ЧАСТЬ II. Глава 8.
49 дней до моего возвращения
ДЖЕЙН: В последнее время я сама порой прятала чувства, тревоги и печали за улыбкой или внешним спокойствием. Я научилась сдерживать эмоции, по кусочкам приклеивая к себе маску англичанки, словно строя защитный барьер вокруг. Как если бы кто-либо посмотрел на меня рядом с Дэниелом и более не мог сказать, что я не та, кто ему нужен, что я недостойна, что я другая, нетакая как они. Те британки, что окружали моего мужа, где бы он ни находился. И ты каким-то немыслимым образом подтолкнул меня к осознанию, что я ношу лживые маски, не подходящие мне ни по размеру, ни по цвету. И, возможно, пришло время снять хотя бы одну из них.
За три года совершенно другой жизни в новой стране, пускай даже с англоговорящими жителями, что не сильно отличалось, как если я переехала в страну, языка которой вообще не знала и не понимала бы, я научилась не слушать общество. В особенности со всеми окружавшими нас слухами, сплетнями и ежедневными вопросами фотографов, дожидавшихся с утра пораньше нас практически весь первый год.
Поначалу отношения с Дэниелом были полны невероятного тепла, а привязанность друг к другу казалась нерушимой и абсолютной, практически созависимостью – вот так сильно нам хотелось быть друг с другом, не расставаясь ни на секундочку. Но, как и леди Уиндермир из твоего спектакля, я, кажется, оказалась в ловушке собственного представления о том, что должно быть в жизни, что в отношениях, а что – в любви. Мы обе построили вокруг себя мир, где наши роли были четко определены, где все должно быть правильно, без лишних шагов в сторону, без конфликтов и сомнений. И во всей этой «нормальности» даже не заметно, как наш выстраиваемый годами мир начинает трещать по швам.
Постепенно становилось все труднее игнорировать возникавшие во мне противоречия и скрытые недовольства, накапливающиеся на сердце. Я молча проглатывала и принимала происходящее за чистую монету.
«Так должно быть.»
«Ничего удивительного.»
«Он же мировая знаменитость! Конечно, они будут писать о нем. И, конечно, любой инфоповод отражается на его карьере.»
И на отношениях.
Так я думала задолго до того момента, как поняла, что выискиваю твою страницу в соцсети. Это было несложно. Ты не скрывался. А вот я не могла просто взять и написать тебе «привет! как ты?», хоть мне безумно хотелось. И твое появление, подобно Дарлингтону для леди Уиндермир, с твоим уникальным взглядом на жизнь и любовь, кажется вызовом моему привычному миру условностей и идеалов.
Честный, искренний и свободный, не обремененный ни обязательствами, ни опасениями. Есть то, что делает тебя таким особенными и привлекательным – ты не боялся быть собой, несмотря на возможные последствия. Леди Уиндермир пожертвовала своими истинными чувствами ради внешней стабильности и безопасности, бросив мужчину, который был ей ближе собственного супруга. Довольно типичный выбор в то время – менее рискованный, но с потерей настоящей любви.
И все же... этот поступок даже со сцены высветлял в моей душе тот внутренний конфликт между общественными ожиданиями и личными желаниями. В жизни с Дэниелом я подчинялась внешним нормам, часто диктующим что делать, как выглядеть и даже в какой ресторан нам пойти. Моя жизнь была как замороженный момент, в котором я боялась сделать шаг, не просчитав последствий.
Мне хотелось, как и леди Уиндермир, не бояться собственных стремлений и настоящих эмоций, даже если бы это значило отказаться от стабильности, от привычного и комфортного мира. Принять свои чувства, все еще тлеющие угольками на заштопанном сердце, отпустить свою прошлую жизнь, освободиться. Я понимала, что моя жизнь требует решительного шага к себе настоящей, той Джейн, что не станет следовать чужим ожиданиями и правилам.
После пробуждения я обнаружила, что утро уже в разгаре. Мысли, не дававшие покоя на протяжении всей ночи, вызвали легкую усталость, и я неспешно спустилась на завтрак. В гостиной меня ждал очередной сюрприз: там собрались мой супруг и его менеджеры.
Дэниел расслабленно сидел в глубоком кресле у камина, погруженный в размышления и разговоры о новых проектах и предстоящих поездках. На столе перед ним лежала стопка бумаг, по толщине напоминавших сценарии. Он неторопливо просматривал страницы, время от времени делая пометки на полях. Вокруг него суетилась Лора и ее команда, обсуждая детали надвигающихся съемок и будущих интервью. Дэниел, несмотря на видимое спокойствие, явно был сосредоточен на каждом слове, обдумывая, как лучше реализовать предлагаемые ему идеи.
Внезапно взгляд Дэна остановился на мне, и я почувствовала, что он заметил меня, спускающуюся по ступенькам со второго этажа. В глазах его мелькнула тень раздражения, но он быстро справился с собой, дежурно улыбнулся мне, и вернулся к своим делам. Я поняла, что в этот момент моя роль ограничивается поддержкой и пониманием, а не активным участием в его делах. Это было частью нашей жизни, и я уже давно смирилась с ролью хорошей, тихой жены, поддерживающей своего известного мужа.
– Я же просил заняться этим еще в прошлые выходные! – резко прервал Лору Дэниел, отрывая взгляд от телефона.
Без слов кивнув Патрику, который кивнул мне в ответ, и Лоре, явно озадаченной поведением Дэна, я проскользнула в кухню, чтобы приготовить себе утреннюю чашку кофе.
Обрывки их затихшей перепалки с Лорой едва доносились сюда, поскольку они перешли на полушепот, и мне это показалось странным, ведь Дэн никогда раньше не срывался на главе своего пиар-отдела. Мне хотелось верить, что причиной тому были недавние фотографии, разлетевшиеся по сети.
Днем ранее снимки Дэниела заполнили новостной сайт TMZ[1] и сплетни воздыхательниц разлетелись как свежие пончики в кофейне по утрам: Дэн был замечен без обручального кольца. И меньше, чем через полчаса, фан-клуб ненавидящих меня поклонниц снова возрадовался за своего кумира, отплясывая на виртуальной могиле нашего брака, конец которого они пророчили не первый год. Некоторые до сих пор не могли поверить, что отношения с Кристин Батлер оказались всего лишь пиар-романом, и что она совершила каминг-аут еще в 2008 году, признавшись, что вскоре планирует сыграть свадьбу с любимой девушкой. И не сложно догадаться, кого по сей день винят в смене полового интереса любимицы Британии.
Я старалась никогда не замечать фанатских танцев на пепелище, да и по возвращению с очередных съемок Дэниел неизменно устраивал со мной внеплановый демонстративный выезд в город или на пляжный отпуск. Без колец. Счастье напоказ. Ванильная романтика и время для двоих. И тогда у всего роя жужжащих как осы вокруг нас слухов просто не оставалось шансов. Мы все еще были семьей, влюбленной парой. Хотя половине женского мира хотелось жадно верить в противоположное.
А потом еще были ковровые дорожки премий и премьер, где я блистала в очередном платье от кутюр, предоставленным для рекламы бренда. Тогда уже наши переплетенные пальцы, восторженные взгляды моего супруга и невинные поцелуи на камеру не вызывали сомнений.
Перейдя по ссылке в письме Лоры на фотографии Дэна с вечеринки, о которой, конечно же, знала, в тот момент я даже не заметила, как очутилась в ванной перед зеркальным шкафчиком, крутя в пальцах его обручальное кольцо. Кусочек драгоценного металла, скрепляющий желание двух людей принадлежать друг другу, символ обещания быть вместе, несмотря на все трудности и испытания. В этот момент я почувствовала, как волна сомнений и неопределенности охватила меня, заставляя задуматься о наших отношениях и их истинном значении.
Еще в начале нашего брака Дэниел заранее предупредил меня, что порой будет оставлять кольцо дома:
– Это кольцо для меня столь ценно, что не хочется рисковать, чтобы кто-то из незадачливых ассистентов потерял его в суете съемок.
Я понимала эту осторожность и была польщена тем, как он бережно относился к символу нашего союза. Я просто не имела и малейшего представления, как обстоят дела у других пар, где оба работают в киноиндустрии.
И ведь после я смотрела не один фильм с участием моего мужа, где он выступал в роли закоренелого холостяка, героя-любовника, в котором заинтересованы все девушки в радиусе минимального Bluetooth подключения. И год назад он тоже снимал кольцо, оставляя его дома, когда отправлялся на съемки. И полгода назад, как и пару месяцев. Так почему же тогда, стоя в пижаме и пушистых тапочках на кафельном полу в нашей ванной и рассматривая простое обручальное кольцо, я испытала тревогу и... обиду?
Оттого мне хотелось верить, что небольшая ссора Лоры и Дэна этим утром происходила из-за тех самых снимков, которые его пиар отдел не успел вовремя убрать из таблоида.
– Доброе утро, – я не на шутку перепугалась, когда голос Дэниела прозвучал практически у меня за спиной. – Ты в порядке? – Он поставил чашку в посудомойку слева от меня, все еще оценивая мою реакцию.
– Просто задумалась.
– О чем?
Я молча стала размешивать сахар в чашке с кофе, подошла к холодильнику, извлекая порционные сливки и выпуская молочную густую жидкость в черное море своей задумчивости. Дэниел оперся бедром о столешницу, дожидаясь моего ответа.
– Да так, все еще немного сонная, – слегка повела плечами, делая первый глоток. Четко сформулировать ответ я не могла, да и быть откровенной не оказалась настроена. Мои мысли были развязавшимся мотком ниток: о тебе, о моей жизни, о творчестве, которое я незаметно поставила на паузу, о популярности Дэна и как та влияет на мою жизнь.
Он кивнул, протянув руку в немой просьбе подойти к нему и обнять. Я послушно прильнула к его плечу, получая свой первый утренний поцелуй от мужа.
– Куда бы ты хотела прогуляться сегодня? – спросил он, прижимая к себе.
Да, это было именно оно. Та самая схема прогулки в людном месте, непременно в присутствии пары-тройки журналистов с камерами наперевес. Объезженный сценарий после синдрома тронутого улья с пчелами.
Мне даже не нужно было поворачиваться и смотреть на него, как это было в первые несколько раз, когда он точно с таким же вопросом обращался ко мне поутру. И как я была наивна, когда верила, что эти прогулки были настоящими, а не выставленными напоказ по обоюдному согласованию с менеджерами.
Три года прошло с того момента, как я стала частью этого мира, полного фальши и вынужденной публичности. И вот уже четыре года как наши отношения незыблемы.
Первый год это было подобно свиданиям вслепую. Сначала все прекрасно. Ты паришь от осознания своей безграничной влюбленности. Каждый день ты видишь свершающуюся порцию новых чудес. И все вокруг кажется таким ярким, таким счастливым, таким замечательным. А все дело в чьем-то лице. И весь мир улыбается.
Не видя друг друга месяцами, мы вели себя словно пара изголодавшихся подростков. А потом, когда я переехала в Лондон, Дэн продолжал звать меня практически во все командировки по случаю съемок в той или иной локации. Чтобы просто возвращаться в номер отеля, где я ждала его, если не могла присутствовать на площадке по запрету студии, что случалось довольно редко. Мы проводили вместе если не двадцать четыре часа в сутки, то хотя бы шестнадцать часов суммарно. Сна не было. Практически. И это были незабываемые моменты.
Затем наступил второй год, когда все постепенно успокаивалось. Мы привыкали к размеренной семейной жизни в первом арендованном жилье. Я окрылялась от эйфории новых чувств, новых знаний, и все еще иногда писала. Вскоре мы переехали в первую купленную Дэном квартиру, пережив несколько тяжелых моментов там, после чего занялись поиском нового дома. Квартира была временным вариантом, поскольку он продолжал звать меня с собой на съемки, а я все реже оказывалась перед экраном ноутбука, окунаясь в выдуманные не мной книжные миры.
Но третий год оказался самым сложным, не смотря на новый дом и скачок в карьере Дэна – его пригласили для участия во франшизе о киногерое, которого обожала вся Британия. Знаковая роль, требующая полного погружения, без отвлечения, и так я все чаще стала оставаться одна в квартире, а потом и в новом доме.
Я уверяла себя, что все прекрасно. Но невидимая нить, связывающая нас первые годы, таяла на глазах. Как сказал один умный человек: «В первый год мебель приобретают, на втором году ее переставляют несколько раз, а на третьем – она уже никому не нужна». Вот и наша «мебель» уже мало нас интересовала, настолько мы привыкли к графику совместной жизни. Дэниелу было некогда, а я перестала стараться.
И в этот самый момент я уже не раз задумывалась о том, что, обретя мужа, я утратила себя. Мои мечты постепенно отошли на второй план. Мои цели трансформировались под его, а желания часто не вмещались в график или не проходили фейс-контроль у менеджмента. И я подчинилась.
Подсознательно я понимала, что должна вырваться из этого замкнутого круга. Что-то определенно могло послужить неким толчком для новой волны наших чувств, для их перезагрузки. Вот только не было ни одного знака, что этим толчком будет вихрь твоего присутствия в моей размеренной жизни.
– Джейн? – из встревоженного голос Дэниела стал напряженным, как и лазурь его глаз покинула берега двух озер, смотрящих на меня с непониманием и легкой тревогой.
– Прогулка, да. Хорошо, – промямлила я, все еще открыто наблюдая за ним. Что я искала? Какой ответ хотела услышать на десятки накопившихся вопросов?
Глупо желать постоянства в семейной жизни. Мы хотим, чтобы время остановилось, когда пожелаем, чтобы любовь была вечной, а градус чувств не понижался. А еще мы возводим высокие стены в своем виртуальном замке, дабы оградить себя от боли, не сознавая до конца, что высота и толщина этих самых стен однажды раздавит нас, если станет тюрьмой.
Дэниел потер переносицу, словно прогоняя нежелательные мысли прочь, и глубоко вздохнул. Но прежде, чем он вышел из кухни, я и сама не поняла, как остановила его вопросом, который давно хотела задать, не зная, как и когда будет уместно. Твои соображения о том, что кто-то постарался перекрыть тебе кислород в индустрии кино, неоднократно маячили у меня перед глазами, когда я смотрела на своего мужа во все последующие дни после нашей с тобой беседы в баре.
– А ты никогда никому не переходил дорогу в мире кинобизнеса?
– М? – Дэн обернулся, озадаченно глядя на меня. – Что за странные вопросы?
– Просто вопросы. Ну там, например, Билл Мюррей отказался сниматься в продолжении «Ангелов Чарли» из-за участия Люси Лью. Это известный факт. Продюсеры не могли уладить этот конфликт между ними и его попросили уйти из франшизы.
Дэниел рассмеялся. Затем снова, но уже с каким-то надрывным облегчением.
– Зачем тебе это?
– Я же писатель. Исследую тему кино. А еще думаю написать об этом. Что если использовать этот мотив в своей будущей книге?
– Надеюсь, милая, ты не станешь писать о нашей семейной жизни. Помни, я столько лет забочусь, чтобы ничего из личного не просочилось в прессу. А ты решишь буквально все разрушить одной своей безумной выходкой, написав книгу?
– Я никогда бы не посмела делиться подробностями нашей жизни.
– Как бы там ни было, Джейн, но, что бы ты ни написала, все всегда будут искать в твоем тексте меня и тебя. И будут использовать это против нас.
– Так ты что-то знаешь об этом? Ты так поступал – перечеркивал кому-то путь к славе, вот просто потому, что тебе неприятен человек? – допытывалась я.
– Неужели, – после короткой паузы и долгого взгляда серых глаз, пронзающих душу ледяными кинжалами, он продолжил, – я похож на неуверенного в себе мужчину, который станет мешать кому-то пробиться в мир кино? Я могу лишь пожелать удачи любому. Даже поделюсь советами. Помогу, чем смогу. Разве не так должен поступать Супермен?
Внимательно выслушав его, я повела губами, будто выжимая улыбку, и тотчас скрыла ее за глотком остывающего кофе из чашки.
– И еще, Джейн?
Он подошел ближе и коснулся ладонью моей скулы, плавным движением поднимая за подбородок, ласково, нежно, заставляя вновь открыто посмотреть на него.
– На счет сферы кино в твоих книжках. Не то чтобы я против твоего хобби... Пиши сказки. Пиши о драконах, о великанах и волшебниках. Напиши что-нибудь как Джоан Роулинг или Майкл Бонд, – он замолчал, вглядываясь мне прямо в лицо. – Понимаешь, о чем я?
В этот момент я уже точно знала, о чем не буду писать. Если вообще когда-нибудь снова начну. Я все еще была полна сомнений и боялась, что в очередной свободный вечер, оказавшись перед чистым листом Word-документа, ничего не напишу. Даже в отместку его запрету.
– Конечно, – выдавила я согласие, после чего Дэниел еще раз поцеловал меня и вышел из кухни, не обронив больше ни слова. Я продолжала стоять на кухне и смотреть ему вслед невидящим взглядом.
Мысли мои вернулись к словам матери, некогда твердившей, что «не столь важно самой любить, сколько чтобы тебя любили». Нет, ты не подумай! Я любила Дэниела. Всем сердцем. Но в тот миг, когда наша жизнь начала проявлять себя сквозь сетку его славы, фильтруя чувства и необходимость, мне вдруг так сильно захотелось быть любимой. Быть на первом месте.
Еще и эта наша внезапная встреча! Но что, если все произошедшее не случайно?
– Я просмотрел все сценарии, что ты мне оставила. – Я услышала, как Дэниел снова погрузился в разговор с Лорой. – Мне не приглянулось ничего. Отправь их обратно.
И снова я осталась наедине с собой.
Примерно через час, прежде чем мы вышли из дома, я сменила два платья, надев наконец то, что удовлетворяло интересы и видение моего супруга относительно внешнего вида нашей пары. Вспышки фотокамер сразу начали слепить глаза. За черным стеклом солнцезащитных очков я видела, что Дэниел не почувствовал ни капли раздражения. Он знал, что они будут здесь. Все было задумано и подготовлено. И мой муж прекрасно умел сыграть на этом.
Слава всегда была частью его жизни, его дыханием, частью его образа. Он привык, что папарацци следуют за каждым его шагом. Их интерес заставлял его чувствовать себя не просто актером из А+ листа, но королем этого мира. Каждый щелчок камеры, каждый взгляд был признанием, подтверждением его звездного статуса. Он конечно же знал, что именно его лицо украсит первые полосы журналов, если он предоставит такую возможность, и, честно говоря, я ощущала кожей, как ему это нравилось.
Я видела, как Дэниел слегка приподнял подбородок, чтобы его лицо было лучше видно, на губах появилась та самодовольная улыбка, которую он умел так ловко и своевременно надевать. Очки он держал в левой руке, вместе с телефоном и ключами от автомобиля, пока прокладывал мне путь, чтобы я могла свободно следовать за ним на неудобно высоких каблуках.
Он не игнорировал фотографов, не скрывался. Сегодня он позволял им сделать свое дело. Дэниел чувствовал себя в своей стихии – словно они были тенями вокруг него, а он был светом, который те с жадностью пытались поймать, каждый по кусочку для себя.
– Дэниел, можно пару слов? – закричал один из папарацци, пытаясь прорваться сквозь толпу.
Мой супруг замедлил шаг, слегка повернув голову в сторону диктофона, направленного на него, и тотчас на нас обрушилась лавина вопросов. Но Дэниел знал, что сейчас самое время продемонстрировать свою безупречную уверенность. Когда было нужно, он мог сыграть роль скромного актера, который не любит публичность, но не сегодня. По причине волны слухов и в связи с надвигающейся премьерой продолжения франшизы, его имя должно было быть у всех на устах.
– Не сегодня, ребята, – сказал он. – Не переживайте, все в порядке. Мы с моей женой хотим побыть вдвоем, так что давайте немного уважения к личному пространству.
Он рассмеялся, подмигнув одной из камер. Это была игра. И он был мастером.
Папарацци продолжали задавать вопросы. Он что-то отвечал, а я просто шла рядом с ним, выдерживая напускную улыбку, которой меня научили все эти гала-вечеринки, ковровые дорожки, премьеры и выходы в свет. Я давно привыкла замечать, как Дэниел, с его магнетизмом, играл с публикой в кошки-мышки. Ему нравилось, что они здесь. В этот момент, когда весь мир смотрел только на него, он был совершенно счастлив. Он был знаменитым актером, и слава, вместе со всеми ее вытекающими, – это была его стихия. И если Дэн – солнце, то слава была тенью, что всегда будет рядом.
А по вечерам, когда мы оставались вдвоем, Дэниел говорил мне, что понимает, как мне сложно в напускном, вынужденном сиянии, к которому я не имею прямого отношения.
– Ты не просила всего этого, я знаю. И мне невыносимо видеть, как журналисты относятся к тебе. Ради тебя я готов бросить все это, – шептал он мне на ухо, оглаживая легкими прикосновениями мое бедро.
Дэниел противоречил сам себе, ведь так любил показываться на премьерах со мной, а общие фотосессии так и вовсе были отдельным видом его тотального контроля над процессом. Отдельным видом заработка на СМИ какое-то время были набиравшие популярности интервью в домашней обстановке или хотя бы в присутствии жены, американки, о романтической любви с которой ходили легенды первые два года.
Я не замечала, как его амбиции и стремление к славе постепенно оказывали влияние на наши отношения, и на мою жизнь в частности. Некогда будучи его музой и источником вдохновения, я стала просто частью его имиджа, еще одним элементом его жизни. Мои интересы перестали быть важны. Я потерялась, из-за чего одинокими вечерами с бокалом вина листала страницы соцсети в поиске друзей из колледжа.
Господибоже, Шон, я столько раз не решалась написать тебе, просто чтобы поговорить хоть с кем-то, кто не был связан с миром кино, с моим мужем или с Лондоном!
Обычно, когда я выходила из дома без Дэниела, мир вокруг был абсолютно другим. Журналисты, что не упускали ни одной возможности запечатлеть моего мужа, редко интересовались мной в его отсутствие. Я не представляла для них ценности в связи с событиями последних лет. Да, мое имя было известно, мое лицо редко появлялось на страницах глянцевых журналов, но на меня перестали охотиться. Для них я стала просто частью его жизни, а значит, не столь интересна, как он сам.
Папарацци научились не вмешиваться, не преследовать меня так настойчиво, как Дэниела. Я была просто женой британского актера, и с каждым годом в этом становилось все меньше сенсационного. Они интересовались Дэниелом – его проектами, его встречами, его псевдо- и пиар-романами и выходами в свет. Я стала для них лишь декором, но не самой важной частью шоу.
Именно поэтому, когда я в одиночестве покидала дом, мне удавалось легко пройти через ворота, почти незаметно оказаться в любом месте города на своем автомобиле. В некоторые его командировки я и вовсе выходила в простой одежде, без макияжа, стараясь быть максимально неприметной. Настолько я была для них скучной.
Однако, как бы ни старалась, раз через два, когда выезжала в город, кто-то из фотографов узнавал меня. Несколько вспышек в мою сторону, на случай если незадачливому журналисту не удастся к концу дня поймать знаменитость покрупнее, дабы заработать денег на жизнь. Но даже в такие моменты я могла спокойно двигаться дальше, делая вид, что их попросту не существует, в отличие от куда более именитых жен актеров. Дэниел старался, чтобы моя жизнь была достаточно спокойной, не позволяя мне стать объектом бесконечных преследований.
А стоило нам с Дэниелом вместе выйти на публику, как весь Лондон снова начинал дышать его именем. И я следовала за ним неотделимой тенью.
Как только он оказывался под прицелами фоткамер, я переставала быть нужной, отходя на второй план. Он переключал весь фокус на себя, тем самым раз за разом отдаляя меня, вытесняя из огромной части его жизни. Я боялась, что однажды перестану вообще что-то для него значить. Хотя эти мысли оставались в моей голове ровным счетом до той поры, когда мы оказывались с ним наедине в стенах домашнего очага.
Я знала, что быть женой звезды – это постоянное терпение и понимание. Бесконечное терпение и абсолютное понимание. И я готова была ждать, готова быть рядом, даже оставаясь в полумраке его славы. Я верила, что истинная любовь не нуждается в признании и благодарности, но требует верности и поддержки. А их я получала сполна.
Мы сели в машину, и когда дверь закрылась, я заметила, как Дэниел перестал играть на публику, лишь частично придерживаясь этикета. Он повернулся ко мне и широко улыбнулся, подмигнув, а затем, выруливая на дорогу, помахал многочисленно непрекращающимся вспышкам фотокамер.
Он взял свой «Blackberry» и практически через секунду произнес человеку на другом конце линии:
– Все прошло идеально, дорогая. Спасибо за проделанную работу.
Он усмехнулся и отложил телефон на приборную панель, выруливая по направлению к Пикадилли-серкус.
– Прекрасно, не правда ли? – Вопрос был риторический. – Как ты себя чувствуешь?
– Я в порядке, – сухо ответила я. – Ты мог бы меня предупредить.
– Я думал, что за столько лет вместе, ты не нуждаешься в подобных предупреждениях, милая. Не беспокойся. Завтра уже все утихнет. Стервятники получили свое мясо, поданное на блюдце из Sketch[2].
Я глянула в зеркальце на пассажирском сидении, под предлогом поправить макияж, и рассматривала свое отражение. В глазах усталость, что-то от долгих лет в одной роли – роли идеальной жены, примерной спутницы. Но в душе я ощущала, как там, в самой глубине, что-то шевелится, как если бы это был затаенный огонь, который я давно потушила, боясь, что он может все разрушить.
– Кстати, забыл сказать, я завтра рано улетаю на встречу с продюсерами того проекта, о котором тебе говорил.
– Тот секретный проект? – уточнила я.
– Именно он, да.
– Когда ты вернешься?
– Я тут подумал, может, ты захочешь поехать со мной?
В приоткрытое окно ворвался запах сигарет и сердце запрыгало по кочкам. Я рвано оглянулась, надеясь, что мне просто привиделось. Ты не мог быть среди прохожих. Я точно знала, что ты занят театром и своей девушкой, но олицетворяющий тебя сигаретный дым окончательно вырвал из меня всю уверенность. Твоя привычка, будучи твоей свободой и неизбежностью, навсегда оставила во мне след. Было в одном моем вдохе что-то интимное, личное, настоящее. Я словно получила знак от вселенной, обретая спокойствие и уверенность.
– Лучше буду ждать тебя дома, – произнесла я слова, ставшие для нас привычными в свете последних месяцев.
Краем глаза глянув на Дэниела за рулем автомобиля, убеждаясь, что он занят дорогой и ему нет до меня дела, я достала из сумочки телефон и быстро набрала сообщение, не дожидаясь ответа, опасаясь не вызвать подозрений.
Телефон завибрировал как раз, когда мы в очередной раз остановились на светофоре. Я немногим дольше смотрела на присланный тобой смайл вместо ответа и улыбнулась, даже чувствуя на себе взгляд своего мужа.
– Кто-то кого я знаю? – спросил Дэн, когда машина двинулась с места, двигаясь в потоке транспорта в будний лондонский день.
– Конечно. Ты ведь знаешь всех моих друзей, – призналась я, убирая телефон в сумочку.
Соглашаясь на новую встречу с тобой следующим вечером, я была убеждена, что порой стоит отпустить, позволить себе что-то неожиданное, рискованное, что-то, что вырвет из рутины и заставит чувствовать снова.
– Дай угадаю. Афина?
– Да.
– Надо будет как-нибудь договориться о встрече с Доланом. Вижу, общение с Афиной идет тебе на пользу.
Он подумал, что я переписывалась с женой его друга-режиссера. Впрочем, иных друзей, о которых он мог знать, у меня в этой стране не появилось. Что ж, маленькая семейная ложь еще никогда никому не причиняла вреда, верно?
– Конечно. Будет что обсудить на нашей с ней скорой встрече.
___________________________
[1] Действующий онлайн-таблоид, принадлежащий компании Fox Corporation. Запущен 8 ноября 2005 года.
[2] Место встречи творческих людей, бизнесменов, продвинутой молодежи и мировых знаменитостей. Sketch расположен в старинном особняке XVIII века и поделен на множество пространств, каждое из которых имеет свое настроение. Здесь вы найдете два безумно дорогих ресторана (The Gallery и The Lecture Room) и три бара (The Glade, The Parlour и East Bar).