Глава шестнадцатая
Коул
Мы с Лив уже досматривали жуткий ужастик про акул – огромные челюсти гремели на весь экран. Я чувствовал ее плечо рядом со своим, легкий, приятный запах ее волос. Атмосфера была приятной, даже слишком теплой, учитывая, что в любой момент могла хлопнуть входная дверь. И, словно по заказу, она хлопнула.
Тяжелые шаги по коридору, и в проеме гостиной возникла фигура отца, громоздкая и хмурая. Его взгляд скользнул по экрану, где как раз очередной пловец становился жертвой хищника, потом на Лив, и наконец, остановился на мне, полный раздражения.
– Ты дома? – его голос был низким и резким. – А все говорил, что нет времени расслабиться.
Я почувствовал, как напрягаюсь. Он что кидает свои претензии ко мне? Может и виноватом сделает, тоже, меня? Я вздохнул, стараясь сохранить спокойствие.
– Это Оливия, наша соседка, – произнес я, поворачивая голову к Лив и слегка улыбаясь ей. Она ответила мне легким, понимающим кивком.
Отец проигнорировал.
– Машина в твоем распоряжении, Коул. Хватит протирать штаны дома.
"Да ты совсем уже?" – мелькнуло в голове. Я сжал челюсть, кулак неосознанно сжался. Еще чуть-чуть, и я сорвусь. Мне нужна была работа только из-за него. А он все это время понимал свою ошибку, и вдруг вот это.
И тут на мой сжатый кулак опустилась ее легкая ладонь. Теплая, мягкая, будто спасительный якорь. Я обескураженно посмотрел на Оливию. Она улыбалась. Ее улыбка была такой обезоруживающей, такой спокойной, что даже моя внутренняя ярость слегка поутихла.
– Если тебе нужно уходить, – мягко сказала она, обращаясь ко мне, но ее взгляд мельком скользнул в сторону отца, – я могу подождать в подъезде.
Дыхание перехватило. Она не хочет быть здесь, когда...
– Нет, не нужно, – слишком быстро ответил я, сам того не ожидая. Не нужно, чтобы она уходила.
– Я тебе еще раз говорю, Коул, – рычит отец, делая шаг вперед. – Машина ждет - бак полный.
И тут меня прорвало.
– Да чтоб тебя! – кричу я и вскакиваю с дивана. В голове стучит, перед глазами красная пелена.
Следом за мной поднимается Лив. Ее движение было плавным, будто она заранее знала, что произойдет. И прежде чем я успел сказать что-то еще, то о чем мог бы пожалеть, она сказала:
– Хочу картошку фри. Съездим в Макдоналдс? Я угощаю.
Она берет меня за руку. Ее пальцы были такими легкими и прохладными, но хватка – удивительно уверенной. Это прикосновение было неожиданным, мягким шоком, который прогнал из головы последние остатки агрессии.
– До свидания, папа Коула! – Весело выкрикивает она и машет ему.
Отец, кажется, опешил от такой наглости. Он что-то бурчит себе под нос и скрывается в комнате. Я иду за Лив, которая уже двинулась к выходу.
Мы молча одеваемся. Я чувствую себя полным идиотом. Как я мог так сорваться при ней?
– Извини, – говорю я, когда мы уже стоим на лестничной площадке. – Он сегодня совсем спятил.
Она лишь пожимает плечами, ее улыбка все еще теплая.
– Ладно, это ваши семейные дела. А что было? Я уже не помню.
Она не давила, не спрашивала, и в этот момент я почувствовал к ней такую благодарность, что аж сердце сжалось. Я улыбаюсь. Как же она выручает меня, не задавая лишних вопросов.
– Поедем на мотоцикле? – предлагаю я. Хоть как-то сбросить пар.
– Нет. – Она качает головой. – Поедем на твоей рабочей машине. У нее полный бак. И как я поняла, тебя ждет работа. Только заедем возьмем бургеры, а то я потеряю сознание через 10, 9, 8...
– Стоп, я понял, – смеюсь я. – Только в машине печка не работает.
– Не сахарная, не растаю, – отмахивается она. – Возьмем поесть и поедем работать.
– Работать? – переспрашиваю я, и меня накрывает теплая волна – не просто облегчения, а чего-то большего, чего-то, что только начинало просыпаться.
– Ладно, работать будешь ты. Я просто составлю тебе компанию. Нужно все равно убить время.
Она смотрит на меня своими большими, искрящимися глазами. И я понимаю, что это будет не просто поездка. Дело было в ней.
Мы вышли из подъезда в прохладный вечерний воздух. Улица уже погружалась в сумерки, и огни фонарей только начинали вспыхивать. Форд стоял у дороги.
– Вот она, наша старушка, – с легкой иронией сказал я, открывая для Лив пассажирскую дверь. Она скользнула на сиденье, которое, кажется, было сделано из камня, судя по его жесткости, и тут же съежилась.
– Ух ты, тут холодно! – Она потирает руки. – Ты был прав насчет печки.
Я обошел машину, сел за руль, повернул ключ зажигания. Двигатель с кряхтением ожил.
Пока мы ехали к ближайшему Макдоналдсу, я то и дело бросал на нее быстрые взгляды. Ее щеки порозовели от холода, и она то и дело обхватывала себя руками, но ни слова жалобы не произнесла. Наоборот, она с каким-то озорством рассматривала интерьер машины, будто это был не развалюха, а экзотический вездеход.
– А почему печка не работает? – спросила она, не отрывая взгляда от приборной панели. – Ее нельзя починить?
– Можно. Нужно. Просто руки не доходят. Да и отец не особо спешит вкладываться. Говорит, что для работы и так сойдет.
Она кивнула. В ее глазах не было ни осуждения, ни жалости, просто понимание. Это было странно и невероятно приятно. Я привык, что мне приходится оправдываться или отшучиваться, но, сейчас, с ней, это было не нужно.
Мы подъехали к Макдоналдсу. Внутри было тепло и шумно, что создавало приятный контраст с холодной машиной. Правильным решением было поесть внутри, в тепле.
– Что будешь? – спросил я, когда мы стояли у кассы.
– Это ты что будешь, я обещала угостить. Так что, ты будешь?
– Никогда за меня не платила девчонка и не будет.
– В этом нет ничего плохого. Тем-более у меня хороший аппетит.
– Что будешь есть? – настоял я.
– М-м-м… Две большие картошки фри, большой молочный коктейль и... – Она посмотрела на меня, прищурив глаза, – ...еще один чизбургер, пожалуйста.
Я усмехнулся.
– Не боишься потерять сознание от переизбытка калорий?
– Ни капельки. Чтобы не мерзнуть, нужно быть сытой. Стратегия выживания, Коул.
Ее энтузиазм был заразителен. Я заказал себе бургер, картошку фри и кофе, и мы устроились за столиком, ожидая наш заказ. Я впервые за долгое время почувствовал себя по-настоящему расслабленным. Рядом с ней даже серый Макдоналдс казался светлее.
Бургеры и напитки мы запихнули в себя на месте. Я взял ей горячий шоколад и себе кофе, чтобы не замерзнуть в машине. Спустя пятнадцать минут мы уже ехали по ночной трассе, жуя картошку. Машина снова наполнялась холодом, но теперь это было не так критично – согревала еда и... ее присутствие.
. – Понятия не имею, как можно портить вкус картошки соусом? – возмутилась она, держа мой соус в левой руке.
– Мне нравится соус.
– Тогда ешь просто соус, – иронично произносит она. – Или добавь его в кофе. – Она рассмеялась.
– Тартар? Как ты это себе представляешь? – улыбнулся я понимая ее шутку.
– А ты пробовал что бы меня осуждать?
. Я лишь усмехнулся, потягивая свой кофе.
– А я думал, что мы цивилизованные люди.
– Я – да. А вот ты – со своими соусами... – Она демонстративно отодвинула свой пакет с картошкой подальше от меня. – Картошка должна пахнуть картошкой. И быть соленой, а не сладкой. И точка.
Я рассмеялся. Легко и свободно, как не смеялся уже очень давно. Может, мне и правда стоит попробовать соус с кофе? Ради смеха. Но нет, я не рискну.
– Куда едем, кстати? – спросила она, когда мы выехали на почти пустую ночную трассу. Городские огни постепенно сменялись редкими уличными фонарями.
– На объездную. Надо забрать со склада коробки с товаром и развести по барам. Рутинная работа.
– Оу, надеюсь товар не противозаконный? А то я могу выйти прямо сейчас. – Лив хлопнула себя по коленям. – Надеюсь, там не надо сильно мерзнуть.
Холод все же постепенно проникал в салон, но после горячих напитков и адреналина от еды, это было почти незаметно. Я бросил ей свою толстую флисовую толстовку, на замке, с заднего сиденья.
– На, укутайся. Она хоть и потасканная, но теплая.
– О, спасибо, Коул. – Она тут же укуталась в нее, прямо поверх пальто и толстовка выглядела на ней немного нелепо – Ты так и не сказал мне про товар.
Я лишь покачал головой, улыбаясь. Глядя на нее, завернутую в мою старую вещь, я чувствовал очередной прилив тепла. Не от печки, которой не было, а от чего-то другого. От нее.
Мы доехали до первого пункта – склада на окраине, в полузаброшенной промзоне. Вокруг не было ни души, только тусклый свет фонаря над воротами, который выхватывал из темноты силуэт старого здания. Я вышел из машины, оставляя двигатель работать, чтобы хоть какой-то шум разбавлял тишину. Лив наблюдала за мной из салона.
Пока я забирал коробки, сверял накладные с уставшим охранником, я чувствовал ее взгляд. Он не был навязчивым, скорее, просто присутствующим, как маяк в темноте. Когда я вернулся, она уже сидела, подтянув колени к груди, и смотрела прямо на меня.
– Тяжело, да? – спросила она тихо, когда я захлопнул водительскую дверь.
Я лишь кивнул. С ней мне не нужно было притворяться, не нужно было надевать маску вечно справляющегося со всем парня. Мне было тяжело. Все это бремя, которое я тащил, давило. И она, кажется, чувствовала это.
– Не переживай. Вдвоем все всегда легче, – она улыбнулась. – Даже если я просто сижу и морально поддерживаю.
Впервые за долгое время я не чувствовал себя одиноким в этом ночном бдении, в этом рутинном круговороте, из которого, казалось, нет выхода. Ее слова, ее присутствие, были как глоток свежего воздуха.
Мы ехали дальше, к следующей точке, где мне нужно было выгрузить несколько коробок. Дорога была пуста, только фары прорезали тьму. Мы говорили обо всем и ни о чем, от картошки фри до далеких планет, от смешных историй из детства до мечты о будущем. Она слушала меня внимательно, задавала вопросы, и я ловил себя на мысли, что говорю с ней о вещах, которые никому другому не доверял.
За окном проносились редкие огни, а внутри машины, несмотря на холод, разливалось какое-то необыкновенное тепло. Ее присутствие, ее легкость и нежность, были для меня сейчас всем.
Время летело незаметно, и вот уже за окном проносились знакомые улицы ее района. Приближалось одиннадцать, и в воздухе, помимо привычной ночной прохлады, ощущалась легкая грусть от скорого расставания. Я замедлил ход, подъезжая к нашему дому. Нужно было доставить ее домой и поехать работать дальше.
Мы оба молчали, но это молчание было наполнено не неловкостью, а каким-то глубоким пониманием. Остановившись у тротуара, я заглушил мотор. В салоне стало непривычно тихо, и этот внезапный покой словно подчеркнул значимость момента.
– Вот мы и приехали, – сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно, хотя внутри всё сжималось.
Оливия повернулась ко мне. В полумраке ее глаза блестели.
– Спасибо, что подвез. И... за всё, – она чуть замялась, глядя на меня с теплотой. – Мне было очень хорошо с тобой, ты оказывается не такой придурок которым показался с начала.
Я не мог не улыбнуться. От ее слов по телу разлилось приятное тепло.
– Мне тоже. Спасибо, что составила компанию. Ты тоже оказалась не противной.
– Будь осторожен на дороге, – прошептала она. – И постарайся поспать хоть немного.
Я кивнул.
– Обязательно. Ты тоже.
Она открыла дверь, и холодный воздух ночного города ворвался в салон, развеивая остатки тепла. Выйдя из машины, Оливия задержалась у открытой двери, еще раз посмотрела на меня, слегка улыбнулась и направилась к подъезду.
В салоне стало непривычно пусто. Холодный воздух ночного города, запахи выхлопных газов, гул двигателя – всё это вернуло меня в реальность моей рабочей ночи. Но чувство одиночества уже не было таким всеобъемлющим.
Да, мне было тяжело, я устал, и впереди ждали еще несколько точек разгрузки, долгая дорога до базы, чтобы сдать накладные с печатью. Но теперь это "тяжело" ощущалось по-другому. Оно приобрело иной смысл. Я сжал руль. Теперь я знал, ради кого. Ради этого тепла, этой легкости, этого зарождающегося чувства, которое сделало эту ночь не просто рабочей, а особенной. Я вырулил на пустую дорогу, вперед, к призрачным огням следующего бара, но мысли мои уже летели к следующей встрече с ней.