Часть 4: 13.Блудный сын. глава 13
Отбросив все сомнения, Донблас выкачивал жизненную силу из мальчика и направлял её в оковы на запястьях Чёрного. Он попытается сдержать слово, сохранить Амину жизнь. Но важнее освободить друга! Если только поддадутся проклятые чары!
Мечи были близко, он уже слышал, как звенит разрезаемый ими Эфир. Они были голодны и злы, чувствовали хозяина и стремились к нему на зов. А ещё ближе были родители мальчишки, их гнев обрушился на спину Белого Лорда. Но останавливаться нельзя, нужно успеть до того, как Мечи соединятся с хозяином! Иначе...
— Отпусти, я задержу их! — прошипел Ариох. — Мне нужен брат!
Времени обдумать все последствия не было, но, возможно, пришел момент союза и с младшим Лордом... Противник сейчас у них общий!
Не оборачиваясь, Донблас снял цепи, сдерживающие Ариоха, одновременно закрывая себя и друга щитами. Он многому обучил Кхамера, но несколько секретов утаил. Да, его защиту пробьют, но сейчас важно завершить начатое!
Заклятье Дракона не поддавалось. Что-то не так! Донблас видел, как вспучивается пузырями и лопается плоть на руках, плечах и груди друга, но ненавистные руны продолжали светиться и держать оковы на месте. Алая кровь заливала Страйфа, стекала по его рукам...
— Остановись, — прошептал Страйф, с трудом открывая глаза. Взгляд — безжизненный, затянутый поволокой. — Его не убивай...
— Я не позволю добить тебя! — в ярости крикнул Белый Лорд. — Не для того я нарушал все устои Мироздания, чтобы потерять тебя снова!
Он слышал, как Кхамер пробивается сквозь щиты, как яростно рычит дракон, теснящий Ариоха. Но важно только одно — освободить друга!
Мальчик был едва жив, Донблас чувствовал, как неровно билось его сердце, пропуская удары, но оковы не поддавались. Разве его жизненной силы не должно было хватить? Неужели придётся убить? На миг Белый Лорд замер. Он не хотел его смерти... Перед глазами встал образ младшей сестры — полные ужаса глаза, когда они осознали, что выпущенная сила неудержима...
Тогда они ошиблись. И сейчас, где-то он допустил просчет!
Он посмотрел на руки, залитые кровью. Как её много! Внезапно он понял, в чем была ошибка. Не в силе мальчика дело! Кровь! Всё началось с неё — магия крови связывала Чёрного Лорда и его подопечную, а её ребенок соединил кровь всех!
Донблас отпустил горло мальчишки, без колебаний вскрыл вены на запястьях и поднял так, чтобы кровь из ран стекала на руны и наручники.
Страйф закричал в агонии, плоть задымилась.
Не веря своим глазам, Донблас увидел, как исчезла первая руна... Вторая... Третья! Но слишком медленно!
Он оглянулся.
...Разъярённый дракон в клочья разодрал грудь Ариоха. Вцепившись в шею, зверь готовился откусить противнику голову, издавая торжествующий рык.
«Туда ему и дорога!»
...Последний щит Белого Лорда шел сеткой тонких трещин. Ещё немного — и он рухнет под напором разгневанного мага Порядка, пылающего жаждой мести за сына.
«Несправедливо, друг мой, лишать тебя права возмездия, но если я не справлюсь, моя кара будет иной!»
...Раздирающий горло крик друга, своей и чужой жизненной силой пытающегося заплатить за свободу.
«Ты сам говорил, расплата высока... Но разве мы заслужили другого?!»
...И, наконец, звучащая всё громче, заполняющая пространство вокруг боевая песнь Мечей. Они уже здесь. Дон посмотрел вверх — он чувствовал холод лезвий приближающихся клинков. Он не успеет завершить дело... Белый Лорд отстранился, ставя себя между летящими орудиями и впавшим в беспамятство другом.
«Приветствую, Буреносец, мой старый враг! Твоя ненависть неутолима. Как и моя к тебе... Даже несмотря на союз с твоим хозяином! Ты слишком много у меня отнял! Что ж, гибель Лорда Порядка не могла бы быть иной...»
Донблас закрыл глаза, ожидая удар. Его обдало леденящим ветром, с которым Мечи прорезали небо. Деревья вокруг обращались в пыль, земля трескалась, словно стекло под ударами. Даже тени искривлялись, убегая от них — будто реальность боялась их лезвий. Воздух дрожал от боевого клича, заглушившего все прочие звуки.
Все, кроме одного — звонкого щелчка, с которым открылись и упали наземь кандалы, державшие первенца Хаоса.
Позади Донбласа взметнулась вверх расплывчатая тёмная тень, закрывшая собой небосвод, раздался пронзительный скрежет. Поднялся вихрь, сбивший с ног, и затем стало тихо...
Донблас приподнялся, оглядываясь. Порыв ветра разметал всех по разным сторонам. Кхамер и Юля — уже в человеческом облике — склонились над телом сына, безуспешно пытаясь привести его в чувство.
Ариох, изувеченный до неузнаваемости, пытался восстановиться. Ему это давалось с огромным трудом. Младший Лорд представлял собой странную смесь искалеченной материальной оболочки и пульсирующей туманной субстанции.
А в центре, в землю крест-накрест вонзились два клинка. Чёрные, с алыми рунами вдоль лезвий, они звенели и вибрировали, будто живые. Видимо, их остановил Аэтрейон... Но где он сам?!
Донблас вскочил, спешно оглядываясь. А потом увидел стекающиеся к клинкам тонкие струйки тьмы, образующие колышущееся облако. В центре облака формировались с легким треском молнии.
— Ты?! — голос Донбласа дрогнул. Он уже не смел надеяться...
Облако дернулось в сторону Белого Лорда.
— Будьте же вы прокляты оба! Ненавижу! — прозвучал полный боли и гнева крик.
Длинным прыжком Юля бросилась в сторону облака, на ходу превращаясь в поток чистого пламени. Иного способа для выхода ярости она не нашла...
Огонь набрасывался на чёрное облако, но оно уклонялось, рассыпалось клубами в разные стороны, всеми способами пытаясь уйти из-под удара. Разъярённое пламя всё кидалось на оппонента. Огонь — самая злая из Стихий.
Донблас посмотрел на своего мага. В отличие от жены он замер недвижимым изваянием, держа на коленях голову сына. Почувствовав его взгляд, Кхамер поднял голову. Его глаза — холодные, застывшие — встретились с взглядом Донбласа. В них не было ни крика, ни проклятий — только бездонная, кристаллизовавшаяся ярость, сжимающая реальность вокруг. Воздух застонал, и Белый Лорд едва успел отпрыгнуть, как пространство там, где он стоял мгновение назад, разорвалось в клочья черными трещинами.
— Мальчик жив! — успел крикнуть Донблас, чувствуя, как ледяные щупальца ненависти уже тянутся к горлу.
Кхамер не дрогнул. Но в следующее мгновение его взгляд скользнул вниз, пытаясь найти хоть малейший признак в чертах сына.
Краем глаза Белый Лорд уловил движение. Обернувшись, увидел, что Ариох, забытый всеми, частично восстановился и полз к Мечам...
От самообладания Донбласа не осталось и следа.
— Мечи! — его крик сотряс стены.
Чёрное облако замерло, затем отшвырнуло от себя сгусток пламени, и рвануло вперед. Огненный поток ударился о стену и, угасая, принял человеческий облик.
А Ариох почти дотянулся! Он слышал вопль Донбласа, видел летевшую к нему тень. Но он успеет! Вкладывая все оставшиеся силы в последний рывок, он прыгнул, вытягивая руку. Он уже чувствовал пальцами холодную рукоять Буреносца...
...Но оба клинка двинулись вверх, ускользая. Ничего не понимая, Лорд упал наземь, поднял глаза и замер в тихом благоговении.
Он видел, как Мечи застыли, эфесами погружаясь в волны мрака. Тёмная субстанция пульсировала, становилась плотнее, меняла форму, постепенно образовывая фигуру, крепко сжимающую рукояти клинков.
— Брат... — восторженно выдохнул Ариох, разглядывая принявшего материальный облик старшего из детей Хаоса.
Он был таким же, каким Ариох его помнил с самого начала существования. Осознав себя, первым, кого он увидел, был Аэтрейон. И никогда более Ариох не встречал ни в одном из Миров ничего прекраснее и совершеннее, чем старший брат. Никто не мог сравниться с ним, не мог превзойти! Как же больно было видеть его скованным и поверженным! Ариох так хотел, чтобы брат пришёл к нему за помощью! Он ведь стремился заполучить Мечи только ради того, чтобы доказать брату, что достоин быть с ним рядом! Но гордый Аэтрейон предпочел плен и отречение от своей истинной сути.
И вот он снова перед ним, возродившийся и свободный!
Его глаза были закрыты, он не двигался, будто окаменел. Только мерцали кровавые руны на лезвиях Мечей. Что они рассказывали своему владыке, с которым были разлучены на сотни тысяч лет? Что нашёптывали?
Ариох наблюдал, как среди светлых прядей вспыхивают алые искорки, постепенно формируя обруч из танцующих язычков пламени. А когда он наконец поднял голову и открыл глаза, застилавшая их мгла вспыхнула ярким огнем. Тьма же извивалась по телу, окутывая черным шёлком, который он так любил.
Последний штрих — плечи брата накрыл тяжелый, длинный плащ-мантия с кроваво-красным подкладом, по которому, казалось, не останавливаясь ни на секунду, пляшут те же язычки пламени, что короновали его златовласую голову.
— Мой брат! — всхлипнул Ариох, не поднимаясь с колен, но обхватывая за пояс, уткнувшись в гладкий шёлк облачения. — Я так тосковал! Каждый миг твоего плена был пыткой...
Почти бесшумно клинки вонзились рядом, но теперь они были уже не нужны младшему Лорду. Он отчаянно цеплялся за пояс брата, желая только одного — не отпускать. Ощутив прикосновение, Ариох зажмурился, словно ожидая удара. Но брат лишь ласково погладил по волосам, потом приподнял подбородок. С трепетом Ариох посмотрел в его глаза. В них не было ни ярости, ни ненависти. Только печаль и... нежность?
— Встань! — сдержанно велел Аэтрейон.
Ариох поднялся, не отрывая глаз, и, не сдерживаясь, порывисто обнял, прижимаясь к его плечу. С облегчением почувствовал, что Аэтрейон обнял в ответ, положив ладонь ему на шею.
— Я всегда любил тебя! — выдохнул Ариох. — Больше всех!
— Я знаю, — сдавленно ответил старший Лорд, — всегда знал. Только ты допустил ошибку, брат! Не следовало вредить тем, кто был мне дорог...
— Я хотел, чтобы ты видел меня! — воскликнул Ариох, изо всех сил сжимая его в объятиях. Что это такое обжигающее течет по щеке? Он смахнул кончиками пальцев, поднес к глазам — на них остались тёмные следы. — Но они все мешали! Ты не замечал меня за ними... А я так хотел, чтобы ты видел меня!
— Ты прав, — старший брат крепче прижал к себе, затем отстранился, положил ладони Ариоху на шею и прикоснулся к его лбу. — Я был жесток с тобой. Прости...
— Ты был...неприступен! Как и подобает Повелителю! — с восхищением рассмеялся Ариох. — Мы сможем начать заново! Я больше никогда тебя не покину...
В голосе младшего Лорда зазвучала отчаянная надежда, но Аэтрейон замолчал, закрыл глаза, откинул назад голову, не отпуская брата. Ариох затих.
— Да... Другого выбора у нас нет, — прошептал он, сжимаясь.
— Нет! Не делай этого!
Ариох взглянул через плечо брата — это кричала смертная, заливаясь слезами.
— Ты уже убил моего сына! Хватит! Остановись! Не убивай брата! — продолжала она, но её голос сорвался в рыдания.
Кого она оплакивала — сына или того, чьим стражем она когда-то была? Глупая...
— Она не понимает, — печально улыбнулся Ариох, глядя старшему в глаза. Он хотел там увидеть... даже сам не знал, что. Было бы легче, если бы Повелитель был в ярости, если бы ненавидел его. Но Ариох видел лишь решимость, тоску и боль.
— Она поймет, — тихо ответил Аэтрейон, затем наклонился ближе и прошептал на ухо. — У Громовержца всегда был предначертанный ему хозяин...
Ариох усмехнулся, обреченно кивая в ответ. Что ж... брат никогда не действовал просто так! Ревность угасла. Все было так, как должно было быть. И брат свободен! Остальное уже не имело значения.
Он улыбнулся, нежно перебирая пряди волос на плечах Аэтрейона.
— Давай покончим с этим! — Ариох сжал руки старшего на эфесах Мечей. — Я всегда любил тебя, брат! И всегда буду!
— Знаю, — тихо и сдавленно ответил тот.
— Умоляю, не надо! — снова закричала Юля. Не в силах сдержаться, она опустилась на колени, сотрясаясь от рыданий. — Не убивай его! Хватит! Остановись!
Ариох рассмеялся. Глупая смертная! Так цепляется за жизнь, даже за не свою!
Он обнял брата, прижался к его плечу и закрыл глаза. Он был готов... Но ничего не происходило.
— Почему ты медлишь? — спросил он.
— Врага убить легко, Ариох, — последовал ответ. — Того, кого любишь, — трудно.
— Брат... — Ариох вцепился в тонкий шелк на плечах Аэтрейона, вспоминая тот самый миг, когда впервые увидел его — грозного, воинственного, неудержимого и такого прекрасного! Он счастливо рассмеялся, осознав смысл сказанных слов... Ведь брат впервые дал понять, что любил его!
Младший Лорд взглянул на залитое слезами лицо смертной.
«Глупая... Ведь он любит меня, к чему твои слёзы?!»
...Буреносец и Громовержец беспрекословно подчинялись воле хозяина и повелителя. И сейчас, смертоносными чёрными росчерками, они рванулись вверх, вонзаясь в оболочку младшего Лорда, разрушая её и высасывая его силы. Но в знак почтения к тому, кто был одной с ними природы, разрывая на части, они завели прощальную, трагичную песнь.
Аэтрейон не пошевелился. Его руки не дрожали, сжимая эфесы, лицо оставалось каменным. Только в глазах, где плясали багровые огни, на миг мелькнуло нечто — словно он всё ещё видел того, кто когда-то звал его братом и Повелителем, в пустоте между Мирами.
*за этот образ Ариоха - мое признание VasilisaRomanova24