ЧАСТЬ II. Глава 9.
48 дней до твоего возвращения
ДЖЕЙН: Дэниел улетел в Лос-Анджелес на очередную встречу перед стартом съемок нового проекта, детали которого держались в строжайшей секретности уже больше полугода. Судьба словно специально разводила нас.
Я сослалась на плохое самочувствие, чем окончательно закрепила желание остаться в Лондоне. Впрочем, в последнее время Дэн и его пиарщики стали менее настойчивыми, предоставляя мне свободу выбирать, где находиться, что делать и с кем общаться. Без его присутствия дом становился спокойным и уютным, а я могла позволить себе забыть о суете и напряжении прошедшего, переполненного событиями дня. Я понимала, что он делает это ради нашего будущего, но иногда казалось, что так мы все больше отдаляемся друг от друга. В часы подобных размышлений я внезапно ощущала себя одинокой, несмотря на роскошь и комфорт, что окружали нас благодаря его успехам в кино.
До знакомства с ним я действительно выбирала оставаться дома: заказывала китайскую еду, как это было, когда жила с родителями, и просто смотрела фильмы или читала книги. Вот и сейчас я делала что угодно, лишь бы не пытаться писать. С тоской поглядывала на ноутбук в кабинете, видимый в приоткрытую дверь из гостиной, но не могла пересилить себя хотя бы попробовать. А когда все же пробовала, то ничего не получалось, и приходилось удалять написанное.
И каждый мой день был похож на предыдущий. Но это однообразие тебе удалось разрушить в одно мгновение.
Ты пригласил меня присоединиться к вечерним посиделкам в пабе после вашего выступления. Я знала, что спектакль уже закончился и вы с коллегами по театральной сцене внутри, но долго не решалась выйти из машины, покусывая ноготь на указательном пальце. На приборной панели автомобиля мигнуло 21:47, когда я в очередной раз глянула на экран телефона и перечитала твое последнее сообщение.
«Напиши, когда приедешь. Я выйду и встречу тебя».
Я продолжала смотреть на двери заведения. Кто-то уходил домой, кто-то выходил покурить, а кто-то возвращался обратно или входили новые. Я сама лишала себя и без того короткого отрезка времени, который смогу провести с тобой этим вечером.
На часах мигнуло 21:49.
Пообещав себе, что выйду, как только на циферблате появится хоть один ноль, я взглянула в зеркало заднего вида, оправив волосы и проверяя макияж. В легкой шелковой зеленой рубашке и темно-синих джинсах, плотно сидящих на бедрах, я ощущала себя непривычно раскрепощенной. Этот образ шел вразрез с навязанным мне Луизой стилем, исключающим любые комбинации с узкими или потертыми джинсами. Мне хотелось дерзнуть, в полной мере вкусить свободу этим вечером, и потому я взяла с собой пару балеток на плоской подошве, но все еще косилась на нюдовые туфли на каблуках, что стали привычными за годы красных ковровых дорожек и выходов в свет с Дэниелом.
21:50.
Все же отбросив балетки на сиденье рядом и в спешке надевая туфли, я выбралась из машины и вошла в бар одновременно с молодыми людьми, выскочившими на перекур.
Шум бурлившего жизнью зала обволок меня, поглощая целиком. Старый, на первый взгляд неприметный бар, как и многие в этом районе Лондона, оказался уютным оазисом – потрепанные временем диваны и столы, на которых стояли лампы с абажурами из мутного стекла. На стенах висели многочисленные плакаты старых фильмов и театральные постеры, а за стойкой бармена на полках выстроились бутылки с напитками всех цветов и форм.
Я застыла у входа, оглядывая посетителей. Звучавшая музыка наполняла атмосферу ожиданием и легким возбуждением. На сцене в дальнем конце зала, освещенной мягким теплым светом, выстраивали микрофон, настраивали гитары и барабаны, явно готовясь к выступлению. Легкий гул голосов и смех заполняли пространство.
Мои глаза сразу нашли тебя среди других. Ты сидел за дальним столиком, окруженный актерами из театра. Вы были в приподнятом настроении, шутили и смеялись, жестикулируя и не стесняясь окружающих. Свобода, которой я могла лишь позавидовать.
Мужчина за соседним столиком одарил меня оценивающим, вполне однозначным взглядом, когда я ненадолго задержалась у дверей, нерешительно переступая с ноги на ногу, совершая мелкие, едва заметные шаги вперед. Я ответила ему осторожной, исполненной вежливости улыбкой и поспешила к барной стойке. Но твой взгляд я угадала бы среди всех. Он словно пробрался под кожу, отзываясь мурашками по всему телу.
– Ты пришла! – Я не заметила, как ты мгновенно оказался передо мной, заключая в свои объятия. – Я же сказал, что встречу. Почему не написала?
– Связь плохо ловит, – невинно солгала я.
– Рад, что ты смогла вырваться. – И сияющие глаза были подтверждением твоего счастья.
Я обратила внимание на столик, за которым остались сидеть твои коллеги, и их головы инстинктивно повернулись в нашу сторону, заинтересованно глядя на меня. Среди них точно были выдающиеся творческие личности: блондинка с длинными волосами, падающими на плечи, в черной блузке, актер с пронзительными голубыми глазами, игравший лорда Уиндермира, если я правильно помнила, еще один мужчина был одет в стильную рубашку с закатанными рукавами. Светловолосый парень с татуировкой на шее сжимал полупустой стакан с пивом, восхищенно шушукаясь с невероятно красивой и стройной Фэллон в бирюзовой майке, подчеркивающей ее каштановые волосы. Серые глаза ее выделялись своей глубиной, а пухлые губы были слегка приоткрыты в загадочной ухмылке. От всех этих взглядов я смутилась пуще прежнего и поспешила заговорить с тобой, лишь бы не смотреть на них.
– Дэниел улетел на переговоры. Мне даже не пришлось ничего выдумывать.
– Давай для начала возьмем тебе выпить. Или ты за рулем?
– Я возьму такси. Не проблема.
Идея напиться и не чувствовать волнения в каждой клеточке своего тела тем вечером казалась мне самой верной.
– Пиво? – уточнил ты. Я кивнула, и ты тотчас привлек внимание бармена. – Еще повторить вон тому столику, а сейчас два бокала, пожалуйста.
Мужчина в старомодной клетчатой жилетке поверх белой рубашки с подкатанными рукавами кивнул и принялся разливать хмельной напиток по стеклянным кружкам.
– Не представишь меня своим друзьям? – поинтересовалась я, все еще силясь не смотреть в их сторону, но чувствуя себя невольным эпицентром внимания.
– Чуть позже. Или тебе со мной уже скучно?
– Вовсе нет.
Я выдохнула, слегка расслабляясь и положила сумочку на стойку бара.
– Прекрасно выглядишь сегодня.
И снова этот твой всеохватывающий взгляд, заставляющий сердце отплясывать чечетку каждый раз, сколько я себя помню.
Я поправила волосы нервным движением, убирая их за ухо, когда бармен поставил перед нами по кружке светлого пенного пива. Мы чокнулись бокалами за встречу и не успели пригубить и пары глотков, как к нам подошел невысокий мужчина с безупречно уложенными каштановыми волосами. На нем была дымчато-синяя рубашка с воротником стойкой, застегнутая на верхнюю петлю, и светлые брюки, сидевшие на нем как влитые, явно пошитые на заказ. Яркий, запоминающийся денди. Я размыто вспоминала, чью роль он исполнял в вашем спектакле, – настолько я была поглощена тобой на сцене.
– Черт! Кейн, теперь я понимаю, почему ты отсутствуешь столько вечеров к ряду! – бесцеремонно вклинился незнакомец, окидывая меня теплом своих ореховых глаз.
– Прекрати, Колин, ты смущаешь мою подругу. Колин, это Джейн Рейнолдс. Джейн, это Колин Хьюэлл.
– Приятно познакомиться!
– Enchante![1] – он игриво повел бровью и не пренебрег учтиво поцеловать мою руку.
– Да мать твою за ногу, Колин! Это перебор! – В твоем голосе звенело предупреждение.
– Вы знаете этого молодого человека, мисс? Или он к вам пристает? Если что, я обещаю вам свою защиту до самого утра.
– Только лишь до утра? – парировала я.
– А мне нравится ход Ваших мыслей...
– Пожалуй, Колин, тебе больше не наливать! Гай, ты меня слышал?
Вы переглянулись с барменом, который успевал обслуживать клиентов и принимать участие практически в каждом разговоре за стойкой бара.
– Я трезв как стеклышко Вашего бокала, лорд Дарлингтон! – пафосно произнес Колин.
– Ну с этим я бы поспорил...
– Джейн? Правильно? А смотрела ли ты «Всегда говори ДА»?
– Конечно... А что? Неужели, ты там играл?
Ты едва сдерживал улыбку, наблюдая за другом, и, перехватив мой взгляд, замотал головой.
– Нет. Но я участвовал в пробах на роль Питера. И прошел!
– Да, Колин, не сомневаюсь, что ты бы превосходно справился с ролью, но Брэдли Купер увел у тебя из-под носа эту возможность раскрыть весь свой потенциал в кино.
– Он буквально из ниоткуда появился! Этот проныра! Я до сих пор уверен, что он был чьим-то протеже. Меня уже практически утвердили на роль Питера! – негодовал твой коллега. – Джейн, а может ты смотрела и «Бизнес по-американски»?
Я задумалась, но глядя на твою подсказку едва заметным кивком головы, солгала, что смотрела. Колин чуть ли не взвизгнул от восторга. Ты сморщил нос, потряхивая головой в нарастающем желании рассмеяться, тогда как он пытался в очередной раз еще больше меня впечатлить.
– Пересмотри обязательно сцену на тридцать первой минуте... Я там в правом нижнем углу разговариваю по телефону в офисе.
Внимательно слушая его, я удивленно обернулась к тебе, но ты уже спрятал свою обворожительную искреннюю улыбку, прикрыв рот пальцами. Твой расслабленный и смеющийся взгляд, черные как ночь глаза с напускным любопытством следили за Колином, продолжавшем рассказывать мне о фильме, про который я даже не слышала. Я впервые открыто солгала, следуя твоему совету. Позже ты объяснил, что он не оставил бы меня в покое, если бы я призналась в своем неведении.
– Так откуда вы, ребята, знаете друг друга? – поинтересовался Колин Хьюэлл, внезапно обрывая свой рассказ о кинопробах и не без интереса, поочередно глядя на нас.
– Мы вместе учились в колледже, – ответила я.
– Черт, и что я только забыл на Манхеттене?! Знал бы я какие горячие красотки учатся в колледже Чикаго! Если передумаешь на его счет, – Колин приблизился ко мне, заговорив с искрой интриги в голосе и языке тела, кивком головы указывая на тебя, – напиши мне. Я есть на Facebook.
– Чувак, ты есть на Facebook? – твое громкое изумление бесцеремонно вклинилось между нами.
– Сейчас все есть на Facebook!
– Я знаю! Просто... ты в своем уме предлагать моей подруге свои контакты? Она, между прочим, замужем!
– Что? – Колин изрядно огорчился от услышанного. – Ты замужем?
Я виновато улыбнулась, склонив голову в легком смущении, и поднесла руку с обручальным кольцом прямо к его лицу, покручивая его.
– Не может быть! Не-ет! А я подумал было, это просто милая побрякушка, чтобы отгонять ненужных кавалеров в такой вот вечер.
Я расхохоталась.
– А вообще, если твой супруг не принц Уильям или Гарри, то это не считается! Как ты вообще мог отпустить такую девушку, Кейн?!
Смущенно сделав глоток пива из кружки, мы вновь столкнулись с тобой взглядами. Всего на секунду, но мне этого было достаточно, чтобы я почувствовала, как по телу разливается жар. Ты неотрывно смотрел на меня не без тени грусти и сожаления, которые практически сразу сменились ухмылкой и подмигиванием. Ты научился скрывать свои истинные мысли и настроение, надевая маску того самого парня, которого я знала в колледже.
– И что же... муж отпустил тебя с другом в бар? Или он тоже присоединится к нам?
– Ни в коем случае! – отпивая из бокала, пробормотал ты и подавил подступающий следом кашель.
– Нет. Он в отъезде на пробах.
– Актер?
Я кивнула, слегка нахмурившись. Стало заметно, что Колин лишь притворяется пьяным.
– Погоди-ка, уж не тот ли Рейнолдс, родом из Канады?
– Нет! Что ты!
– Ага, ну тогда это может быть только Дэниел Рейнолдс из «Ночного дивизиона», – скептически обронил Колин, но заметив, как я поддакнула ему, тотчас воскликнул: – Погоди, да ладно?! – и рассмеялся.
Невозможно было не вторить его хохоту. Однако ты облизал губы от пены и закатил глаза, звонко стукнув кружкой о столешницу.
– Шон, прости, приятель, но у тебя не было шансов, – отдышавшись произнес Колин.
– Вообще-то был, – я кинулась защищать твой пошатнувшийся титул сердцееда. Глаза в глаза, как осколки воспоминаний, как обрывки киноленты.
– Не единожды я его сам упустил.
– Стоп! Так вы, ребята, в прошлом встречались? – не унимался Колин.
– Учились вместе.
– Дружили, – в унисон признались мы.
И снова это звенящее напряжение от обмена взглядами.
– Джейн, ты прости, конечно, но с такими красотками не дружат. По крайней мере, не подобные этому проходимцу донжуаны.
Пиво едва не пошло носом, когда ты откашлялся. Я изумленно смотрела на Колина и не могла поверить, что он только что это сказал. Впрочем, он не преминул тотчас галантно извиниться и похлопать тебя по спине, после чего вы оба посмеялись как старые добрые друзья, и он удалился, наконец, оставляя нас одних.
– Что это сейчас только что было?
– Колин.
– Да, он представился.
– Теперь ты знаешь, каков Колин Хьюэлл вне театральных декораций.
Мы недолго молчим. Все это время ты просто сидишь и рассматриваешь меня с той улыбкой на лице, по которой я бесконечно скучала. Однако мне не по себе от того, как это может воспринять твоя невеста. И хотя о вашей помолвке не знают, но холодок моей по спине пробегает, и не раз.
– Мне не хочется тебя учить, но тебе не кажется, что ты должен меня представить?
– Да. Конечно.
Мы встали и присоединились к шумной компании, центром внимания которой до нашего появления был, конечно же, Колин. Фэллон теперь сидела в углу диванчика, между двумя другими актрисами, которых я не сразу узнала. Ты поочередно представил мне всех своих коллег, пока я повторно ловила на себе заинтересованные взгляды душки Хьюэлла.
– А это – Джейн.
Я с благодарностью смотрю на тебя, поскольку меньше всего я хотела сегодня быть чьей-то женой. Мне нужно побыть собой, словно Золушка до конца этого дня, пока в полночь сказочная карета и бал не превратятся в семейный быт и тишину нашего с Дэниелом дома в его отсутствие.
Каждый вежливо приветствовал меня – кто отсалютовал бокалом, кто кивнул, а кто улыбкой, но нас прервала официантка, принесшая новую порцию пива и закусок. И шумная компания, казалось, снова включилась, забыв о моем присутствии. Удивительно, но это было комфортно, ведь я не должна была играть роль, которую от меня ожидали. Ты подмигнул мне, и я тотчас почувствовала себя легкой, будто все проблемы и заботы остались за дверью этого бара.
– Мне казалось тебя зовут Калери, нет? – неожиданно спросила Фэллон, перекрикивая остальных. Я старалась не показывать своего смущения, чувствуя ее прожигающее насквозь любопытство. Это была очередная наша встреча, и она, без сомнения, задавалась вопросом о моей роли в твоей жизни, раз ты позволил себе пригласить меня на один из подобных вечеров.
– Джейн, – громко сказала я, стараясь перекрыть шум. – Просто Джейн.
– Извини... – Фэллон нахмурилась, но всего на короткий миг, прежде чем продолжила: – Я подумала, раз Шон называет тебя Калери, то это твое имя?
– Да все в порядке, - улыбнулась я. – Это мое второе имя, о котором мало кто знает. Шон узнал о нем еще в колледже, и мне было как-то проще смириться и не переучивать его.
Фэллон наклонила голову, почти незаметно кивнув, делая глоток из своей пивной кружки. В свете настраиваемых прожекторов, скользнувших по нашему столику, ее серые глаза блеснули в темноте неприкрытой ревностью. Она нехотя отвернулась, но продолжала подсматривать за нами. Ее концентрация на мне вызывала дискомфорт даже больший, чем опасения потенциальной слежки папарацци.
Меня не смущало, что ты всегда представлял меня как Джейн, но, когда обращался ко мне лично, никогда не использовал это имя. Для тебя я всегда была Калери. Было в этом что-то интимное, будто между нами существовало негласное соглашение, особая связь. Только произнесенное тобой «Калери» вызывало во мне волну тепла и уверенности. Ты словно запатентовал за собой право называть меня так, раскрывая меня настоящую, распаковывая меня от сотни масок, словно обертки шуршащей бумаги, слой за слоем. Это стало моим секретом – то, что никто в целом мире не обращался ко мне, как к Калери. И это было волшебно. Я ценила и берегла твою Калери в себе больше, чем что-либо другое.
– Все в порядке? – тихо спросил ты, наклонившись ко мне настолько близко, что я вновь невольно оказалась в плену твоего парфюма.
Я кивнула, пытаясь улыбнуться, но все еще чувствовала себя стесненной под плохо скрываемым наблюдением твоей девушки, и просто стояла плечом к плечу с тобой и мяла ремешок сумочки в руках. Оценив собравшихся и посетителей в пабе, я тщетно пыталась включиться в разговор за столиком. Несколько раз задумалась о том, была ли я единственной, кто знает про ваши с Фэллон тайные отношения. Но короткое знакомство с коллективом не дало поводов для ответа – все вели себя дружелюбно и весьма раскованно.
Шум редких, разбросанных по залу аплодисментов привлек внимание к сцене. Свет приглушили. Музыканты оказались на площадке. Первые аккорды и вот уже голос солиста наполнил помещение теплом и мелодичностью британского акцента. Несмотря на выступление, многие продолжили общаться, а кто-то стал подпевать и пританцовывать в такт музыке.
Ты, ощутив мое напряжение, склонился ко мне и тихо предложил:
– Как ты смотришь на то, чтобы сыграть в дартс?
Я согласилась, и ты молча обнял меня за плечи, притянув ближе, потянул за собой через небольшую импровизированную танцевальную площадку в противоположный угол, более уединенный и неприметный для остальных.
Справа от барной стойки, за бочками с логотипами пивоварен, на стене висела мишень, хорошо освещаемая небольшой направленной на нее лампой с теплым светом, что делало ее заметной в полумраке. У этого места был хороший обзор для бармена, и мы не мешали передвижению людей в проходах между столиками. Рядом стену подпирали несколько игровых автоматов, на одном висела табличка «Вышел на пенсию». Типичный британский юмор.
Ты предложил оставить мою сумочку у бармена, с которым, судя по всему, уже успел подружиться. Вы, вероятно, были завсегдатаями этого заведения, так как паб находился рядом с Олд Виком. Заказав еще по бутылке Guinness для нас, попросил его выдать нам дротики, объяснив мне их отсутствие на магнитной доске для подсчета очков «соблюдением мер безопасности».
– Не думаю, что кто-то в этом баре покалечил кого-то стрелой от дартса, но эти ребята держат их при себе.
– Возможно, так они чувствуют себя в безопасности? На случай, если кому-то не понравится вкус пива или обслуживание.
– Ауч, Калери! Лондон настолько жестокий город? – интересуешься ты, отсчитав три красных дротика и протянув их мне. Себе ты оставил белые.
– Я не знаю. Это чисто мои предположения.
– Нет. Это твоя фантазия. Мне нравится, что она работает. Значит, не все потеряно для творчества! – Ты напряженно склонился, готовясь к броску, а я не могла не улыбнуться, наблюдая как тщательно ты прицеливаешься.
Эту легкую усмешку на губах, будто точно знаешь, что выиграешь, я помнила еще со времен колледжа, когда мы ходили всей дружной компанией в боулинг. Ты ни разу не промазал, если я правильно помню. Хотя я была тогда безумно влюблена в тебя и не смотрела на табло над нашей дорожкой. Ты был центром моей Вселенной, даже когда я перестала быть твоим.
– Почему мы не остались за столиком? Я думала ты хотел познакомить меня с ними.
– Я познакомил. Разве нет? Ты посмотри, как там тесно! – Ты бросаешь дротик и тот попадает ближе всего к центру мишени. Становится понятно, кто начнет первым нашу партию, поскольку я играть в дартс умела разве что в далеком детстве. – К тому же, я не хочу ни с кем тебя делить сегодня вечером.
Мой бросок происходит под учащенное сердцебиение от твоих слов. Я начинаю подозревать тебя в грязной игре еще до ее начала, но ты просто смотришь на меня, аплодируя за то, что мой дротик оказывается практически рядом с твоим, уравнивая шансы на очередность, но я все же уступаю тебе первенство.
Честно признаюсь, когда мы оказались в этой части помещения, вдали от твоих коллег и немного отделенные от остальных посетителей паба, я правда почувствовала себя более спокойно и смогла расслабиться. Или это был запоздалый эффект выпитой кружки пива, пока мы сидели у бара и наблюдали потуги Колина флиртовать со мной.
Я была благодарна тебе за понимание и заботу, оказываемую мне в особенности в тот период, ведь я не могла себе даже представить, что произойдет, если меня узнают. В Лондоне полно рыжеволосых девушек, тем более я выбрала неприметный наряд, посчитав что так больше сойду за свою. Но рядом с тобой я всегда ощущала себя особенной.
Мишень принимает в себя твой дротик, когда я приближаюсь на позволительное расстояние и делаю свой бросок, промахнувшись с силой – дротик так и не зацепился за доску, и падает на пол.
– Говоришь, Дэниел на пробах?
Я оборачиваюсь, не заметив, что ты стоишь довольно близко, чтобы я могла тебя услышать. Ты снова целишься в мишень, а я стою, затаив дыхание, ощущая колыхание теплого воздуха при твоем движении у меня за спиной.
– Да. Улетел вчера на встречу со Студией в Лос-Анджелес.
– И не взял тебя с собой?
– Ну я уже пообещала, что приду сегодня сюда.
– Он знает обо мне? – интересуешься ты, делая очередной бросок.
Желание солгать было настолько сильным, что я сглатываю. Когда наступает моя очередь, то промахнувшись снова, разворачиваюсь и виновато смотрю на тебя.
– Не было удобного случая рассказать ему.
Всего несколько секунд мы выдерживаем напряженный взгляд друг друга, после чего ты идешь к стене, поднимаешь с пола красные дротики, а когда возвращаешься и отдаешь их мне, произносишь:
– Тогда можешь и не говорить. Будет спать спокойнее.
Я фыркаю себе под нос, от внезапно вырвавшегося смеха, словно до этого я и вовсе не дышала.
– Твоя очередь, – сказал ты, указывая на мишень. – Еще две попытки.
Музыка, шум стаканов и разговоров становится фоном нашей игры и непрекращающейся беседы. Время от времени кто-то смеется, спорит, или с шумом заказывает еще порцию пива. Обычный лондонский вечер людей, притянутых к этому старому заведению за порцией аутентичной атмосферы: кто-то пришел забыть о буднях, послушать музыку, а кто-то – чтобы в очередной раз обсудить театральные постановки, о которых позже забудет половина Лондона.
Все как в старые добрые времена, когда мы были беззаботными студентами и проводили вечера в одной компании, если не наедине друг с другом. Посетители болтают, смеются, и, конечно же, находятся и те, кто смотрит на нас с интересом. С ближайших столиков определенно следят за нашей игрой. Но им быстро наскучивает, что ты побеждаешь, а я практически всегда промахиваюсь. Весь мир сужается до этого крошечного уголка в пабе южной части города.
– Даже не думаешь сдаваться? – любопытствуешь ты, когда я в очередной заход вздыхаю, промазываю и спешу поднять дротики.
Ловлю на себе твой взгляд. Ты лениво окинул меня им с ног до головы, особенно задерживаясь на узких джинсах. Сердце подпрыгивает в груди, обдавая всплеском жара. Градус в крови повышается, когда я замечаю, как бокал с недавно заказанным виски сам собой оказался у твоих губ. Пытаюсь отогнать все непрошенные мысли и сосредоточиться на игре, в которой победитель всегда непредсказуем.
– Никак нет. Ты еще не победил, – отвечаю я, перекинув волосы с плеч.
Слегка пошатываюсь на высоких каблуках, когда делаю бросок.
– Может тебе туфли мешают?
Глумливо показываю тебе язык, а дротик тем временем с легким щелчком попадает в цель. Не достаточную для победы, но все же лучше, чем промазать в десятый раз подряд.
– Значит, нет, – произносишь ты, а я счастливо улыбаюсь.
С каждым новым раундом ты даешь мне фору. Это становится заметно по тому, как спадает градус твоего первоначального азарта на победу, ведь я чуть было не проиграла сразу. И это заметно настолько, что я даже начинаю смеяться каждый раз, когда ты поддаешься. Да это было очевидно даже для бармена, качающего головой на каждый твой подставной промах!
– Ты не настолько пьян, чтобы проиграть мне в дартс! – возмущенно восклицаю я, и не замечаю, как случайно задеваю кого-то локтем в проходе, из-за чего пошатываюсь и меня по инерции тянет вперед, прямо на тебя. Я хватаюсь за ткань черной рубашки, ты прижимаешь меня к своей груди, и мы смеемся от моей неуклюжести.
Время пролетело так быстро и незаметно, что я немного удивляюсь, когда, оглянувшись, замечаю, как опустел паб. Музыканты давно ушли со сцены, а твои коллеги смеются и что-то обсуждают, но я не могу не заметить, как Фэллон то и дело поглядывает в нашу сторону. Она будто тихо подливает вино в чашу ревности, столь искусно, как опытная актриса на сцене – эти короткие взгляды, заставляющие чувствовать напряженную атмосферу, которую я стараюсь игнорировать и снова включаюсь в игру и тихие разговоры, полные значений, понятных только нам двоим. Теперь уже мы становимся участниками спектакля, в котором продолжаем играть так, будто никто и не смотрит. Мы как будто на сцене, а все остальные – обычные зрители.
Ты снова лениво бросаешь дротик, пожимаешь плечами, и я на секунду думаю о том, что все это специально, вот просто чтобы наша игра не заканчивалась. Об этом говорит мне отсутствие той искры в твоих глазах, которая обычно появляется, когда ты действительно хочешь выиграть. Я помню эти полные азарта в ожидании победы глаза. До дрожи в коленках. Я смотрю на тебя, а ты уже смеешься, глядя в сторону и делая очередной жадный глоток виски.
– Ты поддаешься! Это нечестно!
– Вот еще!
– Ты специально не стараешься!
– Калери, ты еще не победила.
Мы начинаем все заново, игнорируем усталые вздохи бармена, уже отчаявшегося следить за нашей игрой, более похожей на детскую перепалку в песочнице, чем на серьезное соревнование, к коим вероятно он здесь привык. Час от часу он удивленно поглядывает в нашу сторону.
В воздухе витает напряжение, смешанное с весельем. Каждый мой бросок сопровождается теперь твоими шутками и подначками. Глаза сверкают вызовом. Мышцы рта уже болят от смеха и улыбок. Кровь приливает к щекам, адреналин начинает бежать по венам.
– Да ты поддаешься!
– А вот и нет! Я просто не могу сосредоточиться с таким прекрасным зрелищем напротив, – ты бесцеремонно оцениваешь меня, то ли проверяя мою реакцию на свои слова, то ли просто наслаждаясь моментом вседозволенности. Улыбка на твоих губах расплывчатая, слегка лукавая, но глаза блестят, как всегда.
Это наша третья встреча и я уже начинаю привыкать к твоему присутствию в моей жизни – ты такой, по своему обыкновению, настоящий, расслабленный, кокетливый. Неторопливая манера общения напоминает мне о той самой летней ночи в 2006-м, когда мы в последний раз пересеклись в Нью-Йорке, не зная, когда вновь увидимся.
И вот – через три года ты снова передо мной. Протяни руку и ощути тепло твоего тела, пьянящий запах парфюма, манящий и обволакивающий. Такой точно никогда не забудется. Я понимаю, что несколько опьянела, раз подобные мысли посещают мою голову. Сглатываю, откашливаюсь.
Ты снова кидаешь дротик. Мимо. И я понимаю – это специально. Снова. Ты решил поиграть с огнем. И я отвечаю, конечно же. Игра становится напряженной. Предвкушение близкой победы, пускай даже с поддавками, ослепляет мой разум. Кажется, именно этого мне не хватало все эти годы – легкости в разговорах, ощущения флирта от каждого движения, от каждого слова, не говоря уже о том, как ты наблюдаешь за мной.
– Давай, Калери! – шепот у меня за спиной отзывается сотней мурашек вдоль позвоночника. И без того захмелевший разум теряет фокус. – Ты ведь уже выиграла, да?
Слова твои полны многозначительного признания. Я улыбаюсь, но не знаю, что на это ответить, а потому делаю бросок и на этот раз промахиваюсь. Ты обходишь меня, слегка задевая плечом. Не знаю, что думать, но заставляю себя немного расслабиться и прогнать весьма однозначное желание, волной накатившее на меня настолько, что становится тяжело дышать.
Под предлогом освежиться, я посещаю уборную, где по возможности охладила пылающие щеки холодной водой из-под крана. А когда возвращаюсь, то замечаю тебя в компании Фэллон. Она стоит достаточно близко, чтобы вы соприкоснулись бедрами, но это незаметно для ваших коллег, а потому вне подозрений.
Я вижу, как ты на нее смотришь, с нескрываемой похотью и желанием уединиться – да, я все еще узнаю этот взгляд, настолько выгравировала его в своей памяти еще в студенчестве. Странно как в театре еще не заметили сверкающих искр между вами. Ты смеешься в ответ на ее шутку, хоть Фэллон и выглядит серьезной.
Я замедляю шаг, не спеша приближаться, понимая, что должна дать вам время друг для друга. Меня терзают мысли о том, как бесцеремонно я вторглась в твою жизнь, отнимая у невесты возможность провести этот вечер с тобой. Но тотчас в голове возникают твои слова, что вы скрываете свои отношения в театре, а значит, наше общение и наша игра вам двоим только на руку.
На мгновение я ловлю на себе взгляд Фэллон, и кокетство тотчас захлопывается вокруг вас. Она буквально сверлит меня глазами, как будто надеется, что я наконец почувствую ее колющую ревность. Я лишь киваю в ответ, скрывая беспокойство, пытаясь без слов объясниться: «Мне известно, что вы в отношениях, а я замужем; не стоит переживать, между нами все в прошлом».
Ты проследил за ее взглядом и поднимаешь брови в нескрываемом удивлении.
– Продолжим? – спрашиваешь с легкой усмешкой.
Щеки опять краснеют. Фэллон продолжает сидеть за стойкой бара, наблюдая за нами.
– Я только что проиграл, Фэллон. Пора признать – Джейн мне сегодня явно не уступит.
Я не могу удержаться от тихого смеха. Но взгляд твоей девушки остается острым и напряженным, когда она возвращается обратно за столик.
Ты снова весь в игре и на этот раз уже не поддаешься, а настроен на победу. И помимо этого между нами словно возникла невидимая, но весьма ощутимая черта.
Я вдруг осознаю, как странно все происходящее. Я замужем. И мне не нужно думать о стрелах чьей-то ревности, направленных на меня. Ты не принадлежишь мне. Мы просто друзья, которые снова встретились за очень-очень долгое время. Никто не знает, как твое присутствие заставляет меня забывать обо всем остальном.
Ты кидаешь дротик, и тот летит прямо в центр мишени. Это победа. Неоспоримая. И все же я чувствую на себе взгляд Фэллон, где-то там, через пару-тройку столиков в глубине зала.
И я понимаю, что так будет всегда. Всегда будет кто-то, кто будет следить за мной. Всегда будет кто-то, кто узнает мои секреты.
Ты, кажется, этого не понимаешь, даже не задумываешься о том, что для меня этот не просто флирт, а самая настоящая ловушка. И если сейчас отпустить себя, то игра наша может закончиться так, как я не готова еще себе представить. Я чувствую нарастающее напряжение. Это не просто боязнь потери, но осознание того, что, даже если я захочу остаться в стороне после всего, меня не оставят в покое мои же воспоминания.
Бар гудит, и я снова погружаюсь в эту реальность, где шум пьяных разговоров, мелодии из колонок по углам помещения, смешанный запах пива и легкий флер табака стали фоном, а я больше не могу притворяться, что не замечаю всего этого.
Не могу перестать думать о том, что за те годы, что мы не виделись, твой мир стал гораздо сложнее, а я – замужем за британской кинозвездой, и между тобой и мной снова эта невидимая стена, которую никак нельзя просто взять и перепрыгнуть. В голове все перепуталось, и я понимаю, что ни одно из наших общих воспоминаний не в силах вернуть меня в ту беззаботную реальность, в которой мы просто могли быть вдвоем.
Я стараюсь не думать о Дэниеле. С ним все хорошо. У нас все хорошо. Я счастлива. Но ты – все как-то не так, как должно быть. Все это неправильно.
Я внезапно поняла, что нахожусь на грани того, чтобы все разрушить.
Но все это словно отдаляется от меня, когда я, наконец, ощущаю, как ты снова с тревогой смотришь на меня. Глаза твои становятся чуточку темнее, а уголки губ невольно напрягаются. Ты без единого слова все понимаешь. Читаешь меня, словно открытую книгу.
Я чувствую, как задыхаюсь от нахлынувшего беспокойства. Не будучи более уверена, что могу продолжать игру, что вообще должна была приходить, я практически выбегаю из паба. Дверь с шумом закрывается за мной, когда я оказываюсь на улице, где прохладный ночной ветер обдувает мне лицо, помогая немного успокоиться.
На улице тихо. Гляжу по сторонам, внезапно понимая, что уже давно за полночь. Далекие звуки центральной части города едва доносятся сюда. Как давно я не была в городе в столь поздний час? Я делаю глубокий вдох, пытаясь унять тревогу, что тисками сжимает грудь. Вокруг светятся фонари, отбрасывая длинные тени на мостовую.
Закрываю глаза. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Беспокойство просто так не отпускает, но свежий воздух начинает действовать, возвращая мне ясность. Мысленно уверяю себя, что во всем виновата лишняя бутылка пива. Смотрю на свою машину, одиноко припаркованную перед пабом. Ключи и телефон в сумочке, а ту я отдала тебе, чтобы ты мог спрятать ее у бармена.
Понимаю, что тяну время, чтобы не возвращаться снова туда, не разобравшись в своих чувствах. И в томительном ожидании, что ты выйдешь следом, я слышу мягкий голос за своей спиной:
– Все в порядке?
Обернувшись, я вижу тебя, и сердце мое замирает от полноты будто сорванных с цепи чувств. Смотрю как ты подходишь ближе, протягивая мне сумочку, и я забываю обо всем остальном. Благодарно кинув, наконец выдыхаю, ощущая, как сердце бьется быстрее.
Конечно, все нормально.
Все нормально.
Но это не так, я же чувствую.
Все не так, как должно быть.
– Калери?
Я поднимаю взгляд и смотрю, смотрю, смотрю в твои глаза, словно в поисках спасательного круга, ощущая себя тонущей в волнах тревоги. Ты смотришь серьезно, снова понимаешь без слов все происходящее в моей душе. Не торопишь с ответом. Я поджимаю губы, пытаясь скрыть растущее беспокойство.
– Уже поздно. Я поеду домой.
– Ты выпила. Я не дам тебе сесть за руль, – говоришь спокойно, не позволяя даже поспорить с тобой.
Для меня это звучит как обещание не бросить меня, не оставить наедине с самой собой сейчас, когда грань между реальностью и воспоминаниями стала столь размытой. Мы оба знаем, что сложившаяся ситуация не так проста, как кажется на первый взгляд.
– Я могу доехать на такси, не переживай.
– Я провожу тебя.
– Шон! – обращаюсь к тебе, пытаясь привлечь внимание и пресечь неуместное джентльменство, которое только все усугубит. – В том пабе тебя ждет Фэллон. Ты должен вернуться туда, а не быть со мной здесь.
На лице твоем заиграли желваки, стоило тебе нахмуриться от осознания произнесенных мной слов. Ты пытаешься подавить внутреннее беспокойство, не навязываться, но со мной ты всегда был именно таким – заботливым до умопомрачения.
– Калери, я понимаю, что ты хочешь казаться самостоятельной, – произносишь ты мягко, – но я не могу просто оставить тебя в таком состоянии. Тем более ночью.
– А Фэллон?
– Что с Фэллон?
– Она там. Она ждет тебя в пабе!
– Но ты здесь.
– Шон... ты не обязан, – говорю я, стараясь сохранить твердость в голосе. – Это мой город. Я справлюсь. Все хорошо.
Ты нежно берешь меня за руку, и это прикосновение вызывает во мне новую бурю уже затихших эмоций. Как в день моего рождения, когда сказанные тобой слова у кафе в центре Чикаго вдребезги разбивали воздвигнутую мной стену.
Я чувствую, как слезы подступают к глазам, но сдерживаю их, часто-часто моргая. Ты прижимаешь меня к своей груди. Я больше не в силах сопротивляться и обнимаю тебя, прижимаясь еще ближе, вдыхая твой пленительный запах. Просто потому, что не знаю, когда смогу снова позволить себе подобную вольность.
– Я провожу тебя домой.
Всего четыре слова, а звучит как спасение, как признание моей важности, моей хрупкости и уязвимости. Ты просто предложил мне то, чего, возможно, я никогда бы сама не осмелилась попросить. Это именно то, что мне сейчас нужно.
– Ты уверен? – спрашиваю я, хотя знаю ответ. Сопротивление бесполезно и внутренне я сдаюсь. А нежный поцелуй в макушку значит куда больше любых слов.
«Я знаю, что тебе сейчас нужно. И я готов быть рядом. Я всегда буду рядом, когда ты в этом нуждаешься».
Проводить меня сейчас значило взять под контроль то, что начинало выходить из-под моего собственного. И в этом был весь ты. Мой Шон из прошлого.
И вот он ты – настоящий. Все тот же Шон Кейн, под взглядом которого я не замечаю даже, как перестаю дышать.
___________________________________
[1] (фр.) Очень приятно!