Глава 18
Кристофер переплетает наши пальцы, открывает дверь и ведет нас по коридору. Он держит мою руку так уверенно, так нежно, словно никогда не отпустит и закроет собой, если понадобится. Мне приходится насильно заставлять себя думать о задании.
Мрачный коридор, где почти все настенные фонари погашены, уже почти преодолён, но я не перестаю дрожать. Адреналин подталкивает, но и тревожит. Дьявол наверняка это чувствует: он несколько раз сжимает мою ладонь, будто подавая сигнал, что всё будет хорошо. Ничего больше он сделать не может. Либо мы предотвратим самое худшее, либо погибнем.
— Тебе направо, — останавливается он. — Выйдешь к сцене, проверишь обстановку и найдёшь безопасный выход на другой стороне. Я иду прямо.
Я фокусируюсь на нём, хрипло дышу, ощущая вес под платьем.
— Поняла.
Собираюсь уйти, но Форест ловит меня за локоть, его пальцы сжимаются на моей коже. Он смотрит на меня непримиримо.
— Ты обещала.
Я беспокойно киваю. Он отпускает меня, и я срываюсь с места, преодолевая узкий коридор. Кобура установлена правильно, и я свободно передвигаюсь, чувствуя себя чуть более смелее благодаря оружию. Только каблуки подводят, но я уже справлялась с этим раньше, справлюсь и сейчас.
В конце коридора приоткрыта дверь. Сквозь щель пробивается тусклый свет, доносятся отдалённые голоса. Я подхожу на цыпочках, заглядываю внутрь, стараясь дышать как можно тише. В комнате никого.
Я открываю дверь так, чтобы она не скрипнула, и оказываюсь в маленькой коморке, похожей на гримёрку. Вдоль стен стоят столы с зеркалами, на которых разбросаны косметика, белый порошок, шприцы. В картонных коробках — декорации: карнавальные маски, шляпы, мишура и, кажется, оружие на дне. Металл блестит в свете лампы. Я морщу нос. Что за «взрослые утренники»?
Подхожу к коробкам, замечаю бутылочки с препаратами, но быстро отворачиваюсь и направляюсь к голосам. За ещё одной приоткрытой дверью находится сцена.
Я осторожно выглядываю через просвет. Это тот самый ведущий, который начинал представление. Из колонок звучит его непонятная речь, заглушая посторонние звуки. Я чуть шире открываю дверь. Передо мной — небольшая лестница из пяти ступеней, ведущая на сцену.
Шторы с моей левой стороны скрывают большую часть зрителей. Но середина и правая часть, где я раньше сидела, открыты. Некоторые люди качаются, будто пытаются встать со стульев, но их глаза закрываются, а тела грузно падают обратно. Не все в отключке, но большинство.
Мой рот приоткрывается в немом крике, когда я замираю на знакомой фигуре.
— Кэтлин... Нет.
Её тело обездвижено, кажется, будто она не дышит. Я отступаю обратно в гримёрку, истерично хватаю воздух, спиной прижимаясь к стене. Крепко сжимаю веки. Перед внутренним взором проносятся звёзды и угольные пятна, затуманивая разум.
Что-то резко переключается в голове. Меня уносит в прошлое — то самое, которое я похоронила, но которое вновь вырывается на поверхность. Во мне закипает ярость. Инстинкт защищать близких, восстановить справедливость и освободить свою безумную сторону берёт верх.
Я рывком задираю подол платья и достаю оружие, сжимая пальцами скользкий металл. Медленно открываю глаза. Зрачки сужаются, а пульс подчиняется решимости атаковать. Страх перед болью отступает, уступая место непреодолимой жажде действовать. Вот она — тёмная сторона, та, что плевала на ограничения и мирное спокойствие.
В зале мужчина один. Видимо, ждёт, когда остальные потеряют сознание, чтобы впустить своих головорезов. Но он не успеет. Это будут его последние слова.
— А теперь вопрос, — насмехается тот. — Насколько вы не доверяете людям?
Я выставляю оружие вперёд, крепко держа его обеими руками, и направляюсь к сцене. Останавливаюсь в нескольких сантиметрах от ведущего, направляя дуло пистолета прямо в его голову.
— Настолько, что не пила шампанское, — мои губы дрогают в ухмылке.
Мужчина замирает с микрофоном у рта, боковым зрением оглядывая меня.
— Не двигайся и держи руки наверху, иначе выстрелю, — предупреждаю я, держа палец на спусковом крючке.
— Юная бизнес-леди Грейс Смит. Слишком умна для девушки.
— А вы, похоже, недостаточно умны для мужчины, раз устраиваете открытые приёмы, когда далеко не все авторитетные люди готовы плясать под вашу дудку, — мои мышцы горят от напряжения. — Что вы им подсыпали?
Мужчина слегка опускает руку, и я мгновенно снимаю пистолет с предохранителя.
— Я сказала... — Он сразу замирает, поднимая ладони в жесте покорности. — Не шевелиться.
— Всего лишь безобидное снотворное, — беззаботно смеётся он. — Сама посмотри.
Мужчина поворачивает голову, и я наконец разглядываю его лицо: ожоги, скрытые под толстым слоем косметики, шрамы и блеск в глазах — такой, как у психопатов. Веет смертью.
Я перевожу взгляд на гостей. Абсолютно все без сознания: Аннет, Кларк, Кэтлин... Возвращаюсь к мужчине, чувствуя что-то неладное. Слишком затаённо, слишком интригующе.
— Спускайся вниз. Без резких движений. Сейчас же.
Он послушно кивает, всё ещё держа микрофон. Я собираюсь идти за ним, как неожиданно микрофон падает, и противный визжащий звук проносится по залу из колонок, словно разрезая ножницами барабанные перепонки. Я моментально закрываю уши, не вынося этого.
Придя в себя, я вижу, что на меня бежит он — крепкая туша насилия. Не успеваю среагировать: мужчина бьёт по запястью, и оружие выскальзывает из моей ладони, оставляя меня беззащитной. Он вонзает твёрдые пальцы в корни моих волос и больно сжимает, оттягивая мою голову назад. Невыносимая боль разносится по всей макушке, и я вскрикиваю.
— Не на того клыки точишь, сучка, — ядовито шипит он. Сосуды в его глазах краснеют. — Если понадобится, я сам волью в твою глотку шампанское. Да так, что ты подавишься.
Не удержавшись на ногах, я падаю на колени. В конечностях разливается такая же боль, как в висках. Тело холодеет и покрывается потом. Всё темнеет, а сердце сбивается с ритма, словно боится, но не может ускользнуть от опасности.
Успокаиваю себя мыслью, что я здесь не одна. Я не действую безраздумно. Нахожу силы поднять свой пустой взгляд и усмехаюсь.
— Ты труп.
Я заливаюсь смехом, и он, разозлившись, вскидывает ладонь и бьёт меня по лицу, одновременно отбрасывая в сторону. Я падаю на пол; щека и губы горят, а во рту появляется кровь. Сплёвываю её и тяжело дышу, облизывая пересохшие губы. Мне едва удаётся сосредоточить зрение, я упираюсь ладонями в пол.
Что-то забытое — мазохистское — наполняет мой разум удовлетворением. Будто я знаю, что делаю, и уверена: выдержу это. Его удары разжигают во мне ещё большее безумство и силу. Мне важно удержать его, чтобы он сдох мучительной смертью. Никогда и никому не позволю так со мной обращаться. И он пожалеет об этом.
— Какая строптивая. Твой грязный ротик мог бы доставить больше удовольствий, подавившись чем-то другим.
Он решительно направляется ко мне, а я перекатываюсь на спину и отползаю назад. Это не спасает: мужчина в два счёта нависает надо мной, хватает за щеки и с силой давит. Скулы сводит, из лопнувшей губы течёт кровь. Слёзы вытекают из глаз, смешиваясь с тушью. Но я не плачу — это лишь естественная реакция на напряжение и боль.
— Знаешь, что принесёт реальное удовольствие? — бормочу я, откашливаясь. Он приподнимает брови. — Твои крики о помощи и мольбы предоставить тебе быструю смерть, ублюдок, — плюю ему эти слова в лицо.
Он хмыкает, кивает, а затем наносит удар по моему животу. Я скулю, сгибаюсь от боли и задыхаюсь. Сквозь головокружение замечаю в нескольких сантиметрах отброшенный пистолет, но понимаю: потянуться к нему сейчас невозможно. Я ослабла.
Придурок тянет меня за лодыжку, притягивая к себе, и моё платье приподнимается вверх. Я глубоко вдыхаю, издаю рычание и со всей силы бью каблуком по его ноге.
Он отпускает меня, зашипев, а я отползаю назад, глядя на него диким взглядом. Остаётся лишь один инстинкт: защититься.
— Дрянь. Придется тебя проучить и научить хорошим манерам!
Он направляется ко мне, а я, схватив оружие, судорожно направляю его на него и нажимаю на спуск. Но ублюдок успевает вовремя отклонить мою руку, и пуля уходит в сторону, врезаясь в стену.
— Такая молодая... наивная бизнес-леди. Думаешь, сможешь устоять против укоренившихся бизнесменов посреди бойни за власть? Кто вообще дал тебе оружие? — издевается он, сжимая мое запястье и рывком поднимая меня на ноги.
Второй рукой он забирает пистолет и отбрасывает его в сторону, к стульям. Дышать больно, тело ломит, в ушах стоит гул, будто я на вокзале, а губы пульсируют и кровоточат. Мне не справиться. Я и близко не Кэтлин.
Мужчина силой стаскивает меня вниз со сцены. Я бьюсь о ступени, спотыкаюсь, а он подводит меня к столу с алкоголем и разворачивается. Мои веки полуприкрыты, а в горле стоит ком тошноты. Спорим, я могу потерять сознание.
Он рывком тянет меня вниз, и я невольно падаю на колени. Его пальцы жестко сжимают мои скулы, заставляя открыть рот.
— Тебе только силой дают? Не удивлена, — кряхчу я.
Он мерзко усмехается и сгребает бокал шампанского.
— Посмотрим, как ты будешь шутить, когда тебя трахнут и выбросят в переулке накачанной порошком.
К моему рту подносят ободок бокала. Я отчаянно пытаюсь отвернуться, но мышцы сводит, и я не могу сопротивляться. Алкоголь почти касается моих губ. Я вижу, как жидкость стекает по стенкам стекла. Еще мгновение — и она заполнит мой рот, проникнет внутрь, отравляя изнутри.
Мои мучения внезапно прерывает звук распахивающейся двери и оглушительный выстрел. Я вскрикиваю и зажмуриваюсь. Давление на щеках исчезает, и я свободно сжимаю губы.
Теплые, но твердые ладони касаются моих влажных, бледных щек. Утробный мужской голос требует:
— Кукла, смотри на меня!
Мое зрение плывет, но я узнаю его. Я не могу сомневаться в реальности — в его глазах отчётливо циркулирует ненависть и обещание возмездия.
— Крис... — шепчу, ощущая, как возвращается чувство безопасности. Поддаюсь его прикосновениям, прижимаю щёки к его ладоням. — Ты в порядке?
Я оглядываю его — это единственное, что сейчас волнует меня, помимо собственного состояния. Его рубашка испачкана кровью, рукава закатаны до локтей, и я вижу на коже следы, которые вскоре станут синяками. Лицо исцарапано, из нескольких ранок сочится кровь, и мне хочется залечить каждую из них.
— Уходи немедленно через безопасный выход. Полиция уже в пути, — говорит он, стараясь поймать мой взгляд. Но я уже осматриваю помещение в поисках Фенисы.
Слышатся очередные выстрелы, и Дьявол поворачивает голову в сторону дверей.
— Блядь.
Он проверяет, сколько пуль осталось в пистолете. Похоже, это не подмога и далеко не конец. Придется наплевать на свое состояние и сражаться. Адреналин поможет, как и желание защитить людей.
У Фореста нет времени нянчиться со мной. Он встает, чтобы добраться до дверей, заслонить собой и атаковать первым. Двое мужчин нападают на него, и начинается потасовка.
Шестеренки в моей голове крутятся, и я заставляю себя держаться. Опускаю взгляд на мужчину, который избил меня. Его глаза безжизненно устремлены в потолок, а тело истекает кровью. Я оскаливаюсь, поднимаясь с пола и пошатываясь.
— О да, вот это настоящее удовольствие.
Морщусь от боли в губе, стираю кровь языком. Аккуратно, но целенаправленно плетусь к стульям, привыкая к острым волнам боли и покалыванию в ранах. Нахожу свой пистолет и поднимаю его. Теперь эта штука придает силы, а не пугает. К черту правильность.
Когда я поворачиваюсь, меня отбрасывают назад за плечи. Да что же это такое? Поясница снова немеет — я чертыхаюсь сквозь сжатые зубы. Инстинктивно хватаю оружие с пола и поднимаю взгляд на незнакомца в тактической одежде и Балаклаве. Он идёт на меня, сжимая кулаки. Но на этот раз я стреляю — пуля попадает ему в бедро. Он вскрикивает и сгибается от боли.
Я поднимаюсь, держась за спинку стула, и торопливо ухожу в другую сторону. Вижу Кристофера — ему тоже достается, но он справляется с противником. Хочу помочь, но Дьявол отводит кулак, бьет оппонента по ребрам, обхватывает его горло и вонзает нож под подбородком, насквозь пробивая мягкое место. Отлично, ему помощь не нужна.
Кристофер оборачивается, и я вдоволь окунаюсь в его раздражение. Он ждет, что я сбегу. Но я остаюсь. Дьявол отводит потемневший, густой, как сгусток крови, взгляд — и снова бросается на ворвавшихся врагов. Те нападают не менее яростно — с ножами и тупыми предметами. Завязывается ожесточённая драка, в которой я различаю лишь глухие удары и истошные рычания.
Моё сердце не выдерживает. Я теряю Дьявола из виду в этой свалке. Сжимаю оружие, желая всадить пулю в каждого, но понимаю: пули на вес золота, да и могу промахнуться.
— Пожалуйста, не сдавайся, — по щеке скатывается слеза. Дыхание почти не ощущается.
— Джордж, всё сделано, гости без сознания, — через гримёрку заходит девушка с бестолковой улыбкой и в белом халате.
Девушка запинается, её телефон падает на пол, когда она видит Дьявола, разрезающего мужчин на части. Я украдкой кривлю губы — она меня не видит. Приподнимаю платье и засовываю оружие в кобуру.
— Увы, милая, не всё.
Я направляюсь к ней, оценивая её хрупкость и неумение участвовать в драках. Она лишь успевает повернуть голову, когда я цепляюсь пальцами и ногтями за её руку, дёргаю вниз и бью коленом по солнечному сплетению. Из неё выходит короткий вздох, она сгибается пополам, но не падает. Я разочарованно шиплю. Чёрт, не попала, или размах был слабым — я практически не чувствую своего тела.
Пользуясь моментом, девушка смеётся и замахивается свободной рукой для удара. Я уворачиваюсь, отталкиваю её и снова пытаюсь схватить за локоть или запястье, но незнакомка отступает назад.
— О нет, мне нужно закончить это дерьмо. Я не буду расплачиваться за невыполненную сделку. Если план «А» не подошёл, то план «Б» полностью завершит миссию.
Она швыряет мне в лицо что-то похожее на пыль или порошок — я закашливаюсь. Затем тянет за волосы. Головная боль усиливается, и я вскрикиваю, ощущая жжение, будто изнутри.
— Грейс! — голос Кристофера звучит, как вспышка топлива, подталкивая меня вперёд. — Не смей облажаться, Куколка. Я скоро.
Я собираю остатки сил, подавляя потемнение в глазах, действую на чистом инстинкте. Хватаю её за запястье, ногтями целюсь в тонкие вены и с силой царапаю до крови, чувствуя её плоть. Она издаёт визг и отталкивает меня, я с грохотом падаю на пол. Чёрт. Чёрт. Я останусь калекой.
Стиснув губы, закатываю глаза. Довела. Я поднимаюсь и иду к ней напролом. Девушка судорожно вытирает запястья о белый халат, оставляя на ткани кровавые пятна. Затем неуклюже замахивается, но я перехватываю её руку. Низко зарычав, свободным кулаком бью в верхнюю часть её живота. Она оседает на пол с усиленным кашлем, хватаясь за горло и хрипло задыхаясь.
— Однако попала. — Ногой я отбрасываю от неё оружие, которое она пытается поднять. — Как тебе такой план: сначала бей, а потом говори?
Девушка одаривает меня поражённым всхлипом, и я киваю. Нахожу Кристофера — он возвышается над мужчиной, которого я ранила в бедро. Оружие направлено прямо на цель. Один... два... Выстрел.
Не дожидаясь, пока мужчина окончательно рухнет замертво, Кристофер разворачивается и идёт ко мне. Перезаряжает оружие, но, осознав, что патроны кончились, бросает пистолет в сторону. На его теле новые порезы, синяки проступают сквозь грязную одежду, пропитанную запахом железа и крови.
Он бегло осматривает девушку, затем переводит властный взгляд на меня, подходит вплотную и без слов поднимает край моего платья. Я упрямо удерживаю зрительный контакт. Он сделал меня такой — слабой, сильной, ненормальной. Его ладонь скользит по моей оголённой коже, касается ремешка и достаёт пистолет. Форест вспыльчиво одёргивает подол, отводит взгляд и направляется к незнакомке, а я бормочу ему вслед что-то невнятное.
— Имя лидера операции и название препарата, — приказывает он, направляя дуло на неё.
Девушка нервно поднимает голову, озирая зал. Бежать некуда, а рука её палача не дрогнет. Я подхожу ближе, упирая руки в бока.
— Джордж Винстон, — слезливо шепчет она.
Я хмурюсь, разглядывая её потрёпанный вид, и осторожно касаюсь кончика пистолета, направленного на неё.
— Подожди.
Форест сердито оборачивается, но я уже опускаюсь на корточки рядом с ней.
— Какой препарат вы подмешали?
— Они проснутся через два часа, клянусь. Я здесь ни при чём, меня заставили, — её голос дрожит, как у котёнка.
Я протягиваю пальцы, убирая прядь её волос.
— Вы учились на медика?
Она внезапно хохочет, захватывая моё запястье и приставляя скальпель к моей щеке.
— На актрису.
Дьявол мгновенно реагирует и стреляет, но она успевает полоснуть мне щеку. Не глубоко, но я стону, касаясь раны. Кровь течёт, пачкая подбородок, шею и платье.
Меня поднимают за плечи, разворачивают и обнимают за талию.
— Какая же ты доверчивая, — шипит он, убирая мою ладонь и осматривая рану.
— Единственное качество, которое я ненавижу в себе.
Кристофер сжимает челюсть, костяшками пальцев стирая кровь с моей щеки. Он сверлит меня взглядом.
— Ты обещала уйти.
— Увы, но не всегда мы можем полностью доверять словам людей.
Он сдержать свою силу, чтобы не причинить мне боль, не надавить на кости и кожу. Понял мой намёк.
Именно тебе, Дьявол, я поверила. Твоим словам. И кто из нас доверчивый, хм?
Я отхожу от него, оставляя смысл своих слов витать в воздухе.