У чудовища нет сострадания к святой

Следующие несколько дней прошли в каком-то тумане. Слова Рейгара, его взгляд, полный разочарования, и его последние слова — всё это засело в мозгу, как заноза, которую я не могла вытащить. Я всеми силами старалась выкинуть этого дракона из своей головы: зубрежкой заклинаний до тошноты, изнурительными физическими тренировками и даже попытками медитации — но всё тщетно.

Каждый раз, когда я закрывала глаза, передо мной вставали его золотистые глаза, безупречное лицо и притягательные губы....

Чёрт, да что со мной творится!

Это наваждение сказывалось на всём. Сон стал прерывистым и беспокойным, а на лекциях я ловила себя на том, что вместо слов преподавателя слышу его низкий, насмешливый голос. Мои ответы, обычно чёткие и быстрые, теперь были замедленными и путанными. Даже мадам Агнес Стёрч, обычно ядовитая и внимательная, пару раз странно на меня посмотрела, но, к счастью, не стала придираться. Видимо, мои прежние успехи всё ещё давали мне небольшую фору.

Но моё везение не могло длиться вечно.

Очередное занятие по военной подготовке проходило на открытом плацу. Солнце слепило глаза, а от нагретого камня исходил волнами зной. Инструктор, суровый ветеран с шрамом через всё лицо, заставлял нас отрабатывать базовые блоки в парах. Мой напарник, нескладный паренёк из провинции, то и дело задевал мой щит, а его движения были такими нескоординированными, что я с трудом угадывала его следующий удар.

— Концентрируйся, Грей! Рявкнул мистер Раус, проходя мимо. — Ты сегодня словно с луны свалилась!

Я кивнула, с силой сжав рукоять тренировочного меча. Нужно было собраться. Просто перестать думать о нём. Просто сосредоточиться на здесь и сейчас.

Сделав глубокий вдох, я постаралась выбросить из головы образ ухмыляющегося дракона. Просто забудь... Просто перестань думать, о том кто тебя не понимает... Ну же...!

В этот момент мой напарник, пытаясь выполнить замах, оступился на неровности плитки. Его меч, вместо того чтобы описать плавную дугу, резко и неожиданно сорвался с траектории.

Я увидела движение краем глаза, но моя реакция, обычно молниеносная, на долю секунды запоздала. Мысли о Рейгаре затуманили сознание, замедлив всё вокруг.

Глухой, костяной стук раздался прямо около виска.

Мир на мгновение погас, затем вспыхнул ослепительно-белым светом. В ушах зазвенело, ноги стали ватными. Я не почувствовала боли — лишь оглушительный удар и то, как земля резко начала уходить из-под ног. Пошатнувшись, я посмотрела на пол прямо перед собой, в глазах плыло, но я смогла устоять на ногах. Одна за другой на плитке появлялись тёмно-алые капли. Они падали с частым, мерным стуком, растекаясь в причудливые, кровавые кляксы.

С автоматическим, почти отстранённым любопытством я подняла руку и дотронулась до лба. Пальцы встретили горячую влагу. Я отвела руку — вся тыльная сторона ладони была залита густой кровью.

— И.... Извини! Я не хотел! Виновато проговорил мой напарник, бледнея.

Вокруг воцарилась тишина, а затем её сменил нарастающий гул голосов. Кто-то ахнул, кто-то закричал при виде крови, а кто-то ухмыльнулся, наслаждаясь видом.

— Тишина на плацу! Рявкнул мистер Раус, быстро приближаясь. Он грубо отстранил моего онемевшего одногруппника после чего, не церемонясь, схватил меня за подбородок, наклонив голову поближе к свету. — Чёрт. Глубокая рассечка. Сопроводите Грей, немедленно в лазарет к целителям.

Я мотанула головой, и мир снова поплыл.

— Всё в порядке. Я сама дойду. Голос прозвучал глухо, как будто из ваты.

— Никаких «сама»! Отрезал инструктор. Его взгляд скользнул по строю студентов и остановился на том самом лице, которого мне хотелось меньше всего видеть. — Эола! Проводи её. И чтобы без промедлений!

Из группы тут же выпорхнула Эола. Её лицо было озабоченным, голубые глаза широко распахнуты от моего обезображенного вида.

— Конечно, мистер Раус!

Внутри всё сжалось в тугой, холодный узел.

— Нет. Прошептала я, пытаясь вырваться из хватки инструктора. — Не надо её. Я...

— Это не обсуждается, Грей! Прорычал Раус, отпуская меня. — Агнес, вы отвечаете за неё!

Выбора не оставалось. Я стиснула зубы, чувствуя, как по спине стекает тёплая струйка крови. Эола тут же подскочила ко мне, старательно подставив плечо для опоры. Её прикосновение вызвало такую волну отвращения, что тошнота подкатила к горлу.

— О, как много крови, наверное, тебе невероятно больно... Слащаво прошептала девушка, делая вид, что поддерживает меня. — Держись, мы скоро дойдём!

Я лишь фыркнула в ответ, стараясь идти ровно, хотя земля всё ещё плыла под ногами. Мы двинулись в сторону главного корпуса, оставив позади перешёптывания однокурсников.

Первые несколько минут мы шли молча. Я сосредоточилась на том, чтобы не упасть, а Эола, видимо, обдумывала свой ход.

— Анивия, как ты себя чувствуешь? Наконец нарушила она тишину, в голосе святой звенела фальшивая забота. — Голова очень кружится? Может, тебя тошнит? Сотрясение мозга — это так опасно!

— Не надо меня донимать.... Сквозь зубы процедила я, прижимая окровавленную ладонь к ране, пытаясь хоть как-то остановить кровь. — Голова и так раскалывается.

— Ой, прости, прости! Тут же воскликнула святая, притворно хлопая себя по губам. — Я же совсем забыла! Просто так переживаю за тебя... Ты в последнее время какая-то рассеянная. Может, что-то случилось?

Её слова были иголочками, точно направленными в самое больное место. Она видела моё состояние эти дни. И, конечно, не упускала возможности копнуть глубже.

Я не ответила, ускорив шаг насколько это было возможно. Лазарет был уже виден в конце длинной галереи.

Эола не унималась. Она шла рядом, её золотистые волосы развевались на ветру, а на лице играла маска искреннего участия.

— Знаешь, Анивия. Снова заговорила она, понизив голос до доверительного шёпота. — Если у тебя проблемы, ты всегда можешь обратиться ко мне. Я ведь твой друг. Или, по крайней мере, очень хочу им быть. Не стоит закрываться ото всех... Особенно от тех, кто предлагает помощь.

От этих слов во рту стало горько. Я усмехнулась. А Эола оказалась куда упрямей, чем я думала....

Я остановилась и повернулась к ней, чувствуя, как кровь приливает к лицу, отчего рана пульсировала неприятными толчками.

— Я, кажется, уже достаточно ясно дала понять, что не нуждаюсь в новых друзьях! Прошипела я, едва сдерживая раздражение. — Особенно в таких навязчивых.

Эола лишь вздохнула с видом непонятой мученицы, но, к счастью, мы уже подошли к дверям лазарета.

Внутри царила прохладная, пропитанная травами тишина, резко контрастирующая с уличным зноем. Воздух был густым от запаха ладана, целебных мазей и чего-то стерильного. Помещение было просторным, с высокими сводами, заставленными аккуратными рядами коек с белоснежным бельём. У дальней стены мерцали магические кристаллы, подсвечивая полки, ломящиеся от склянок, пучков сушёных растений и свитков.

Наше присутствие заметили не сразу. Несколько студентов в белых мантиях, склонившихся над каким-то трактатом у центрального стола, оживлённо о чём-то спорили. Первой нас увидела девушка с рыжими кудрями и озабоченно нахмурилась, заметив моё окровавленное лицо. Она сделала шаг в нашу сторону, но её взгляд вдруг скользнул на Эолу, и всё её внимание моментально переключилось.

— Святые небеса! Это же... Та самая первокурсница с даром к светлой магии? Воскликнула девушка, и всё движение в лазарете замерло.

Волна студентов-целителей тут же накатила на нас, но не ко мне, а к моей «спасительнице». Меня мягко, но решительно оттеснили к свободной кушетке и усадили на край, будто незначительную помеху. Я сидела, прижимая окровавленную ладонь ко лбу, и чувствовала, как по спине стекает липкая, тёплая струйка. Мир слегка плыл, а голос Эолы назойливо звенел только раздражая.

— А?...да, это я. Скромно опуская глазки, ответила Эола, и вокруг тут же поднялся восхищённый гул.

— Мы слышали о вас! Магия света! Это же так редко!

— Истинное благословение для академии!

— Вы просто ангел во плоти!

Эола сложила руки у груди, исполненная ложного смирения.

— О, пожалуйста, не стоит меня так хвалить. Я вовсе не так хороша.... Блондинка бросила на меня быстрый, ядовитый взгляд. — Мои целительные силы, увы, бессильны против ран, нанесённых тёмным магам....

Все взгляды на секунду переметнулись на меня, запёкшуюся кровь на лице, и с ещё большим обожанием вернулись к ней. Меня снова проигнорировали. Целители принялись наперебой расхваливать её доброту, чистоту души и скромность. Я стиснула зубы до боли. Тошнота от крови на лице смешалась с тошнотой от этого притворного спектакля. Гнев закипал внутри, горячий и густой. Я уже открыла рот, чтобы обрушить на них всё своё раздражение, но меня опередили.

Голос, прозвучавший со стороны дверей, был низким, хриплым и обветренным, будто его десятилетия шлифовали песком и табачным дымом. В нём не было ни капли тепла, только ледяная, грубая авторитарность.

— В моём лазарете проводятся сейчас консилиум? Мужчина острым взглядом осмотрел студентов стоящих около Эолы. — Ваш пациент, если вы уже забыли, не Святая, а та девушка, у которой лицо в крови и которая вот-вот упадёт в обморок. Или вы планируете лечить её аплодисментами?

Я вздрогнула и резко подняла голову, чтобы увидеть говорящего. Резкое движение заставило мир закружиться с новой силой, и я даже не заметила, как этот человек подошёл так близко.

Незнакомец был невероятно высоким и худым, словно высеченным из векового льда. Его длинные, белые как лунный свет волосы были туго заплетены в высокий хвост, открывая острые черты лица и заострённые эльфийские уши. Однако меня поразило не то, что мужчина являлся эльфом самое необычное, что было в нём это глаза.... Глубокого фиолетового цвета, с ярко-алой, словно нарисованной тонкой кистью, обводкой по радужке. Так же необычными являлись две маленькие родинки, идеально симметричные под каждым глазом, словно слезинки. Нижнюю часть его лица скрывала плотно натянутая белая медицинская маска.

Почему-то моё первое, мгновенное и совершенно абсурдное впечатление, сквозь туман в голове, было — аукционер. Хотя между этим иссечённым жизнью эльфом в белом халате и тем ухоженным, таинственным мужчиной в дорогом костюме не было абсолютно ничего общего. «Сотрясение. Определённо сотрясение», — тут же отмела я эту глупую мысль, списав всё на головокружение и их общую эльфийскую стать.

Студенты засуетились, мгновенно сменив восторженные лица на виноватые. Новоприбывший даже не взглянул на Эолу, когда произнёс следующее, обращаясь к пространству:

— Мисс Эола, ваше присутствие здесь более не требуется. Вы и так уже опозорили мой лазарет достаточно. Возвращайтесь на занятия.

Его тон не допускал возражений. Эола, побледнев, лишь кивнула и, бросив на меня последний полный яда взгляд, поспешила ретироваться.

Целитель повернулся ко мне. Его фиолетовые глаза, высокомерные и оценивающие, скользнули по моей ране.

— Анивия Грей. Отчётливо произнёс мужчина. — Меня зовут Фауст. Старший целитель и ваш преподаватель по курсу «Основы некротической анатомии» со следующего семестра. А сейчас — не двигайтесь.

Он провёл осмотр быстрыми, точными движениями. Его длинные пальцы были на удивление тёплыми.

— Ничего серьёзного. Сейчас зашью магической нитью, и через пару часов не останется и шрама. Отрывисто констатировал он, готовя инструменты.

— Голова... у меня кружится голова.... С трудом выдавила я, чувствуя, как меня снова начинает качать.

Фауст на мгновение остановился, его ало-фиолетовые глаза пристально вгляделись в мои.

— Вот это уже нехорошо. Произнёс эльф тише, в его голосе впервые прозвучала нота, не похожая на прежнюю суровость. — Значит всё-таки сотрясение.

Он резким жестом указал на ближайшую кушетку с безупречно застеленной белой простынёй.

— Приляг. Немедленно.

Я, не споря, опустилась на прохладную поверхность, чувствуя, как волны тошноты накатывают с новой силой от движения. Мир поплыл, и я зажмурилась, пытаясь ухватиться за реальность.

Фауст тем временем подготовил инструменты. Его движения были выверенными, экономичными, без единого лишнего жеста. Сквозь полуприкрытые веки я видела, как он наклонился, затем почти что сразу ощутила лёгкое прикосновение к коже у виска. Я зажмурилась, ожидая знакомого жжения от наложения магического шва, но вместо этого почувствовала лишь лёгкое покалывание, а спустя пару секунд, по моему виску вновь начала быстро растекаться влага. Еле заметно приоткрыв глаза, я заметила, что белоснежный рукав халата учителя и край медицинской маски забрызганы алыми каплями моей крови. Фауст отёрся тыльной стороной запястья, но лишь размазал пятно, с раздражением цокнув себе под нос.

— Чёрт. Придётся менять. Проворчал он, отстраняясь.

Эльф отвязал испачканную маску и на мгновение, всего на долю секунды, я увидела его лицо. И застыла. Его губы, тонкие и бледные, были приоткрыты — и за ними скрывался ряд идеально острых, почти игольчатых зубов, неестественно белых и опасных на вид. Не эльфийская ровная белизна, а именно что-то хищное, русалочье.

Полукровка! — пронеслось в моей воспалённой голове. Преподаватель был наполовину эльфом, наполовину русалом. Вот отчего ободок радужки его глаза был такого кроваво-красного цвета — признак морской крови, бушующей в жилах. Мой мозг, несмотря на боль и туман, лихорадочно заработал. Союз эльфа и русалки? Но это же... немыслимо! Всем известно, как сильно морской народ, особенно глубинные русалки, обожают нежное эльфийское мясо. Что это был за союз вообще?

Фауст мгновенно поправил маску, снова скрыв свою ужасающую и завораживающую особенность. Его фиолетовые глаза, метнулись к моему лицу, и я поняла — он заметил мой растерянный взгляд....

— Не шевелись. Голос учителя вновь приобрёл стальной тонный. — Сейчас будет больно. Моя магия плохо вяжется с твоей.... Придётся зашивать рану и лечить твоё сотрясение одновременно, поэтому очень важно, чтобы ты не дёргалась.

Я усмехнулась, хоть это и отдавалось болью в виске. Боль? Я знала боль куда лучше, чем лекции по магической теории. Однажды сражаясь с болотным троллем, я осталась с раздробленной рукой и пробитым острыми зубами боком. Это было больно. А тут — царапина на лбу.... Морально я не боялась боли, давно привыкла. Вот только моё тело сейчас было слабым.... Получить сотрясение из-за удара какого-то неуклюжего первокурсника... Да уж, узнай об этом инциденте капитан, он бы сразу заставил меня тренироваться день и ночь, пока меня бы не выносили с тренировочной площадки в предсмертном обмороке.

Воспоминания о бывшем командире, его суровой заботе и вере в меня, на мгновение согрели изнутри. Он никогда не давал слабину, но и никогда не оставлял своих людей в беде.

Резкая, разрывающая боль вернула меня в настоящее. Я громко зашипела, инстинктивно дернувшись и сильно зажмурившись.

— Ещё одно движение, Грей, и я привяжу твою голову к изголовью. Голос Фауста прозвучал ледяно и безразлично. — Мне нужна неподвижность, а не твоё кошачье шипение.

Я стиснула зубы до хруста и вцепилась пальцами в мягкий плед на кушетке, пытаясь перенести сознание куда угодно, только не в лазарет. Но боль нарастала, пульсируя в такт сердцебиению, и я с ужасом поняла, насколько же я сейчас уязвима.... И я ещё хотела обучиться Магии Пустоты? Смешно.... Я не могла сейчас пережить даже такой пустяк! Горькое осознание собственной слабости было почти больнее магии учителя проникающей в мою голову.

Наконец, мучительная процедура закончилась казалось бы спустя целую вечность. Фауст выпрямился и выдохнул, снимая перчатки.

— На этом всё. Постельный режим — двое суток! Хрипло проговорил мужчина отстраняясь. — Чары исцеления должны прижиться, иначе всё спадет, и шрам останется навсегда. Затем сможешь вернуться к занятиям.

Полу-эльф повернулся к столу и начал что-то быстро писать на бланке густым чернильным пером.

— Я сам передам твоё освобождение в учительскую. Поэтому можешь больше не сотрясать тут воздух и отправляться в общежитие.

Я медленно села. Голова кружилась уже не так сильно, а рана лишь слегка тянула. Я кивнула, пошатываясь вставая на ноги.

— Спасибо, мистер Фауст.

Он не обернулся, лишь раздражённо взмахнул рукой, чтобы я скорее убиралась, целиком погрузившись в заполнение бумаг.