Глава 28 Марк
Я закрыл дверь аудитории и прислонился спиной к холодной стене, сжимая в руках её забытый доклад.
«Вы не должны так со мной говорить».
Эти слова ударили гораздо сильнее, чем я ожидал. Конечно, она права. Я старше. Преподаватель. Занят — официально, морально и, чёрт возьми, социально. И тем не менее...
Её отказ звучал так правильно — и был такой чертовски красивой болью.
Чем дальше она от меня отстранялась, тем ближе я хотел быть. Чем решительнее она уходила, тем сильнее хотелось схватить её за руку и сказать: «Останься. Я всё брошу ради тебя. Только не сейчас. Дай мне чуть больше времени». Но я промолчал.
Только теперь, в этой пустой тишине, когда уже поздно, всё прорывалось наружу. Все слова, которые я не сказал. Все взгляды, которые украдкой ловил на занятиях. Все те минуты, когда хотел написать ей, но стирал написанное, будто это могло стереть и мои чувства.
Понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Просто стоять. Молчать. Дышать, словно учусь этому заново. Потом я выпрямился, убрал её доклад в сумку и вышел в коридор.
— Марк Викторович? — я повернул голову, не успев закрыть дверь аудитории. Ко мне шёл ректор. — Пожалуйста, задержитесь ненадолго, мне нужно с вами кое-что обсудить.
Я отошёл, приглашая его пройти внутрь, и гадая, о чём же пойдёт речь.
— Марк Викторович, присядьте, — он указал на место рядом с ним на первых рядах трибуны. — Хочу поговорить о вашем исследовании по копинг-стратегиям у пациентов с ПРЛ. Знаете, в соседнем городе открыли новую клиническую лабораторию именно по этому направлению. Там собрали сильную команду, и, уверен, с вашими успехами вы там нужнее сейчас, чем здесь. — Он подвинул ко мне папку с документами. — Речь о командировке. С января. Вы будете курировать их исследования, читать лекции... и, если честно... — он снял очки, — это отличный шанс укрепить нашу межвузовскую программу. Ваше имя в проекте — и мы получаем грант на новое оборудование.
— И сколько продлится командировка? — спросил я, глядя на приглашение с пустой графой для моей подписи.
— На несколько месяцев, возможно, даже на год.
Мой вид стал озадаченным от услышанного, и это не осталось незамеченным ректором, который, наблюдая, как я листаю папку с программой, продолжил:
— Марк, — его тон стал теплее и уже не таким деловым и профессиональным. — Я знаю вас с момента поступления в наш университет. Я видел все ваши успехи, вы лучший в этом вопросе, нам как никогда нужна ваша помощь.
В кабинете повисла тишина.
— А как же моё преподавание здесь?
— Вас согласилась заменить Мария Андреевна, она отчитает ваши лекции, которые вы отправите ей по почте, в этом нет проблемы, — успокаивающе оповестил меня ректор.
— Я должен дать ответ сейчас? — спросил я, не отрывая взгляд от бумаг, продолжая их изучать.
— Боюсь, времени осталось совсем немного, ответ нужен до конца этой недели.
Ректор встал, давая понять, что разговор окончен, и направился к выходу, а затем остановился, наблюдая, как я перелистываю документы в папке, которую он мне принёс.
— Подумайте, Марк. Это отличный шанс, который выпадает раз в карьере.
Когда все документы были изучены, через десять минут я наконец покинул аудиторию, сжимая папку в руках. «Командировка... Очень вовремя», — подумал я, спускаясь по лестнице. Сейчас мне очень нужна передышка от происходившего, и я даже не стал долго раздумывать над решением. Я поеду. Смена обстановки как раз кстати, но перед этим я должен завершить одно дело.
Вечером я уже парковался у знакомого мне дома. Ангелина после произошедшего жила и ночевала исключительно у родителей, да и те, наверное, всеми силами пытались оградить её от меня. Остановившись и набрав ей, я принялся ждать, снова обдумывая те слова, которые я ей скажу. Она вышла и быстренько села в машину.
— Отец ещё сильно сердится на тебя, поэтому пока что вам лучше не видеться, — сказала она, кутаясь в вязаный длинный кардиган.
С момента как она попала в больницу, прошло почти две недели. Может быть, этого мало, но ждать и тянуть дальше уже не было смысла.
— Мне поступило предложение о длительной командировке, я согласился, — сказал я холодно, как факт, не спрашивая её мнения, а говоря своё решение.
— Поезжай, — сказала она спокойным ровным тоном. — Это действительно лучший вариант.
— Лучший вариант? — спросил я, усмехнувшись. — Для чего?
— Нам нужно время, Марк. Мы это переживем. Подготовку к свадьбе я поставлю на паузу, и, может быть, вдали друг от друга ты поймёшь, как много я значу для тебя. Я подожду.
Её реплика вызвала во мне негодование и раздражение. Она снова хотела всё сгладить, но в этот раз я приехал не за этим.
— Неужели ты не видишь, что между нами уже давно ничего нет и не будет... Ты пытаешься сохранить то, чего нет, и я очень устал делать вид, что у нас нормальные отношения. Они ненормальные.
Она резко повернулась ко мне, её лицо исказилось в некрасивую яростную маску.
— Ты хочешь расстаться? Серьёзно? После того как сделал мне предложение?! — с каждым вопросом её голос становился громче и истеричнее.
— Я пытался много раз сохранить эти отношения... но теперь вижу, что зря. Ничего не вернуть, между нами нет чувств, у тебя ко мне только привычка, пойми ты наконец!
— Я не хочу это принимать!!! — закричала она, ударив перебинтованной рукой по приборной панели в моей машине.
— Тебе придётся, потому что всё кончено, — сказав это, я наконец выдохнул, спустя несколько месяцев борьбы с собой. — Прости, но так будет лучше для нас, и я сожалею, что не сделал этого раньше и причинил тебе так много боли.
Лина горько усмехнулась, затихла, а после начала истерично смеяться, заставляя меня беспокоиться о её состоянии.
— Я знала... знала, — протянула она последнее слово с какой-то маниакальностью. — И кто же она? Та, с которой ты на кухне договаривался о встрече, а? Та, которая пометила своим запахом и тебя, и твою машину, ты думал, я не почувствую? Думал не пойму? — с каждым вопросом она толкала меня кулаком в плечо. — Так кто же она? Та, которая лучше меня, скажи! Она пойдет на всё ради тебя? — новый толчок в плечо.
Я повернулся к ней и схватил за сжатые кулаки, обездвиживая её и смотря в её красные глаза, то ли от ярости, то ли от слёз.
— Ангелина, прекрати, что за шоу ты устраиваешь?
— Шоу? Ах, шоу... — она снова засмеялась, запрокидывая голову. — Шоу было, когда мне пришлось просить своего троюродного брата подвозить меня к университету и забирать меня после пар прямо перед твоим носом, за которым ты ничего не видел! Да если бы не я, ты...
— Что? Ты же целовалась с ним... он же лапал тебя, и это был твой брат? Ты сейчас серьёзно? — я схватил её за плечи и начал трясти, словно хотел вытрясти ответ на каждый мой вопрос, но она лишь смеялась, билась в истерике, упивалась своим «гениальным» планом.
В голове сразу всплыло воспоминание о том, как она быстро и легко согласилась на предложение стать моей девушкой. Всё сходилось. Она не мучилась муками совести от того, что бросает своего парня, это всё был изначально выверенный план, в котором я был лишь марионеткой в её руках.
— Ты такой жалкий. Ты трус, ты никогда не мог брать инициативу в свои руки, тебя всегда нужно было подталкивать, — продолжила Лина, и из её рта словно сочился яд.
— Замолчи, — сказал я, убирая руки с её плеч и кладя их на руль.
— Ты такое ничтожество, а твой отец не смог воспитать тебя мужиком после смерти твоей матери.
— Заткнись! — закричал я, ударяя рукой по рулю, отчего та запищала. — В первую очередь ты сделала всё это для себя! Ты сумасшедшая, раз придумала такой план, а твой брат, который принял в этом участие, ничуть не лучше тебя, вы стоите друг друга! Я много лет жил с лживым человеком, которому доверял! Я тебя вообще знаю?!
— А ты, Марк... — её улыбка стала кривой и пугающей, а рыжие волосы торчали так, что делали её похожей на настоящую ведьму. — Ты как будто бы мне не лгал? Ты же изменял мне, и думаешь, из нас двоих ты всё равно лучше?
— Я поступил подло, да, но я хотя бы это признаю, а у тебя нет ни стыда, ни совести, — я выплюнул эти слова и, отвернувшись от нее с отвращением, сказал: — Выходи из машины.
Ангелина сверлила меня взглядом, но не уходила. Просто сидела и смотрела, а я старался быть терпеливым и сохранить остатки достоинства перед ней, хотя всего, чего мне сейчас хотелось, — это вытолкнуть её из машины.
— Знаешь, Марк... — она коснулась моего лица, но я сразу отдернулся, отчего на её лице снова появилась ухмылка. — Надеюсь, она разобьёт так же твоё сердце, как ты сегодня разбил моё.
Резкий хлопок дверью, а я, уже вывернув руль, поехал прочь.
Все кончено.
Городские огни мелькали за окном, сливаясь в длинные светящиеся полосы. Я ехал, не видя дороги, всё было словно в тумане. Её слова висели в воздухе, как ядовитый туман. Я резко свернул на пустырь у реки и заглушил двигатель. Кто из нас больше врал? Она — притворяясь, что любит? Или я — делая вид, что верю в это?
Я распахнул дверь и вышел под ледяной ветер, подкуривая сигарету. Река текла чёрной лентой, унося с собой осколки фонарей и моё чёрное прошлое, терзавшее меня не один месяц. В один день я потерял сразу двух, мне близких по-своему, людей. Ангелину — с её истериками, ложью и цепкими руками, которые так и не смогли удержать то, что давно рассыпалось. Веронику — с её тихим «нет», с её принципами, с тем, как она отвернулась, когда я был ещё чужой.
Жизнь — странная штука. Она даёт тебе людей, будто проверяя: сможешь ли ты разглядеть их настоящими? Ангелина казалась моей, пока не предстала чужим человеком в знакомой коже. Вероника была чужой, пока не стала той, кого я искал, даже не зная этого. И теперь — пустота.
Может, все эти потери — не наказание, а освобождение? Может, нужно сначала потерять всё, что держало тебя в плену, чтобы наконец увидеть — кто ты есть на самом деле?
Я больше не жених. Я больше не преподаватель для Вероники. Я просто человек, который однажды ошибся и теперь пытается найти дорогу обратно. К себе.
В субботу, а, впрочем, как и вчера, я сидел на кухне в своей пустой квартире, где даже часы перестали тикать. Темнота за окном была такой же густой, как кофе в моей остывшей чашке — горькой и невкусной. Смогу ли я забыть её за это время? Сможет ли она забыть меня? Я мог бы уехать молча, без слов, но всё-таки хотелось её увидеть и сказать об этом. И попрощаться. Поэтому я открыл новое сообщение, нашёл номер, который знал наизусть, и отправил сообщение.
«Старый аэропорт. 20:00»
Затем я бросил чемодан на кровать, раскрыл его, начал механически складывать вещи. Так будет лучше. Я положил рубашку, потом ещё одну. Бритва. Книга, которую так и не дочитал. Кидал всё самое необходимое и представлял, как через неделю буду стоять перед незнакомой группой людей. Читать лекции, которые Вероника никогда не услышит. «Это правильное решение», — убеждал я себя, ведь мне нужно время, чтобы разобраться во всём. Когда чемодан щёлкнул замками, я взглянул на часы — 19:15.
Я приехал, как и в тот раз, намного раньше, чем нужно. Стоял, курил, смотрел, как ветер играет со снегом, срывая его с сугробов и разбрасывая по взлётной полосе.
20:15. «Опаздывает», — подумал я, но где-то в глубине души уже знал правду.
20:30. «Может, не увидела сообщение», — попытался обмануть себя, хотя прекрасно помнил, как она всегда отвечала мгновенно.
21:00. Ветер усилился, пробирая до костей. Я достал телефон — экран был чист, как моё будущее. Ни звонков. Ни сообщений.
«Она не придёт», — сказал я вслух, и эти слова повисли в морозном воздухе, прежде чем раствориться без следа.
Окурок, брошенный на снег, шипел, как мои последние надежды. Я сел в машину, положил руки на руль, посмотрел на телефон в последний раз. Ничего. Абсолютно ничего.
«Завтра в это время я буду в другом городе», — подумал я. С другой жизнью. С другим собой. И вдруг... облегчение. Неожиданное. Ошеломляющее. Я завёл мотор, включил песню Poets Of The Fall — Hello Cabaret — ту самую, что слушал в последние месяцы, когда было особенно тяжело, и поехал.
Прочь. В новую жизнь. Без оглядки.