запрещённый взгляд

Вечер развалился по комнатам, как усталый кот. Было тихо, лениво, сонно. Я сидела у себя — в растянутой футболке, с собранными кое-как волосами, и залипала в бесконечный чат со знакомыми, половину из которых в реальности видела только на аватарках.
Смеялась в переписке над чьей-то историей, попивая воду с лимоном, когда вдруг...
— БЛЯЯЯЯЯЯЯТЬ!
Этот вопль сотряс стены.
Я вздрогнула и выронила телефон.
— Брайт?!
крикнула я, вставая.
— Что случилось?
— Не заходи!
с паникой, почти визгом.
— Я не хотел! Чёрт, чёрт! Это всё не я, это скользкий флакон, это не судьба, это война!
— Брайт, твою ж...
Я рванула в его комнату.
И сразу же пожалела.
Ударило в нос.
Даже не ударило — врезалось, как будто кто-то втащил тебе ароматным кулаком в лицо.
Смесь хвои, ванили, какой-то дикорастущей травы, хвойного лака и... медвежьей ярости?
Ядерный лес. Вот как я это назвала бы.
— Что за...
Я прикрыла рот и нос рукой.
— Ты что сделал?!
— Это были мои духи... ну, ладно, не мои...
он кашлянул.
— Это мне подарила одна девушка... я не знаю, зачем я их держал... А теперь всё, они атакуют нас!
Он стоял посреди комнаты с тряпкой в руках, как жертва химической катастрофы.
— У тебя окно-то открывается?
закашлялась я, выбегая обратно в коридор.
— Ты серьёзно думаешь, что ОКНО справится с этим?
крикнул он вслед.
— Это пахнет, как будто ёлка переспала с бобром, а потом всё это сжигали в костре с ладаном!
— Ты с ума сошёл, что за метафора...
фыркнула я, прикрывая глаза.
— Мне теперь глаза жжёт. Мы умрём.
Через две минуты он вышел ко мне в коридор, весь пропитанный этим ароматом, как ходячий освежитель воздуха.
— Это не смешно
проворчал он, вытаскивая из кармана телефон.
— Я звоню Дамиану.
Я прищурилась.
— Ты что, собираешься... пожаловаться ему на запах?
— Нет, гений. Мы уедем. Ты не останешься в этом газовом облаке. Я тоже. Ни одна живая душа не должна страдать.
— Алло? Да, Дам. Это Брайт. У нас проблема.
Он отошёл, но я слышала, как он сбивчиво объяснял, как разбил флакон, как "смертельный аромат" расползается по комнатам, как даже кошка из подъезда, возможно, сбежала из-за запаха.
Я стояла, прислонившись к стене, и чувствовала, как всё тело пропитывается этой хвойной катастрофой.
Спустя минуту Брайт вернулся с победным видом.
— Мы уезжаем.
— Куда?
— К ним. Дом на двоих. Дамиан сказал — приедем, заночуем у них, пусть у нас выветривается
Я замерла.
— У них?
Он кивнул.
— Там просторно. Есть комната для гостей. Да и ты поулыбаешься, когда увидишь своего Дамианчика.
Я закатила глаза.
— Он не мой.
— Ну-ну, расскажи это своей щеке, когда ты рядом с ним краснеешь, как розовый рассвет.
Я хотела что-то ответить, но не смогла. Вместо этого сказала:
— А Милад?
Брайт чуть нахмурился.
— Что с ним?
— Он тоже будет?
— Ну, это же его дом. Хотя, думаю, он всё равно весь вечер где-то шляется или зависает в своей комнате, как обычно. Не бойся, Мари. Он не съест тебя. Если только ты сама не подойдёшь ближе.
От его слов по спине прошёл странный холодок.
Я вдруг снова вспомнила тот бар. Тот взгляд. Его рука на талии девушки. И то, как он увидел меня — и не отвёл глаз.
И запах...
Тот, что отличался от этого ядерного леса.
Он пах мягко, пряно, как дождь на чёрной коже.
Опасно.
— Ладно
тихо сказала я.
— Собираюсь.
Спустя час мы с Брайтом стояли на пороге большого дома. Дом был приглушённо тёплым, с белыми стенами и чёрными рамами окон, но в нём чувствовалась... тишина. Не пустота, но весомое молчание, как будто стены тут всё слышали, всё видели и молчали нарочно.
Дверь открыл Дамиан.
— Ну привет
сказал он, и, увидев, как я кашляю, хмыкнул.
—Всё-таки бомбанул флакон?
— Скажем так, я думаю, нам стоит вызывать санитаров.
Брайт хлопнул его по плечу и пошёл внутрь.
— Я сегодня сплю в ванной. Или в подвале. Или в раю. Где угодно, только не там.
Дамиан посмотрел на меня, чуть склонив голову.
— Ты как, нормально?
Я кивнула. И чуть дрожащим голосом спросила:
— Милад тут?
Он задержал взгляд.
— Да. Но, думаю, он не выйдет. Он... в своих мыслях, как всегда.
И всё же внутри меня уже зарождалось то чувство, которое я пыталась забыть.
Чувство, что сегодня ночью — что-то произойдёт.
Что я снова услышу его голос.
Запомню запах.
И может быть... даже подойду ближе.
Дом был тёплым, но казался чересчур тихим.
Слишком просторным. Слишком личным.
Такими бывают дома, где хранятся тайны — не на полках, а в воздухе, в звуках шагов, в скрипе лестницы.
Брайт выбрал себе комнату напротив лестницы, заявив, что «если на него нападёт мыло или призрак, он сдастся без боя», швырнул сумку на кровать и захлопнул за собой дверь.
Я прошла немного дальше, вглубь коридора, к комнате, которую показал мне Дамиан. Комната была уютной: кремовые стены, книжная полка, приглушённый свет, большое окно с полупрозрачными шторами. Я не стала закрывать их — ночь была странно ясной, полной электричества.
Я переоделась в мягкий свитер и спортивные штаны, собрала волосы в небрежный пучок и... всё. Тишина.
Час. Полтора.
Пока я лежала, смотрела в телефон, переписываясь с подругами. Потом всё же решила встать — взять воды на кухне.
И пошла.
Дом будто притих. Даже половицы старались не скрипеть.
Я уже подходила к лестнице, когда раздался лёгкий звук — щелчок двери, шаги.
Я застыла на месте.
Сначала подумала, что это Дамиан. Но шаги были не такие. Более тяжёлые, но ленивые, как у человека, который ни перед кем не торопится.
Я обернулась.
Он шёл медленно. В серой футболке, тёмных спортивных штанах, с растрёпанными волосами и таким лицом, будто только что вынырнул из сна... или из ночи.
Милад.
И снова — взгляд.
Этот чёртов взгляд.
Не злой. Не колкий. Но слишком видящий.
Он заметил меня сразу. И не отвернулся.
Не улыбнулся.
Просто смотрел.
— Ты не спишь?
его голос был ниже, чем я запомнила. Более хриплый. Сонный. Или просто — внутренний.
— Хотела воды.
я кивнула на лестницу.
Он слегка качнул головой.
— Тут можно заблудиться. Особенно ночью.
— Я стараюсь идти по памяти.
— Плохая идея
он подошёл ближе.
— Здесь даже свет выключатели стоят не на своих местах. Можешь запросто включить камин, если не туда нажмёшь.
— Правда?
я хмыкнула, чувствуя, как сердце ускоряется.
Он подошёл совсем близко. Запах от него был...
Не духи. Не гель. Просто он.
Как будто смесь тёплой кожи, ночного воздуха и чего-то лёгкого, почти табачного.
Пах мужским упрямством и чем-то тревожно сладким.
— Ты выглядишь... не так, как в тот вечер
вдруг сказал он.
Его глаза скользнули по моим губам, потом снова встретили взгляд.
Я почувствовала, как внутри всё сжалось.
— А ты, кажется, сильно напился в тот вечер
сказала я, стараясь говорить ровно.
— Возможно. Но я хорошо помню, как ты на меня смотрела.
Я сбилась с дыхания.
— Не начиналось бы всё с того, что ты лапал чью-то спину.
Он усмехнулся. Губы чуть приподнялись.
— Она начала.
— Ты не выглядел против.
— А ты выглядела... разочарованной.
Он сделал шаг ближе.
Я могла слышать его дыхание.
— Это были... не мои эмоции
прошептала я.
— Конечно.
Он опустил взгляд, и вдруг сказал:
— У тебя странные глаза.
Я заморгала.
— Странные?
Он кивнул.
— В них будто ночь есть. Тихая такая, с ветром и луной. Но если присмотреться — там может быть гроза.
Молчание. Я не знала, что сказать.
— Спи, Мари.
Он вдруг отступил.
— Здесь тихо, но не все в доме умеют быть такими же.
Он пошёл мимо меня, спускаясь по лестнице.
Я стояла, почти не дыша.
И только через секунду заметила, что всё это время держала кулак сжатыми пальцами — как будто тело само пыталось не дать мне дернуться. Не поддаться.
Милад...
Он не прикасался. Но будто заставил кожу гореть.
Я стояла в темноте и не шевелилась.
Внутри — что-то тонкое, дрожащие, предвкушающее.
Как будто это было не случайное столкновение.
А начало чего-то.
Странного.
Опасного.
Моего.
Утро в доме выдалось медленным и бархатным.
Я проснулась от мягкого стука в окно — ветка дерева царапала стекло, будто напоминала, что за границами комнаты — мир.
Я лежала, не двигаясь, долго, пока сквозь щель в двери не послышались шаги. Потом — голос Брайта:
— Мари, ты жива? Я уже пол-жизни прожил без тебя.
Я закатила глаза, улыбнулась и, зевнув, вылезла из-под пледа.
— Ты всегда такой драматичный с утра?
отозвалась я, открывая дверь.
— И что за запах?.. Это корица?
— Я пытался сварить кофе. Вышло ближе к глинтвейну.
Он почесал затылок. Волосы торчали в разные стороны, будто он дрался с подушкой.
— Пошли завтракать. Дамиан уже на кухне, пытается разрезать булку ножом для мяса. Милад смотрит, как будто хочет его остановить, но не может.
На кухне было странно уютно.
Дамиан — в чёрной футболке, в которой он выглядел особенно... тёплым, — корчился, пытаясь нарезать багет, который почему-то был каменной твердости.
Милад — напротив, за столом, с чашкой, выглядел так, будто впервые за долгое время попал в домашнюю атмосферу, но всё равно держал дистанцию. Как будто ему это — не положено.
Я села рядом с Брайтом, пожала плечами:
— Как вы вообще живёте, если на кухне всё либо горит, либо крошится?
— Мы живём...
начал Дамиан
— ...на грани.
Он ухмыльнулся и подмигнул.
Я улыбнулась в ответ. Тепло. По-настоящему. С ним это случалось часто. Ненавязчивое сближение.
—Сегодня погода норм
сказал Дамиан, отхлебнув кофе.
— Можем прогуляться.
— Ты хочешь пойти гулять?
Милад поднял бровь.
— А ты хочешь снова гнить на диване?
— Я не гнию. Я воссоздаю баланс энергии.
Милад говорил это серьёзно.
Я рассмеялась. Он на секунду перевёл на меня взгляд. Глубокий. Сложный.
И... чуть дольше, чем нужно.
— Пошли с нами
сказал Брайт, вставая.
— В парке хоть свежо. А то ты превращаешься в тень.
— Я и есть тень
пробормотал Милад и сам себе улыбнулся.
—И всё же ты идёшь
подытожил Дамиан, хлопнув брата по плечу.
Парк был солнечным. Всё вокруг вибрировало от зелени, от детского смеха, от запаха мороженого и свежей травы. Мы шли вдоль аллеи:
Дамиан — слева от меня, Брайт прыгал и дёргал его за локти, время от времени донимая щекоткой.
Милад шёл сзади. Медленно, как будто не хотел догонять.
— Прекрати, Брайт
смеялся Дамиан.
— У меня в руках напитки!
— Ты даже колу удержать не можешь!
закричал Брайт, снова толкнув его в бок.
Шипение. Холодные брызги. И...
— БЛИН!
выдохнул Дамиан.
— Мари, прости!
Вся передняя часть моей футболки оказалась влажной, липкой и пахла карамелью.
— Спокойно
я выдохнула, глядя вниз.
— У меня есть запасная.
— Я идиот
выдал он.
— Просто... Брайт — чума.
Я улыбнулась.
— Всё нормально, это просто парк, не подиум.
Я отошла немного в сторону, туда, где кусты были гуще и закрывали поляну.
Вытащила из рюкзака вторую футболку.
Обернулась. Все трое остались на тропинке.
Но я чувствовала: кто-то всё же смотрит.
Я сняла мокрую футболку, стараясь делать это быстро. Ветер коснулся кожи, и я передёрнула плечами — не от холода, а от...
осознания.
Что чьи-то глаза соскальзывают по моей спине, по шее, по изгибу талии.
Я провела рукой по животу, отряхивая капли, даже не думая — просто машинально.
Мягкое касание кожи о кожу.
Легкий изгиб тела.
В этот момент я обернулась.
Он стоял чуть в стороне. Почти неподвижно.
Милад.
Не моргнув. Не извиняясь.
Он просто смотрел.
И я поняла:
Это был не взгляд мужчины, который случайно увидел.
Это был взгляд волка, который знает, что смотрит на запретное.
Его лицо — каменное. Но в глазах...
Что-то почти голодное. Молчащее желание, которое он душит.
Я резко натянула сухую футболку, заправляя волосы за уши.
Сделала вид, что ничего не заметила. Хотя сердце билось, как бешеное.
Я вернулась к ним. Дамиан тут же заглянул в лицо:
— Всё ок?
— Угу.
Я не смотрела на Милада. Не сразу. Но кожей чувствовала: он всё ещё смотрел.
Молчаливо.
Глубоко.
Будто знал, что этого касания — ему не получить. Но он хотел.
И я вдруг поняла — ему опасно хотеть. Он умеет сдерживать себя. Но... не бесконечно.
Парк постепенно вывел нас к берегу озера — гладкая поверхность воды бликовала, словно зеркало, разбитое на сотни солнечных осколков.
Вокруг было просторно, тихо, но слышались редкие крики чаек и всплески.
Мы шли по деревянной тропе, ведущей к старому пирсу, — он выглядел как из кино: обветшалые доски, на которых уже высохли мокрые следы, длинный, как язык, тянущийся в воду.
И на нём — три девушки.
Они загорали. Двое сидели на полотенцах, одна стояла на краю, закинув руки назад.
Солнце скользило по её загорелой коже, и в какой-то момент она сняла с себя всё.
Полностью.
Она даже не оглянулась — будто не только привыкла к вниманию, а ожидала его.
И она его получила.
— Ого
пробормотал Брайт, вдавив в воздух шепот-впечатление.
Дамиан посмотрел. Потом ещё раз. Потом ухмыльнулся и локтем толкнул Брайта.
— Ты видел, как она это сделала? Как будто камеру знала где.
— Это как... журнал "Vogue", но на стероидах
Брайт присвистнул.
— Или порево для русалок.
Оба замолкли. Я чувствовала, как они смотрят.
И мне стало...
Неуютно.
Не потому, что они смотрели.
А потому что я стояла рядом.
И чувствовала, как с каждой секундой их внимание напитывается чем-то... липким.
И не моим.
Я отвела взгляд, шагнула в сторону.
Милад стоял чуть позади.
Он был другим.
Он не смотрел.
Он даже не поднял глаз.
Он держал в руках телефон и что-то лениво листал.
Локоть на запястье, взгляд — сосредоточенный.
Будто бы он даже не здесь.
Будто пирс, вода, солнце и эти обнажённые тела — не про него.
— Ты вообще глянешь?
бросил ему Брайт, с полуулыбкой.
— Это же зрелище, брат.
Милад даже не моргнул:
— Видел людей. Видел тела. Видел солнце. Всё, что мне нужно, у меня уже есть в галерее.
— Романтик умер
хмыкнул Дамиан.
— Или он просто не на продажу
бросила я, даже не обдумывая.
Милад поднял на меня глаза.
И только тогда я поняла, что сказала это... за него.
За его честь.
И он понял.
В этом взгляде — не было благодарности.
Он не был из тех, кто благодарит.
Но что-то изменилось в его лице.
Что-то мягкое, едва заметное, как изгиб тени на ровной поверхности.
— Это девчонки с тусовки?
спросила я, чтобы разрядить воздух.
— Не знаю.
Дамиан пожал плечами.
— Может, просто случайные нудистки с хорошим настроением.
Он усмехнулся, снова взглянул на пирс, где девушка уже нырнула в воду.
Я смотрела мимо.
Но чувствовала — на затылке, на ключицах, на лопатках — взгляд.
Его.
И хоть он не смотрел тогда на пирсе...
Он смотрел на меня.
Не на чужую обнажённость.
А на ту, что была у него в голове —
когда я в прошлый раз
раздевалась у кустов.
Вечер в доме накрыл нас, как тёплое одеяло, под которым всё звучит тише, а тени становятся длиннее.
Я устроилась на полу в зале, опершись плечом о диван. Смартфон лежал рядом, но я давно перестала в него смотреть. Было что-то уютное в этом вечере — не из-за тишины, а из-за того, кто в ней был.
Дамиан пришёл с кухни с двумя чашками и сунул одну мне в руки.
— Осторожно
сказал он
— только что заварил. С липой. Как ты любишь.
— А ты внимательный
я улыбнулась, принимая.
Он сел рядом, вытянув ноги, и машинально уронил голову мне на плечо, будто мы так делали всегда.
Я провела рукой по его волосам, легко, коротко, без подтекста — просто жест.
Словно бы между нами не было слов, но было понимание.
И именно в этот момент, когда всё было слишком правильно,
в комнату вошёл он.
Милад.
Он замер на секунду в дверях, словно хотел что-то сказать, но наткнулся на... картину.
Не эротичную. Но слишком интимную.
Мой палец ещё коснулся пряди Дамиана.
А тот повернулся ко мне, ухмыляясь — и что-то говорил, что-то глупое и смешное.
Я смеялась.
Он видел мою шею, прогиб спины, изгиб губ,
и это не должно было волновать.
Но волновало.
Тело Милада напряглось, будто в него влили ток.
Плечи застыли, взгляд стал плотным, как ткань.
Он ничего не сказал.
Только прошёл мимо, слишком молча.
И ушёл.
Он стоял у окна в своей комнате.
Пальцы скользили по стеклу, будто он ловил отражение, но смотрел в темноту за ним.
Внутри всё сжималось — от злости, от бессилия, от ревности.
Та ревность, что не имеет права на голос, но грызёт изнутри, как яд.
Он вспоминал, как она поправляла Дамиану ворот рубашки.
Как вытирала уголок губ, как смеялась, запрокидывая голову.
Такой смех, который не может быть фальшивым.
А если бы я был таким же мягким,
таким простым, открытым,
таким... доступным —
ты бы любила меня?
Он снова представил её.
Голая спина, когда она переодевалась в парке.
Тонкий след пальцев на груди, который остался у него в памяти, словно ожог.
И этот её взгляд. Уверенный. Провоцирующий.
Но при этом — чужой.
Ты трогаешь его волосы. А мои ты даже не видишь.
Ты смеёшься с ним. А на меня ты смотришь, как будто боишься, что я тебя сожгу.
Милад не был мягким.
И не умел быть.
Он был создан, чтобы молчать, наблюдать, ждать.
Но сейчас...
ему хотелось быть грубым только потому, что она выбирала мягкое.
В дверях его комнаты появился Брайт.
— Всё нормально?
спросил он, хрустя печеньем.
— А то ты завис.
Милад обернулся медленно, кивнул.
— Всё нормально.
Брайт зевнул и пошёл дальше, оставляя его в темноте.
А Милад остался.
Стоять.
С жадной ревностью внутри.
К брату.
К ней.
К возможности, которая ускользала.
Дом погрузился в полусон.
Где-то с кухни слышалось позвякивание стаканов — Брайт что-то наливал себе в ночи. Дамиан, по всей видимости, заснул на диване с телефоном в руке, сериал всё ещё играл вполголоса.
Я вышла из ванной, кутаясь в мягкий кардиган. Прошла мимо комнат, не включая свет. Хотелось тишины, просто доползти до гостевой и лечь.
Но...
в коридоре, в темноте, у стены, стоял он.
Милад.
Он не двигался, словно ждал.
Я чуть замедлилась, но не остановилась — мы не обменялись ни словом весь вечер. И сейчас, если честно, не хотелось портить это странное ощущение близости — но без контакта.
— Ты не спишь?
тихо спросила я, всё же не удержавшись.
Он не ответил сразу. Просто смотрел.
И в этом взгляде было что-то слишком плотное, слишком тёплое для ночи.
— Мари
произнёс он.
— Подожди.

Я уже почти прошла мимо, когда он остановил меня за запястье.
Его рука была горячей, крепкой, но... не грубой.
Он держал, но не тянул.
— Что?
я выдохнула, не поднимая взгляда.
Он молчал.
Потом подошёл ближе.
Настолько, что я ощутила его запах — немного пряный, терпкий, табачный, как ночь.
Голоса внутри просили не дышать слишком глубоко.
— Зачем ты...
он начал, но осёкся.
— ...Ты знала, что он влюбляется в тебя?
Я моргнула.
— Кто?
— Дамиан.
Он почти скривился, словно имя обжигало язык.
— Мы просто... хорошо ладим
я выдохнула, чувствуя, как сердце стало чаще.
— Слишком хорошо
голос его стал ниже.
— А ты... ты слишком легко даёшь ему это.
— Что — «это»?
Он посмотрел на меня.
Глаза были тёмные, глубокие, в них — вопрос, боль и желание.
— Заботу. Тепло. Прикосновения. Смеёшься с ним так, будто... будто с тобой всё просто. Смотришь на него... не боишься.
Я чуть прижала губы, сдерживая ответ. Но он всё понял по моим глазам.
— А со мной ты боишься?
— Я не знаю...
прошептала я.
— Ты не такой.
Он приблизился ещё ближе.
Лицо почти напротив.
В этом полумраке всё было будто зыбко, границы между нами таяли.
— Скажи...
он тихо, почти умоляюще
— ...если бы я был мягче, ты бы выбрала меня?
Мои губы приоткрылись, но слов не было.
Он наклонился ближе, будто хотел поцеловать, но...
Остановился.
Просто смотрел, изучал, вдыхал.
Глаза — на моих ресницах.
Взгляд — на губах.
Пальцы — всё ещё держали моё запястье, но теперь едва-едва, как будто боялся, что если отпустит — исчезну.
Я сказала:
— Иногда ты пугаешь.
Но, Милад... ты не знаешь, как я на тебя смотрю, когда ты не видишь.
Он опустил голову.
Потом отпустил моё запястье.
— Иди
сказал он хрипло.
— Пока я не передумал.
Я стояла пару секунд.
Потом сделала шаг назад.
И ещё один.
Обернулась на него, и он всё ещё стоял в тени.
Как стена, которую я пока не решилась переступить.