Глава 7
Эмма
13:10.
Я снова смотрю на часы. Уже третий раз за последние пять минут. Планшет передо мной, страницы вводных материалов — открыты, но глаза бегают по строкам, ничего не понимая.
Я всё утро держалась. Слушала, кивала, делала пометки. Изучала графики, цифры, организационную структуру. Каждую минуту старалась быть идеальной версией себя. Той, что заслуживает второй шанс. Той, что не боится.
Но теперь...
13:12.
— Мисс Тейлор? — голос Марты звучит спокойно, но в нём есть что-то, от чего хочется выпрямиться и держать спину прямо.
— Да? — я вскидываю взгляд.
— Господин Андерсон ждёт вас. Прошу — кабинет в конце коридора, дверь слева.
Она не улыбается, не выказывает ни одобрения, ни раздражения. Просто констатирует. И в этом — целая система.
Я встаю. Ступни немного подрагивают в туфлях. Прокручиваю в голове: «Ровно дыши. Чётко отвечай. Не выдай лишнего».
Коридор тянется, как сцена перед началом спектакля. Пол зеркальный, стены стеклянные, и я вижу своё отражение со всех сторон. Всё как-то слишком ярко, слишком ровно.
Я подхожу к двери. Секунда тишины — и стук. Два раза. Уверенно. Или почти.
— Входите, — голос за дверью спокойный. Ровный. Ни эмоции.
Я поворачиваю ручку.
Кабинет просторный, но не вычурный. Стеклянная стена с видом на город. Стеллажи, шкафы, большой стол из тёмного дерева. Он стоит у окна, спиной ко мне. Руки за спиной, пальцы сцеплены. Как будто это не встреча, а допрос. Или экзамен.
— Мисс Тейлор, — произносит он, не оборачиваясь.
— Господин Андерсон, — отвечаю. Голос чуть тише, чем хотелось бы.
Он медленно поворачивается. Смотрит прямо на меня. Тот самый взгляд. Пронизывающий. Холодный — и потому ещё опаснее, чем горячая злость.
— Опоздание сегодня — это исключение или привычка?
Я будто глотаю воздух.
— Исключение. Я… — делаю паузу — нельзя оправдываться, помни. — Я приняла меры, чтобы не повторилось.
Он кивает едва заметно.
— Хорошо. Скажите, мисс Тейлор, вы внимательно читали вводные материалы?
— Да. Проекты «Север-12» и «Тетра» особенно, они сейчас на активной стадии.
— Уверены?
Я выдерживаю его взгляд.
— Уверена.
Он подходит ближе, кладёт передо мной планшет, пролистывает пару экранов.
— Что вы скажете о распределении рисков по субподрядчикам на «Тетра»?
Я делаю вдох. Начинаю говорить — спокойно, по пунктам, как училась. Я вижу, как он слушает. Не перебивает. Но и не кивает. Ни тени эмоций. Только внимание. Жёсткое, как луч прожектора.
Когда я заканчиваю, наступает короткая тишина.
— Неплохо, — наконец говорит он. — Для первого дня.
Я едва слышно выдыхаю.
— Вы выглядели напряжённой утром. Сейчас спокойнее?
Я не знаю, зачем он спрашивает это. Лиам Андерсон не выглядит человеком, которого волнует внутреннее состояние сотрудников. Но он спрашивает. И ждёт ответа.
— Спокойствие приходит, когда я понимаю, что справляюсь. Пока — не всё, но я стараюсь.
Он слегка приподнимает бровь.
— Амбиции — это хорошо. Но у нас не хвалят за старание. Только за результат.
— Я это понимаю, — твёрдо говорю.
Он кивает. Подходит к столу, берёт ручку, снова смотрит на меня. И вдруг говорит тише:
— Вы произвели впечатление. Увидим, сохранится ли оно.
Я не знаю, угроза это или мотивация. Наверное, и то, и другое.
— Я вас не разочарую.
Он бросает взгляд на часы.
— Всё. Можете возвращаться. В 17:00 — короткий сбор с командой по «Север-12». Присутствуйте.
Я киваю и поворачиваюсь к двери. Сердце всё ещё колотится. Руки слегка дрожат. Но я иду ровно.
Перед тем как выйти, я слышу его голос:
— Мисс Тейлор.
Я оборачиваюсь.
— Вы были права утром, — в его голосе почти появляется тень улыбки. — Ваше опоздание не стало самым важным событием сегодняшнего дня.
И на миг — всего лишь на миг — мне кажется, что он не просто начальник. Он — тот, кто видит больше. И кто не даст мне упасть.
Я выхожу и прикрываю за собой дверь.
Впереди — ещё день. И теперь мне действительно хочется справиться. Не ради выживания. Ради того, чтобы доказать — себе и ему — я не слабое звено.
Коридор кажется другим. Будто я прошла сквозь нечто невидимое. Воздух плотнее, как после грозы. Я чувствую его взгляд на себе даже сквозь закрытую дверь. Или это просто нервы.
Марта ждёт у переговорной.
— Как прошло? — спрашивает, не меняя выражения лица.
— Нормально, — отвечаю коротко. Не хочу, чтобы голос выдал, насколько во мне всё дрожит.
— Хорошо. Тогда возвращайтесь. В 17:00 будет короткая планёрка по проекту. У вас есть ещё три часа на изучение документации. И... — она чуть прищуривается. — Не отвлекайтесь.
Я киваю. Да, Марта всё видит. Даже то, чего, казалось бы, не должно быть видно.
Я возвращаюсь к своему месту — временное рабочее место в общем зале. За стеклом виден город: огромный, суетливый, громкий. А здесь — тишина. Люди в наушниках, за мониторами. Кто-то мельком кидает взгляд, кто-то полностью погружён в работу. Меня почти не замечают — и это даже облегчение.
Я открываю планшет. Начинаю читать заново. На этот раз — осмысленно. Цепляюсь за детали. Ставлю пометки. Планёрка — мой следующий рубеж. Я не позволю себе провалиться.
Проходит час. Потом ещё. Мозг гудит от цифр, схем, терминов. Но я держусь.
В 16:55 в чате появляется сообщение:
«Планёрка. Комната 3. Срочно.»
Я поднимаюсь. Иду туда.
В комнате уже несколько человек — молодые мужчины в деловых рубашках, женщина с планшетом, и… он. Лиам. Стоит у экрана, руки в карманах. Спокойный, сосредоточенный.
Я вхожу. Наши взгляды встречаются — на долю секунды. Он чуть кивает. Почти незаметно. Но я вижу.
Он видит меня.
Планёрка проходит быстро: сухие факты, сроки, задачи. Кто за что отвечает. Я слушаю, записываю, киваю. В какой-то момент он спрашивает:
— Эмма, как считаете, какие узкие места в логистике на втором этапе?
Я будто на экзамене. Но отвечаю. Чётко. Держу интонацию. Не спешу.
Он молчит пару секунд. Затем:
— Верно. Учтите это в своих расчётах.
После планёрки все расходятся. Я остаюсь чуть дольше — собираю вещи. Вижу, как он снова смотрит на меня, уходя. Коротко. Но в этом взгляде — всё, что было в этом дне.
Испытание. Проверка. И то, что я прошла его.
Когда я выхожу на улицу, день уже склоняется к вечеру. Ветер холодит щёки. Но внутри — тепло. Небольшое, тихое чувство: я здесь. Я справилась.
И в этом городе, полном стекла и стали, где я думала, что потеряюсь, впервые появляется ощущение — возможно, я смогу не просто выжить. Я смогу жить.