Глава одиннадцатая
У Эмили случались такие... порывы. Неожиданные, но неизбежные, как смена фаз луны, только гораздо ярче и шумнее. Иногда, на праздники, когда дом наполнялся звонким смехом родственников, она объявляла мне новый "семейный дресс-код", подбирая нам абсолютно одинаковые образы. Сегодня же, судя по ее задору в глазах, целью было ни много ни мало – эпическое появление в школе. И я, как всегда, безропотно соглашалась на эту авантюру. Что мне стоило порадовать ее? Тем более, за этими ее безумными идеями часто скрывалась неподдельная радость, которая мгновенно передавалась и мне.
– Помнишь, у нас были одинаковые свитера и сумки? – ее голос дрожал от смеси отчаяния и раздражения. Она уже минут тридцать ныряла в груды одежды, которые жили в больших коробках.
Я вздохнула, глядя на этот беспорядок, что царил вокруг. Огромный шкаф в нашей комнате все еще ждал сборки. Так что коробки, доверху набитые вещами из "прошлых жизней", и свежие завалы из постиранного, но еще не разобранного белья – всё это с немым укором ждало своей очереди на воссоединение с мебелью.
– Помнить-то я помнила, – отозвалась я, – вот только где их сейчас отыскать в этом апокалипсисе из одежды?
Эмили вынырнула из-под очередного вороха джинсов, ее лицо было сосредоточенным.
– Я найду все, иначе я отсюда не выйду, – заявила она с таким упрямством, что я невольно улыбнулась.
– Да брось, Эм. Здесь быстрее закопать себя и умереть, чем найти что-то в этой лавине, – я пыталась ее остановить, но знала, что это бесполезно.
Ее глаза горели, а когда Эмили чего-то хотела, она становилась стихийным бедствием, с которым лучше не спорить, а лишь молча наблюдать.
Собственно, ради этого "эпического появления" утро началось задолго до будильника. Сначала Эмили, вооружившись плойкой, тщательно накрутила локоны – сначала себе, потом мне. Затем были стрелки – тонкие, изящные, нарисованные с хирургической точностью. Потом – светло-бежевые тени с легким шиммером, и, наконец, чуть подкрашенные губы еле заметным розовым блеском. Я готова была терпеть это всё – и щипцы, и щекочущие кисточки, и долгое сидение без движения. Но, честно говоря, "терпеть" было не совсем верным словом. Мне ужасно, до мурашек, нравилось, когда Эмили так увлеченно колдовала над моими волосами и лицом. Это был наш тихий ритуал, ее забота, моя готовность довериться, и в эти моменты я чувствовала себя самой счастливой.
И вот, когда я уже мысленно готовилась к отмене всех планов и предстоящим уговорам, из-под очередного завала послышался торжествующий, победный крик.
– Нашла! – Эмили вынырнула, держа в руках два слегка помятых, но целых свитера. – Попрошу маму, чтобы она их отпарила. Помню же, что я клала их в общую коробку!
Я лишь улыбнулась. Это была Эмили во всей ее красе – упрямая, целеустремленная, немного хаотичная, но всегда достигающая своей цели.
Если целью Эмили было затмить школьный звонок, то она, без сомнения, преуспела. Фурор мы произвели знатный, – это было мягко сказано. Мне, честно говоря, хотелось бы провалиться сквозь пол, чтобы снова проскользнуть незаметно, как в первый день, растворившись в толпе незнакомых лиц. Но Эмили, о, Эмили не умела незаметно. И, кажется, вся школа, только что узнала, что "новенькие" – это мы.
Шкафчик сестры располагался на втором этаже, и путь туда пролегал через центральный коридор, который в это утреннее время превратился в оживленный, муравейник. Мы шли под удивленные взгляды сотни подростков. Ровная спина, руки чуть расслаблены, и эта чертова "походка от бедра", которую мы репетировали во дворе школы, едва выбравшись из папиной машины. Под ее строгим, но ободряющим взглядом я старалась выпрямить спину, почувствовать ритм, хотя внутри все сжималось от неловкости.
Если бы я не согласилась на всю эту феерию, то папа бы лично проводил меня до класса, убедиться, что на этот раз я не прогуляю. Она отбивала меня от этого позора как могла, с условием согласиться на свой, куда более драматичный, но все же "стильный" выход. Пускай лучше в глазах учащихся читается “Вау” чем уничижительное “Что? Она что, явилась с отцом в третий день учебы?!”
Пока Эмили с поразительной сноровкой раскидывала свои вещи в узкий шкафчик, я ж, приняв позу стороннего наблюдателя, прислонилась к соседней дверце. Скрестила руки на груди и скользнула взглядом по лицам вокруг, отмечая тех, чье любопытство мы успели зацепить.
И это легкое, мимолетное любопытство поутихло, когда в проеме коридора возник он. Парень со светлыми волосами, аккуратно зачесанными назад в высокую прическу. За ним, словно на привязи, следовала Бриттани в окружении своих привычных теней-подружек. Она что-то усердно вещала ему, театрально размахивая руками, и выглядела так, будто от этого зависела судьба мира.
Я не двинулась, даже не попыталась привлечь его внимание, но он все равно повернул голову. Легкий поворот, едва заметный, и его взгляд скользнул прямо ко мне. Он остановился. И мы просто смотрели. Молча.
– Оливия? – произнес он, и в его голосе звучало такое неподдельное изумление, что я чуть не рассмеялась. Или не заплакала. – Прекрасно выглядишь. Не узнал тебя совсем.
Его улыбка, теплая, почти обволакивающая, заставила меня почувствовать, как предательский румянец заливает щеки. То ли от его комплимента.
– Спасибо, – прошептала я, чувствуя, как горят уши, и невольно опуская взгляд.
– Ты пришла?
– Я же обещала, – едва слышно шепнула я.
– Райан, – протянула Бриттани, и ее голос, несмотря на показную ласковость, был натянут, словно струна. Глазами она, конечно, метала в меня невидимые копья. – Нам же нужно…
– Так вот ты какой, Райан! – звонко заявила Эмили, прерывая Бриттани на полуслове. – Я Эми, ее сестра! – Она протянула ему руку.
– Привет. – Райан, кажется, на секунду теряется, но потом лишь на мгновенье ее ладони.
– Она уже успела мне рассказать, как вы вчера весело время провели, – добавила Эмили, и ее улыбка стала подозрительно широкой.
– Райан? – повторяет Бриттани, уже не скрывая раздражения, и медленно, будто выслеживая добычу, подступала к нему.
– А это моя подруга - Бриттани, – он указал на нее, и та, скривившись, лишь неохотно махнула рукой, словно отгоняя муху. – Твоя сестра, – он снова перевел взгляд на меня, и в его глазах мелькнула озорная искорка, – сделала меня по щелчку пальца.
– Она это может, – Эмили ободряюще похлопала меня по плечу.
– Это просто… везение, – пробормотала я, пытаясь спрятаться за собственными волосами.
– Моя сестра родилась под счастливой звездой. Она просто не умеет проигрывать. Это факт на будущее, Райан, если вдруг решишь сыграть с ней на желание.
Конечно же, она бессовестно врала. Мне никогда не везло так в жизни, как тем самым людям, что рождены под настоящей счастливой звездой.
Райан не сводил с меня изучающего взгляда.
– Интересный факт, – наконец произнес он. – Спасибо.
– Райан! – уже почти рычала его подруга, видимо, вот-вот окончательно разозленная от его игнорирования.
– Ладно, нам и правда пора. Добро пожаловать в нашу школу, девчонки.
Тот же эффект последовал за нами и на третий этаж. Мы двигались, будто на повторе, привычно ловя на себе взгляды. Эмили, казалось, даже дышала с каким-то особым удовольствием, ее легкая улыбка говорила о том, что шоу удалось. Идеальный выход, почти театральный.
Я отворила ящик своего шкафчика, выискивая нужные учебники для первого урока, пока Эмили, словно маленький исследователь, сканировала каждый уголок коридора. Ее глаза бегали от одной двери к другой, от одной группы учеников к другой, впитывая каждую деталь.
– Я думаю, мы тут быстро приживемся, – голос Эмили был полон той наивной, почти заразительной радости, которая всегда отличала ее от меня.
– Ты приживешься! – Мой голос звучал слишком резко, чтобы быть просто поправкой.
– Лив, перестань быть пессимисткой, – в ее голосе сквозило легкое раздражение.
– Эм, перестань быть оптимисткой, – парировала я, чувствуя, как внутри нарастает напряжение. Весь этот спектакль привлек слишком много внимания, в котором, я не нуждалась.
Ее тон стал поучительным, и я уже знала, что последует за этим.
– Знаешь, я уже немного адаптировалась дома. Успела пообщаться с соседом, и думаю, в школе быстро вольюсь в компанию. А с твоим вечным пессимистическим настроем тебе, разве что, фрики будут рады.
Это задело. Кажется, я действительно испоганила ей настроение. И как же ловко у меня получается его портит не только себе.
– Нельзя называть людей фриками, только потому что вы не совпадаете во взглядах и вкусах.
Эмили демонстративно закатила глаза.
– Ох, Лив, перестань. Ладно, надеюсь, справишься теперь одна? Мой урок на первом этаже.
Я машинально соединила кончики указательного и большого пальца – привычный жест, просто чтобы от тебя отстали С глухим стуком захлопнув дверцу шкафчика, я, не глядя на Эмили, пошла по коридору первая.
Класс был почти пуст, что для меня было сродни подарку. Я облюбовала место у самого окна, за третьей партой, подальше от возможного скопления народа. Едва успела положить учебник, услышала голос:
– Лучше присядь на место за моей спиной, – посоветовала девушка с черными волосами, собранными в пучок, что сидела во втором ряду. – Там занято.
Мысль о том, чтобы цепляться за место, казалась абсурдной. Конфликт из-за такой ерунды – не в моем стиле. Вздохнув, я перекинула учебник и рабочую тетрадь с одного стола на другой, схватила ручку с карандашом и шлепнулась на предложенный стул.
– Привет, спасибо, – поспешила я, стараясь быть максимально дружелюбной.
– Да не за что, – отмахнулась она. – Там сидит Шерон, у нее быстро крышняк слетает.
– Бывает, – ляпнула я, прежде чем подумать, и, чтобы сгладить ситуацию, натянула улыбку и представилась: – Я Оливия, новенькая.
– Я Шерон, – заявила девушка, повернувшись ко мне полубоком. Мое лицо, должно быть, вытянулось до неприличия, потому что она от души рассмеялась. – Расслабься, я пошутила. Я Грета. И да, я знаю, что ты новенькая. Ваше появление увидела вся школа.
– Прямо вся? – простонала я, закрывая лицо руками.
– Если не хотела такого внимания, зачем тогда все это нужно было? – Грета изогнула бровь, в ее глазах читалось легкое недоумение.
– Не мне, – выдавила я, – сестре. Я выбрала наихудшее из зол.
– Ну раз так, тогда терпи, – она подмигнула мне, и на этом наш короткий диалог был закончен, так как Грета вновь отвернулась к доске.
Класс постепенно наполнялся учениками. Учительница, миссис Оукман, уже сидела за столом, погруженная в свои бумаги. Грета, едва слышно, шепнула мне ее имя. Звонок еще не прозвенел, но в классе уже начался привычный школьный гул, перешептывания и смешки. Гул прекратился резко, словно кто-то выключил звук, когда в проеме возник Коул. Он скользнул взглядом по классу, выцепил меня и, одарив легкой, почти наглой улыбкой, двинул пустую парту из соседнего ряда вплотную к моей, а затем уселся рядом. Я одарила его самым недружелюбным взглядом, на который была способна, хотя где-то внутри уже поймала себя на мысли, что мне нравится его прямота.
– Ты от отца? – нахмурилась я и ткнула его пальцем в плечо. – Если да, то можешь валить отсюда ко всем чертям.
Голос звучал сердито, но в нем проскальзывала легкая, почти неощутимая дразнящая нотка.
– Кисс, успокойся, – засмеялся он и ткнул своим пальцем мне в бок. Его прикосновение было неожиданным, но не неприятным. Скорее, оно вызвало легкий трепет и желание продолжить словесную схватку.
– Тогда что ты тут делаешь? – грозно спросила я, стараясь сохранить твердость в голосе.
– Расслабься, – снова засмеялся он, и этот беззаботный смех, вместо того чтобы раздражать, лишь подстегивал меня. – Я два года просидел в девятом классе.
– Ты второгодник?! – выкрикнула я, не сдержавшись.
Мой голос, кажется, прозвенел слишком громко в этой неожиданно наступившей тишине. Весь класс, словно по команде, опустил глаза в тетради, делая вид, что увлеченно изучает основы мироздания. Грета, съехав на стуле чуть ниже, прошептала так, что слышала только я и он
– Зря ты это спросила!
Я перевела взгляд на Коула, ожидая ответа. Он лишь достал тетрадь и, игнорируя меня, принялся рисовать какие-то иероглифы на полях.
– Я жду ответа, – негромко, но твердо сказала я, и выхватила у него ручку. Просто чтобы подразнить.
– У меня были небольшие проблемы, – тихо произнес он, и, вырвав свою ручку из моих рук, принялся снова что-то рисовать.
Миссис Оукман, заменившая возню с партой и нашу перепалку, почему-то промолчала. Не сделав даже замечания о перестановке.
– Слушай, – тронула я Коула за предплечье. Он обернулся ко мне и вскинул брови,явно ожидая продолжения. – Ты встречаешься с моей сестрой! Зачем? – Я поймала его взгляд. Моя настороженность за Эмили была настоящей, но сейчас проскальзывало нечто другое – интерес.
– Звучит так, будто ты ревнуешь, – заулыбался он и перевел взгляд обратно в свою тетрадь.
– Если ты ее обидишь, – сказала я, стараясь придать голосу максимально сладкий тон, который, наверное, звучит жутковато, – я запущу в тебя этот стул. – И, дотронувшись ладонью до спинки его стула, медленно провела по нему рукой. Это была больше шутка, чем реальная угроза.
– А если я еще раз услышу, что ты мне угрожаешь, – даже не глянув на меня, хмыкнул он, – я тебя ударю.
Я обезумела. Он нормальный вообще? Слова застряли где-то в горле. От досады, что не могу найти достойный ответ прямо сейчас, я лишь прикусила нижнюю губу и, дернув тетрадь, открыла ее. Весь урок я аккуратно записывала слова миссис Оукман. С Коулом мы больше не разговаривали, лишь время от времени обменивались острыми взглядами. Каждый из которых словно обещал продолжение нашего состязания.