ЧАСТЬ II. Глава 5.
53 дня до твоего возвращения
ШОН: Я все еще не мог оторвать взгляд от твоих глаз, утопая в глубине нашей неожиданной, но такой долгожданной встречи. Я держался за тебя, не в силах до конца осознать реалии действительности.
Ты стояла передо мной в этом маленьком помещении гримерки, словно весенняя дымка, и смотрела на меня не то с извинением, не то в ожидании. Я столь часто представлял себе этот момент, но оказалось, не был готов. Признаюсь, я вообще никогда не был готов к нашим встречам, Калери.
Я потрясенно слушал звуки твоего нетерпеливого голоса, будто впервые следил за мимикой твоего лица. Я был безгранично счастлив такому подарку судьбы. Спустя столько лет ты по-прежнему улыбалась мне.
Все еще до конца не веря в происходящее, я осознал, что смотрю на приоткрытую дверь в гримерку, ожидая подвоха. Мысль, что ты пришла на спектакль не одна, но с ним, что твой муж непременно появится здесь и разрушит это сладкое мгновение, внезапно вспыхнула в моем сознании. Но проходили секунды, одна за другой, когда вдруг твой голос в очередной раз ласково коснулся звенящей в ушах тишины:
– Расслабься, я здесь одна.
Я вновь поразился тому, как легко ты считала на моем лице немой вопрос, замерший на устах с пульсацией утихающего сердца в грудине. За три года многое переменилось, но одно оставалось неизменным – я все еще не мог научить его реагировать иначе, когда ты была рядом. А еще ты все также ловко читала мои мысли. Все до одной. Непостижимо.
– Я так счастлив увидеть тебя!
– Не знала, стоило ли вот так вторгаться в твою жизнь, – голос дрогнул, когда ты пожала плечами и выдохнула, а я в очередной раз прижал тебя к себе. – Но вот я здесь...
– Это невероятно, – шепнул я, вдыхая исходивший от волос аромат твоих любимых духов. Такой родной и знакомый.
Если бы я только мог никогда не размыкать эти объятия.
– Шон! Тебя ждет... Холден, – момент появления Фэллон на пороге распахнутой двери отрезвил в одночасье. Я почувствовал разом все эти годы, что простирались мостом между нашими реальными жизнями. Она умело превратилась из Фэллон, которую я знал лично, в Фэллон Миллс, ту самую, что она выставляла напоказ для поклонников и театральной публики. Но недоумение в ее серых глазах отразилось немым вопросом, ведь я не пытался утаить свое внезапное разочарование, будучи вынужденным выпустить тебя из своих ладоней. – Ох, простите?..
– Нет, это вы меня извините, – мигом ответила ты, отступая на шаг и являя себя Фэллон. – Я не знала, что отнимаю время... Конечно же, я отнимаю время! Господи, о чем я только думала...
– Фэллон, это моя подруга. Мы вместе учились в колледже.
После этих слов взгляд брюнетки значительно преобразился, скользнув по твоей фигуре в светло-зеленом платье. Ты неловко заправила выбившейся локон за ухо, как мне показалось, это было незаметной демонстрацией обручального кольца. Я бы и не заметил, если бы взгляд Фэллон не зацепился за блестящий камень, который попросту не мог не привлечь женское внимание.
– Приятно познакомиться! – Фэллон шагнула в гримерку и протянула ладонь для рукопожатия. – Как вам спектакль?
– Я не устану повторять: это было чудесно. Правда, – искренне улыбалась ты, приличия ради, стараясь казаться вовлеченной в разговор с моей партнершей по сцене.
– Шон, нас ждет Холден. Ты ведь идешь на...
– Если я не вовремя, прошу прощения! Я... Это было незапланированно. Явиться вот так сюда... Просто падение с неба...
– Калери, мы не виделись три года! Все это подождет! – произнес я, подмечая промелькнувшее удивление на лице все еще мило улыбающейся Фэллон. – Давай так. Ты иди в бар через улицу, прямо напротив театра. Все время забываю название... Жди меня там. Я быстро решу свой вопрос с Холденом и присоединюсь к тебе незамедлительно.
– Но разве мы не?.. – неуверенно отозвалась Фэллон, пытаясь напомнить о наших планах после спектакля.
Ты уловила начало ее вопроса и попыталась в очередной раз ретироваться, настойчиво уверяя, что наша встреча может подождать. Ты не хотела вмешиваться в события моей жизни. Понимаю. Однако, я не хотел тебя отпускать. Не в этот раз.
– Калери, – я заглянул в твои глаза, ласково сжимая ладонями предплечья, словно мог убедить тебя не уходить вот так быстро, не исчезать, – ничего не хочу слышать! Через десять минут. В баре напротив. Повтори?
– Но, Шон, все в порядке, даже если ты занят...
– Что я только что сказал? – с улыбкой спросил я, вынуждая сдаться.
– В баре через дорогу.
– Десять минут?
– Десять минут, – вторила ты, смущенно оборачиваясь к Фэллон, то и дело не прекращавшей наблюдать за нами.
Я схватил телефон и кардиган с крючка старомодной вешалки, не удостоив вниманием заброшенный костюм Дарлингтона на диване у стены. С этим я точно успею разобраться завтра.
Фэллон первой вышла из гримерной. Ты поспешила следом за ней, но едва захлопнув за собой дверь, я тотчас обнял тебя за плечи и повел по запутанным узким коридорам театра. Сам того и не заметив, я помогал тебе неспешно спускаться по причудливо неудобным ступеням, к которым актеры, сновавшие из гримерок на сцену и обратно день ото дня, уже привыкли.
А в голове вскипал неугомонный поток мыслей. Эта встреча была не случайной, и значила куда больше, чем простое пересечение наших путей. Я знал и боялся, что если сейчас отпущу, то, возможно, никогда не смогу более поговорить с тобой.
– Какая, должно быть, неожиданно приятная встреча? – спросила Фэллон, оборачиваясь и глянув на нас, спускавшихся по лестнице вслед за ней.
– Это правда, – ответила ты.
– Лучший вечер в моей жизни, – не задумываясь, выпалил я.
И даже когда мы завернули за угол, продолжая идти в направлении к сцене, где нас с Фэллон ожидали коллеги, я поймал себя на том, что продолжаю вести тебя за собой, боясь выпустить твою ладонь из своей.
Мы остановились у массивной металлической двери, увенчанной аварийным светильником-указателем с надписью «ВЫХОД», когда я повернулся к тебе и, сжав твои тонкие пальцы, коснувшись губами тыльной стороны ладони, практически шепотом повторил:
– Бар прямо через дорогу. Я поговорю с режиссером и приду через десять минут.
– Да поняла я, поняла, – весело рассмеялась ты, шагнув в сторону двери. – Я буду там.
Мы с Фэллон продолжили идти по коридору, тогда как я не мог позволить себе отвести от тебя взгляд.
– Пообещай мне!
– Обещаю, – твоя улыбка в очередной раз оголила своими ямочками мое тосковавшее сердце.
Я кивнул и выдохнул, ощущая как напряжение понемногу спадает. Неожиданная встреча яркими вспышками прокручивалась у меня перед глазами, словно кадры кинопленки.
– Никогда прежде не видела тебя таким счастливым, – заговорила Фэллон, хватаясь за мой локоть. Я с непониманием уставился на нее, продолжая шагать плечом к плечу.
– Неужели мисс Миллс ревнует меня к моей замужней подруге из колледжа?
– А, ты про тот огромный кричащий бриллиант у нее на пальце?
– Сложно не заметить, правда?
– У нас же были сегодня планы, – произнесла она, переместившись мне за спину, чтобы уступить дорогу встречным работникам театра. – Если ты, конечно, помнишь...
– Милая, ничего не случится, если мы перенесем запланированный вечер на завтра. Можешь пойти с ребятами без меня. Мы же всегда так делали в Чикаго. Я не могу не прийти на встречу с подругой. Она ждет меня.
– Ты прав. Вы не виделись сколько... три года?
– Да. Я тогда был весь в мире кино, как и ее муж.
Что-то подсказывало, что мне следовало прикрывать твое имя наличием супруга еще с нашей последней встречи. Никто же не станет ревновать бывших друзей, зная, что оба состоят в отношениях и крепких семейных узах, правда?
Холден Ричардсон, наш режиссер-постановщик и руководитель чикагского театра, хоть и был человеком с непростым характером, но все же отнесся с пониманием к тому, что я отпрашивался «на встречу со старым приятелем» с очередного собрания, где он принялся в очередной раз журить и жаловать актерский состав за игру на сцене, внося все новые и новые коррективы по расстановке и сценическим эффектам.
И только Фэллон искоса смотрела на меня, зная, сколь прекрасной была девушка, ожидавшая меня в пабе напротив. Я пообещал, что не задержусь, и вручил ей ключ от квартиры, намекая на то, что хотел бы видеть ее этим вечером. Это была своего рода необходимость – вот так демонстративно показать Фэллон, что Джейн была всего лишь другом из прошлого, а в настоящем же я ждал именно ее.
Через каких-то восемь с половиной минут я спешил покинуть стены Олд Вика, а в голове мелькали только две вещи: чувство внезапного облегчения и предвкушение встречи. Быстро, почти на автомате, глянул на часы – я практически опаздывал, но мне хватило бы нескольких минут, чтобы добраться до бара.
Я ускорил шаг, почти бегом выходя на улицу, где летний воздух Лондона удушающе пьянящей волной ударил мне в лицо. Я глянул на вечернее небо, затянувшееся грозными тучами, не оставлявшими сомнений – вскоре начнется дождь.
Стараясь двигаться быстро, перебежал дорогу наперерез медленно плетущемуся по узкой улочке транспорту. Я был уверен, что ты дождешься меня, пусть даже я буду вынужден задержаться. Но даже если бы наша встреча стоила мне роли в постановке Холдена, я непременно бы нашел всему решение.
За эту неделю в Лондоне я понял сколь непредсказуемой была английская погода. Не зря же жители любовно прозвали его Городом Дождей. Я торопился. Вся моя энергия была направлена на одну единственную мысль – встречу с тобой. И вот всего в каких-то пяти шагах от паба я ощутил первые капли дождя на лице. Прищурившись, я коротко взглянул наверх. Дождь с легкой мороси внезапно превратился в стремительный ливень, зазывая прохожих в синхронный танец раскрытия зонтиков и побега в поисках укрытия.
Сорвавшись с места, я шагнул к двери паба, чувствуя, как за спиной дождь все сильнее стучит по асфальту, впечатляюще меняя планы лондонцев и атмосферу вокруг. Я дернул дверную ручку и за мгновение оказался в тепле и уюте. Звуки дождя остались позади, едва тяжелая скрипучая дверь закрылась за моей спиной. В воздухе пахло старым деревом, пивом и дымкой табака, словно здесь проходили десятки встреч и разговоров, оставивших свои тайны в стенах помещения.
Поток тусклого света из старинных люстр освещал барную стойку, темное дерево которой протерлось в местах, где чаще всего сидели посетители и проливались напитки. Стены были увешаны черно-белыми изображениями старого Лондона в темных рамках, а на полках под самым потолком пылились бутылки с редкими напитками. Не удивлюсь, если содержимое их уже давно распробовали и использовались они исключительно для колоритной обстановки. В помещении гудели голоса от бесконечных разговоров, смех и звуки стаканов, когда я отряхнул капли воды с намокших от дождя волос и огляделся вокруг.
Ты сидела в дальнем углу, за маленьким столиком рядом с окнами, где было чуть светлее, чем в основном помещении. На фоне этого уютного хаоса твоя фигура в светлом, воздушном летнем платье казалась загадочной и противоестественной. Ты ни разу не обернулась, подперев подбородок рукой и увлеченно смотря на танец дождя за окном. Зная, что ты ждешь меня, с каждым шагом я чувствовал, как сердце начинает биться чуть быстрее.
Я шагнул ближе, и ты тотчас взглянула на меня своими задумчивыми глазами, что в миг с изумлением заискрились в переливах радостных зеленых волн.
Мир в очередной раз на миг будто замер.
Я помнил это твое восхищение и знакомое мне выражение на лице еще из наших общих студенческих вечеров. Не смотря на серьезность в глазах за прошедшие годы, на дерзость природного рыжего цвета волос, была в тебе все та же невероятная хрупкость.
– Думала, ты не придешь, – тихо произнесла ты, пока я усаживался напротив и с напускным недовольством посмотрел на тебя, после чего добавила, поясняя: – Из-за дождя.
– Калери, ни одна гроза не помешает мне прийти к тебе, если я буду знать, что ты меня ждешь.
Наконец, ты снова улыбалась, пораженная словами, в которых не было ни капли притворства. Я всегда давал тебе понять, что буду там, где ты меня ждешь. Если ты меня ждешь.
Внезапная тишина, возникшая за столиком, и эти взгляды, цеплявшиеся за воспоминания четырехлетней давности. Наш классический немой диалог.
Скучали оба. Молчали тоже.
Я откашлялся, внезапно осознавая необходимость выпить и закурить. На счет второго приказал себе воздержаться, пока не окажусь на улице по завершении ливня. Перед тобой на столике одиноко стояла полупустая бутылка колы и телефон. Столь непривычно оказалось видеть тебя вот так без книги.
– Пойду за напитком. Тебе что-нибудь взять? Пиво? Виски?
– Бокал красного вина. Благодарю.
– Я скоро вернусь, – встав из-за столика, я ненавязчиво коснулся ладонью твоего плеча, словно мне потребовалось очередное доказательство твоей реалистичности.
Бар был полон, но не перегружен. В самом углу возле входа еще оставались свободные места. Теплый влажный ветер, несущий запах свежести, слегка колыхал жалюзи на открытом окне напротив бара. Полы, выложенные деревянными досками, скрипели под тяжестью шагов, не смотря на шум разговоров и смеха, растворявшихся в общей атмосфере легкости, где никто по-настоящему не был абсолютным незнакомцем. Всех посетителей объединял в этот вечер сам паб.
Бармен, мужчина средних лет с немного седыми волосами, неспешно наливал пенящийся напиток в стеклянные кружки, когда я подошел сделать заказ. Он мастерски отдал пиво посетителям и привычным движением протер барную стойку, куда секундой ранее капнула не то пена, не то конденсат со дна бокалов. Не исключено, что бармен знал почти каждого кто сидел за стойкой, и время от времени бросал быстрые, знакомые взгляды в их сторону, успевая обслуживать как новых клиентов, так и постояльцев.
Расплатившись и подхватив напитки, я вернулся. Ты ждала меня, застегивая молнию на маленькой дамской сумочке. Телефона на столике больше не наблюдалось.
– Ты потрясающе выглядишь, – произнес я, едва ты поблагодарила меня за вино. Я попытался скрыть напряжение, но ты не могла не заметить, как сильно я нервничал. Губы дернулись в улыбке и взгляд твой смягчился.
Клянусь, Калери, даже сейчас, когда ты улыбаешься, я забываю дышать.
– А ты совсем не изменился. Не в плане внешности, конечно, но... ты все такой же.
– Это хорошо или плохо?
– Кто я такая, чтобы судить об этом.
Откинувшись на спинку стула и делая неспешный глоток джин-тоника, я раздумывал над тем, стоит ли ответить тебе или лучше промолчать. Я искал, пытался подобрать слова, но те не приходили. Как-то непомерно много было между нами. Пробелы, которые не заполнились за эти годы. Впрочем, я даже не знал способен ли их как-то восполнить.
Ты нахмурилась и взглянула на меня. Печаль сменилась любопытством, однако ты не задавала лишних вопросов, оставляя за мной право и пространство для поиска ответов.
– Как ты? Как твоя жизнь?
В твоем голосе улавливалось желание понять, кем я стал, пока тебя не было рядом. Простой вопрос, но как же сложно было мне ответить.
– Справляюсь.
Я пожал плечами, наблюдая как твой взгляд буквально скользит по мне, будто в поисках невысказанного подтверждения моим словам. Я понятия не имел как можно было описать три года в паре предложений. И все-таки, глядя на тебя, видя в тебе ту Джейн, которую знал прежде, я был уверен, что ты и без слов прекрасно понимаешь мой ответ.
– Почему театр? Куда делась жажда снимать фильмы?
– Сколько времени прошло, а ты все та же любопытная девчонка в оранжевом свитшоте, – усмехнулся я. Ты смущенно покраснела. – Ну, скажем, я осознал, что хочу быть там, где мне позволят быть настоящим. В кино у меня были в основном однотипные роли, не удовлетворявшие моего внутреннего актера. Впрочем, я научился легко превращаться в «лицо» – красивое и правильное, но лишенное глубины. Этого от меня хотели как продюсеры, так и режиссеры. На театральной сцене я не связан с образом, и могу быть разным. Даже в одной и той же пьесе, выступая каждый вечер, я могу быть другим.
– Но разве, стать великим режиссером – это ли не твоя заветная мечта?
– Мечта никуда не делась. Я все тот же Шон Кейн, не снявший свой первый и последний фильмы.
Ты просияла и слегка кивнула, как бы соглашаясь, явно вспомнив наш первый разговор о мечтах и целях, о будущем. Мы тогда едва были знакомы. Ходили в кино и бесконечно много болтали. Вот просто обо всем на свете.
Душу освещало осознание, что оба не забыли о прошлом. Чувства, которые мы заперли годами ранее, все еще теплились внутри нас осколками памяти. Мы знали, что эти посиделки в пабе были больше, чем просто встречей старых друзей, несмотря на разделявшее нас время и разные линии жизней.
– У меня все еще впереди, если ты об этом так переживаешь.
– Кажется, ты теперь на своем месте.
Я кивнул, продолжая пристально наблюдать за тобой. Один бог знает, когда мне еще представится возможность просто смотреть на тебя вот так, сидя за одним столом в полумраке лондонского заведения, когда на улице дождь.
– Я помню тебя на сцене, на тех репетициях у профессора Вуд. И хотя ты чаще всего кривлялся и шутил, но твое место на сцене никто не мог заменить. Это правда. И твой Дарлингтон – он прекрасен.
– Спасибо. Твоя оценка важна для меня.
– Я рада, что мне удалось вырваться на спектакль.
– Как так получилось, что Дэниел отпустил тебя одну?
– По-твоему, я нахожусь в заточении? – изумление в твоем голосе надломилось от тени легкой обиды.
– Я не это имел в виду.
– Мы довольно часто отдыхаем порознь. У Дэна и без походов в театр достаточно дел. Или ты хотел бы встретиться с ним?
– Господибоже, нет! Это последнее, о чем я стану просить, даже выпив весь алкоголь в этом баре! Даже за деньги.
Мы рассмеялись и в повисшей тишине попивали каждый из своего бокала.
– Как ты себя чувствуешь в роли жены знаменитого актера? В роли, которую сама выбрала, – сказал я, надеясь, что это поможет снять возникшее напряжение после упоминания о твоем супруге.
Ты обогнула взглядом помещение, прежде чем снова посмотреть на меня. Я хорошо знал эту твою привычку молчать – будто подбирала слова, которые не хотела произносить вслух. Ты не позволяла себе быть уязвимой. И я сразу понял, что ты не ответишь мне прямо и честно.
– Вроде как... нормально, – прозвучал ответ.
Что-то в твоем голосе заставило меня задуматься о том, как ты живешь, как изменилась твоя жизнь, даже если снаружи все выглядело хорошо. Если я мог спокойно скрываться за очередной ролью в театре, да и вообще мог быть кем угодно, то тебе было гораздо сложнее. Я видел это по твоим глазам.
Я поднял бокал и немного наклонился вперед, привлекая внимание, выуживая тебя из сотен бьющихся друг о дружку мыслей. Я так много думал о нашей встрече, что вдруг осознал, как сильно мне не хватало именно этого – твоего присутствия. Пусть другом. Пусть так. Пусть это всего лишь встреча старых друзей, несостоявшихся любовников. Пусть все останется как есть. Но в этих трех годах, пока мы не виделись, я так часто ловил себя на мысли, что хотел бы вот так просто поговорить с тобой. Как раньше.
– Я рад, что ты пришла, Калери, – наконец, произнес я, сам удивляясь тому, сколь спокойно звучал мой голос во время этого признания.
Ты подняла взгляд от винного напитка, и я заметил, как невольно сжались тонкие пальцы на высокой ножке бокала. Никто из нас не ждал, что я скажу это так прямо. На лице твоем промелькнула смущенная улыбка. Мне безумно хотелось взять тебя за руку, как прежде, когда у меня было на это право, когда я не боялся того, что подумают окружающие нас люди в переполненном баре. Ведь сейчас мы были просто старыми друзьями из колледжа с общим прошлым, но только внешне. Я теперь едва ли что знал о твоей жизни.
– Я не была уверена, что ты будешь рад мне.
– Почему?
– Прошло столько времени. Я думала... я была уверена, что ты забыл уже обо мне.
Если бы я только мог. Три года достаточно, чтобы забыть как плохое, так и хорошее, но очень мало, чтобы стереть все воспоминания.
В словах этих не было особого упрека, скорее чистая констатация факта. Забавно было услышать от тебя то, о чем сам часто твердил себе. Слишком много времени прошло. Я шел по своему пути, ты выбрала – свой. В конце концов, мы оба приняли случившееся, оставив все в прошлом. А прошлое – не более чем ретроспектива. Без возможности вернуться.
Я покачал головой, не отводя взгляда.
– Я тебя непременно вспомню, если когда-нибудь забуду.
Ты сидела, прислушиваясь к моим словам, и улыбнулась, наклонившись вперед и поддерживая подбородок рукой. Мягкие локоны волной огня скрыли твое лицо от посторонних, предоставив мне исключительное право смотреть на тебя.
– Я никогда не хотел, чтобы ты исчезала из моей жизни, Калери. Я не был уверен, что справлюсь, но я всегда помнил о тебе. Переживал как ты там. Вернее, здесь. Господи, оглянись, да мы сидим в лондонском пабе!
– Я знаю! – Ты вторила моему смеху. – Никогда бы не подумала, что встретимся вот так – на твоем спектакле.
– Ага.
– Еще и в Лондоне.
– Согласен. Это странно.
– Мне всегда казалось, что мы обязательно пересечемся на какой-то премьере или одной из этих вечеринок, но, когда ты сменил экран на сцену... шансов оставалось не так много.
И только после этих слов я вдруг осознал, что ты следила за моей страницей на Facebook.
Я не решался написать, поскольку не был уверен, что твой чикагский номер все еще обслуживается. Я пытался искать тебя в соцсетях, в группе выпускников нашего колледжа, выискивая малейший намек на аватарку с чем-то, что могло напомнить мне о тебе и подсказало бы, что это могла быть ты. В конечном итоге я бросил эту затею. Вполне вероятно, в целях безопасности у тебя был другой ник, отсутствовала фотография и минимум данных даже для закрытого профиля.
Но я не случайно разместил на своей странице новость о гастролях в Лондоне. Калери, этот репост я сделал для тебя, на тот случай, если ты случайно набредешь на мою страницу в набиравшей популярность соцсети. Могла ли ты знать об этом, когда читала афишу спектакля?
– А как ты... узнала от подруг? – мне безумно захотелось услышать подтверждение своим догадкам.
– Да. Все так и было, – ответила ты, кивая и опуская взгляд. Несложно было догадаться, что жизнь с Рейнолдсом научила тебя прятать свои настоящие эмоции.
Внезапно я вспомнил, что ты замужем уже два года. Словно увидел за твоей спиной всю ту новую жизнь, которой ты жила: Лондон, муж кинозвезда, красная ковровая дорожка, новая семья и друзья.
Перед глазами за миг пролетел последний месяц в колледже, когда ты сообщила, что улетаешь. Я хотел остановить тебя тогда. Больше всего на свете я желал заключить тебя в своих объятия и никогда никуда не отпускать. Но в то же время я видел, как сильно ты полюбила его. Я был свидетелем всех твоих страданий, причиненных моим глупым поступком, продиктованным чрезмерно выпитым алкоголем на твоем дне рождения. Знай я тогда, что ты выберешь его, я бы не посмел причинять тебе столько боли. Никогда не позволил бы этому случится. И быть может ты была бы еще на несколько недель счастливее.
И все же, я не мог забыть тот поцелуй с привкусом надежды. Я как сейчас помню дорожки слез на твоих щеках и возмущение в голосе, оттого что был глуп и нерешителен, что не признавался в своих истинных чувствах, что не трубил о нас на каждом углу, едва только твоя ладонь впервые доверчиво легла в мою.
Мы молчали три года. И все еще продолжали молчать. Просто сидели и смотрели друг на друга, словно читая мысли как дорожку субтитров. Боясь озвучить то, о чем несомненно говорили за нас глаза. Признаваясь в том, что не случилось. Не произнося вслух то, о чем нельзя более говорить по определенным обстоятельствам.
– Как Астрид? – твой неожиданный вопрос застал меня врасплох.
– Нет никакой Астрид.
– Определенно должен быть кто-то. Ты же Шон Кейн. Я просто не поверю, что ты все еще один, – твой голос был полон сомнений и того самого, женского ожидания правды, которую хотелось знать, но в которую отчаянно не хотелось верить.
Легкое напряжение от твоего вопроса, наконец, достигло своей глубины. Задержав дыхание, я вдруг мысленно вернулся к Фэллон. И даже вспомнил кольцо, которое выбрал перед поездкой, но так и не решился вручить ей.
Я должен был сказать тебе правду. Но что-то внутри подсказывало, что лучше мне было тебя обмануть. Ведь выдав тебе эту маленькую ложь, я снял бы с себя оковы прошлого. Показал бы, что научился свободно дышать без тебя, что не искал в каждых прошлых отношениях твой призрачный образ, наглухо засевший в памяти. Сердце не хотело отпускать тебя.
Я немного медлил с ответом, в очередной раз отхлебнув джин из бокала.
– На самом деле, я в отношениях, – выдавил из себя, мгновенно чувствуя, как собственные слова режут одну за другой связывающие нас нити. Но все было решено, и отступать не имело смысла. – Это Фэллон. Ты видела ее сегодня в моей гримерке. Мы встречаемся. Правда, скрываем это от коллег в театре.
Ты молчала, внимательно слушая. Взглянула на меня украдкой, а затем снова посмотрела на бокал в своих ладонях, словно оценивая полученные от меня факты. На лице твоем не было удивления, одно только принятие. Я понимал, что так или иначе был бы вынужден соврать тебе о нас с Фэллон, просто чтобы не возникало лишних вопросов.
– Она красивая.
Я напряженно кивнул, умышленно увлеченно рассматривая витиеватые линии рисунка деревянной столешницы.
– И я очень рада, что ты закончил с Астрид, – голос твой звучал беспристрастно.
– Это был один из тех романов в колледже, о которых не стоит вспоминать, – признался я, после чего тотчас осознал всю мерзость сказанного мной. – Не то, чтобы я хотел забыть то, что было между нами... это...
– Шон, ты не обязан объяснять.
– Нет-нет! Я вовсе не хотел сказать, что забыл о том, что было между нами в колледже. Я бы солгал, если бы признался в подобном...
– Шон... я понимаю, да...
– Это... это другое.
Ты провела рукой по лбу, поправляя прическу, робко улыбнулась, скользнув взглядом по мне и снова уставилась в остатки гранатового напитка в бокале.
Я глубоко выдохнул. Начать разговор снова оказалось непосильной задачей, учитывая, что я зашел на покрытую пылью и паутиной времени территорию.
– Я скучал, Калери.
Не стоило даже отвечать сразу, ведь было заметно как дернулись уголки твоих губ, а в груди моей разлилось тепло от того, как ты посмотрела на меня. Ты могла вполне сказать о том, сколько времени утекло, и что мы оба сильно изменились, и что стало сложнее, намного сложнее, чем раньше. Но вместо этого ты тихо произнесла:
– И я скучала, Шон.
Не в силах сдержаться, я улыбнулся, скрестил руки на груди и оперся на стол.
Тишина тянулась, заполняемая звуками сменяющихся посетителей заведения, звоном столовых приборов о тарелки и смехом от особенно хороших пьяных шуток. Но в этой тишине происходило нечто ценное, словно возвращалось из нашего прошлого, ломая стены и преграды. Я четко видел, как если бы мы стояли на том мосту, что разделял нас в моем воображении, то именно сейчас ты обернулась.
Ты заметно нервничала, несколько раз просматривая и изучая окружавших нас посетителей в столь поздний час. И незаметно сглотнула, на миг сжав губы, а взгляд скользнул мимо меня на улицу. Туда, где за окном давно начался июльский вечер.
– Дождь прекратился, – задумчиво сказала ты, выглядя сосредоточенной, слегка настороженной. Хотелось верить, что тебя также бросало в путешествие по тем временам, когда все казалось проще, когда мы могли быть рядом, не боясь вопросов и не ожидая быть пойманными.
– Я провожу тебя, – понимающе кивнул я и разом осушил остатки джин-тоника.
Я вышел из паба первым и сразу почувствовал, как влажный после дождя летний воздух Лондона раскрывает свои объятия. Остановившись у кирпичной стены здания, оперся на кованную ограду, что поддерживала старую вывеску. Пальцы без спешки потянулись к пачке сигарет. Я вытащил одну, поднес ее к губам, задумчиво осмотрел улицу и прохожих вокруг, пока доставал зажигалку.
Кончик сигареты дрогнул, едва искры огня мелькнули в вечернем полумраке. Первый короткий вдох, и дым наполнил легкие знакомой тяжестью, даруя долгожданное за весь вечер наслаждение. С выдохом легкое табачное облако окутало меня, ненавязчиво растворяясь в ночном воздухе. Закрыл глаза, на мгновение позволяя себе забыться, потеряться в этом моменте. Не нужно более никуда спешить – в каждом медленном вдохе была какая-то необъяснимая бездна.
Я стоял, склонив голову чуть вбок, рассматривая темное небо с паволокой тумана, характерное для этого города также, как и беспрерывно бурлящая жизнь. Я будто прислушивался не только к ночному городу, но и к собственным мыслям, что, казалось, с каждым вдохом прояснялись. Сам воздух был полон какого-то особенного чувства. Не похожего ни на что из предыдущих подобных вечеров, когда мы выходили из бара с коллегами, разбредаясь по своим временным пристанищам.
Я только слегка повернул голову и тотчас заметил, как ты вышла на улицу, медленно огляделась по сторонам и нашла меня, словно тоже почувствовала это незримое натяжение в воздухе.
Сделав еще одну затяжку, я томно выдохнул сигаретный дым, пока мой взгляд был все еще прикован к тебе. Ты не сказала ни слова, просто остановилась рядом. Только запах сигареты, смешанный с ночной прохладой, касался твоего лица с дуновением ветра, как бы я ни старался увернуться.
Каким-то странным образом, в этот момент, стоя напротив с догоравшим окурком в руке, я почувствовал, что не могу и не хочу отпускать тебя. Все внутренние вопросы, все смятение и чувства вдруг обострились. Мы не виделись так долго. Неужели эта встреча – единственное, что дает нам жизнь? Уже тогда я начинал понимать, что каждая встреча имеет значение.
Я не хотел забывать. Нам нельзя было забывать. Стоять вот так, рядом с тобой, было столь естественным, словно не было ни именитых актеров, ни десятков актрис, ни тысяч километров между нашими новыми домами.
– Слушай, я не хочу, чтобы это выглядело странно или неуместно. Я понимаю, что ты замужем и у тебя есть обязанности. Но я бы очень хотел увидеть тебя снова. Просто встретиться. Как раньше. Думаю, мне пригодится хороший гид по городу. Что скажешь? – я пристально смотрел на тебя, выдыхая дым немного в сторону, но неугомонно заигрывающий с твоими волосами ветер то и дело возвращал его к тебе.
Твои глаза заблестели, а на губах появилась легкая, почти неуловимая улыбка – не согласие, нечто иное, – момент, когда два человека понимают, что приобретенное этим вечером все-таки не закончится.
Ты не сказала «да», просто смотрела на меня, словно пронзала душу изумрудными кристаллами. И этого было достаточно. Я не знал, что будет дальше, но хотел, чтобы это не заканчивалось вот так просто.
Ты нервно убрала прядь волос за ухо, задумалась над чем-то. Я представил себе, что ты, вероятно, думала о Дэниеле, о том, как он мог бы это воспринять, пыталась понять, как наша очередная встреча впишется в твою жизнь, в отношения с мужем, оттого не стал торопить с ответом.
– Пожалуй, гид из меня никудышный. Я и сама толком не знаю Лондон за все эти годы.
Сигарета догорала между пальцами с невозмутимым спокойствием, и каждый вдох мой был частью чего-то большего, чем просто желания курить. Это было как выражение внутреннего монолога. Не озвученные слова. И когда я снова взглянул на тебя, этот дым все еще вился в воздухе вокруг, словно неведомая преграда, что одновременно разделяла и соединяла нас.
– Что мешает тогда нам посмотреть его вместе?
И было в этом долгом взгляде все – неопределенность, поиск, вопросы и ответы.
И все было в этом дыме. И в твоей восторженной улыбке.