Цена молчания
POV: Каэль
В кабинете царила тишина. Стены, отделанные тёмным деревом, поглощали свет настольной лампы, оставляя часть комнаты в полутени. Я сидел напротив Ренато, но каждый раз, когда он откидывался в кресле, казалось, что именно он хозяин этого дома, а не я.
— Зачем было это испытание во время сделки? — спросил я наконец. Голос звучал холодно, но внутри меня клубилась злость.
Ренато чуть приподнял уголок губ.
— Испытания делают нас сильнее, Каэль. Ты справился — и это главное.
— Ты поставил под угрозу всё, — я наклонился вперёд. — Груз, деньги, людей. Сделка могла сорваться.
— Но не сорвалась, — мягко перебил он, его глаза блеснули опасным огнём. — А значит, ты показал, что умеешь держать удар. Мне нужны такие люди рядом.
Я стиснул зубы. Он говорил так, словно это был урок для меня, а не рискованная проверка, которая едва не обернулась катастрофой.
— Не нужно больше устраивать таких игр, — сказал я ровно. — В следующий раз цена может быть слишком высокой.
Ренато не ответил сразу. Он медленно поднялся, поправил манжеты своего идеально выглаженного костюма и наклонил голову.
— Ты слишком молод, Каэль. Думаешь, всё можно контролировать. Но иногда хаос — лучший экзамен.
Он направился к двери.
— А теперь... я оставлю тебя подумать.
Я смотрел, как он уходит, и только тогда позволил себе короткий вдох — резкий, сдержанный.
Через несколько минут в кабинет вошли Маркус и Диего. Я сидел за столом, постукивая пальцами по дереву. Они знали — настроение у меня не из лёгких.
— Удалось ли выяснить, о чём Ренато говорил с Амелией? — спросил я сразу, не теряя времени.
Маркус бросил быстрый взгляд на Диего, потом снова на меня.
— Только обрывки. Он пытался давить на неё вопросами о бизнесе её отца.
Я нахмурился.
— Конкретнее.
— Торговля людьми, — осторожно произнёс Диего. — Она в слезах кричала, что ничего не знала.
Внутри у меня что-то кольнуло. Я и сам не знал, что в той сделке речь шла о таком. Но лицо оставалось каменным.
— Значит, Ренато скрывал это даже от меня, — произнёс я тихо. — Интересно...
Я откинулся на спинку кресла, скрестив руки. Перед глазами стояла сцена, как Амелия металась в истерике, её испуганный голос. Но это чувство — что я хотел её защитить — пришлось оттолкнуть в сторону. В этой игре эмоции были слабостью.
— Слушайте меня внимательно, — сказал я наконец. — Мы не позволим Ренато первым вытянуть из неё то, что ему нужно. Если она знает хоть что-то, хоть намёк — мы должны узнать это раньше.
Маркус нахмурился.
— Она клянётся, что ничего не знала.
— Все клянутся, — отрезал я. — Ваша задача — найти трещину. Давите, успокаивайте, задавайте одни и те же вопросы по-разному. Я хочу всё, что у неё в голове, пока Ренато не сделал её своей пешкой.
Диего кивнул, но его глаза задержались на мне чуть дольше, чем обычно. Он уловил — что-то во мне сдвинулось после этой сделки, после разговора с Амелией.
— Всё ясно, — сказал Маркус.
Я поднялся из-за стола, подошёл к окну и посмотрел на серое небо.
— Тогда работайте. Время у нас — на вес золота. Всё, свободны, — сказал я, отрывая взгляд от окна.
Диего кивнул и, не задавая лишних вопросов, вышел, прикрыв за собой дверь.
— Маркус, останься, — добавил я.
Он поднял бровь, но остался стоять на том же месте. Я медленно обошёл стол и остановился напротив него.
— На шее у Амелии... след, — произнёс я ровно, но взглядом будто проверял его реакцию. — Засос. Последние два дня с ней был ты. Объясни.
Маркус нахмурился, выпрямился чуть выше.
— Это не я.
— Тогда кто? — мой голос был всё ещё холодным, но я приблизился на полшага.
— Диего, — сказал он без паузы. — Думаю, он хотел запугать её. Я зашёл в комнату и увидев это сразу его оттолкнул. От того и рана на его губе.
Я пару секунд молчал, глядя в его глаза. Лжи в них не было.
— Понятно, — кивнул я, отступая на шаг. — Не злюсь. Возможно, он действительно хотел надавить. Но учти... я должен знать обо всём, что происходит в моём доме. Даже о таких мелочах.
Маркус кивнул, но я видел, как в его взгляде проскользнула тень — то ли недовольства, то ли вопроса, почему я так спокойно отреагировал.
— Свободен, — сказал я, и он вышел.
Дверь за Маркусом мягко закрылась, и в кабинете наступила тишина.
Я медленно сел за стол, сцепив пальцы в замок. Взгляд упёрся в точку на столешнице, но мысли были далеко.
Засос на шее Амелии. Мелочь, не заслуживающая внимания? Может быть. Но я заметил его в первую секунду, как вошёл. Не из ревности — в этом доме нет места таким чувствам. Скорее, потому что каждый след на ней — это возможный знак угрозы или давления. А Диего, если это действительно его рук дело, мог использовать такой приём как элемент запугивания. Неоднозначно, но эффективно.
Однако это было не главное.
Слова Амелии. Торговля людьми.
И то, как резко она отреагировала.
Я думал, что знаю о сорванной сделке её отца всё, что нужно. Знал, что это крупный провал, что из-за него он потерял почти всё влияние, а потом и жизнь. Но Ренато никогда не говорил, что там фигурировала торговля людьми.
Почему он скрыл это?
Потому что не доверяет мне?
Или потому что в той истории есть что-то, что может ударить и по нему самому?
Если правда хотя бы наполовину совпадает со словами Амелии — это уже не просто неудачная сделка. Это грязь, из которой можно вытащить такие нитки, что они стянут за горло любого, даже Ренато.
Я опустил взгляд на стол, сжав челюсть.
Прежде чем он начнёт копать в её сторону — мне нужно сделать это самому.
...
Вечер выдался тихим, неожиданно тихим после всего, что произошло. Дом будто выдохнул вместе со мной — никаких звонков, никаких срочных дел, никакой тени Ренато в дверях.
Я спустился в гостиную и застал Маркуса, развалившегося в кресле с бутылкой виски, и Диего, который возился с колонкой, пытаясь подключить музыку.
— Ты что, решил устроить вечеринку? — спросил я, проходя мимо.
— А что, запрещено? — Диего обернулся, его лицо озарилось привычной нахальной улыбкой. — Мы выжили сегодня, а это, между прочим, повод.
— Повод для того, чтобы ты напился и начал петь, — вставил Маркус, протянув мне стакан. — Но в целом я согласен. Нам это нужно.
Я сел на диван, взял стакан и вдохнул аромат виски. Жгучий, с лёгкой ноткой дыма. Не люблю пить много, но сейчас... сейчас было исключение.
— За что пьём? — спросил я.
— За то, что мы ещё живы, — ухмыльнулся Диего, уже поднимая свой бокал. — А то иногда я начинаю сомневаться.
Мы чокнулись. Алкоголь обжёг горло, и на какое-то мгновение тяжесть последних дней отошла в сторону.
— Ты помнишь, как мы вообще познакомились? — вдруг спросил Диего, откинувшись на спинку дивана. — Я, честно, до сих пор удивляюсь, как ты тогда не пристрелил меня на месте.
Я усмехнулся.
— Ты был слишком дерзкий, чтобы не дать тебе шанс.
— Ага, — хмыкнул Маркус. — «Дерзкий» — это мягко сказано. Когда он впервые попал к нам, я был уверен, что он протянет максимум неделю.
— Спасибо за веру, дружище, — фыркнул Диего. — А я помню, как ты тогда смотрел на меня, будто я сопляк, которого занесло не туда.
— Потому что так и было, — спокойно ответил Маркус. — Ты пришёл к нам без оружия, без опыта, но с языком, который работал быстрее мозгов.
Диего рассмеялся, а я покачал головой.
— Но именно твой язык и спас нас тогда, помнишь? В тот раз на границе.
— А-а-а, — Диего вскинул палец, будто вспомнив самое главное. — Когда меня чуть не пристрелили за то, что я «слишком много улыбаюсь»?
Маркус даже улыбнулся — редкое явление.
— Вот именно. И что ты сделал?
— Я убедил их, что у нас при себе товар в два раза дороже, чем на самом деле. — Диего гордо усмехнулся. — А когда они начали искать — вы уже успели развернуть грузовик и уехать.
Я вспомнил ту ночь, и лёгкая усмешка тронула уголки губ.
— Тогда я понял, что язык тебе иногда заменяет пулю.
— Иногда, — согласился он, подливая себе ещё. — Но пуля всё-таки надёжнее.
Я чуть приподнял бровь, наблюдая, как янтарная жидкость тонкой струйкой льётся в его стакан, разгоняя остатки предыдущей порции. Запах виски стал гуще, в нём теперь чувствовалась сладкая, почти карамельная нота.
— Надёжнее — да, — сказал я, медленно крутя в руках свой бокал, — но пуля не умеет врать. А иногда ложь — единственное, что тебя вытащит.
Диего ухмыльнулся, взял стакан и одним глотком отпил половину.
— Вот за это я тебя и ценю, босс. Ты всегда найдёшь способ выкрутиться.
Маркус откинулся в кресле, неторопливо сделал глоток и скривился.
— А я тебя ценю за то, что ты умеешь решать вопросы без лишнего шума. В отличие от некоторых.
Он бросил взгляд на Диего, и тот лишь рассмеялся, подкинув пустой стакан в ладони.
— Ладно, ладно... — он снова потянулся к бутылке, и на этот раз налил всем. — Давайте за то, что мы ещё сидим здесь, а не лежим в каком-нибудь безымянном могильнике.
Мы чокнулись. Стекло отозвалось тихим, глухим звуком, и мне показалось, что этот звук слишком хорошо сочетается с тишиной за окнами. Я сделал глоток, чувствуя, как тепло медленно разливается по груди и плечам.
— Помните ту ночь в Ла-Пасе? — вдруг сказал Диего, протягивая руку за закуской. — Когда Маркус подстрелил того парня в баре, а мы думали, что он просто споткнулся?
Маркус фыркнул.
— Если бы я ждал, пока он споткнётся, он бы успел пустить пулю в Каэля.
Я чуть улыбнулся краем губ.
— Да, но тогда ты так быстро всё замял, что я до сих пор думаю — ты это случайно или заранее рассчитал?
— Скажем так, — Маркус допил свой виски, поставил стакан на стол и залил его снова, — я просто был готов ко всему.
Мы выпили ещё раз. Диего уже сидел расслабленно, с чуть покрасневшими щеками, а Маркус всё ещё держал себя в руках, но глаза у него блестели — алкоголь брал своё.
— Я вот думаю, — сказал я, медленно вращая остатки виски в стакане, — если бы мы тогда не встретились, как бы сложилось?
— Ты бы работал с кем-то другим, — пожал плечами Маркус.
— А я бы, наверное, уже гнил в канаве, — хмыкнул Диего. — Или сидел в камере и рассказывал байки охранникам.
Мы снова рассмеялись. На этот раз — чуть дольше, чем обычно.
Я заметил, что бутылка уже на треть пуста. Диего снова потянулся за ней, и янтарная жидкость блеснула в свете лампы, прежде чем упасть в наши стаканы.
— За старые времена, — сказал он, и мы выпили почти молча.
Тепло напитка и мягкий гул в голове начали стирать острые углы сегодняшнего дня. На какое-то мгновение я позволил себе забыть про Ренато, сделки и всё, что ждёт нас завтра.
Но в глубине сознания оставалась мысль: такие вечера бывают редко. И чем теплее они, тем холоднее потом утро.
— Знаешь, кто врёт лучше всего? — усмехнулся Диего, сделав глоток. — Женщины.
Маркус прищурился.
— Это ты сейчас к чему?
Диего поставил стакан, закинул ногу на ногу.
— К тому, что твоя гостья, Каэль, врёт тебе в глаза и даже не краснеет.
Я на секунду отвёл взгляд на бутылку, в которой оставалось меньше половины.
— Возможно, — произнёс я спокойно. — Но она врёт так, что даже Ренато не может сказать наверняка, где правда.
— Вот именно это и бесит, — фыркнул Маркус. — Сидит там, тихая, как мышь, а внутри, может, целый склад информации.
Диего ухмыльнулся.
— Если бы она была моей, я бы уже знал, что она скрывает.
— Хорошо, что она не твоя, — бросил я, но без злости.
— Да ладно тебе, — отмахнулся он, налив всем ещё по порции. — Слушай, а может, ты зря с ней так строго?
Маркус фыркнул.
— Ты предлагаешь его "гостью" на ручки взять?
— Нет, — ухмылка Диего стала шире. — Я предлагаю пойти к ней сейчас, с этой бутылкой, и поговорить на спокойных тонах. Без допросов, без угроз. Может, она и раскроется.
Я чуть склонил голову, изучая его.
— Ты уверен, что «спокойные тона» — это твой стиль?
— Сегодня — да, — ответил он, поднимая стакан. — Я даже обещаю не пугать её. Сильно.
Маркус покачал головой.
— Зря ты это затеял.
Но я заметил, что в его голосе не было особого сопротивления.
Я откинулся на спинку кресла, слушая, как Диего и Маркус спорят уже о чём-то постороннем. Стакан в руке согревал пальцы, но мысли были далеко от этой комнаты.
Врёт ли она? — вопрос вертелся в голове уже не первый день.
Она смотрела прямо в глаза, когда говорила, что ничего не знала. Голос не дрожал, взгляд был открытым... Слишком открытым. Слишком искренним, чтобы не вызвать подозрение.
Люди редко умеют врать так, чтобы я им поверил.
Но она... Она будто не притворялась. И всё же — это ничего не значит. Бывает, что самые опасные лгут так, что сами верят в свою ложь.
Я вспомнил, как она смотрела на меня в тот день, когда всё началось. Если она действительно ничего не знает...
А если знает?
Тогда всё её беззащитное поведение — ширма. И тогда она играет лучше, чем я думал.
Я сделал медленный глоток, чувствуя горечь виски.
— Никогда не знаешь наверняка, — тихо сказал я сам себе.