ЧАСТЬ II. Глава 3.
56 дней до моего возвращения
ДЖЕЙН: Я лежала в постели, спрятавшись под одеялом, все еще ощущая, как тепло и нега тянулись по коже шлейфом недавних его прикосновений. Дэниел был в душе уже несколько минут, оттого я не спешила вставать, продолжая находиться в состоянии приятной расслабленности после такого уютного и невыносимо нежного утра. Легкий утренний свет пробивался сквозь шторы, создавая мягкие молочные полосы на постели.
Когда Дэниел появился в дверях, я повернулась, обнимая его подушку, и посмотрела на него – без футболки, влажные волосы зачесанные назад еще не высохли, вдобавок на шее и плечах блестели капельки воды, а полотенце на бедрах туго завязано, едва скрывая изгибы мускулистых ног и талии. Он подошел к зеркальной двери шкафа, чтобы промокнуть волосы вторым полотенцем, что держал в руках. Каждое его движение было настолько естественным, таким невыносимо привлекательным – расслабленным, уверенным, словно и он не замечал производимый им эффект. Мышцы на спине играют под кожей, когда он вытягивается, – красивый, как всегда. И все же в этот момент, в теплом свете утреннего солнца, он казался мне немного более реальным, словно происходящее кружилось и вертелось вокруг него, замирая в такой нужный, совершенно идеальный момент.
Ненавязчиво, почти случайно, насколько это было позволительно для супруги, лежащей в постели после утренней порции любовных ласк, я приподняла голову на локте и следила за каждым его движением, пока Дэн одевался. В воздухе пахло такой знакомой и успокаивающей свежестью геля для душа.
– Я думал, ты захочешь спать. Ты выглядела изнеженно усталой, – произнес он с улыбкой, всегда заставлявшей меня чувствовать себя так, будто я для него – самая важная часть этого мира.
Я закусила губу и лукаво улыбнулась, прищурив глаза, а затем, потягиваясь, перекатилась на живот, оголяя спину и ягодицы. Он соблазнительно усмехнулся, потряс головой, как если бы признавал свое поражение, а затем подошел ко мне и присел рядом. В его глазах все еще был тот самый огонь страсти, которым нас накрыло этим ранним утром с первыми звуками будильника. Я подалась к нему, дыша таким любимым мужским ароматом, и, не думая, накрыла его губы своими.
Дэниел не смог не ответить – легонько прижал меня весом своего тела. Его прикосновения – нежные и бережные сейчас, но страстные, порывистые, требующие часом ранее – дарили мне ощущение безопасности, будто вся внешняя суета и шум исчезали, когда он находился рядом.
Я зажмурилась, чувствуя, как его рука вновь скользит по изгибам моей талии и бедер, расслабляя каждый мускул, уже забывший про напряжение. Его дыхание было ровным и глубоким, несмотря на такой жаждущий и не оставляющий сомнений взгляд. Он прошептал мое имя несколько раз, прежде чем я слегка улыбнулась, не открывая глаз.
– Ты сегодня само искушение, – тихо произнес Дэниел, касаясь губами моего плеча.
Я хотела остановить время, чтобы он остался здесь, со мной, с тем чтобы мы могли просто побыть вдвоем день или два, а лучше несколько. И чтобы ему можно было не спешить возвращаться в мир, где он сверкает ярче звезд на ночном небосводе.
Едва мне стоило в очередной раз поцеловать его, как Дэниел засмеялся, и этот звук был таким смиренным и легким, что я не могла не засмеяться в ответ, привлекая его к себе. Я чувствовала его руку на пояснице, пальцы нежно поглаживали оголенные участки кожи. Все слова, все проблемы тотчас исчезали стоило мне оказаться в его объятиях.
Зазвонил мобильник Дэниела и он встал, осторожно высвобождаясь из моих переплетенных рук, а я мгновенно почувствовала захватившую меня пустоту вокруг. Со вздохом приоткрыла глаза, чтобы увидеть его, когда он потянулся к смартфону на прикроватной тумбочке, сбрасывая звонок, и стал собираться. Он быстро оделся, застегивая рубашку, с улыбкой щуря глаза, когда его рука невольно коснулась моих растрепанных после ночи волос.
– Я не вернусь до вечера, – сказал он, фиксируя манжеты, и я уловила нотки раздражения в его голосе, несмотря на спокойствие, которое он излучал минутой ранее. – У меня интервью, потом нужно заглянуть в офис. Но постарайся не скучать.
Я слабо кивнула, чувствуя, как пустота внутри ширилась, возвращаясь легким холодом. Но, странным образом, его уход не принес мне ни горечи, ни беспокойства. Дэниел всегда возвращался домой, ко мне.
– Люблю тебя, – тихо произнес он, целуя на прощание так бесконечно сладко, что пустота внутри отступила. Всего на пару мгновений, пока резкий запах его парфюма не перестал щекотать нос, а дверь за ним тихо не закрылась, после чего мой взгляд упал на окно.
Погода в одночасье сменилась с солнечной на пасмурно-облачную, будто отображая мое окончательное настроение. Я в очередной раз осталась одна в новом доме. Часы на стене тикали ровно, ведя свой посекундный отсчет нашим пяти годам знакомства.
Поднявшись с кровати и приняв душ, я неспешно привела себя в порядок, после чего медитативно застелила постель и, наконец, добралась до шкафа с одеждой, чтобы выбрать что-то простое и удобное. Я все больше полюбила такие дни, когда не нужно продумывать, как я буду смотреться рядом с Дэниелом, или как мне бы хотелось выглядеть под объективами папарацци, изредка подлавливающими меня в очередной моей вылазке в город.
Как бы сильно я не старалась, по собственной инициативе или по настоянию Луизы, ответственной за наш внешний вид на публике, я пыталась выглядеть британкой хотя бы внешне. Но, не взирая на усилия, всегда оставалась слишком американкой, чтобы некоторые его фанаты приняли меня даже спустя годы нашего брака. Моя жизнь в Лондоне практически с первых дней была сочетанием британских традиций и ослепительной светской жизни, с элементами строгости, аккуратности и утонченности, так свойственной британским знаменитостям. Мы с Дэниелом были как две стороны одной медали, находили в этом балансе свой стиль жизни, но я все чаще возвращалась к воспоминаниям о Чикаго, скучая по свободе самовыражения.
Мне хотелось хоть раз выйти за чашечкой кофе из Starbucks как Бритни Спирс или Хилари Дафф – в трениках, футболке и комфортных UGGI, но мой гардероб не позволял себе подобных вольностей. Если я не хотела оказаться на передовицах желтой прессы и подвергаться обсуждению относительно утихомирившихся фанатов моего супруга, то одеваться должна была солидно и соответственно английской моде. Но и в этом я нашла свой баланс – различного вида платья, джинсы и майка, которую сменял свитшот в зимний период, но даже летом всегда на подхвате была курточка – переменчивая погода научила меня этому примерно через пару месяцев жизни в Лондоне.
Спустившись на кухню, я нажала на кнопку кофемашины, подставив чашку, и под звуки молотьбы кофейных зерен задумалась, что мне делать дальше. Не хотелось ни готовить, ни читать, ни заниматься накопленными домашними делами. Клининговый сервис приходил с генеральной уборкой раз в неделю либо по необходимости, а в остальное время мы с Дэном поддерживали заведенный порядок и чистоту в нашем новом доме. Но именно сегодня мне хотелось чего-то абсолютно иного, вот только это вряд ли понравится Дэниелу, если он узнает. Это был тот редкий случай, когда я пошла бы собственной непроторенной дорогой.
На кухне царила тишина, только приглушенный звук телевизора на фоне наполнял пространство. Я сидела за кухонным островком, лениво черпая йогурт и злаки с сухофруктами, обдумывая список дел и обязанностей на ближайшие дни, когда внимание привлекла сцена из знакомой мне романтической комедии. На экране плоского широкоформатного телевизора в гостиной Ник из «Жених напрокат»[1] только что встретил свою «невесту» в аэропорту, и, не смотря на то, что их отношения начинались с простого контракта, было уже ясно, что между ними появится искра. Мысли унесли меня к тому дню, когда я в очередной раз застала этот фильм по телевизору и желала больше всего на свете обсудить его с тобой. Как в те вечера киномарафона в твоей комнате в общежитии, навсегда врезавшиеся в мою память.
Я уже видела этот фильм несколько раз, но, как всегда, он вряд ли мог наскучить – идеальный для утреннего настроения – легкий, непринужденный, с четко отмеренной порцией чувственности и эмоциональности. И снова я не могла отделаться от ощущения, что с Дэниелом я точно также чувствовала безопасность и комфорт, как Кэт с Ником, вновь погрузившись в воспоминания, когда мы только начинали встречаться – как все было живо, как в воздухе витала легкость, искрометный флирт, когда каждый момент был полон ожидания чего-то нового, неизвестного и прекрасного.
Но где теперь тот огонь, что так ярко горел в начале наших отношений? Где та страсть, согревавшая нас, когда не могли расстаться ни на миг, когда мы смеялись и оба стремились быть честными и открытыми друг с другом? Где-то по пути, среди повседневных забот, между съемками, проектами и встречами наш с Дэниелом мир стал предсказуемым, стабильным – как чашка кофе в моих ладонях по утрам.
Дэн, несомненно, был добрым, любящим, внимательным и надежным мужем. Он был моей поддержкой все эти годы, но иногда я ловила себя на мысли, что в этой самой стабильности мне бесконечно недостает чего-то. Не хватает игривости, той легкости, того волнения, некогда испытываемого от одних лишь прикосновений друг к другу.
Неужели все отношения становятся такими со временем? – в очередной раз вопрос навязчиво прожужжал в моей голове.
И в этот момент взгляд снова скользнул по экрану: Ник и Кэт обменивались откровенными переглядываниями и насмешками, их отношения перерастали в нечто большее, несмотря на то что начинались как фальшивка. Под поверхностью их договоренности возникали чувства, которым не было куда деваться, не помогала даже расчетливость и логичность их начальной сделки. Это было так похоже на что-то давно забытое, оставленное где-то в глубине моего сердца.
Злаки и сухофрукты давно разбухли в молочной йогуртовой массе, а я так и не притронулась к еде. Знаешь, я ведь не могла нормально есть с того момента, как воочию увидела твое имя на афише театра тем вечером. Волнение заполнило всю меня до самых кончиков, покалывающих нетерпением и страхом желанной встречи. Я запихивала в себя дешевую еду типа хот-дога на заправке или пончика с кофе, пачку чипсов поздним вечером, когда возвращалась по такой уже привычной дороге с южного берега Темзы. Это еще и было частью моего еженедельного ритуала – так я пыталась порадовать и удержать ту чикагскую девчонку, обожающую пончики с кофе из кафе «на колесах».
А однажды за ужином, долго ковыряясь в тарелке с приготовленной рыбой и овощами, я, сославшись на недомогание, ушла к себе в кабинет, понимая, что моя компания Дэниелу не столь необходима – он сидел за чтением очередного сценария для нового фильма. Дэн даже не обратил внимания на мое состояние, просто мимолетно чмокнул в губы, предлагая мне заварить себе мятный чай. Тем вечером я многократно обновляла твою страницу на фейсбуке в надежде, что ты почувствуешь, как я жду от тебя хоть какой-то знак. Или то я ждала сигнал от Вселенной, я и сама не понимала.
Я читала афишу. И не один раз. Не говоря уже о том, что прочитала пьесу Уайльда, желая хоть как-то стать частью твоего нового мира. Мне было любопытно понять, почему ты согласился на такую несвойственную тебе роль. И все же, я боялась написать первой и задать прямой вопрос. Как и боялась случайной встречи все те дни, что парковала машину напротив афиши «Веера» в Саут-Бэнке, – встретить тебя в Нью-Йорке, Чикаго или Лос-Анджелесе тогда казалось более реальным, чем возле лондонского театра, где висел постер будущего спектакля с твоим участием.
Я взглянула на экран, на героев фильма и задумалась о том, что иногда мы все скрываем от себя свои настоящие чувства, пытаясь угодить другим, не замечая, что настоящая любовь и счастье – это то, что мы переживаем с кем-то, а не то, что создается для видимости. И тут я осознала, что стала забывать о собственных желаниях, боясь сделать неправильный шаг, который мог потенциально разрушить благостную тишину нашего устоявшегося брака с Дэниелом. Мне захотелось, наконец, сделать что-то новое, что-то для себя, как бы страшно не было. Привычный комфорт уже казался мне пресным. Я почувствовала внутри жгучее желание сделать что-то неожиданное, непредсказуемое, выйти за рамки. И обозрев кухню с гостиной, где вот уже несколько месяцев ничего не менялось, в голове моей вспыхнула новая идея: я заслуживаю немного приключений, пусть даже простых и тихих, как поход в театр на спектакль лучшего университетского друга.
Набравшись смелости, я схватила сумочку, незначительно вздрогнула, кусая внутреннюю сторону щеки и раздумывая, стоило ли вообще осуществлять задуманное. Но уже через несколько секунд решилась. Белая футболка, узкие джинсы и простые удобные балетки. Никакого пафоса. Плевать! Сегодня мне хотелось побыть прежней Джейн хотя бы на несколько часов, и не подстраивать свой внешний вид под чей-то взгляд или объектив.
Я выключила телевизор, отправила чашку с тарелкой в посудомойку, схватила тонкий кардиган с вешалки у входа и вышла. На мгновение остановилась в дверях, чувствуя, как легкий холодок внутри, обычно указывающий, что что-то возможно не так, исчезает. Я сжала дверную ручку, сделав еще один глубокий вдох. Принятое решение наполняло меня какой-то необъяснимой радостью. Тайное желание, которому нужно дать возможность осуществиться. Всего лишь спектакль. Один раз. Посмотреть одним глазком. Просто увидеть тебя и убедиться, что ты в порядке.
Здесь, на южном берегу Темзы, прохладный летний день оставил мокрые следы легкого дождя на тротуарах улиц, пока я шла к монументальному зданию театра Олд Вик. Он не был новым, не был блестящим и современным, как многие окружавшие его строения в центре Лондона, но здесь значимо ощущалась история.
Олд Вик словно с уверенностью, которой позавидует любой современный театр, нес на себе следы вековых традиций неоклассицизма XIX века – величавые старые колонны, строгие линии и какая-то непередаваемая, тонко ощутимая архитектурная сила. Она словно щит, защищала все, что происходило внутри, под его крылом.
Войдя в холл через массивные деревянные двери, я почувствовала себя окруженной величественными стенами, каждый угол которых, казалось, хранил память о тысячах зрителей и актеров, что когда-то приходили сюда. Это было не просто место для театральных спектаклей, но пространство для переживаний, для погружения в другой, богемный мир сцены. Мраморные лестницы уходили наверх, их полированные ступени и плавные изгибы словно вели к вечности. Воздух был прохладным, немного сыроватым, как будто в стенах все еще хранились остатки былых дождей и старинной архитектуры. Сквозь легкий холод пробивался едва уловимый дух старой древесины и характерной пыли, перемешавшийся с запахом свежей краски.
Я неторопливо подошла к театральной кассе, пряча руки в карманах вязаного кардигана, скрытно теребя брелок автомобильного ключа. Передо мной собралась небольшая очередь, несколько человек, почти все с зонтиками. В здании играла старая мелодия, казавшаяся такой неуместной в этом напряженном моменте. И как ни пыталась, но я не могла вспомнить, когда вообще в последний раз была в театре.
Дрожащими не то от холода, не то от волнения пальцами я вытащила из сумки телефон и посмотрела на дату. Три года прошло с того дня, как я в последний раз слышала твой голос. Но я точно знала, что хочу увидеть тебя снова.
Когда подошла моя очередь, я шагнула вперед и кассир, старушка в шерстяном облаке темно-серого свитера, подняла взгляд. Несмотря на седые пряди волос, в ее усталых глазах все еще сохранялась какая-то нескрываемая забота о каждом посетителе. Не трудно было предположить, что она работает здесь много лет, и этот театр давно стал частью ее жизни.
– Билет на «Веер леди Уиндермир» в ближайшие дни, – сказала я, пытаясь звучать спокойно, а в голосе все равно сквозило неуверенностью – внутри какое-то напряжение, будто я просила не просто попасть в театр, а открыться для чего-то, что давно забыто. На секунду я закрыла глаза, снова представив тебя на сцене. Как бы ты выглядел? Тот же Шон, которого я помнила, который вкладывал чувства в свою игру? Или что-то изменилось?
Кассир медленно стучала по клавишам компьютера, словно тот был установлен перед ней только сегодня утром, и она, попутно обслуживая клиентов, училась как правильно пользоваться мышкой и клавиатурой. Казалось, что время остановилось. Я нервно кусала ноготь большого пальца, предоставив право выбора мест на вкус этой леди.
– Программа, черт бы ее побрал... почему только нельзя было отпускать билеты привычным способом? Есть схема зала, есть расположение мест, есть ручка, все просто. Но нет же, идем в ногу со временем, – бухтела себе под нос старушка, сокрушаясь над неподвластной ей техникой.
Я бы и хотела оказаться по ту сторону, по возможности помочь ей, но все, что мне оставалось, это мило улыбаться и терпеливо ждать.
– Кто бы мог подумать! В ногу со временем идти нашему Олд Вику. Это, конечно, прекрасно, что вот так мы развиваемся, что театр не закрывают, не смотря на Янг Вик, куда более претенциозный и напичканный всеми технологиями современности... ох, черт!
Старушка в очередной раз смачно выругалась, заставив меня густо покраснеть, прикрыв рот ладонью, чтобы сдержать рвущуюся наружу улыбку и сохранить невозмутимый вид.
– Ай! Ну вот опять! Сладенькая, я сейчас позову кого помоложе, но не намного опытнее меня, чтобы оформить возврат в этой чертовой компьютерной системе... будь она неладна!
– А что случилось?
– Сейчас все исправим, милая. Эта новоявленная груда железа и пластика сегодня уже второй раз подставляет меня, выбивая неправильную продажу билетов. Задвоение, или как оно называется...
– Два билета?
– На разные даты, да. Будь неладна эта их новая программа бронирования! Моя седая голова не выдержит, а ведь я столько лет отдала этому театру...
– Простите, но ничего отменять не нужно, – перебила я кассиршу, которая уже поднималась со своего кресла, чтобы уйти за помощью персонала. – Я заплачу за оба билета. Ничего страшного.
– Ох, деточка, ты уверена? – старушка подозрительно глянула на меня. – Спектакль гастролирующего театра из Чикаго...
Я улыбнулась, ощутив легкое беспокойство под ее пристальным взглядом серо-зеленых, потускневших от старости глаз. Почему-то мне показалось, что она сразу поняла – я не просто покупаю билеты.
– Я знаю. У меня там университетский друг играет.
– Вот оно как!
– Да, – ответила я, все еще стараясь унять дрожь в голосе.
– Тогда, вероятно, сама судьба велит посмотреть спектакль не один, а несколько раз.
– Да, вы правы.
Наконец, она протянула мне два билета. Я молча взяла их, расплатившись. Бумага на ощупь была такой знакомой – я ощущала, как дрожат в руках не только билеты, но и все тело. Когда в последний раз я вот так выбиралась куда-то? В нашей с Дэниелом жизни даже такие простые мелочи как бронирование мест в кино или ресторан совершались кем-то из команды менеджеров.
– Большое спасибо, – сказала я, стараясь не выдать эмоций, и почувствовала, как пожилая леди оценивающе смотрела на меня, но ничего не сказала.
Я не могла унять легкую дрожь в руках, когда снова глянула на билеты, сделала шаг и, ощущая, как дыхание становится тяжелым, вышла на дождливую улицу.
Это был не просто спектакль. Я чувствовала, что эта встреча – не случайность. И хотя время еще не пришло, но оно уже было поблизости.
Ты был рядом. Мы оба были рядом.
Следующие два дня прошли в покалывающем предвкушении томительного ожидания. С того самого момента как спрятала билеты, каждый вечер я тайком проверяла их наличие – потребность убедиться, что мне не приснилась задуманная шалость. Я бесконечно представляла, как буду сидеть в зрительском зале и, наконец, услышу твой голос в тишине театральных стен, как сердце будет замирать от каждой твоей реплики или движения.
Вспомнилось, что когда-то давно я пропустила твой театральный дебют в колледже – Дэниел тогда внезапно вырвался из своего плотного графика на встречу со мной, пролетев без предупреждения полмира. Теперь же в потайном кармашке кошелька я прятала пропуски на спектакль с твоим участием. Что это, если не восполнение не случившегося обещания?
Оставалось только придумать, что сказать мужу, но Вселенная определенно решила подкинуть мне подушку безопасности в виде его внепланового двухдневного отъезда на пересъемки. Внезапно всплывшая тишина и одиночество лишь добавили волнения перед первым походом в театр. Время словно остановилось и давало понять, как сильно мне было необходимо сосредоточиться на себе, отпуская свои страхи и сомнения.
Я стояла перед зеркалом, примеряя один наряд за другим. Мне хотелось чувствовать себя уверенно. Признаюсь, я не планировала встречаться с тобой, боясь, что своим вторжением в твою размеренную жизнь могу что-либо испортить и в то же время мне до безумия хотелось обнять тебя, словно частицу прошлого, о котором я так бесконечно скучала последние месяцы. Я планировала остаться незаметной, неузнаваемой ни для кого, чтобы провести этот вечер наедине с тобой, пускай даже ты будешь блистать на сцене, а я затеряюсь в темноте зрительного зала.
«Ты должна прийти в театр в красивом вечернем платье», – смотря на переливающийся блеск атласного платья, я вспомнила твои слова и то, как тщательно подбирала гардероб, спеша на премьеру «Грозового перевала» в постановке Оливии Вуд.
Черная глубина ткани касалась кожи, ощущалась мягкой, будто была частью такой важной, безымянной встречи. Я поглядывала на часы на каминной полке в гостиной, заламывая пальцы, а мысли, которые я пыталась держать под контролем, так и норовили вырваться наружу – ладони вспотели от волнения, а в горле пересохло. Становилось почти невыносимо отсчитывать минуты до выхода. Но несмотря на все переживания, в глубине души я знала, что этот момент особенный, ведь я страстно желала увидеть тебя в этом новом, чужом мире.
Такси останавливается у входа и я выхожу, ощущая теплый вечерний воздух, словно напоминание о том, что я не одна, что этот город живет и дышит, что мир вокруг не остановится, даже если мне захочется скрыться от всего. Все звуки города в одно мгновение исчезли, пресекаясь легкой филармонической мелодией, звучащей фоном в стенах Олд Вика. Я поднимаюсь по ступеням, ощущая, как тяжело мне двигаться вперед. Абсолютно не чувствуя себя женой знаменитого актера, я словно стала частью чего-то грандиозного, но такого камерного.
Посетители неспешно двигались по коридорам театра – каждый к своему месту, указанному на кусочке прямоугольного пергамента. Огромный зал, окруженный элегантными колоннами и бархатными занавесами, казался живым организмом. Мягкий, приглушенный свет ламп создавал атмосферу уюта, а легкое бормотание зрителей, собирающихся увидеть театральную постановку, наполняло пространство ожиданием.
Скоро я снова увижу тебя.
От предвкушения ощущался ком в горле, а в голове замерцала мысль встать и уйти. Я не должна быть здесь, в этом платье, не должна желать встречи с тобой. Все это неправильно. Как и то, что я совершаю грубую ошибку, и это уже не мы прежние, не те Шон и Джейн, что когда-то выискивали взглядом друг друга в коридорах колледжа, держались за руки и прятали поцелуи от друзей между рядами книжного магазина в торговом центре.
Сердце забилось быстрее, когда раздался последний предупредительный звонок и через короткий миг свет в зале потух, чтобы осветить своим сиянием сцену, отрезая мой последний шанс на побег.
Звуки сопровождения живого оркестра нарастали. Зная сюжет пьесы, практически с первой реплики твоей коллеги я уловила знакомые интонации, понимая, как созвучно моей жизни все происходящее на сцене. Тот мир, в который я когда-то входила с беспокойством и любопытством, совсем юная и наивная, как и леди Уиндермир, поглощенная своими идеалами... Все это странно знакомо.
Если раньше я думала, что знаю, как замирает душа от пересечения наших взглядов в стенах колледжа, то в этот раз убедилась, сколь сильно я заблуждалась. Я с трепетом наблюдала за происходящим на сцене, практически не дыша, зная и чувствуя, предвкушая твое появление. Момент ликования и страха слились в одно. Сердце сжалось на короткий миг, после чего пустилось галопом, а на лице расплылась улыбка от охватившей меня волны счастья, но я тотчас смутилась и зажала губы, опасаясь привлечь внимание окружающих меня зрителей.
Если бы ты только знал, что я чувствую, когда вижу тебя.
Ты остался все таким же опасно красивым и обжигающим дамские сердечки. Я все еще не могла понять, почему ты сменил съемочную площадку на театральные подмостки, лелея с детства мечту стать кинорежиссером. Однако я помнила из семинаров Оливии, как хорошо вы подходили друг другу – ты и сцена. В этом танце всегда было что-то дикое, чистое, истинное.
И вот я смотрю только на тебя, жду очередной сцены с твоим участием... Было сложно, зная, что между нами застыли эти три года молчания.
Ты держишься уверенно, не сложно заметить, как твое появление наполняет сцену особым магнетизмом, и каждый раз я чувствовала, как, наконец, могу дышать, забывая о времени и окружении. Каждый твой шаг, каждый жест и каждое слово погружали меня в атмосферу пьесы. Ты был великолепен. На сцене царила какая-то магия, и я поняла, что оказалась в плену не только твоего таланта, но и воспоминаний о наших совместных мгновениях. Твой взгляд и легкость в движениях – все это было частью того, что я когда-то знала в тебе. Рядом с тобой каждая мелочь всегда наполнялась особенным значением.
Когда опускается занавес, я продолжаю сидеть, не в силах пошевелиться, тогда как вокруг меня все встали, чтобы одарить актеров овациями. Я боялась быть замеченной тобой в толпе англичан. Мне казалось, что ты непременно узнаешь меня, когда в зрительском зале зажегся свет. Этот вечер был не просто походом в театр. Это была встреча с тем, что было, с тем, что осталось, и с тем, что никак не удается забыть.
А ведь я так никогда и не призналась тебе, что дважды ходила на тот спектакль... Оба раза смешались в сумбурные воспоминания, которые я в силах расставить по полочкам только оттого, что в первый визит, когда на мне было обещанное вечернее платье, я так и не смогла решиться просить о встрече с тобой.
Весь следующий день, оказавшийся промежуточной передышкой, душа моя разрывалась от тоски по тем дням, когда мы просто могли видеться, общаться, шутить и смеяться без каких-либо опасений. Я вспоминала все наши совместные семинары по театральному курсу – единственное место, где мне повезло быть частью твоего мира. И всю силу твоего мастерства и таланта, о котором так часто упоминала профессор Вуд, я прочувствовала уже во второй раз, когда не смотря на свой страх и риск, ведь вечером мне нужно будет лгать Дэниелу о том, куда я подевалась, в последнюю минуту выскочила из дома и приехала на спектакль. Я просто не знала, чего боюсь больше – увидеть тебя еще раз или не увидеть больше никогда.
В очередной раз сидя в темноте бельэтажа, окруженная сотней зрителей, я все больше впадала в эмоциональный водоворот. В одном из диалогов твоего Дарлингтона с леди Уиндермир, я почувствовала легкую иронию, тонкую игру слов со скрытым, гораздо более сложным смыслом, отчего неожиданно для себя осознала, как происходящее на сцене было похоже на мою собственную жизнь. Любовь, как и светские интриги, теряет свою ценность, как только ее начинают разбирать на составляющие. Неуступчивое чувство чести леди Уиндермир, ее идеализированный взгляд на любовь и отношения, стремление сохранить безупречную репутацию – это был почти что мой нынешний автопортрет. И вместе с ней на этот второй раз я невольно поставила под вопрос свои убеждения в том, что истинная любовь являет собой верность и безусловную поддержку, а лорд Уиндермир, как и Дэниел, являлся идеалом мужчины, которого она защищала любой ценой. Даже когда всем вокруг все очевидно.
Я неожиданно словила себя на мысли, что мои отношения с Дэниелом – хотя они и стали удобными, спокойными, безопасными – не давали мне должного вдохновения, того внутреннего огня, который я бесконечно искала весь последний год. Что, если этот выбор, который я сделала, – не окончательный? Даже лорд Дарлингтон словно был моим кривым зеркальным отражением – это его желание быть свободным, быть собой, несмотря на все обязательства и договоренности.
Мой взгляд снова прикован практически к каждому твоему движению. А реплики повторно отзывались в моей душе, полосуя сердце по давно забытым шрамам. За беззаботностью такого обаятельного, порой циничного Дарлингтона, с невероятной легкостью манипулировавшего другими, играя на их чувствах и слабостях, я не могла не видеть тебя. За внешней жестокостью воплощенного тобой героя скрывался уверенный в себе и своих силах грациозный мужчина, знающий как использовать отношения с другими, чтобы получить именно то, что ему нужно.
– Испорченного человека из меня не вышло. Многие утверждают, что я за всю жизнь не совершил ни одного дурного поступка. Разумеется, они говорят это только за моей спиной, – произнес ты слова своего героя, скрывающего истинные чувства под личиной холодности и утонченной уайльдовской иронии.
Ты так умело сыграл холодную беспечность и отстраненность, за которыми скрывался человек, прошедший через внутренний кризис, потерявший что-то важное и теперь использующий репутацию ловеласа как защитную маску. Я то и дело одергивала себя от навязчивой мысли, что ты играл самого себя. Мне больше всего на свете не хотелось, чтобы эти глубочайшие внутренние противоречия лорда Дарлингтона произрастали из твоих настоящих, некогда прожитых эмоций. Ты умело задевал те струны души, которые я некогда заставила замолчать, бесконечно игнорируя.
Я знала, что артисты всегда отлично играют свои роли на сцене, и что случаются неповторимые моменты, как тот случай с Сабриной Уитт, когда она, забыв слова герцогини, не растерялась и ловко вышла из положения, решив что лучше помолчать, а твои коллеги по сцене разоблачили ее заминку столь гармонично, словно это был тонкий режиссерский ход. И едва ли кто мог заметить изменения в сюжете, ведь это я дважды посетила постановку Холдена Ричардсона. И оба раза эти сцены были по-своему великолепны.
Дождавшись финального занавеса и долгих рукоплесканий, в этот раз я подошла к работнице театра, пропускавшей в неприметные двери справа от сцены зрителей с букетами.
– Вам понравился спектакль? – спросила женщина, с улыбкой окидывая меня взглядом с головы до пят, недоумевая, почему я стою без роскошных цветов, выбиваясь из привычной ей общей картины напрашивающихся поклонниц.
– Невероятно сильная постановка, – ответила я, смущенно поглядывая на близкую сцену, где всего пару минут назад ты с остальными актерами склонялся в поклоне перед публикой. Сил хватило разве что не покраснеть, сжимая в руках сумочку. – Простите, я бы хотела встретиться с лордом Дарлингтоном.
Пожилая женщина сощурилась, поправляя на носу оправу очков, не без интереса разглядывая мое прорывавшееся наружу волнение.
– Шон Кейн – мой давний друг из колледжа, – дрожащим голосом произнесла я, пытаясь казаться собранной, а не волнующейся как перед экзаменом школьницей.
За кулисами театр, в котором я раньше никогда не бывала, оказался настоящим лабиринтом. Шум, гул, запахи старого дерева, свежей краски, потертых декораций и тусклый свет ламп, что освещали мрачные стены, – все это было одновременно захватывающим и немного пугающим. Я шла по коридору, следуя за невысоким коренастым мужчиной, и каждый шаг отзывался эхом в груди. Парочка актеров, которые только что сыграли в спектакле, шли навстречу, что-то оживленно обсуждая. А я в очередной раз ощутила себя чужой – в этом мире мне определенно не было места.
Наконец мы оказались рядом с тяжелой дверью, ведущей в одну из гримерок. Я сделала шаг вперед, в этот узкий, слабо освещенный коридор. Мужчина тихо постучал в дверь, не сказав ни слова, только кивнул мне и ушел, а я осталась стоять перед дверью совершенно одна.
Волнение охватило меня с новой силой, как будто я снова оказалась той юной, беззаботной Джейн, которая верила, что все будет как раньше. Но прошло уже столько времени. Я хотела развернуться и уйти, оставить это в прошлом, но не смогла. Рука дрожала, пока я в нерешительности то сжимала, то разжимала пальцы, прежде чем наконец прикоснулась к дверной ручке. Еще одно движение, и я окажусь в твоей гримерке, в твоем мире, где ты был уже не тем, с кем я когда-то учила роли, обсуждала фильмы и смеялась до слез. Мы некогда были друзьями. Или, по крайней мере, я так думала. А что теперь? Позволено ли мне вот так просто вторгнуться в твою жизнь, не имея понятия зачем и что произойдет дальше?
Мне было невероятно страшно.
Но внутри горело чувство, не исчезнувшее с годами. Я закрыла глаза на мгновение, чтобы собрать мысли, и еще раз постучала.
– Да-да, войдите! – прозвучал такой знакомый и родной голос.
Мои пальцы крепче сжали ручку, отворяя дверь. И я сделала шаг в не забытое мной прошлое.
Ты стоял перед зеркалом, сосредоточенно застегивая последние пуговицы и оправляя воротник рубашки в отражении, когда неожиданно замер, услышав мой голос, прозвучавший слишком тихо, как будто я только что очнулась от долгого сна:
– Здравствуй, Шон.
Я почувствовала, как сердце пропустило биение, и на секунду мне стало трудно дышать. И так странно: мы же никогда не были двумя незнакомцами, разбросанными по миру, но были близкими людьми... И вот, мгновенно обернувшись, ты стал частью теплого, золотистого света, льющегося от ярких лампочек, усыпанных по раме зеркала, и наши глаза встретились.
Тишина. Не удивление, не радость.
Это все еще ты.
Тот же бегающий по мне взгляд, в котором я могла когда-то раствориться, но немного другой. И я не знала, что делать.
Было странно и сложно ступить один нерешительный шаг, сминая в руках театральный буклет. И несмотря на все эти годы, несмотря на то что я замужем за другим, все внутри меня сжалось и выстрелило кипящей, удушающей пульсацией, как тогда, в те далекие дни, слоило мне подумать о тебе. Ничего не имело значения, кроме этой встречи и тишины, что говорила больше, чем любые слова.
– Это было глупо, прости, – прошептала я, прикрывая глаза, мысленно ругая себя за совершенный поступок, нервно разворачиваясь, не зная, что лучше, – убежать прочь или остаться.
– Неужели ты думаешь, Калери, я позволю тебе вот так уйти? – неистовый шепот твоих запутанных в моих волосах слов окончательно рушит основание кирпичных стен моих сомнений, едва ты в пару размашистых шагов приближаешься и заключаешь меня в свои объятия.
_____________________________
[1] Комедийная мелодрама Клер Килнер «The Wedding Date» (2004г.) с Деброй Мессинг и Дермотом Малруни в главных ролях. Забавный факт: в основе фильма лежит книга «Неприятности по заказу», которой на самом деле не существует, просто Элизабет Янг написала сценарий еще в 1956 году.