16 глава
От лица Карины
Мы лежали в темноте, каждый на своем краю кровати, разделенные невидимой пропастью прошедших недель. Я чувствовала тепло его тела, слышала его ровное дыхание. И вдруг, нарушая эту хрупкую тишину, из моей груди вырвались слова, которые я не планировала произносить:
— Я скучала по тебе... — прошептала я так тихо, что сама еле расслышала.
— А ты?
Он замер на секунду, словно не веря своим ушам. Потом медленно повернулся ко мне. В полумраке я увидела, как на его лице расплылась удивленная, почти счастливая улыбка. — Я чуть не сошел с ума без тебя, — его голос прозвучал хрипло и искренне.
— Но что бы я ни делал, о чем бы ни думал... в голове, в сердце — только ты была. Всегда.
Он обнял меня крепче, притянул к себе, словно боялся, что с рассветом я испарюсь, как мираж. Его объятия были такими знакомыми, таким родным пристанищем. И я не сопротивлялась. Я прижалась к его груди, вдохнула его запах — смесь парфюма и просто его — и закрыла глаза. Я не думала о том, что будет дальше, о наших обидах, о том, как мы все исправим. В этот момент было важно только одно: он здесь, он со мной, и мы снова дышим в унисон. С этим чувством полного, абсолютного покоя я и уснула.
От лица Винсента
Ее слова повисли в темноте и ударили мне прямо в сердце. «Я скучала по тебе». У меня внутри все перевернулось. Появилось то самое щемящее, сладкое чувство, что было три года назад, когда мы только начинали. Осторожное, полное надежды и трепета.
Возможно, со стороны кому-то покажется, что мы живем прошлым, пытаясь вернуть то, что безвозвратно ушло. Но я не знаю. Для меня эти воспоминания — не побег от реальности. Они — наш фундамент. Та самая скала, о которую разбиваются все волны. Мне до сих пор сладко и больно вспоминать тот самый общажный подъезд, где пахло сыростью и надеждой, где мы делили наушники и мечтали о будущем.
Я проснулся раньше нее, в девять утра. Она спала, прикрыв ресницами щеки, абсолютно беззащитная и прекрасная. Мне захотелось сделать для нее что-то приятное. Я тихо оделся и выехал в цветочный магазин. По дороге мне позвонил продюсер и сообщил, что сегодня вечером у меня внеплановый закрытый концерт в одном крутом клубе — своего рода закрытый показ для «своих». Я могу взять с собой трех человек. Конечно, я сразу позвонил Яру — он согласился, с энтузиазмом пообещав «сорвать башню всем присутствующим». Позвонил Виоле — она тоже была за. Осталось одно приглашение.
Самое важное.
Я вернулся через полчаса с огромной корзиной, усыпанной нежными гортензиями — ее любимыми цветами. Она еще спала. Я поставил корзину на пол рядом с кроватью и начал ее будить, легонько тормоша за плечо.
— Душа моя, просыпайся...
Она открыла глаза, потянулась, и ее взгляд упал на цветы. Она ахнула, села на кровати и начала... пищать от восторга! Тихие, счастливые всхлипы, смех. Она смотрела на цветы, как ребенок на новогоднюю елку. Черт возьми, если бы я знал, что обычные цветы вызовут у нее такую бурю эмоций, я бы заваливал ее ими каждую неделю! Каждый день!
Я сел на край кровати. — Слушай, у меня сегодня выступление в клубе,
— начал я, стараясь говорить спокойно.
— Небольшое, закрытое. Я пригласил Яра и Виолу. — Я сделал паузу, глядя ей в глаза. — Ты... пойдешь со мной?
Она повернулась ко мне, и в ее глазах я увидел тот самый огонек, который, казалось, угас навсегда.
— Конечно! — воскликнула она. — Как это я могу не пойти на твой концерт?
Я расцвел от ее ответа, улыбка не сходила с моего лица. И тогда я решился спросить о том, что не давало мне покоя. Я указал на цифры на ее ключице.
— Ты до сих пор ходишь с этой татуировкой? Она смущенно улыбнулась, дотронулась до кожи пальцами. — Как я могу ее свести? — прошептала она. — Она ведь... как шрам. Напоминает о целой эпохе моей жизни. О самой важной эпохе.
Мы обнялись, и я не удержался:
— Я до сих пор помню тот день, когда ты ее сделала. Пришла вся такая гордая, а я тогда слегка на тебя ругался, говорил, что это безрассудно. — Я засмеялся.
— Но в глубине души мне было безумно приятно. Я чувствовал, что ты веришь в меня больше, чем я сам.
Мы начали смеяться, вспоминая тот день. А потом она повернулась ко мне с хитрой улыбкой:
— Я знала об этом. Я видела, как ты улыбался, когда думал, что я не смотрю.
— Ладно, пошли на кухню, — предложила она, спрыгивая с кровати. — Надо что-то придумать на завтрак.
Я согласился. На кухне я включил первый попавшийся плейлист, и из колонок полились первые аккорды знакомой песни:
«Обернись, мне не встать без твоей руки...»
Я замер и посмотрел на нее. Она стояла у плиты, насыпала муку в миску для блинчиков. Солнечный свет падал на ее волосы, делая их золотыми. Она напевала что-то под нос, и сердце мое сжалось от такой знакомой, такой родной картины. У нее всегда получались идеальные блины, прям как у моей мамы — тонкие, ажурные, с хрустящей корочкой.
Тут мне позвонили. Репетиция в клубе переносилась, нужно было приехать через час. Я вздохнул.
— Душа моя, мне надо ехать на репетицию. Вернусь часа через два, хорошо? Она обернулась, улыбнулась и просто кивнула: — Без проблем...
Я вышел из квартиры, чувствуя, как за спиной у меня вырастают крылья. Впервые за долгое время будущее не казалось таким уж мрачным.
От лица Карины
Утро началось более чем прекрасно. Проснуться в его объятиях, услышать такие желанные слова, получить огромную корзину любимых гортензий... А потом он предложил мне пойти на его концерт. Как будто ничего и не было. Как будто мы не расставались. Конечно, я согласилась! Как я могла пропустить его выступление? Для меня это всегда было сродни магии — видеть, как он преображается на сцене, отдавая себя музыке.
Потом он спросил про татуировку. Мне стало немного неловко, но я сказала правду. Она — часть меня. Часть нас. Стереть ее — значит попытаться вычеркнуть годы своей жизни, а я не готова к этому.
Пока он был на репетиции, я досмотрела сериал и болтала по телефону с Виолой. Она тусовала на студии с Яром и в деталях расписывала, что наденет на концерт — свои клешеные джинсы и дерзкий топ. Я же решила не мельчить. Нашла в шкафу элегантное черное короткое платье, которое он когда-то назвал «убийственным», и накинула на плечи легкую шелковую косынку. Получилось стильно и немного таинственно.
Вечер. 17:50
— Собирайся быстрее! — его голос донесся из коридора, прерывая мои сборы.
— Да собираюсь уже! — прокричала я в ответ, стараясь аккуратно подвести гуды помадой.
— Все, епта, пошли!
Я услышала его тяжелый, преувеличенно-терпеливый вздох и улыбнулась. Мы вышли из квартиры и сели в уже ожидавшее такси. Предвкушение вечера витало в воздухе, плотное и сладкое, как мед.