Глава пятая
Коул
Дверь привычно скрипнула, впуская меня в прохладную тишину квартиры. Захлопнув ее, я бросил ключи на тумбочку у входа. Насытился я знатно. До завтрашнего дня могу забыть о еде.
Сытость и усталость расслабили, но вот что странно – спать ни капли не тянет. Учитывая что я вовсе не спал. На часах только три часа, а до пяти ещё тянуть и тянуть. Единственное, что сейчас нужно – это чем-то занять себя, убить эти пару часов, которые как назло растянулись бесконечно. Главное, ненароком не прикорнуть на диване и заснуть до утра.
Мысль о кофе пробилась сквозь лёгкое оцепенение – не просто чашка, а “кружек несколько”, чтобы аж зубы сводило, прогоняя любую дремоту, которая решит нагрянуть в дороге. В голове уже рисовался образ большой, почти пивной кружки, наполненной крепким напитком. Взял её с полки, включил чайник, а пока он закипал, высыпал в кружку, не жалея, пару ложек молотого кофе, что купил специально для таких вот моментов.
А потом ещё эти мотогонки. Черт. Зачем я согласился взять с собой Эмили? Это же надо было так вляпаться. Теперь мне нужно будет ехать на "Форде" – этом потрёпанном фургоне, на котором отец обычно возит всякий хлам. Ну и я коробки с чипсами и упаковки воды или пива. Совсем не хотелось показываться на нем своим знакомым, если вдруг кого-то там встречу. Прекрасная перспектива, ничего не скажешь – везти девушку в этом грузовом фургоне на мотогонки. Представляю её лицо, когда она его увидит. У меня самого уже от одной мысли скулы сводит.
Дурацкая идея, дурацкая затея, и кто вообще мог на такое согласиться? Мой мозг совсем перестал работать, пока желудок употреблял нормальную пищу? Наверное, весь кислород ушел на пищеварение, оставив мозги без присмотра. Как же от всего этого отказаться, пока не поздно? Сказать, что Форд сломался? Или что заболел внезапно? Да черт, что угодно, лишь бы не садиться в эту машину, без особой нужды.
Будильник трезво заверещал на телефоне, безжалостно напоминая о времени и, главное, о том, что никакой *нужной* отговорки я так и не придумал. Мозг, видимо, окончательно отупел от еды и желания бездельничать. Вздохнул. Ладно.
Набрал Эмили.
"Привет. Я, в общем, выхожу прогревать машину. Минут через двадцать буду готов, так что выходи. И, кстати, оденься потеплее. Печка там не фонтан".
Ответа ждать не стал, запихнул телефон в карман.
Печка в машине работала еле-еле, просто сохраняя какой-никакой тепловой баланс. В ней хватает тепла, чтобы куртка не превратилась в ледышку. В кожанке, в которой я обычно гоняю на мотоцикле, я бы там совсем замерз, промерз бы до самых костей, как и на самом мотоцикле в такую погоду. Так что уж лучше плохая печка, чем совсем никакой.
Накинул куртку, схватил ключи, вышел из квартиры и едва не врезался в фигуру, стоявшую прямо у моей двери. Черт. Отец Эмили.
“Скажи, что твоя дочь никуда не поедет”
Я поднял брови в немом вопросе. Ну вот это уже совсем за гранью.
— Хочу убедиться, что вы сядете в машину, — произнёс он, глядя прямо мне в глаза. Голос у него был низкий, с какой-то скрытой сталью.
— Я же сказал, — ответил я, стараясь выглядеть максимально честным и надежным. – Я не привык врать.
— Извини, но так мне будет спокойнее, — его взгляд ничуть не смягчился.
— Возможно, понимаю ваше волнение, — попытался я сгладить углы. — Мы же совсем друг друга не знаем. Я даже вашего имени так и не узнал.
Мужчина чуть расслабился.
— Чарльз Лонг, — представился он, протягивая мне руку. Я крепко пожал в ответ.
В этот момент в подъезд, шурша шагами, вышла девчонка с русыми волосами, аккуратно завивающимися на кончиках. В юбке до колена и на удивление выглаженной голубой блузке. Та самая, которую я катал вчера под проливным дождем.
— Как дела в школе, Оливия? — Спросил мистер Лонг, повернувшись к ней.
Оливия повернулась к отцу, но тут же прошлась по мне любопытным, изучающим взглядом своих зеленых глаз.
— Отлично, — отчеканила она, растягивая губы в натянутую улыбку, Резко развернувшись, она поднялась по лестнице. Я незаметно для её отца проводил её краем глаза.
— Не выросла она еще за такое короткое время, — донеслось до меня нервное, громкое пыхтение Оливии, и тут до меня дошло, что она еще и отпустила мою вчерашнюю колкость.
Я прикусил губу. Не мог позволить себе рассмеяться над девчонкой, прямо перед лицом её отца. Да и ситуация была не та.
— О чем это она? — заинтересованно спросил мистер Лонг, глядя вслед дочери.
— Кто их поймет, этих девчонок, — улыбнулся я, стараясь придать своему лицу максимально недоуменное выражение.
Печка, как и ожидалось, выдавала лишь жалкое подобие тепла. Потоки чуть теплого воздуха едва-едва ощущались, Старый "Форд" пыхтел и громыхал на ходу, отчаянно сопротивляясь каждой неровности дороги. Эмили сидела рядом, обняв себя руками, хотя на ней была приличная куртка. .
— Ну и холодно тут у тебя, — сказала она, растирая ладони. Голос у неё был без претензий, просто констатация факта.
— Я же предупреждал, — буркнул я, крепче сжимая руль. Медленно, но верно мы выбирались из спального района. — Печка — её главная проблема.
— Вижу, — она хмыкнула, но не выглядела особо расстроенной. Просто внимательно осматривала салон фургона. Искала, за что зацепиться, наверное.
Минуты тянулись. Разговор не клеился. Я не знал, о чём говорить с ней, да и особого желания не было.
— Давно твой отец на этом ездит? — наконец, спросила она, кивнув на приборную панель.
— Да уж лет десять, наверное. Или больше. Не помню уже. Он для работы, в основном, — ответил я, максимально кратко.
— Понятно. А ты работаешь? — Она не сдавалась.
— Да, берусь за любую халтурку, — опять односложно. Нафига ей это знать?
— И нравится? — Эмили слегка наклонила голову, пытаясь поймать мой взгляд.
— Работа как работа. Деньги приносит, — пожал я плечами. Мысли уже крутились вокруг одной задачи: как бы так подкинуть ей вопросов про её жизнь, чтобы от меня отстала? Но что-то в голову ничего не приходило.
Она помолчала, потом снова:
— А что ещё любишь делать? Кроме работы?
— Да ничего особо. Вот, смотри, на гонки едем, — указал я в лобовое стекло, где уже виднелись отдаленные очертания Суперкросса. Попытка перевести тему была очевидна даже мне самому.
— Ну да, — она улыбнулась. — Я вот давно мечтала побовать на чем-то опасном. Мне кажется, там такая энергетика, адреналин…
Я только кивнул. Адреналин, конечно. Особенно когда тебя в фургоне подкидывает на каждой кочке.
Разговор снова заглох, но Эмили всё равно не отводила от меня взгляд. Я чувствовал его на себе, даже когда смотрел на дорогу. Как будто она пыталась найти какие-то ответы в моем профиле, понять, что я за человек. А я сам-то не очень это знал, да и делиться не собирался. Главное сейчас – добраться. И не заснуть.
Мы наконец-то доехали. Я уже вижу огромную бетонную коробку, которая вырастает перед нами из темноты. Никаких окон, никаких тебе вывесок, просто гигантский, безликий ангар. Выглядит как склад или завод по производству чего-то скучного. Я припарковал "Форд" не на официальной стоянке, а свернул за угол, к служебному входу, где толпились какие-то рабочие в униформе и разгружались фургоны поменьше.
— А что мы тут делаем? — Эмили вопросительно посмотрела на меня, когда я заглушил двигатель. — Мы же не сюда?
— Сюда, — коротко бросил я, вытаскивая телефон. Пару гудков, и на другом конце ответили. — Привет, Дэн, это Коул. Мы подъехали. Ну да, это мой "Форд". Ты там? Ага, ждём.
Через пару минут к нам подошел коренастый парень в жилетке с логотипом гонки, знакомый мне уже около года. Мы с ним обменялись парой дежурных фраз. Он лишь кивнул на Эмили, молча оценивая её, и махнул рукой в сторону дверей.
— Проходите за мной, — сказал Дэн, и мы двинулись за ним по узкому коридору, минуя вереницы проводов и какую-то технику. Воздух здесь был наэлектризован ожиданием, пахнул гарью, пылью и чем-то неуловимо металлическим. Внутри, за последними дверями, гул превратился в почти осязаемый рёв, от которого вибрировали внутренности.
Он провел нас мимо нескольких рядов вверх, прямо к самой гуще событий. Где-то там, внизу, на арене, уже кружились мотоциклы, их оглушительный рев бил по ушам.
— Вот тут садитесь, — Дэн указал на два свободных места в третьем ряду. — Нормально будет видно.
Я кивнул ему, а он, не задерживаясь, уже отвернулся и поспешил обратно, растворившись в толпе рабочих. Ну вот, и он свалил. Теперь только мы, моторы и эта девушка, которой я наобещал мотогонки. Эмили уже сидела, обернувшись, впитывая атмосферу. Похоже, ей здесь нравилось.
— У тебя что бесплатный пропуск? — Эмили сколяется к моему уху, когда мы устраиваемся на сидении.
— Можно и так сказать, — просто пантуюсь я.
— Да ты крутой парень — Кричит она мне в ухо, пытаясь перекричать ревущую толпу. И не получая моей реакции, облакачивается на спинку стула.
Кстати о "бесплатном пропуске". Для меня тут не пропуск, а скорее отработка. Я тут что-то типа добровольного раба по совместительству. Гаечный ключ подать, мотор подхватить, грязь с бортиков сгрести – что угодно, лишь бы быть внутри. Так что мой вход – это мой пот и грязные руки. А вот Эмили... За неё придётся потом расплатиться. Причём не просто так, а за двойной тариф, чтоб наверняка. Но это потом. Благо, Дэну я успел маякнуть.
Рев моторов бил по ушам так, что, казалось, вибрировали даже зубы. От запаха жженого бензина и пыли першило в горле. Дэн выбрал нам отличные места – арена была как на ладони. Внизу, на замысловатой, извилистой трассе, сменяли друг друга мотоциклы. Они взлетали в воздух с трамплинов, казалось, зависали на мгновение, а потом жестко приземлялись, вздымая клубы грязи и пыли. Зрелище было, конечно, на любителя, но масштабно.
Эмили рядом со мной преобразилась. Она сидела на самом краешке сиденья, подавшись вперед, и от нее буквально исходило напряжение. Глаза ее сейчас горели таким живым, неистовым огнем, что я поневоле засмотрелся на нее, а не на гонку. Она то и дело вскакивала, когда очередной гонщик делал особенно рискованный прыжок или обгонял соперника. Каждое такое движение сопровождалось коротким, выдыхаемым "Ох!" или "Вот это да!", и её руки при этом сжимались в кулаки, а плечи подрагивали, как будто она сама управляла мотоциклом.
— Смотри! Смотри, как он пошёл! — воскликнула она, почти крича, чтобы перебить грохот, и ткнула пальцем в сторону трассы, где один из гонщиков вырвался вперёд. Она снова вскочила, подавшись корпусом вперед, потом опустилась, выдохнув. Я же сидел, облокотившись, и лишь иногда кивал в ответ.
— Тут, кстати, и ставки есть, — произнес я, вдруг вспомнив что-то, пока она в очередной раз наблюдала за эффектным поворотом. — Неофициальные, конечно. На тотализаторах такое не найдёшь. Надо просто нужных людей знать. Обычно где-то у черного входа крутятся.
Эмили повернулась ко мне, её лицо светилось предвкушением.
— Правда? И что, можно поставить?
— Ну да, — пожал я плечами. — Только не советую. Разбрасываться деньгами на воздух, так себе занятие. Да и кто эти люди – тоже вопрос.
Я видел, как загорелись её глаза, как она на мгновение задумалась, но потом вернулась к гонке. Слишком уж много эмоций в ней было, чтобы отвлекаться на какие-то там ставки. Она была полностью поглощена этим зрелищем, каждым прыжком, каждым обгоном.
Финальный гул, оглушительный рёв последних секунд, когда победитель пересекал финишную черту, будто вымыл из зала весь воздух. А потом, словно по щелчку, грохот мотоциклов стих, уступая место нарастающему шуму толпы. Для меня это был сигнал к бегству. Облегчение волной прокатилось по телу.
Эмили рядом со мной явно не разделяла моего порыва к выходу. Она всё ещё стояла, прижав руки к груди, её глаза горели, устремлённые на трассу, где гонщики уже сбавляли ход.
— Это было… это было невероятно! — выдохнула она, поворачиваясь ко мне, её лицо светилось таким чистым, непритворным восторгом, что даже я, усталый и злой сегодня как собака, немного замешкался.
Мы выбрались из зала, протискиваясь сквозь поток людей, голова ещё гудела от шума. На улице было прохладнее, чем я ожидал, и я поспешил к "Форду", который ждал нас там же, у служебного входа.
Как только мы тронулись, старый фургон затрясся и загрохотал, печка по-прежнему выдавала нечто среднее между дыханием и пуком. Но Эмили, кажется, этого не замечала. Она откинулась на сиденье, но её энергия никуда не делась.
— Ты представляешь! Когда он прыгал, вот тот, под номером семнадцать, — её голос был полон жизни, она даже жестикулировала, несмотря на тесное пространство, — я думала, он сейчас упадет! Сердце просто остановилось! А потом он выровнялся, и прямо над головами! Ох, я чуть не закричала!
Я лишь слушал, изредка кивая или выдавливая короткое "Угу". Мои мысли были прикованы к одной идее – добраться до дома. Печка еле дышала, а я уже начинал чувствовать, как холод пробирается под куртку.
— А знаешь, какой там запах! — она сделала глубокий вдох, будто пытаясь уловить остатки аромата даже здесь, в пропахшем бензином фургоне. — Паленая резина, немного грязи, и такой… такой острый, адреналиновый запах! Я прям чувствовала, как он в воздухе висит!
Она несколько раз подпрыгивала на сиденье, перебивая гул фургона своим восторгом.
— И звук! Этот рёв! Он не просто громкий, он… он тебя пронизывает! Ты чувствуешь его в груди, в костях! Я прям чувствовала, как будто сама там была, за рулем, летела, преодолевала эти трамплины!
Я мельком взглянул на неё. Её глаза всё ещё светились, а на щеках играл легкий румянец. Она была так поглощена своими новыми впечатлениями, так искренне делилась ими, что я невольно поймал себя на мысли: кажется, я ни разу в жизни не испытывал подобного восторга от чего бы то ни было.
— Здорово, что тебе понравилось, — единственное, что я смог выдавить. Ехал я всё так же ровно, поглядывая на дорогу, где уже зажигались фонари. Главное, довезти её целой. И наконец-то проспать всю ночь.
Мы подъехали к дому, и я, не глуша движок, почувствовал, как усталость снова накатывает волнами. Гул моторов в голове потихоньку стихал, уступая место настойчивому зову кровати. Выбравшись из фургона, мы вошли в подъезд и поднялись по ступеням, где царил полумрак и прохлада. Эмили, казалось, до сих пор витала где-то над трамплинами, её щеки ещё пылали, а глаза блестели.
— Ещё раз спасибо, Коул, это было просто… вау! — Она повернулась ко мне, когда мы остановились у её двери. Её голос был чуть приглушенным, но всё ещё полным восторга.
Я лишь кивнул.
— Да не за что. Рад, что понравилось.
И повисла тишина. Не такая оглушительная, как рёв мотоциклов, но куда более неловкая. Я стоял, руки в карманах куртки, и чувствовал, как воздух вокруг нас будто сгущается. Мои мысли были просты: сейчас она откроет дверь, я пожелаю ей спокойной ночи, и пойду домой. Рухну на кровать и наконец-то посплю до самого утра.
Эмили, однако, не спешила поворачиваться к замку. Она стояла слишком близко, и её взгляд был… выжидающим. Я чувствовал, как она смотрит на меня, ждёт чего-то. Чего? Поклона? Рукопожатия?
Внезапно до меня дошло. Черт. Она, кажется, ждёт поцелуя.
Мой мозг, и без того работающий на резервных мощностях после работы и утомительного дня, заклинило. Поцеловать? Сейчас? После того как я вёз её в пыльном фургоне, где печка не работает, и где пахнет старой обивкой и бензином? Да и зачем? Мы ж почти незнакомы. И к тому же, там ещё этот батя её, наверняка, за дверью прислушивается. Сто процентов.
Я отступил на полшага, словно случайно.
— Ну что ж… — произнёс я, стараясь придать голосу максимально нейтральную, деловую интонацию. — Доехали.
Эмили чуть подалась вперед, её глаза задержались на моих губах, а потом поднялись выше, вопросительно. На её лице мелькнуло что-то похожее на растерянность, потом – легкое разочарование. Её улыбка дрогнула.
— Ладно, — сказал я, стараясь максимально быстро и вежливо закончить этот цирк. — Удачи.
И, не дожидаясь ответа, я резко развернулся и зашагал по лестнице вниз, к своей двери. Спиной чувствовал её взгляд. Не оглядывался. Только когда дверь моей квартиры со скрипом закрылась за мной я позволил себе выдохнуть. Фух. Задание выполнено. Теперь спать.