Глава семнадцатая
Оливия
Хлопнула дверца шкафчика, эхом отразившись в гулком школьном коридоре, заполненном сонным шепотом и скрежетом кроссовок. Я поправила лямку рюкзака, Грета старательно укладывала учебники. Ее черные волосы были собраны в два небрежных пучка по бокам, но несколько прядей все равно выбивались, обрамляя вытянутое, худое лицо.
– Ну что, готова к контрольной по математике? – Грета повернулась ко мне, ее глаза блестели от предвкушения. То ли от самой контрольной, толи от пред-последнего учебного дня в этом году, перед рождественскими каникулами.
Я лишь отмахнулась, пытаясь отогнать легкую нервозность, которая скреблась где-то на периферии сознания. Контрольная была меньшей из моих проблем. Вчерашний вечер с Коулом прошел идеально. Ничего такого, но для Эмили это было бы целое событие, раздутое до невероятных размеров.
Именно поэтому я и соврала, сказав, что была у Греты. Легкая, безобидная ложь, подумала я. Но сейчас, увидев Эмили, идущую прямо на нас по коридору, с фирменным прищуром и скрещенными на груди руками, я поняла, что ошиблась. Безобидной она перестала быть еще вчера вечером, когда я не взяла трубку на ее пятнадцатый звонок, когда она знала, что ушла я вместе с Коулом.
– Лив, Грета, – Эмили подошла ближе, ее голос звучал слишком ровно, чтобы быть дружелюбным.
– Привет, Эм, – поздоровалась я, будто-то не видела ее утром. При этом стараясь выглядеть максимально расслабленно.
Эмили проигнорировала меня и перевела взгляд на Грету. Ее серые глаза сверлили подругу, будто пытаясь прочитать в них скрытую информацию.
– Что вы вчера делали? – прямо спросила она.
Грета моргнула, ее брови поползли вверх от удивления.
– Кто? – неуверенно переспросила она, совершенно не понимая, о чем речь. Она же действительно не знала о моей лжи.
Лицо Эмили потемнело. Она явно приняла это за попытку уйти от ответа.
– Вы с Лив. Она слишком долго у тебя засиделась, – Эмили не унималась, ее голос стал чуть громче, привлекая внимание нескольких проходящих мимо учеников.
Грета удивленно глянула на меня, ее глазами безмолвно вопрошая: «Что происходит?»
Я почувствовала, как по спине пробежал холодок. Нужно было действовать быстро.
– Ну, я же тебе сказала, – вмешалась я, стараясь придать своему голосу непринужденность, – посмотрели слезную мелодраму.
Грета, хоть и не понимала контекста – была на моей стороне. Она кивнула, пытаясь подыграть, и неловко добавила:
– Поревели.
Мое сердце ёкнуло. “Поревели?” Слишком уж прямолинейно. Я быстро дернула ее за рукав, привлекая внимание.
– Она хотела сказать, насмеялись до слез, – поправила я, зная, что сестра не поверит. Мои щеки начали гореть.
Эмили скептически выгнула бровь. Она прекрасно знала меня. Чаще всего мелодрамы с их шаблонными сюжетными поворотами и высосанным из пальца конфликтом доводят меня до нервного срыва или до смеха. Единственная мелодрама, которая заставила меня плакать, – это "Дневник Памяти". Эмили об этом тоже знала.
– Насмеялись, значит, – протянула сестра, не сводя с меня пристального взгляда. – Вы сильно задержались. Твои родители не были против, Грета? Что Лив так поздно была у вас?
– Нет, – выпалила я, – Грета и ее мама сами меня довезли. – И тут же резко замолчала, прикусив язык. Господи, что я натворила? Я посмотрела на подругу, которая от моих слов замерла, широко раскрыв глаза. Ведь не у всех полноценная семья.
На лице Эмили появилась торжествующая ухмылка. Кажется, она нащупала слабое место в моей обороне. Еще пара секунд, и я бы провалилась окончательно, споткнувшись о собственную ложь, но тут меня спасла Британи.
– Эй, Эми, – пронеслась мимо нас Британи, не замечая нашего неловкого положения, – ты видела новый пост Джеймса? Ты должна это видеть!
Эмили на мгновение отвлеклась, ее взгляд скользнул по экрану телефона Британи. Этого было достаточно.
– Ладно, Лив, мы еще поговорим, – процедила она сквозь зубы, бросив на меня предостерегающий взгляд, и, подхваченная Британи, двинулась дальше по коридору, продолжая обсуждать чье-то видео.
Я тяжело вздохнула, чувствуя, как пульсируют виски.
– Так где же ты была? – Грета повернулась ко мне, ее голос был почти шепотом, наполненным недоумением и обидой.
Я опустила голову.
– Я была с Коулом. Составила ему компанию, пока он работал.
Грета уставилась на меня, ее глаза расширились. В них читались и удивление, и что-то похожее на предвкушение.
– И почему твоя сестра не знает об этом? – ее голос был немного строже, чем обычно.
Я подняла глаза, встречая ее взгляд.
– Ей нравится Коул, – объяснила я, – она бы накрутила себе всякого. Придумала бы что-то, чего нет, и потом меня бы этим доставала.
Грета кивнула, понимающе прищурившись.
– Но упоминать мою семью в своей лжи, – Грета покачала головой, но в ее голосе уже не было былой обиды, только легкая грусть. – Лив, это было лишнее.
– Знаю, – пробормотала я, чувствуя себя ужасно. – Я просто запаниковала. Я правда очень сожалею.
Грета обняла меня одной рукой.
– Ладно. Но тебе придется что-то с этим делать. Эмили не успокоится. Она уже почувствовала ложь. И я хочу подробностей!
Я лишь тяжело вздохнула. В глубине души я знала, что Грета права. Этот маленький снежный ком лжи только начал катиться с горы, и его размеры будут расти. А Эмили – она обязательно докопается до правды. И тогда уж мне точно не поздоровится.
День тянулся невероятно долго. Суматоха последнего учебного дня перед каникулами буквально витала в воздухе: кто-то дописывал эссе, кто-то повторял тему к контрольной, а коридоры гудели от обсуждений предстоящих планов. Среди этого хаоса я лишь изредка мельком видела Райана – его высокая фигура мелькала то возле спортивного зала, то у кабинета истории. Его тренировка по баскетболу занимала все его свободное время, а моя собственная нервозность не давала покоя, так что даже и не пыталась подойти, чтобы поговорить.
– Ну же, Лив, – Грета ткнула меня локтем в бок, когда мы стояли у моего шкафчика, собирая вещи, – весь день ты ходишь, как пришибленная. Я же вижу, что тебе хочется выболтать все.
Она вытягивала из меня правду весь день – с настойчивостью, достойной частного детектива. И вот теперь, когда уроки наконец закончились, я сдалась. Я согласилась поехать к ней, чтобы сделать "парную работу" , по биологии, данную на каникулы. И, конечно же, рассказать ей, как она меня и просила, весь вчерашний вечер, проведенный с Коулом.
Мы шли по нашей улице, мелкие снежинки, падая, поблескивали на солнце и такая как только касались земли. Грета жила в доме всего через пару кварталов от моего, на первом этаже. Когда мы вошли в ее квартиру, мне сразу в нос ударил такой приятный запах жареной картошки. В желудке мгновенно отозвалось басом, напомнив, что я не ела ничего со школьного ланча.
Грета заметила мой голодный взгляд, остановившийся на кухне, и, улыбнувшись, потащила меня за собой.
– Привет, пап! – крикнула она у порога кухни, словно заявляя о нашем прибытии.
– Привет, – раздался в ответ приятный мужской голос, чуть приглушенный шумом готовки.
Я зашла следом за Гретой. Кухня была небольшой, но очень уютной. Посередине стоял скромный стол с потертой, но чистой клеенкой. У окна расположился старенький белый холодильник, украшенный несколькими детскими рисунками. Перед ним тянулись два стола с выдвижными ящиками и плита, за которой стоял мужчина средних лет в серой футболке и черных спортивных штанах.
Мужчина обернулся, посмотрев на нас. Его лицо, поначалу казавшееся строгим, мгновенно смягчилось и расплылось в широкой, теплой улыбке.
– Пап, это Оливия, – Грета взяла меня за руку, зазывая в глубь маленькой кухни, словно в свое личное убежище. – Мы учимся вместе, и она недавно переехала на нашу улицу.
– Оливия, очень приятно, – кивнул он, помешивая лопаткой золотистую, зажаристую картошку на сковороде. Запах стал еще более аппетитным. – Вы голодные? Помойте руки и позови брата, сейчас будем обедать.
Грета подошла к раковине, включила воду и намылила руки. Затем протянула мне лиловое мыло в форме цветочка. Я взяла его, сунула руки под напор теплой воды, ощущая приятное тепло, обмочила их. Потерев мыло в руке, я учуяла от него нежный, обволакивающий запах лаванды.
– Тодд! – крикнула Грета в дверь кухни, откуда доносились какие-то шорохи. – Иди есть!
– Иду-у-у, – протянул в ответ детский, мальчишеский голос.
Ее отец ловко разложил дымящуюся картошку по тарелкам, пока Грета нарезала хлеб. В этот момент в кухню буквально вбежал мальчик лет пяти, маленький вихрь энергии. Он был... зеленый. Все его лицо, шея и руки были темно-зелеными, словно он только что сошел с обложки какого-нибудь комикса. Даже кончики ушей отливали ядовитым изумрудом.
– Боже! – воскликнула Грета со смесью ужаса и раздражения. – Опять ты намазался краской! – Она выхватила у брата из рук маленький пузырек и, прочитав название, не сильно, но ощутимо хлопнула его по заднице.
– Ну, Тата! – завопил мальчик, надувая губы.
– Пап, он обмазался зеленкой, – пояснила Грета, бросая взгляд на отца, который лишь пожал плечами, словно это было обычным делом в их доме.
– Ну, что я теперь сделаю? – Он перевел взгляд на сына, который уже пытался спрятаться за Гретой. – Это не смоется дня четыре! Хорошо хоть, что 2 тебя каникулы и ты сможешь посидеть с ним дома, пока я работаю.
– Я Халк! – закричал мальчик, надул щеки, согнул ручки в подобие мускулов и изобразил гнев, выпятив нижнюю губу.
Все затихли на мгновение, последовал коллективный выдох обреченности и любви. Тодд посмотрел на меня, его зеленые губы растянулись в широкой, беззаботной улыбке.
– А ты кто? – спросил он, его глаза светились любопытством.
– Оливия, – улыбнулась я в ответ, совершенно забавляясь этой сценой.
Мы покончили с обедом, в течение которого Тодд, маленький зеленый Халк, развлекал нас своими бойкими репликами и попытками поднять тарелки. Отец Греты, мистер Смит, оказался очень приятным и спокойным человеком, который лишь добродушно посмеивался над выходками сына. Запах лаванды от мыла и теплый уют кухни создавали ощущение невероятного спокойствия, почти заставляя забыть о моих собственных проблемах.
После того как Тодда отправили отмываться (с переменным успехом, судя по доносящимся из ванной возмущенным крикам), мы с Гретой собрали тарелки и поспешили в ее комнату.
Комната Греты была настоящим отражением ее личности: творческий хаос, где каждый предмет имел свою историю. Шкаф, увешанный забавными стикерами, стоял у одной стены. Из широкого подоконника был сооружен уютный маленький диванчик с кучей подушек, словно специально для чтения и мечтаний. Компьютерный стол был завален книгами, кипами бумаг, тетрадей и разноцветных ручек. А по всей правой стене, над кроватью-полуторкой, висели постеры Джареда Лето разных эпох.
Грета плюхнулась на кровать, которая тут же приветственно скрипнула.
– Иди сюда, – позвала она, похлопав по покрывалу рядом с собой.
Я прошла к ней, скинула рюкзак на пол и устроилась рядом. Достала пенал и начала рыться в рюкзаке в поисках конспекта по биологии, пытаясь оттянуть неизбежный разговор.
– Ну так что у вас с Коулом? – Грета, конечно же, не дала мне ни секунды передышки. Она любопытно смотрела на меня, ее глаза блестели от предвкушения.
Я вздохнула, понимая, что пришло время.
– Ничего. Я просто забыла ключи от дома. Эмили написала ему и он пригласил меня к себе. Посмотрели с ним фильм. А когда пришел его отец, я увидела, как он раздражается - увела его из дома. Мы поели бургеров и я составила ему компанию на работе. Вот и все.
Грета кивнула, но ее взгляд оставался прищуренным.
– И ты не хочешь это говорить сестре?
– Да. Он ей нравится, – ответила я, ощущая легкое раздражение от того, что приходится оправдываться. – И мне не хочется, чтобы она думала, что он мне тоже нравится.
Грета молчала пару секунд, ее взгляд стал чуть тверже, пронзительнее, чем минуту назад.
— Ты не хотела, чтобы она знала, что ты была с ним, дольше чем сказала ей? Или ты не хотела, чтобы она что-то себе накрутила, потому что между вами “что-то” есть? – ее голос стал не просто любопытным, а скорее обвиняющим.
— Нет! – Я поспешно замотала головой, почувствовав, как щеки вспыхнули. – Между нами ничего нет!До этого дня он был просто надоедливым соседом. Мы узнали друг друга лучше. И, Грета, ты не знаешь Эмили, – я подняла руки в отчаянном жесте. – Она уже начала строить, свои с Коулом, свадебные планы у себя в голове. Я не хотела давать ей повода для ревности. Я просто... не хочу создавать лишних драм.
Грета тяжело вздохнула, ее взгляд был полон разочарования, которое резануло меня по сердцу.
– И что теперь? Ты собираешься лгать ей вечно? – Она посмотрела на меня серьезно, и я почувствовала тяжесть ее слов. – Лив, если она узнает… А она узнает. Это будет больно.
– Я не собираюсь лгать ей вечно. И не собираюсь видеться больше с Коулом.
За окном уже сгущались декабрьские сумерки, крупные снежинки только начинали свой неспешный танец. Мы с Греттой сидели на её кровати, окруженные учебниками, конспектами и пачками стикеров. Наши мозги уже отказывались генерировать что-либо, кроме жалобного стона, а на экране моего ноутбука, тускло мерцающего в полумраке, оставалась лишь половина темы эссе, разобранная на план и кратко сформулированная в черновике. Мы мучительно подбирали нужные слова для вводной части, когда по комнате разнесся мягкий, почти интимный звонок моего телефона.
Гретта, сидевшая напротив, подняла взгляд от своих записей и заинтересованно прищурилась. Я постаралась сохранить невозмутимое выражение лица, но внутренний восторг, кажется, выдавал себя предательской улыбкой. На экране – Райан.
– Привет, – его голос, низкий и обволакивающий, мгновенно вытеснил из головы все мысли о биологии. Гретта демонстративно закатила глаза, но по её губам тоже пробежала улыбка.
– Привет, – ответила я, чувствуя, как растворяюсь в этой нежности, откладывая ручку.
– У тебя есть планы сегодня?
Я поерзала на ковре. Мои планы состояли из бессонной ночи с Флемингом. Но разве это планы?
– Я почти доделала свои планы, – лукаво протянула я, бросив на Гретту быстрый взгляд и увидев её ухмылку. – У тебя есть предложение?
– От которого ты не сможешь отказаться! – смело заявляет он, а в его голосе слышится игривая, заразительная уверенность, от которой на сердце становилось тепло.
– Ого, даже так, – я рассмеялась, неловко пожимая плечами, будто извиняясь перед Греттой за прерванную работу. – Ну попробуй. Посмотрим, что из этого выйдет.
– Я приобрел два билета на каток. Ты умеешь кататься на коньках?
– Ну, падать на них я точно умею, – посмеялась я, представляя себя на льду. – Катаюсь, но не очень хорошо. Скорее, неуверенно скольжу от бортика к бортику, периодически целуя лед.
– Жаль, что не получилось забронировать лед целиком для нас двоих.
Я представила эту картину: огромный каток, только мы вдвоем, и Райан, который явно любит широкие жесты.
– Слушай, ты можешь думать менее масштабно, – добродушно упрекнула я. – Каток, перед Рождеством – звучит как классное свидание, хоть и с толпой. Сколько у меня времени?
– Минут сорок. Поспешишь?
Сорок минут. Я, конечно, не Эмили, которая каждый раз создавала шедевр из своей внешности, но и сорок минут на сборы на свидание с Райаном... Это очень мало, учитывая, что трепет и переживания не дадут мне сосредоточиться. К тому же, я еще у Гретты!
– Это, как бы, мало, – призналась я.
– Поторопись. Если мне придется ждать тебя дольше, я умру в мучительной тоске по тебе! – болезненно произносит он, и от его слов, произнесенных с притворным драматизмом, я чувствую, как краснею, хотя он и не видит.
– Дай мне хотя бы час. Я еще не дома, – сказала я, поднимаясь с места и начиная судорожно собирать свои вещи в рюкзак.
– Хорошо. Ну, я уже скучаю.
– Ой, подлиза, – фыркнула я, улыбаясь. – Чем больше ты говоришь, тем больше времени мне нужно.
Я сбросила вызов, едва сдерживая ликование. Гретта тут же подскочила.
– Так! Всё выкладывай! Что происходит? – её глаза сияли любопытством.
– Каток! С Райаном! Через час! – протараторила я, уже начиная судорожно собирать свои вещи в рюкзак, запихивая тетради и учебник в набитую сумку.
Гретта понимающе кивнула.
– Ого, час – это мало. И ты же не дома!
– Я знаю! Поэтому и бегу! – Я уже стояла у двери, натягивая ботинки. – Нет, спасибо, мне надо домой. А эссе... ну, его доделаем завтра.
– Удачи! И не забудь рассказать все детали завтра! – крикнула Гретта вслед, когда я уже выбегала из квартиры.