Глава 7
На следующий день я вспоминаю, что обещала Холли пойти с ней в клуб. Видимо, в этом месяце я так сильно заработалась, что забываю самое важное. Даже собственное день рождения.
— Я ни в коем случае не хочу праздновать двенадцатое июня, — ворчу я, заправляя кровать.
Я праздную каждый год, но с каждым разом праздник кажется мне всё более мрачным. Он становится обычным днём. И не из-за мыслей о старении, нет... Просто компания совсем не та. Я проводила свои дни рождения в кругу семьи. Это не так уж плохо, но рутина и однообразие начинают надоедать. Ничего запоминающегося или волнительного.
Понятия не имею, что делать в этот раз. Снова собрать близких дома или, может, отметить в каком-нибудь ночном заведении? Тогда придется отложить все свои планы на кофейню и потратиться на свой день. Это звучит хреново.
Голова пульсирует, отталкивая пустые сомнения, и я иду на кухню, чтобы сделать себе какао. Снова не выспалась — меня посещали сны и воспоминания. Например...
Грядет конец второго курса. Я почти забыла Кристофера — по крайней мере, старалась сосредоточиться на будущем бизнесе и смириться с тем, что он был честен, когда расставался со мной. То есть, он действительно хотел сделать мне больно. Он подонок, и он не вернется. Хотя за все это время я надеялась, что Крис объяснится, даст подсказку или сделает что-то — взглянет на меня так, чтобы я поняла, для чего он создавал нашу историю. Но...
С каждым днем моя самооценка летит всё ниже — прямо к его дьявольским ногам. Видеть его с моей бывшей подругой невыносимо. Чувствовать его холод и игнорирование — это как лить себе кипяток в глотку.
Аннет более чем довольна его вниманием. Она делает всё, чтобы устроить со мной стычку, чтобы я видела их собственными глазами. Она демонстративно обнимает его или как-нибудь крутится вокруг него, словно на шесте.
Но я не могу сказать, что Форест дает ей то, чего она ждет — ту самую нежность. Все в институте понимают, что Дьявол пользуется ею: её телом, её присутствием. Он никогда не берёт её за руку, не целует на людях, не ухаживает, не ведет себя как душка. Судя по всему, Девис не слишком переживает из-за этого.
Но того, как он держит её рядом, как частенько лапает при мне и выбирает её, хватает, чтобы я чувствовала себя рыхлой, раздавленной землёй.
Я облокачиваюсь спиной о стену, глядя на то, как Дьявол и Аннет обнимаются в коридоре. Он убирает локоны её светлых волос, а она проводит пальцем по его ключице.
— Грейс, я могу с ним поговорить, если ты мне наконец позволишь, — Моррисон смиряет их взглядом. — Прошел год, даже два, а ты ни разу не заикнулась о них. Ты не можешь держать этот депрессивный ком любви в своём и без того раздолбанном сердце.
Я безэмоционально наблюдаю за ними, как за банальной сценой из фильма. У меня больше нет сил реагировать: чувства, кажется, превратились в бесформенное облачко конденсата. Я продолжаю быть мазохисткой — ведь какая брошенная девушка будет на это смотреть?
Сердце глухо бьёт по костям, словно крича и напоминая: «Эй, мы ещё живы! Мы чувствуем боль, но прекрасно её игнорируем».
— Это очень хреновая идея, Кэтлин, — апатично отвечаю я. — Тем более что я ничего не чувствую. Он сделал свой выбор. Не лезь туда, Дьявол это не оценит.
В её глазах сверкает отчаянное сожаление. Она знает, как сильно Кристофер подействовал на меня. Она каждый день видит, как я инстинктивно становлюсь похожей на Аннет — остывшую девочку с маской на лице, которая ничего не хочет от жизни, кроме карьеры и успеха. Такой я себя вижу в будущем.
— Вы оба упрямы, ни один из вас не даёт мне шанса поговорить с вами! Грейс, я должна соблюдать уважение и к нему, и к тебе. Но послушай, ты не можешь быть такой черствой — это не для тебя. Клянусь, у Кристофера был мотив, чтобы так с тобой поступить, он не поступает импульсивно. Он взрывной, но не глупый. — Боже, я даже слышать это не хочу. — Я просто не могу узнать ваши мысли, ваши действия и не могу передавать информацию. Вы непробиваемые! Он запрещает мне поднимать эту тему, а ты моргаешь так, словно я с трупом разговариваю!
— Кэтлин, — останавливаю я, хватая подругу за плечи. — Мне плевать, что Кристофер чувствует, что он хотел доказать нашим расставанием и какие у него планы на Аннет. И нам стоит держать дистанцию, раз у тебя могут быть из-за меня проблемы.
Я разворачиваюсь и ухожу в сторону лестницы. Знаю, что совсем скоро наступит конец и этой дружбы. Всё, что я здесь приобрела, разваливается, как карточный домик. Дьявол мне это дал — он это и забирает.»
Я открываю телефон, захожу в галерею, пролистываю вниз и нахожу единственное фото, которое сохранила. Я не смогла удалить его — это ощущалось бы так же, как и момент моего разбитого сердца. Я обнимаю Кэтлин за плечи, приподнявшись на носочки и утыкаюсь в её шею. Ветер вздымает мои волосы, закрывая лицо, но моё блаженство всё равно видно. Она одной рукой обнимает мою талию, а второй держит вейп и смеётся. На фоне — красивый закат и машины парней.
Я едва нахожу силы выдавить улыбку. Прошло два года, а я ничего о ней не слышала. Так же, как и о Кристофере. И всё из-за него.
«Только я переступаю порог, чтобы войти в пустой кабинет, как меня хватают за руку. Я испуганно оборачиваюсь и вижу Моррисон, которая тяжело дышит, будто убегает от маньяка. Я открываю рот, но Кэтлин не даёт мне ничего сказать и тянет внутрь помещения.
— Эй, что случилось?
— Кристофер забрал документы, — выпаливает она на одном дыхании, сжимая мою ладонь.
Я хмурю брови, но не шевелюсь. Мне наплевать на него.
— Всё ещё всё равно, — монотонно отвечаю.
— А значит, и я забираю, — договаривает она, и на этот раз в груди всё сжимается.
Меня словно затягивает полотном тьмы, будто падает занавес в конце спектакля.
— То есть мы больше не увидимся? — Мне становится труднее дышать, и голос хрипнет.
Кэтлин Моррисон, мой Феникс, — единственный человек, кто поддерживает меня, кто не даёт превратиться в слякоть и лепешку. Она всегда была рядом: с первого курса, с первого знакомства, с первой встречи на вечеринке. Весь этот путь я отталкивала её, но... Сейчас я понимаю, что на самом деле чертовски нуждаюсь в ней. Больше, чем в ком-либо. И Кристофер наносит последний удар — забирает то, что мне дорого, то, за счёт чего я не ломаю своё прошлое.
— Я буду пытаться выходить с тобой на связь, если Форест ничего не заподозрит, но...
Я мотаю головой, окончательно теряя себя.
— Нет, Кэтлин, — перебиваю её. Моррисон закрывает рот. Я делаю вдох. — Нам нужно пойти разными дорогами, как это было предначертано изначально. Я давно не в вашей компашке, я давно не Кукла, Фениса.
Настроение Кэтлин ухудшается, и я впервые вижу её такой ранимой и расколотой. Я понимаю её, потому что сама пытаюсь подавить всю ту ненависть, которую хочу высказать Дьяволу, все слёзы и рыдания, что хочу выплакать. Так, чтобы услышал весь институт, чтобы молния пронзила мою душу и облегчила боль.
Но я прекрасно осознаю, что это наш конец. Окончательный. Я не могу жить двойной жизнью и держаться за мучительные связи. Я не хочу отнимать у Кэтлин время, ожидая, когда Дьявол сам разорвет нашу дружбу.
Я погибаю от этих драм. Раньше я не умела привязываться к людям, но теперь она для меня важнее всех, кого я знала. Кэтлин стала моим ангелом с чёрными волосами и рожками. Она — моя лучшая копия Дьявола, моя защита и причина быть слабой. Поэтому мы должны разойтись.
— Что ты несёшь, Смит? — шипит она. Её вены на горле напрягаются, а щеки краснеют. — Ты стала такой из-за нас! Ты не справишься с этим одна. Я не оставлю тебя на произвол судьбы. Заткнись, ясно?
Она решительна, как всегда, но всё изменилось. Теперь моя очередь принимать жестокие решения.
— Ты была лучшей и будешь такой. Прости, Кэтлин... — Я крепко обнимаю её, чувствуя, как слёзы вот-вот выйдут наружу. Её мышцы сжаты, а мои почти дрожат. Я не желаю её отпускать. Кто же знал, что она станет такой родной для меня? — Прощай.
После этого я её больше не видела. Отключаю телефон, чувствуя, как накаляются эмоции, будто я проживаю это время заново.
Помню нашу первую встречу, и, боже... как же я испугалась её. Она возвышалась и смотрела на меня серыми радужками, как фантом, стоящий рядом с Дьяволом, как туман в сумраке, ожесточающий путь. Кэтлин такой была и есть, но, если узнать её ближе — она как жаркая, ядерно-красная птица, способная освятить тьму и разогнать сгусток воздуха. Моррисон помогала мне не упасть в бездну — всегда. Сеть тумана и хвосты пламени жалили меня, затягивали в плен. Но в момент нашего прощания я уже была потеряна.
Не хотела чувствовать боль, а всё равно бы пропитывалась ею, потому что думала бы о Кристофере и о том, что он запрещал бы Кэтлин выходить со мной на связь.
Я чувствовала себя рядом с ней слабой, как под крылом у мамы. Это должно было закончиться. И это закончилось.
— Холли, я через пару минут буду у тебя дома.
Райт угукает, и я сбрасываю звонок. Я мчусь по ночному, горящему огнями и фонарями городу с открытым окном, чтобы летний воздух щекотал мою кожу, а салон оживлялся. Отражающие светодиоды баннеров попадают мне в глаза и широкими линиями освещают некоторые участки тела. Я слежу за светофорами и настраиваюсь на отдых. Время — одиннадцать часов, нам обеим на работу, а мы собираемся в клуб. Если бы не предложение Холли, я бы завалилась спать, но что ж, молодые бизнес-леди — они такие: спонтанные и оторвы.
Я смеюсь, делая музыку тише, когда вижу, как Холли выбегает и на ходу недовольно поправляет синее платье глубокого, насыщенного оттенка с мерцающими блёстками, красиво обтягивающее её тонкую фигуру. Оно сильно контрастирует на её тёмной коже и с кудрями. Плюс ко всему она пытается не упасть на тонких шпильках. Да, её ногам я точно не завидую.
Этот момент напоминает мне, как Аннет забирала меня на тусовки. Время меняется, и роли тоже.
— Гребанное платье! — возмущается Холли, садясь на переднее сиденье.
— Но красивое.
Райт бесспорно вздыхает. Её макияж такой же пестрый: лазурные стрелки и блеск особенно выделяются.
— Куда ехать-то?
— Клуб находится в районе моего магазина. Поехали в ту сторону, а дальше я тебя сориентирую.
Я делаю разворот, намечая путь.
— Ещё один болван, — бормочет она, уткнувшись в телефон.
— Ты это о ком? — Я любопытно устремляю быстрый взгляд на её дисплей.
— О своём бойфренде. Остине.
Я кривлюсь.
— Да-да, я решила не предлагать лучшую дружбу с очередным ухажёром и согласилась на отношения.
Ушам не верю, что Холли уделила своё время какому-то парню. Это не похоже на неё.
— И сколько вы уже встречаетесь?
— Недели три, — пожимает плечами она. — Но я совсем его не понимаю! Как можно быть таким сложным? О, без обид, детка, для меня ты можешь быть кем угодно, — тут же добавляет она, а затем продолжает: — Он супермилый, запоминает каждую мелочь во мне, частенько выводит меня на свидания, отвлекает от работы, но бывает таким отстранённым и непробиваемым, словно мы незнакомцы. Прям раздражает! — жестом рук показывает, что хочет задушить его.
Я нервно постукиваю пальцами по рулю. На меня снова навевают образы Криса.
— Типичный абьюзер, — ровным тоном выпаливаю я, стараясь не выдать, что имела с этим дело.
— Это очень плохо?
— Он играет с тобой: с чувствами, эмоциями, переворачивает твои принципы вверх тормашками... Такие, как он, шьют из тебя куклу. А потом некоторые девчонки выбирают остаться с теми, кто их «сотворил». Может, Остин как раз на это и надеется.
Я пожимаю плечами, не зная, что ещё ей ответить. Не мне судить о её выборе, решении или о намерениях Остина.
— Сворачивай на следующую улицу, там остановимся! — резко выкрикивает она, когда мы проезжаем её магазин.
Я киваю и сосредотачиваюсь на дороге. Паркуюсь в переулке возле бордюра, чтобы не привлекать внимание, и глушу машину. Мы обе выходим и поправляем платья. Затем я закрываю машину, а Райт обходит её, берёт меня под руку, и мы направляемся внутрь грандиозного клуба с множеством блестящих декораций и элитных вывесок.
— Девчонки, как настроение? Затусим вместе? Попробуете осилить больше двух стаканов дорогого алкоголя? — кричит брюнет с пухлыми губами, пока мы проходим через охрану.
Я бросаю холодный взгляд на самого смелого из толпы солидных, но нахальных парней, которые расселись вокруг столика. Холли презрительно смеряет его с ног до головы, будто готова выдать какой-нибудь феминистический спич.
— Для начала тебе стоит зарабатывать хотя бы в три раза больше, чем составляет общая прибыль моего бизнеса и бизнеса моей подруги, ладно? Тогда ты не будешь звучать, как школьник на выпускном с пятаком в кармане и двухминутным стажем употребления спиртного, — спокойно отвечаю я, жестикулируя пальцами.
Толпа парней свистит, кто-то ещё пытается бросить вызов, но мы с Райт проходим дальше.
— Знала, что ты стерва, но не настолько, эй! — хохочет подруга, явно оценив мой ответ.
Я уже забыла про этих выскочек и оглядываюсь, решая, куда нам сесть.
Когда же до них дойдёт, что выкрикивать двусмысленные и глупые фразы, которые подразумевают унижение, — это совсем не круто? Кто вообще на такое ведётся, и кто внушил им, что это работает?
— Всё же по факту. Ты вполне можешь позволить себе выкупить этот бар, учитывая твои доходы, — отвечаю я.
Мест в зале нет, и я веду нас к барной стойке. Мы усаживаемся на высокие стулья.
— Два амаретто.
Холли доверчиво улыбается, пританцовывая на месте, пока я наблюдаю, как нам химичат напитки. Вдруг она радостно верещит, подпрыгивая на стуле, словно попрыгунчик, и что-то лихорадочно печатает в телефоне.
— Грейс, он написал, что скучает! Это так мило... У меня в животе бабочки! Я даже не думала, что если согласиться на отношения, то такое действительно случится! — тараторит она, восхищённо прижимая ладони к животу.
Я смеюсь. Ох уж эта любовь.
А затем всплывают знакомые ощущения. Неужели я когда-то была такой же? Ждала встречи с ним, как ребёнок торт на день рождения, перечитывала наши переписки, даже если там не было ни строчки о любви. Ждала помощи, обдумывала каждый его поступок. Зажигалась, когда Кристофер спасал меня, уделял хоть минутку своего времени, даже если злился на мои вечные проблемы. Да, когда-то и я чувствовала этих чёртовых бабочек.
Они такие заразительные, размножаются со временем... а потом умирают. И с ними умираешь ты.
Нам подают бокалы, и я отпиваю немного, пробуя вкус напитка.
— Не торопись. Не ожидай чего-то большего от этого ощущения.
Райт переводит на меня сверкающий взгляд, но её улыбка медленно исчезает.
— Что ты имеешь в виду? —Настороженно выключает телефон. Я прикусываю губу и качаю головой. — Да ладно! Давай, колись, — глухо стонет она.
— Знаешь, что я поняла после своего маленького приключения в прошлом? Не спеши, — я приподнимаю её подбородок пальцем, чтобы она услышала. — Да, тебе нравится с ним общаться, тебе нравится это волнение, потому что ты никогда этого не испытывала. Это как увидеть падающую звезду и надеяться, что тебе не показалось, что твоё желание сбудется, что ты снова увидишь её, что у тебя будет много шансов. Но часто это бывает обманчивый спутник в космосе, или иллюзия, или ночной самолёт, летящий в другой конец. Ты отдаёшь всю свою энергию и беззаботность в эту мысль, в эту звезду, которая кажется тебе самой любимой и единственной во всей вселенной, а в итоге можешь потерять веру, детскую наивность, преданность, свои мечты и свой путь. Придётся смириться с мыслью, что звезда тебе показалась, и такого не бывает, что это была ложь.
Я коротко улыбаюсь, отпускаю её подбородок, беру бокал и присасываюсь к трубочке, делая долгий глоток. Тело расслабляется, а голова всё больше мутнеет в образах неоновой мозаики на стеклах алкогольной полки.
— Один из плохих опытов? Хм, и это тот самый человек, из-за которого ты не захотела посетить клуб «Paradise»?
У Холли чувства не такие зависимые, как у меня были с Дьяволом, поэтому я отмахиваюсь:
— Нет. Я была влюблена в друга... ну, я так думала. А на деле это оказалась всего-то первая моя симпатия и ничего больше. Так что, не спеши.
— Симпатия? Да ну... Тогда откуда такие философские мысли? — она недоверчиво ссупит лоб. — Детка, я старше тебя, но сейчас ты даёшь мне совет в отношениях, и они таят в себе куда больше смысла, чем обыкновенная симпатия к другу!
Я усмехаюсь и чокаюсь с ней бокалом.
— Жизнь странная штука, и не измеряется в бесполезных цифрах — это придумали люди ради контроля. Но кто обманет природу? Вселенную? Она действует по своим правилам, а мы всё равно подстраиваемся, — я внезапно вспоминаю наш разговор с Кристофером, когда мы сидели ночью возле склада. Меня спасали от врагов отца, а Сокола увёз Док. — Знаешь, а я ведь сама никогда и ни с кем не встречалась.
— Дай угадаю, сейчас это называется: недопарень и передруг? — Холли подмигивает и пьёт амаретто.
Я выпячиваю губы и киваю. Да, именно так это и происходило между нами. Хотя друзьями мы точно с Кристофером не были. Мы оба всегда уверяли, что это была чистая ненависть, но это была наша очередная ложь.
— Да, всё верно. — Я поправляю волосы, когда сердце стучит сильнее. Давненько я ни с кем не обсуждала подобное. Кэтлин исчезла, я осталась одна, и теперь мне неловко. — Это было в институте, и он мне помог с одним делом, и... — Сглатываю ком в горле. — И я дура, потому что влюбилась, хотя мы оба питали не очень любовные чувства друг к другу. В какой-то момент произошла вспышка, и наша ненависть превратилась в страсть. Затем я ощутила что-то более мягкое к нему. Я думала, что это взаимно, — говорю, как есть, чтобы не ходить вокруг да около.
— Только не говори, что он ушёл, — печально стонет она. Я поджимаю губы, вскидывая брови. — Да ладно! Как верить в эту любовь, если всех вокруг бросают? А я знала, что держаться подальше от мужчин — план капкан. После расставания обычно больше не верят в это чувство, и это так противно... Будто действительно, как ты выражалась, звёзд не существует, хотя их можно увидеть почти каждую ночь на небе. Парадокс.
— Я верю, — не раздумывая, отвечаю я и ловлю удивлённый взгляд подруги. — Всё дело не в чувствах, а в голове. Если понять произошедшее, то идти дальше становится легче. Я решила, что это была не любовь. Любовь — это когда любят двое. Иллюзия начинается тогда, когда один не чувствует или перестаёт что-то испытывать к тому, кто всё ещё надеется на взаимность. Всё остальное — это опыт и испытание.
— Грейс, да ты у нас жизнь повидала. Тебе попался сам дьявол?
Я смеюсь, шлёпая её легонько по руке.
— Райт, заткнись...
— За взаимную любовь и до дна! — Протягивает свой бокал подруга, и я чокаюсь с ней.
Хороший тост, жаль, что сейчас это всего лишь пустая молитва.