Глава 10
— Не нужно никакой полиции. Она не поможет, — шепчу я, немного догадываясь, с кем имею дело.
— Что значит не поможет? Смит! Я волнуюсь за тебя. С каких пор полиция не помогает в преследовании?
— Этот человек хорошо сотрудничает с полицией, — объясняю я. — Тебе не о чем волноваться. Он не причинит мне вреда.
— Почему ты так спокойно об этом говоришь? Такая уверенность, будто ты — мафия под прикрытием.
Я делаю вдох.
— Это... не совсем так. Но моё прошлое даёт о себе знать.
— Что-то мне подсказывает, что твоё прошлое не совсем законопослушное и безобидное. И ты не зря убегала от него.
— Так и есть, но это было чертовски больно и непонятно. Поэтому моё тёмное прошлое останется в прошлом, — заявляю я, отпуская шары, и они прилипают к потолку. Райт настойчиво глазеет на меня. — Да ладно, это ничего не значит! — добавляю я, указывая на цветы, которые, похоже, так её пугают.
— Ага, я надеюсь на это, — на удивление спокойно отвечает она и встаёт. — Потому что это может повлиять на твой бизнес, на твоё будущее, которого ты так хочешь. Ты снова можешь провалиться в это дерьмо, понимаешь? Твои планы, которые ты так упорно строила, могут рухнуть, как башня из кирпичей.
Я поджимаю губы, но гордо поднимаю подбородок. Нельзя показывать слабость. Только не сейчас, не перед ней — чтобы не напугать её ещё сильнее, чтобы разобраться и уйти от этого.
— Я справлюсь.
— Хочешь, я останусь с тобой?
— Нет, Холли, — я обнимаю её, когда она печалится. — Поезжай домой, будь осторожна в дороге. Доброй ночи.
— Спокойной, детка, — она прижимается ко мне крепче.
Подруга уходит. Я закрываю за ней дверь на замок и возвращаюсь в свою спальню. Несколько минут пялюсь на эти чёрные розы, которые возбуждают мой интерес, скручивают органы и нагоняют ураган опасности. Они прекрасны так же, как и убийственны.
Кларк хотел либо удивить, либо напугать. Ему стоит быть аккуратнее, иначе я снова заставлю его сомневаться в собственных действиях и попыхтеть для встречи со мной. Он хочет разговора? Хорошо, но мне не нужны подобные загадочные подарки.
***
Сонная, но уже взбодренная кружкой кофе, я выхожу на улицу ранним утром. Небо затянуто серыми облаками. Улица кажется одновременно шумной и ленивой. Похоже, весь мир решил подстроиться под мой вялый настрой после череды ночных кошмаров. Зевая, я открываю дверь машины. Голова раскалывается, мысли будто шепчут что-то неразборчивое, а я словно нахожусь в вакууме.
Поправив прямую короткую юбку и свободную блузку, я выезжаю на трассу. Еду в нормальном темпе и благополучно доезжаю. Неужели сегодня день без спешки и пробок?
Захожу в кофейню, бегло оглядываю посетителей. Люди нервно переминаются в очереди, ожидая, когда примут их заказы. Но Алекса на месте нет. На меня словно ведро кофеина выливают. Я хмурюсь и решительно направляюсь в кабинет. Бросаю вещи и выхожу на поиски бариста, которого готова убить.
Только вот он уже здесь — улыбчивый и быстрый, как осьминог, принимает заказы, умудряясь игриво зацепить клиентов. И Алекса вовремя подключается, чтобы помочь. Я собираюсь подойти, но меня останавливает звонок телефона. Бросив короткий взгляд на сотрудников, я возвращаюсь в кабинет.
— Грейс Смит, чем могу помочь?
— Доброе утро, ваша доставка переносится на завтра, — говорит мой поставщик.
Я ещё больше раздражаюсь, недовольно рычу и хожу по кабинету.
— Что значит на завтра?
— Вы не оплатили за ранее, поэтому возникли проблемы с документами, — объясняет он.
Я шумно выдыхаю, закрыв глаза. Моя вина.
— Поняла, извините. Спасибо.
Я отключаю телефон и направляюсь в зал к сотрудникам. Очередь уже исчезла — это немного успокаивает, но я всё ещё на взводе. Алекса сплетничает с Алексом, но, услышав цоканье моих каблуков и заметив мой грозный вид, тихонько сползает с высокого стула и ускользает, чтобы не попасть под горячую руку. Я встаю напротив барной стойки.
— Алекс, это что за музейная очередь была? Утро. Все спешат на работу, по делам. Все на нервах. Понимаешь? Я за что вам плачу, м? И сумма, между прочим, немаленькая.
— Я отошёл на пару минут посмотреть, остались ли ещё продукты в коробке с прошлой поставки, — оправдывается он.
Я щурюсь, но мысленно стараюсь остудить пыл. Ненавижу, когда всё идёт не по плану, особенно с самого утра. Давно я не чувствовала себя настолько дезориентированной на работе.
— Завтра они будут. Просто забери все продукты к себе и используй их. — Я направляюсь в кабинет. — Дурдом! Меня не было всего один день! — Хлопаю дверью.
Кристофер Форест
Выхожу из машины и закатываю рукава рубашки до локтей. Часы тихо звенят на запястье. Телефон вибрирует — я отвечаю, отвлекаясь на разговор, пока машинально шагаю вперёд и захожу внутрь, даже не оценив интерьер. Единственное, что мгновенно захватывает мои рецепторы, — это горький аромат кофе, смешанный с приторной сладостью. Эта сладость стала моей зависимостью: стоит её уловить — и вспыхивают мучительные флешбэки, словно вороны клюют мой разум.
На том конце провода кричит мужчина — возрастным голосом напоминает моего отца. Он разбрасывается бранными словами, назначая мне сомнительную встречу за городом. Я качаю головой, чуть ли не закатывая глаза. Он даже не доберётся до места назначения, если я организую перехват. Опускаю телефон вниз, игнорируя поток его гнева, и направляюсь к свободному столику.
Откидываюсь на спинку дивана, развожу ноги в стороны и поглядываю на часы. Нетерпеливо подёргиваю ногой. Мне совсем невыгодно ждать. Время — деньги, как говорится, а сейчас я их теряю. Стиснув зубы, сбрасываю звонок и отправляю сообщение Шону, прикрепив номер мужчины. Пусть покопается в его телефоне и добудет мне компромат.
Расслабляю ворот рубашки, расстёгивая две верхние пуговицы, и вдруг замечаю перепалку неподалёку. Девушка активно жестикулирует и надрывает голос, требуя свой заказ, который, по её мнению, давно должен быть готов. Бариста с натянутой доброжелательностью пытается успеть обслужить всех. Наблюдая за этим шоу, я наклоняю голову набок. Забавно. Давно я не бывал в таких скандальных местах.
Мимо проходит девушка в униформе, видимо, официантка. Я тут же подзываю её.
— Можно вас. Подойдите. — Это не вопрос, потому что мне не отказывают. Я читаю имя на бейджике и снова поднимаю на неё тяжёлый взгляд. — Позовите начальство, Алекса.
Девушка смущённо дышит, её пальцы нервно теребят край блокнота. Она переминается с ноги на ногу, бросая взгляды в сторону шума. Это только сильнее выдаёт её беспокойство. Я слегка усмехаюсь, мои зрачки сужены.
— Может, не нужно? Пожалуйста, мы сейчас уладим конфликт.
Я вскидываю брови, затем хмурюсь. Меня, блядь, начинает раздражать, что моё утреннее время уходит в пустую, а мои приказы воспринимаются как детский трёп.
— Кто у вас главный? — твёрже и прямо спрашиваю я, наклоняясь вперёд.
— Прошу вас, не стоит. У нас не задалось утро, и наше начальство... э-э, не в настроении. Да и с характером. Скажем так, она ледяная, прям до дрожи, а сейчас рвёт и мечет. Вы нас поймите, такое бывает... — выдыхает официантка, её ручка дрожит между пальцами. — Давайте я приму у вас заказ.
— Так кто? — рычу я, дотрагиваясь до часов на запястье.
Это мой последний вопрос. Либо она отвечает, либо я сам встаю и иду к начальству. Но тогда вместо конфликта здесь начнётся война — это в лучшем случае. В худшем — эту кофейню закроют уже завтра.
Официантка обречённо прижимает блокнот к груди, становится боком и рукой указывает влево.
— Вон она.
Я сжимаю челюсти, переводя огненный взгляд на хрупкую девушку, вылетающую из кабинета. Она начинает разбираться с беспорядком так, словно готова уволить всех в этом городе.
Моё сердце жадно колотится, словно нашло свою подпитку. Горло перехватывает — это больше инстинкт, чем осознанная реакция. Пальцы водят круги по стеклу наручных часов, а уши наслаждаются её вспышками гнева. Она всегда умела постоять за себя, но не так собранно, как сейчас. Эта эмоциональная девочка держится, и теперь я понимаю, что термин «холодная» подходит ей идеально.
— Она? С характером? — усмехаюсь я.
Только сейчас я отвлекаюсь от работы, от времени, от мира. Оглядываю кофейню, узнаю интерьер, за которым следил на всех этапах её обустройства и открытия. Да, я точно знаю, чей это специфичный вкус, чья нотка сумасшествия вложена сюда. Я задерживаюсь на неоновой надписи на стене: «Cry Doll».
В крови бушует буря — словно взрываются атомы, сталкиваются судьбы. В груди поднимается самодовольное рычание, как у первобытного хищника. О, детка, время пришло.
Официантка с непониманием косится на меня и отступает. В моих глазах вспыхивает огонь, будто я заглянул в саму бездну ада. Удачно я остановился, хм?
Грейс Смит
— Вы понимаете, что я опаздываю!? Сколько ещё ждать? — раздражённо пыхтит женщина.
Я доброжелательно киваю и пытаюсь уладить ситуацию.
— Прошу прощения за неудобство, мы сделаем вам скидку в качестве извинения.
Женщина откидывает свою кудрявую челку, дует на себя прохладным дыханием и недовольно садится за столик.
— Благодарю.
Я убираю улыбку, поворачиваюсь к Алексу и шикаю:
— Я вычту это с твоей зарплаты. — Торопливо направляюсь обратно в кабинет. — Здесь сегодня будут работать или нет!?
Захлопываю дверь, включаю кондиционер и откидываю волосы назад. Ещё утром подумала, что день будет продуктивным. Размечталась, конечно. Не успеваю даже обойти стол, как слышу скрип двери и нарастающий гам.
— Постойте! — повышает голос Алекса. — Вам туда нельзя!
Я разворачиваюсь, чувствуя, как сильная злость вот-вот вырвется наружу. Спустя столько лет я впервые теряю контроль над собой, словно кто-то насильно вытаскивает из меня этот бьющийся ком эмоций. Кто ещё, чёрт возьми, остался недоволен заказом? Проще уволить всех сотрудников и самой встать за кофемашину, честное слово.
Я мигом замираю и едва не теряю равновесие. Ладонями хватаюсь за угол стола, поясницей упираясь в его край. Тупая боль отзывается в конечностях, сердце бешено колотится. Жар накатывает по всему телу, особенно обжигая грудь и лицо, а паника гулким эхом раздаётся в голове, когда в кабинет заходит мой личный палач прошлого, мой сон, ставший реальностью.
— Уверен, мне можно, — хрипло произносит Кристофер, пристально глядя на меня. — Ваша начальница отлично знает, что мне не перечат. Так ведь?
Его руки спрятаны в карманах брюк, а ухмылка не сходит с лица. Тёмные, убийственно глубокие глаза проникают в сознание так, что я невольно напрягаю мышцы живота. Кожа зудит, нервы натянуты до предела. Я едва дышу, стараясь не выдать охватившее меня напряжение, и украдкой оглядываю его. Он стал заметно крупнее: широкие плечи, тело, сплошь покрытое мышцами. Одет дорого, что неудивительно. На лице — новые шрамы и тонкие морщины, придающие ему солидности. Он выглядит ещё более соблазнительно, но и куда опаснее, словно теперь его власть простирается на весь мир.
Что-то в нём изменилось. Это ощущение настолько отчётливое, будто он стал моим вторым дыханием, моим близнецом. Но что именно не так, я понять не могу.
— Грейс Смит, я пыталась выгнать... — оправдывается сотрудница.
Я внутренне вздрагиваю и облизываю пересохшие от волнения губы.
— Всё хорошо, Алекса. Это не твоя обязанность, возвращайся к работе, — горло дрожит, я с трудом выговариваю эти слова.
Как только дверь за ней закрывается, кабинет погружается в гробовую тишину. Я перевожу взгляд на него. Ощущение западни не отпускает. Его волосы слегка растрёпаны — это всегда так было, и, видимо, ничего не изменилось. В груди тянет, но я выпрямляюсь, чтобы сохранить видимость спокойствия.
— Такое суетливое утро, — игриво, но с мрачными нотками подмечает Кристофер. — Рыба гниёт с головы, м? И что же у вас сегодня происходит, что вы не можете организовать свой персонал, Грейс Смит?
Я сжимаюсь от его замечания. То, как моё имя слетает с его пухлых, но бледных губ, заставляет неприятные мурашки пробежать по коже. Я будто вот-вот потеряю сознание. Глотнув слюну, я силюсь представить, что Дьявол передо мной — всего лишь клиент.
— Это не ваше дело, — отрезаю я, стараясь удерживать дистанцию. — У вас есть жалобы?
— Со мной в таком тоне не разговаривают, — неожиданно грубо цедит он.
Он что, пытается приручить меня, как всех остальных в этом городе? Черта с два, Форест. Поджав губы и едва сдерживая вспышку ненависти, я собираюсь с силами и отталкиваюсь от стола.
— Тогда нам не о чем разговаривать. Прошу на выход, — делаю шаг вперёд и равнодушно указываю на дверь, будто он мне совсем чужой.
Дьявол даже не моргает. Не оборачивается, продолжая смотреть прямо на меня, впитывая каждую деталь — мимику, жесты, слова. Будто не верит, что перед ним — я. Совсем другая. Я кажусь маленький рядом с ним маленькой, но всё же вскидываю подбородок, отказываясь отступать, даже когда колени предательски подгибаются. Чтобы скрыть слабость, переношу вес на правое бедро, выставляя левую ногу вперёд — всем своим видом заявляя: уходи.
Кристофер медленно оглядывает меня с ног до головы. Его скулы заметно выпячиваются, зубы будто скрипят. Зрачки расширяются, а кулаки в карманах напрягаются так сильно, что ткань едва не трещит. Он словно видит в моём облике отражение своей собственной натуры.
Я в ответ сжимаю руки в кулаки так, что ногти болезненно впиваются в ладони. Но эта боль только подстёгивает меня. Он на моей территории, а значит, здесь действуют мои правила. Разве не этому он меня учил?
— Ты так изменилась, — шепчет Кристофер, и его взгляд вдруг становится мягче.
Я задыхаюсь. Слёзы моментально наворачиваются на глаза, грудь содрогается, поднимаясь и опадая в такт моим неровным вздохам. Одно его слово — и я готова развалиться на части. Какого чёрта? Почему он пришёл сейчас, спустя столько времени? Зачем снова заставляет меня переживать эту боль?
Я же забыла его. Забывала. Но пульс стучит так яростно, будто пытается воскресить то, что давно умерло — просит вернуть утраченное, тянется к родной крови.
И всё же, вопреки всему, во мне вдруг возникает дикое желание — разрыдаться у него на плече, выговориться, выплеснуть все свои чувства, рассказать, как мучительно было без него. Чтобы он услышал. Понял. Но я вовремя включаю остатки разума.
— Изменилась? — переспрашиваю я, шумно вдохнув и приподняв брови. — Ты правда думал, что после всего от меня будет веять теплотой и любовью? Что во мне осталась та наивность, та глупость, которую я позволила себе с тобой? Что я встречу тебя с объятиями? Да я ненавижу тебя, Дьявол! Мне едва удаётся смотреть на тебя — особенно здесь, в моей кофейне! Ты сломал меня — и ещё смеешь говорить такое, будто это я во всём виновата!?
Форест не шевелится, будто его непоколебимость увеличилась раз так в сто. Лишь желваки играют и венка на шее вздувается. Ему явно не нравится мой тон.
Слеза катится по щеке, я шмыгаю носом, когда меня проглатывает кошмарное осознание: он здесь, снова так близко, но одновременно так далеко. И это невыносимо, будто я снова на краю пропасти — не отступить, не прыгнуть. Кристофер более чем реален, он словно бежит по моей коже, как паук, обвивает меня своей паутиной — достаточно будет потянуть за её конец, и я окажусь в его руках, беспомощная и скованная. Это так давит, потому что я отказываюсь признавать чудовищную реальность: я могу проиграть ему. Моя маленькая слабая Грейс упорно рвется наружу, как капризный ребёнок, которого я хочу отругать и поставить в угол. Нет, черт побери, мы не нуждаемся в нём!
Меня трясёт от обиды, но я вытираю слезу и глубоко вдыхаю. Лишь на мгновение моя маска слетела, и я восприму это как прощальный выплеск горечи, которую таила в себе все эти годы.
— Ненавидишь? — скептически повторяет он, всё так же холодно и расчётливо. Ничего не изменилось, да, Дьявол? Так и не научился любить?
Мне хочется наброситься на этого подонка с кулаками. Он только это услышал?
— Всем сердцем!
— Название долго придумывала?
Я поджимаю губы и шикаю. В голове, как проклятие, гремит — «Cry Doll». Противоречия режут, словно тонкое лезвие. Я отвожу взгляд, но Кристофера это не останавливает. В два счёта он оказывается слишком близко, грубо сжимает мои скулы и поворачивает лицо к себе.
— Смотри на меня, когда такое говоришь.
Его прикосновение обжигает. Я вздрагиваю, рефлекторно встаю на носочки — и уже в следующую секунду с резким движением откидываю его руку.
— Не трогай меня, чёрт возьми!
Я пошатываюсь, каблуки цокают по полу, но он успевает схватить меня за локоть, удерживая на месте, прежде чем отпустить.
— Отвечай на вопрос.
Кристофер возвышается надо мной. Его запах — свежий, будто неукротимые морские волны — щекочет мне рецепторы, не давая сосредоточиться. Я судорожно хватаюсь за горло.
— Хочешь услышать лекцию о том, как ты меня сломал? Проанализировать свою «работу» и самодовольно ухмыльнуться? Узнать, как я задыхалась от чувства вины? — Я небрежно убираю выбившиеся пряди с лица и снижаю тон. — Я чувствовала, что заслужила это. Думала, что виновата, потому что открылась тебе. Потому что позволила кому-то вроде тебя запудрить мне мозг. — Мой взгляд леденеет. — И давай проясним раз и навсегда. Название моей кофейни не имеет ничего общего с тобой, Дьявол. Не суй сюда своё ДНК. Это символ того, как я искала своё место в жизни — и нашла его. Это моё утешение. Моё будущее, в котором тебя нет.
Я знаю, что говорю слишком много, что унижаюсь перед ним и практически следую его указам, но не могу остановиться. Из меня льется то, что я так давно хотела ему показать, мечтала, чтобы он знал насколько я преуспела, что я не была слабой. Это так засело в душе, как невинная месть.
— Так ты жалеешь об этом, — делает вывод он.
Я замираю на секунду. Вопрос — в лоб, и я не уверена, что готова ответить честно. Противоречия терзают изнутри. Будто времени, чтобы окончательно отказаться от него, оказалось недостаточно... но я всё же сделала шаг вперёд.
С одной стороны, я всей душой хочу стереть эти воспоминания. А с другой — ни за что бы не променяла те дни, когда была счастлива. Когда мы вместе шли против всего мира, даже против самих себя. Когда между нами была эта особенная связь, заполнявшая моё одиночество. Это было. Теперь — нет. Он всё испортил. Уничтожил страсть, эмоции, прикосновения, ту самую особенность и трепет между нами. Теперь мне это не нужно. Я чувствую лишь отвращение к тому, что было после нас.
Но раз Форест заявился ко мне и требует диалога, то, может, объяснит, что это было? Что между нами было? Эти вопросы преследовали меня каждую ночь. Каждую чёртову ночь.
— Просто ответь, — сквозь зубы шиплю я. — Зачем ты это сделал?
Кристофер наклоняет голову, глядя на меня сверху вниз. Его зрачки скользят по моему лицу, по каждому местечку на коже, но я почти вижу, как он размышляет над словами, будто ему действительно важно, чтобы у меня был ответ.
— Я только начинал брать город под свой контроль, а ты лишь начинала задумываться о будущем, если вообще задумывалась. Ты была хрупкой и уязвимой, и тебе было опасно находиться рядом со мной. У меня были враги и конкуренты, они и сейчас есть, но тогда я не мог обеспечить тебе защиту и взять на себя полную ответственность. Я знал, что должен оттолкнуть тебя, но ты сама провоцировала меня. И я не стану извиняться, Смит, потому что не привык отказывать себе в том, что должно принадлежать мне. А в тот момент я знал, что ты моя.
Он говорит это так, будто обсуждает планы на день. А у меня зрачки расширяются, и я почти захлёбываюсь воздухом.
— Ты много говорила о своей независимости и всячески демонстрировала её. Поэтому... маленький трюк с Аннет должен был показать тебе, какова реальность, и уберечь тебя от ближайших ошибок. Я хотел, чтобы ты исполнила свои мечты. Без преследований, препятствий и затуманенного разума.
Я недоверчиво смеюсь, перегруженная напряжением между рёбер, и закатываю глаза. Пальцами потираю лоб и качаю головой. Это бред. Нет. Я не хочу верить. Ни единому слову. Сломать меня, чтобы я добилась всего, чего хочу? Так он решил защитить меня? Убил во мне чувства? Он думает, это так работает? Почему нельзя было просто поговорить, обсудить проблему и вместе добиться всего? Почему Кристофер всегда действует сам? Почему он так отстраняется и выбирает решать любой вопрос в одиночку, даже если это ранит окружающих? Он эгоист.
Я прекращаю тереть лоб и протягивая ладонь в его сторону:
— О, ладно, я слышала подобное в прошлом. С меня хватит.
— Либо слушай, что тебе говорят, либо не задавай вопросов, на которые не готова получить ответы. Хочешь ты того или нет, но любовь создаёт сильную слабость, способную отобрать у тебя всё желаемое.
Кристофер делает шаг вперёд, почти прижимаясь ко мне телом. Его твёрдые мышцы и жар словно обкладывают меня. Я отступаю назад, натыкаюсь на край стола и тихо выдыхаю, глядя на него. Агрессия Дьявола рвётся наружу — костюм больше не скрывает сдержанного бизнесмена, а, напротив, обнажает его истинную сущность. Он теряет контроль. Как и я.
Господи, я снова в точности распознаю его эмоции?
— Любовь? — брезгливо повторяю я. — Нет, Форест, тебе нечего было опасаться. Между нами не было любви. Наверное, одержимость. Потому что любовь — это когда партнёры слышат и слушают друг друга, когда они держатся вместе! А я тебе не верю. Больше не верю. Ты эгоист!
— Которого ты полюбила, между прочим, — шипит он.
Я усмехаюсь в который раз. Это звучало как приговор.
— Проблема в том, что... — гордо задираю голову. — Теперь я не хочу иметь с тобой ничего общего. Ты добился своего. Поздравляю.
Кристофер ищет ложь в моих змеиных, зелёных глазах, хотя я говорю чистую правду. Мне незачем устраивать борьбу или доказывать, кто из нас страдает сильнее. Я просто не собираюсь ступать на эту каменистую, дикую тропу. Не хочу играть с ним в опасные игры, пытаться перехитрить его и доказать, что я ему ровня, что моё место — рядом с ним. Раньше я бы согласилась на это, но теперь это кажется равносильным тому, чтобы бросить себя на растерзание адским псам.
Однако,к чем дольше мы стоим друг напротив друга, тем острее я замечаю его изменения — частоту дыхания, малейшее рычание, едва заметные движения. Моё чутьё и наша связь словно крепнут с каждой секундой. Всем своим существом я ощущаю его колоссальную власть — она будто распространяется на километр вокруг. Единственное, чему я верю в его словах, — это то, что он действительно стал могущественнее. Кажется, его защита, армия и связи значительно усилились. В нём словно отражается ярко-красная табличка с надписью: «ОПАСНО».
Мои мышцы натянуты, я ощущаю его скользкое влияние. Форест способен сломать меня снова — даже без моей любви, без моего участия. Он может убить. Эти мысли пугают, но, знаете, страх смерти не столь всепревосходящий, как моя ненависть к нему.
Его телефон звонит, и мы оба отвлекаемся, бросая взгляд вниз. Кристофер достает руки из карманов и, не раздумывая, отвечает. Я протяжно выпускаю воздух из легких — похоже, я задерживала дыхание.
Он не отводит от меня взгляда, и я тоже не собираюсь упускать его из виду. Грудь часто поднимается и опускается, тремор возвращается — будто адреналин и смелость сдают позиции, особенно когда он так сурово говорит с собеседником. Удерживаться в этом состоянии слишком долго невозможно — словно нужна пауза или перезарядка. Я не понимаю, почему он так разглядывает меня — будто продолжает находить новые уязвимости и детали. Будто я ему нравлюсь. Хотя я не стала красивее и ничем не лучше. Наоборот — я словно безэмоциональный дуб. Но, кажется, Дьявол так не считает — особенно когда во время разговора мимолётно касается моих локонов, убирая их с лица, чтобы осмотреть участок кожи на лбу и висках. Честное слово, я будто на приёме у врача.
Мне до сих пор чудится, что это дурной сон. Иногда я надеялась на встречу — мы живём в одном городе, — и мои обиды пожирали меня. Но я не ожидала, что она произойдёт так внезапно, словно шторм в диком море. Потихоньку я начинаю ощущать, как мои раны ноют. Первая любовь не проходит бесследно — особенно когда она возвращается.