повороту событий. Он лишь на мгновение окинул Абигайл изучающим взглядом, в котором промелькнула то ли насмешка, то ли понимание, а затем, не теряя ни секунды, переключил все свое внимание на Габриэль. Легкая улыбка играла на его губах, а в глазах зажегся новый интерес.
Прежде чем Карлес успела что-либо сказать или предпринять, Ромеро сделал шаг к ней, сокращая расстояние. Его рука уверенно легла ей на талию, притягивая ближе. Он наклонился, и Габриэль почувствовала его теплое дыхание у своего уха, смешанное с тонким ароматом дорогого парфюма. Он что-то тихо прошептал, но из-за громкой музыки и бешеного стука собственного сердца брюнетка не смогла разобрать ни слова. Она лишь ощутила, как от его близости по телу пробежали мурашки, а колени предательски задрожали.
Несмотря на оглушающую музыку и внутренний хаос, Габриэль почувствовала, как по телу разливается странное тепло от прикосновения Истона. Он пах чем-то терпким и мужественным, и от этой близости голова шла кругом. То, что он шепнул, утонуло в битах музыки, но его взгляд был красноречивее любых слов – в нем плескался откровенный интерес и что-то еще, неуловимо-хищное, что заставляло ее сердце биться еще чаще.
Он не стал дожидаться ее ответа или реакции. Его рука на ее талии стала тверже, и он легко повел ее в танце, вплетая в ритм толпы. Габриэль сначала двигалась скованно, неуклюже, чувствуя себя марионеткой, но Истон был опытным партнером. Он вел уверенно, его движения были плавными и соблазнительными, и постепенно, сама того не замечая, Габриэль начала поддаваться его ритму, ее тело инстинктивно отвечало на его прикосновения. Громкая музыка, казалось, создавала вокруг них кокон, отгораживая от остального мира, от оценивающего взгляда Абигайл, которая, Габриэль была уверена, наблюдала за ними с довольной ухмылкой.
Они почти не разговаривали – да и что можно было сказать в таком шуме? Их общение свелось к улыбкам, взглядам, легким касаниям. Ромеро иногда наклонялся к ее уху, говоря что-то короткое, комплименты, от которых у Габриэль краснели щеки. Она отвечала односложно, все еще смущенная, но страх постепенно уступал место странному, пьянящему ощущению. Он был невероятно обаятелен, и его внимание, пусть и навязанное Абигайл, льстило ей, как бы она ни старалась это отрицать.
В какой-то момент, когда музыка сменилась на более медленную и чувственную, Истон притянул ее еще ближе. Их тела почти соприкасались, и Габриэль чувствовала биение его сердца сквозь тонкую ткань рубашки. Он посмотрел ей в глаза, и в его взгляде было столько неприкрытого желания, что у нее перехватило дыхание. Мир вокруг, казалось, замедлил свой ход.
И тогда он ее поцеловал.
Это был не неловкий, робкий поцелуй. Его губы накрыли ее властно, требовательно, но в то же время удивительно нежно. Габриэль на мгновение замерла, шокированная, но потом, поддавшись какому-то внутреннему порыву, ответила. Ее руки сами собой легли ему на плечи, пальцы зарылись в его темные волосы. Поцелуй был пьянящим, как дорогое вино, он уносил ее прочь от всех тревог и сомнений, оставляя только это мгновение, только его губы на ее губах.
В самый разгар этого головокружительного момента, когда Габриэль почти забыла, где она и кто она, рядом с ними раздался щелчок и яркая вспышка ослепила их.
Они отпрянули друг от друга. Перед ними, с широкой улыбкой и профессиональной камерой в руках, стоял мужчина.
— Отличный кадр! Поцелуи в «Черной Пантере» – наша маленькая традиция! Фото будет готово через пару минут у выхода! — весело прокричал он и, не дожидаясь реакции, растворился в толпе, ища новые «жертвы».
Карлес стояла, ошеломленная. Щеки горели, губы покалывало, а в голове был полный сумбур. Фотография? Их поцелуй… сфотографировали? Весь этот вечер превратился в какой-то сюрреалистический калейдоскоп событий. Она растерянно оглянулась в поисках Истона, но его уже и след простыл. Он исчез так же быстро и незаметно, как появился в ее жизни несколько минут назад, оставив после себя лишь легкий аромат парфюма и привкус поцелуя на ее губах.
Абигайл тоже куда-то пропала. Габриэль осталась одна посреди шумного танцпола, чувствуя себя невероятно потерянной и сбитой с толку. Она медленно, почти неосознанно, коснулась пальцами своих губ, все еще ощущая на них его прикосновение. Что это только что было? И что, черт возьми, ей теперь делать?
***
Бирюзовые волны Индийского океана лениво накатывали на белоснежный песок пляжа Нуса-Дуа, ласково омывая ноги Элизабет. Она, смеясь, отдавалась их теплым объятиям, ее светлые волосы, намокнув, потемнели и живописно прилипли к плечам, а кожа, уже тронутая золотистым балийским загаром, сияла под щедрым полуденным солнцем. Блондинка ныряла, появляясь на поверхности с ворохом сверкающих брызг, словно озорная русалка, вырвавшаяся на свободу из таинственных морских глубин. Каждый ее взмах руки, каждый изгиб тела был наполнен чистой, незамутненной радостью.
Пабло, устроившись на плетеном шезлонге под широким зонтом из пальмовых листьев, не сводил с нее восхищенных глаз. Он любовался ее профилем, когда она, закинув голову, вглядывалась в бескрайнюю синеву горизонта, где небо сливалось с океаном. Чуть вздернутый носик, который он так любил целовать, мягкая линия губ, на которых застыла безмятежная улыбка, длинные ресницы, отбрасывающие легкую тень на влажные щеки – каждая деталь ее лица казалась ему совершенной. В эти моменты он забывал обо всем – о предстоящем сезоне, о давлении, о неусыпном внимании, которое преследовало их повсюду.
Даже вездесущие папарацци, что умудрялись находить их и здесь, на этом райском острове, сейчас казались далекой, почти незначительной помехой. Они научились абстрагироваться, создавать свой маленький, уютный мир, в котором были только они двое и это бесконечное, солнечное лето. Утренние пробежки по пустынному пляжу, когда океан еще дышал прохладой и туманом, совместные завтраки на террасе их виллы с видом на изумрудные рисовые поля, исследование древних храмов, окутанных терпкими ароматами благовоний, наслаждение друг другом и вот такие ленивые, беззаботные часы у воды – их балийская идиллия была наполнена простыми, но такими драгоценными радостями. Они наслаждались каждой минутой, каждым вздохом этого свободного времени, зная, как быстро оно пролетит.
Резкая, настойчивая трель мобильного телефона, оставленного на столике рядом с наполовину выпитым кокосовым коктейлем, вырвала Гави из сладкой полудремы. Он лениво потянулся, взял телефон. На экране высветилось знакомое, улыбающееся лицо – Педри. Улыбка сама собой тронула губы парня.
— Лиз! — крикнул он, стараясь перекрыть шум набегающих волн. — Иди сюда скорее, Педри на связи!
Элизабет, услышав его, обернулась, махнула рукой и, отфыркиваясь от соленых капель, направилась к берегу. Пабло тем временем провел пальцем по экрану, принимая видеовызов.
Перед ним на экране возникло лицо друга. Педри был явно не на пляже – за его спиной виднелись до боли знакомые стены спортивного городка «Барселоны». Он был уже в тренировочной форме, волосы влажные, словно только что после интенсивной пробежки или работы в зале.
— Ну что, как дела, отдыхающие? — усмехнулся Гонсалес. — У кого-то, видите ли, каникулы закончились гораздо раньше. Пора возвращаться в строй. Этот сезон, Пабло, — он на мгновение стал серьезнее. — Я намерен начать и провести без сюрпризов. Никаких травм, только работа, только полная концентрация.
Гавира кивнул, понимающе глядя на друга. Он слишком хорошо знал, чего стоил Педри предыдущий сезон, омраченный досадными повреждениями. Эта решимость в его глазах была не просто словами – это была выстраданная цель.
— Рад это слышать, брат, — искренне ответил Пабло. — Ты нам нужен в полной боевой готовности. Да и я сам уже начинаю скучать по мячу, если честно. Хотя, — он обвел взглядом райский пейзаж вокруг, его рука собственнически легла на плечо подошедшей Элизабет. — Здесь тоже неплохо кормят.
Элизабет нацепила соломенную шляпу на голову и легла рядом с парнем, упираясь подбородком на его пресс, опасно близко к шортам.
— Педри! Привет! — ее голос прозвучал чуть более высоким, чем обычно. — Как ты там, трудяга? Уже вовсю пашешь?
На экране Гонсалес на мгновение запнулся, увидев их вместе так близко. Его взгляд скользнул по Элизабет, задержавшись на долю секунды дольше, чем требовала простая вежливость.
— Лиззи… привет, — его обычная легкая улыбка казалась немного натянутой. — Да, кто-то должен начинать готовиться к тому, чтобы играть, пока некоторые, — он многозначительно посмотрел на Пабло, затем снова быстро на Элизабет. — Нежатся на солнышке. Как там Бали? По фоткам – просто рай. Не сильно вас достают эти… охотники за сенсациями?
Пабло напрягся, заметив этот мимолетный обмен взглядами, и его рука на талии Элизабет сжалась чуть крепче.
— Стараемся не обращать внимания, — его тон стал более резким, чем он намеревался. — Хотя вчера один особо наглый тип пытался сфотографировать, как мы выбираем фрукты на рынке. Представляешь, сенсация какая? Завтра во всех газетах будет обзор на наш рацион.
Педри громко рассмеялся, хотя смех его прозвучал немного нервно, словно он пытался скрыть замешательство от откровенной позы Элизабет и резкости Пабло.
— Ну, главное, чтобы рацион был чемпионский! — попытался отшутиться он, но взгляд его снова невольно метнулся к тому месту, где голова Лиз покоилась на животе Гави. — А если серьезно, то да, эти ребята могут быть назойливыми. Рад, что вы хоть немного от них отдыхаете.
Элизабет, почувствовав, как напряглось тело Пабло под ее подбородком, и заметив мимолетную тень на лице Гонсалеса, решила вмешаться, чтобы сгладить острые углы. Она игриво провела пальцем по краю шорт Пабло, мгновенно вызвав у него мурашки, и снова посмотрела на экран.
— Не переживай, Педри, мы тут набираемся витамина D по полной программе, чтобы потом делиться им с тобой на поле! А ты как там? Флик сильно гоняет? Какие новости в команде?
Гави, чуть расслабившись от ее прикосновения, тем не менее, не упустил возможности подчеркнуть свою позицию. Его свободная рука легла на бедро Элизабет, поглаживая ее обнаженную кожу под купальником.
— Да, расскажи, что там у вас. А то мы тут совсем одичали, только кокосы да манго видим.
Педри откашлялся, стараясь вернуть разговору более нейтральное русло.
— Гоняет, как обычно перед сезоном, — он пожал плечами. — Ничего нового. Все пашут, атмосфера рабочая. Новички потихоньку вливаются. Но, честно говоря, ждем вас. Особенно твоих ног, Паблито, — он чуть улыбнулся. — А ты, Лиз, будешь нас поддерживать с трибун, как всегда? Ты же не собираешься нас бросать на учёбу? Твоя поддержка нам очень важна.
Элизабет почувствовала, как рука Пабло на ее ягодице чуть сжалась.
— Конечно, Педри, — ответила она, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно. — Куда же я денусь. Буду болеть за вас изо всех сил.
— Особенно за меня, — тихо, но отчетливо добавил Пабло, наклонившись к ее уху так, чтобы Педри не расслышал, но его собственнический взгляд, направленный в камеру, говорил сам за себя.
Брюнет сделал вид, что не заметил этого маневра.
— Ну, это само собой, — сказал он, обращаясь к Пабло. — Ладно, ребята, мне действительно пора бежать. Нужно зайти в медицинский кабинет. Набирайтесь сил. И, Пабло, — он снова стал серьезнее, его взгляд на мгновение остановился на Элизабет, затем быстро вернулся к другу. — Береги себя. И… хорошего вам отдыха.
— И тебе удачи, брат. Не переусердствуй там, — ответил Гави, его тон был уже более расслабленным.
Они попрощались, и экран телефона погас. Пабло отложил его и посмотрел на Элизабет, которая все еще лежала, упираясь подбородком ему в живот. Легкая тень пробежала по его лицу.
— Кажется, кто-то очень рад был тебя видеть, — заметил он, его голос был обманчиво-спокойным, но блондинка уловила в нем знакомые нотки.
Она подняла голову, встречаясь с ним взглядом.
— Пабло, не начинай, пожалуйста. Мы просто друзья. Давно.
— Друзья, которые смотрят на тебя так, будто хотят вернуть прошлое? — он приподнял бровь.
Элизабет вздохнула, проводя рукой по его животу и спускаясь ниже.
— Он смотрел на нас обоих. И желал нам хорошего отдыха. Не ищи то, чего нет. Сейчас есть только ты и я. И еще два дня нашего рая.
Пабло на мгновение задержал на ней свой пристальный взгляд, затем его губы тронула легкая улыбка. Он притянул ее к себе для поцелуя.
— Ты права. Извини.
***
Педри закончил разговор, и улыбка медленно сползла с его лица, уступая место более задумчивому выражению. Он сунул телефон в карман спортивных штанов, ощущая неприятный осадок от только что завершившегося видеозвонка. Видеть Элизабет так близко с Пабло, их непринужденную близость, откровенные прикосновения – все это вызывало в нем смешанные чувства. Где-то глубоко внутри кольнула старая рана, которую он считал давно затянувшейся. Он тряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли. Сейчас не время для этого. Сейчас время для работы и концентрации.
Он подошел к знакомой двери медицинского кабинета и негромко постучал.
— Входите! — донесся приглушенный, но узнаваемый голос.
Гонсалес толкнул дверь и вошел. За столом, заваленным какими-то бумагами и медицинскими журналами, сидел доктор Пруна. Время оставило на его лице заметные следы: морщин стало больше, волосы на висках почти полностью поседели, но взгляд умных, проницательных глаз оставался таким же живым и внимательным.
— Педри! Заходи, присаживайся, — мужчина Пруна тепло улыбнулся, жестом указывая на стул напротив. — Как дела, чемпион? Как колено?
Брюнет сел, стараясь устроиться поудобнее.
— Все в порядке, доктор. Колено чувствует себя отлично, тьфу-тьфу, — он трижды постучал по деревянному подлокотнику стула. — Просто плановый осмотр, да и хотел пару вопросов по нагрузкам уточнить. Флик дает жару с первых дней.
Он оглядел кабинет. Почти ничего не изменилось с тех пор, как он последний раз переступил этот порог. Те же анатомические плакаты на стенах, тот же специфический запах медикаментов, смешанный с ароматом кофе, который доктор Пруна любил пить литрами. Разве что оборудования стало чуть больше, да на полках прибавилось спортивных трофеев и фотографий команды с крайнего сезона.
И тут его взгляд наткнулся на фигуру в дальнем углу кабинета, у окна. Бернардита.
Она стояла, скрестив руки на груди, и ее взгляд, казалось, прожигал его насквозь. Тонкие губы были плотно сжаты, а в темных глазах читалась застарелая обида и холодная отчужденность. Она не произнесла ни слова, но ее поза и выражение лица говорили громче любых упреков.
С момента их разрыва, который был болезненным для неё, но окончательным, они ни разу толком не заговорили. Случайные встречи в коридорах спортивного городка ограничивались короткими, напряженными кивками. Педри понимал, что причинил ей боль, и хотя сожалел об этом, знал также, что в их «просто сексе» не было ничего хорошего. И, наверное, оно и к лучшему, подумал он, отводя взгляд. Лишние эмоции сейчас были ни к чему. Ему нужно было сосредоточиться на футболе, на своем здоровье, на предстоящем сезоне. Прошлое должно оставаться в прошлом.
Доктор Пруна, заметив мимолетный взгляд Гонсалеса в сторону своей помощницы и легкую тень, пробежавшую по его лицу, решил не заострять на этом внимание. Он слишком хорошо знал своих подопечных и их личные истории, чтобы вмешиваться без крайней необходимости.
— Ну что ж, раз уж ты здесь, Педри, давай сделаем общий осмотр, для профилактики, — предложил доктор, откидываясь на спинку стула. — Проверим основные показатели, убедимся, что организм готов к нагрузкам Флика. Он, я слышал, спуску никому не дает.
Брюнет кивнул. Лишняя проверка никогда не помешает.
— Да, доктор, это было бы неплохо.
Пруна резко повернулся к Бернардите, которая все так же сверлила Педри взглядом, и его голос, до этого теплый, приобрел стальные нотки:
— Бернардита! Хватит прожигать взглядом мебель! Позови Габриэль. Живо! И чтобы без твоих комментариев по дороге.
Бернардита вздрогнула от неожиданной резкости, ее лицо на мгновение исказилось от обиды, но она тут же взяла себя в руки, лишь плотнее сжав губы. Она молча, с едва заметным презрительным фырканьем, развернулась и, цокая каблуками с преувеличенной силой, направилась к двери. Приоткрыв ее, она рявкнула:
— Габриэль! — таким тоном, будто вызывала провинившуюся служанку, и, не дожидаясь ответа, с грохотом захлопнула дверь, вернувшись на свое место у окна. Ее поза стала еще более напряженной и вызывающей.
Не прошло и минуты, как из-за двери, чуть скрипнув, показалась растрепанная миниатюрная брюнетка в чуть великоватом на ней белом медицинском халате. Ее темные волосы были небрежно собраны в пучок, из которого выбилось несколько прядей, обрамляя миловидное, но явно уставшее лицо. В руках она держала целую кипу каких-то бумаг и распечаток, и, не поднимая взгляда, почти на ходу обратилась к мужчине:
— Доктор, я нашла те самые результаты по последним тестам Феррана и посмотрела их динамику, как вы просили… Ох, и еще анализы Ансу, тут есть пара моментов, которые…
Ее голос, поначалу быстрый и деловой, внезапно оборвался. Она наконец подняла голову, ее большие карие глаза, обрамленные густыми ресницами, были сосредоточены на бумагах, но теперь, оторвавшись от них, встретились… с глазами Педри.
В этот самый миг мир для них обоих, казалось, замер.
Словно в замедленной съемке, ее удивление сменилось узнаванием, а затем – целой гаммой нечитаемых эмоций, промелькнувших в ее расширившихся зрачках. Бумаги, которые она так крепко держала, зашелестели и едва не выскользнули из ослабевших пальцев. Легкий румянец залил ее щеки, а губы чуть приоткрылись в немом изумлении.
Педри и Габриэль стояли в тесном пространстве кабинета, словно всё вокруг исчезло, оставив только их двоих. Его глаза встретились с ее, и в этом мгновении времени больше не существовало. Эта мгновенная связь была настолько сильной, что оба почувствовали, как между ними нарастает невидимая искра. Все вокруг затихло – даже шум, который до этого наполнял кабинет, стал еле слышным фоном.
***
От Автора:
Вся актуальная информация
tg: spvinsatti
tiktok: spvinsatti