Глава 17
Первая неделя в Лагере пролетела для Кати едва ли заметно. Она была вымотана, измучена, истощена. Все ее тело ломило от тупой боли в мышцах, а кончики пальцев и лицо жутко пекли от переохлаждения. Уже около трех дней подряд она, в компании нескольких таких же по статусу наемников, занималась проверкой установленного оборудования и ловушек для экзаменационной недели в окрестностях Лагеря. Их оповестили о нужде в добровольцах после отбоя, в тот самый день, когда Всея всего предложил ей разделить завтрак, на который она не пришла. Не по своей воле, впрочем, даже по своей она не стала бы так открыто демонстрировать то, что между ними происходит. Она старалась не думать об этом. Старалась не анализировать. Это было временное помешательство, но почему-то внутри себя она ощущала тоску по его прикосновениям. Это пугало и завораживало. Сбивало с толку. Она была какой-то рассеянной, даже не сразу поняла, о чем говорит распорядитель Лагеря, с расстановкой объясняющий главные задачи. Смысл его слов доходил до нее слишком долго. Ей пришлось собраться и взять себя в руки. Пришлось вытолкать всю дурь из своей головы. Это не было проверкой или испытанием, но это могло отразиться в ее профайле. Их об этом отчетливо предупредили, как и о том, что если они кому-то растрепаются — полетят головы.
Двенадцать наемников были поделены на три группы. Это не были случайные люди. Детей Глав никто не смел трогать, а такие как она, дети мастеров, пусть даже и с большой славой, таких можно было запрячь рутинной работой. Во главе каждой группы назначили служащего Лагеря, также к каждой группе был приставлен человек Верховного или человек из команды тартаровца. Они были бывалыми наемниками, способными без особых усилий организовать слаженную работу группы, для более быстрого исполнения поставленных задач.
Занимающиеся отладкой группы выходили на рассвете, еще до того, как просыпались детишки Глав. Еду они брали с собой. Делали небольшие привалы и дальше прочесывали условно разделенную на квадраты территорию. Лагерь был окружен густым смешанным лесом, который был завален снегом. Пробираться было тяжело, а находить что-то еще сложнее, ведь совсем недавно была жуткая метель, но выбора у них особо не было.
На поиски оставленных ловушек, перенос их на карту, выставление маячков они убили около двух суток. Такие небольшие отряды сновали по всему периметру прилегающей территории. Ранее этим занимались только служители Лагеря, но после реконструкции осталось еще много незавершенных дел и на это просто не осталось времени. Пришлось выкручиваться своими силами, а именно силами тех, кто приехал в этот самый Лагерь побороться за свой лакомый кусок среды деток, в чьих жилах течет правящая кровь.
Кати не жаловалась. Она сама вызвалась, прекрасно зная, чем ей предстоит заниматься, но это было лучше, чем созерцать верховную задницу день за днем. Она выиграла время. Трое суток — довольно большой срок. Возможно, принц мог увлечься кем-то другим или переключиться на более насущные задачи. Он мог забыть о ней. Как будто ее никогда не существовала, и она искренне на это надеялась. Она не знала как ей себя вести. Как избегать его или принимать его внимание. Это было слишком. Выше ее сил. Выше ее самой.
Сейчас она впервые более-менее спокойно спала в постели, ведь утром одна из групп закончила проверять последний квадрат и к состязаниям все было готово. Больше не было надобности проводить большую часть времени на улице, выискивая в заснеженном лесу ловушки, которые стали неисправны из-за непогоды и времени. Не нужно было просыпаться до рассвета, заниматься беглой разминкой, на ходу завтракать. Больше не было возможности скрываться, но у нее еще осталось немного времени для себя. Для обдумывания дальнейших действий, хоть в голову по-прежнему не посещала ни одна светлая мысль.
Кати проснулась с сумерками, с наслаждением потянувшись на столь желанной, в последние дни, кровати. Она впервые за долгое время сумела выспаться, за что благодарила всех известных ей богов. Еще она была очень благодарна за то, что кроме нее здесь никого не было. Время тренировок уже закончилось, скорее всего, сейчас все парились в душевых. У нее же оставалось совсем немного времени для себя перед плановой вечеринкой, обозначающей старт состязаний.
Неделя на разогрев, две недели на соревнования и неделя отдыха, подбивающая итоги. Каждый месяц здесь пролетал для нее незаметно. Это было лучшее время. Насыщенное. Полное какого-то смысла. Дома же она не могла расслабиться. Не могла отпустить мысли о матери, о спорах с отцом. Она не знала к чему приведет ее собственное расследование, но это до сих пор оставалось единственной значимой целью для нее.
В дверь ненавязчиво постучались. Кати приподнялась на локтях, отмечая, как в комнату заходит мужской силуэт, в котором она сразу признала Ару. Крайне недовольного Ару.
— Расскажешь, что случилось и почему весь Лагерь на ушах? — поинтересовался он, демонстративно усаживаясь на стул прямо перед ее кроватью.
— Это конфиденциальная информация, — растягивая губы в улыбке, ответила девушка, вставая с постели.
— Да-да, я в курсе. Но все же, — прожигая взглядом каждый ее шаг, отозвался Ара, расстегивая пальто, убирая его в сторону.
— Ты хорошо выглядишь, — подметила Кати, цепляясь глазами за идеально сидящую на вылепленном мыщцами теле, черную рубашку и в тон ей брюки.
— Не переводи тему, — закатывая глаза, сказал наемник, криво улыбнувшись.
Получать комплименты от нее всегда было приятно. Как бы он не глушил в себе симпатию к ней, это было выше его сил. Иногда она была способна выбить почву из-под его ног и весь воздух из его легких. Сейчас был тот самый случай, ведь он даже не мог позволить себе моргнуть, пока она была в одной тонкой пижаме, состоящей из крайне коротких шорт и майки в облипку. А еще он видел, что ей холодно, отчего горошины ее стоячих сосков заставляли ощутить жар в паху. Ему пришлось шумно сглотнуть и расстегнуть ворот собственной рубашки. Эта игра когда-нибудь сыграет с ним злую шутку, когда его контроль слетит к чертям. Ему следует отвернуться, но он не может, пристально отслеживая каждое ее движение, пока она выбирает что-то стоящее для этого вечера.
— Из-за реконструкции служащие не успели проверить исправность всех ловушек. Поэтому несколько таких как я вызвались добровольцами и прочесывали окрестности в поисках этих неисправностей перед состязаниями. Не хотелось бы, чтобы кому-то оторвало руку или снесло пол башки, понимаешь? — коротко проговорила Кати, выуживая черное платье на тонких бретельках.
— Это не ваши проблемы. Лагерь все должен был предусмотреть. — прищурившись, проговорил Ара.
— Нас никто не заставлял. Это было добровольное решение. Плюс в карму и в результаты. Так сказать за добросовестность, — неоднозначно пожав плечами, отозвалась девушка, прикладывая к себе платье, придирчиво изучая отражение в зеркале.
— Это не меняет сути дела.
— Ты пришел поговорить только об этом?
— Не совсем, — задумчиво проговорил наемник, пряча лицо в ладонях, словно он до ужаса устал.
— Что-то случилось? Я не понимаю твоих намеков, — проговорила наемница, закрывая шкаф, направляясь в смежную комнату.
— Ты все прекрасно понимаешь, просто не хочешь этого признавать, — твердо проговорил Ара.
— О чем ты? Что случилось? — в тон проговорила девушка, искренне не понимая, что так сильно тревожит ее друга.
— Хватит. Я не так больше. Я хочу услышать правду. Разве я ее не достоин? — не сбавляя оборотов, ответил парень, поднимаясь, направляясь вслед за ней.
— Ара, о какой правде ты говоришь? — поправляя платье, произнесла Кати, прямо смотря в глаза своего оппонента.
Отчего-то комната стала совсем маленькой. Давящей. Узкой. Девушка уперлась задницей об раковину, ощущая, как Арарат заполнил собой все пространство. Он смотрел на нее. Смотрел в ее глаза, в поисках ответов. Он не хотел признавать, что его злость действительно прорастала в нем из-за ревности. Он не понимал, что такого она нашла в наследнике, но больше всего его беспокоил вопрос о том, что он нашел в ней. Ведь он видел. Он наблюдал все то время, пока она отсутствовала. Каждый взгляд, брошенный на пустующее место во время завтрака, обеда, ужина. Он видел тоску и что-то еще, как и то, что иногда Ашер останавливался на нем, пронизывая арктическим холодом. Ара был готов поклясться в том, что принц подсел на нее. Пусть она даже пока этого не осознает, но это так. Он скучал по ней и был каким-то совсем отрешенным, как и он сам в ее отсутствие. А еще, он думал, что она солгала ему.
— Ты ведь спала с ним, — едва слышно сказал Арарат, прямо смотря на девушку перед собой. Сейчас она казалась ему совсем маленькой. Хрупкой тростинкой в его руках, которые он поставил на раковину сзади нее, тем самым взяв ее в ловушку. Она была так близко и так далеко, что сердце в его груди сжалось в болезненном крике. Он не хотел слышать правду. Он и так знал, что она была под ним. Знал, потому что видел его взгляд в коридоре. Видел, как Ашер смотрит на нее, заявляя, что она его территория. Она впервые лгала ему так открыто. Боялась чего или бог знает что. Ему было отвратительно. Словно она собственноручно искупала его в дерьме, а потом подождала, пока эта масса высохнет, чтобы отодрать вместе с его кожей, раздевая его до костей, обнажая душу.
— Ара, я...
Кати замолкла, не в силах выдавить из себя и слово. Она видела тревогу в его глазах, видела предостережение. Правда не нужна, он итак все знает. Чувствует, как-то по-особенному. Он всегда ее чувствовал. Всегда мог разделить ее эмоции. Вот только сейчас она ощущала себя так, словно она стоит на краю пропасти, а земля под ней рушится.
Арарат отстранился. Он больше не вжимал ее в раковину. Не давил на нее своим присутствием, но она все еще ощущала жар его тела и тяжесть его взгляда на себе. Это не должно было быть так. Он не имел права отворачиваться от нее. Она ведь всегда была такой. Всегда наслаждалась жизнью. Здесь она позволяла себе многое. Он все это видел. Он знал обо всем, но почему-то именно к Верховному испытывал отторжение.
— Я не позволю ему прикоснуться ко мне, — сглотнув вязкую слюну, прошептала Кати, разворачиваясь лицом к зеркалу.
— Не давай обещаний, которых не сможешь сдержать, — в тон отозвался парень, разворачиваясь на пятках.
— Ты для меня важен, ясно? Он... Я не уверена, что могу объяснить. Но ты же сам прекрасно знаешь, что лучший способ отделаться от внимания Верховного — это дать ему то, что он хочет, — в надежде проговорила Кати, развернувшись, взяв наемника за руку.
— Не в твоем случае, — покачав головой, едва сохраняя спокойствие, ответил Ара, стремительно двигаясь к выходу.
Катарина догнала его. Она даже попыталась его остановить, вновь взять его за руку, но наемник не позволил это сделать. Он развернулся, встав к ней лицом. Его сосредоточенный взгляд клещами вцепился в взволнованные глаза девушки перед ним. Это был прекрасный момент. Они были одни. Их окружала тишина и сквозящие в ней напряжение. Он мог бы поцеловать ее. Прямо здесь и сейчас. Мог бы поймать хрупкое тело своими руками и прижать ее к стенке. Он мог бы подавить ее попытки к сопротивлению. Мог бы, потому что он сильней. Пусть она и была одной из лучших наемниц своего возраста, но этот бой она бы проиграла. Он не позволил бы ей выиграть. Его бы трясло изнутри, пока он бы впитывал в себя запах ее кожи, пока едва сдерживаясь касался ее, а в голове стоял бы густой туман и ни одной связной мысли. Да, он мог бы это сделать, если бы смог отключить свое предательское сердце, которое сжималось в груди от боли, при мысли о подобных вещах.
— Ара, послушай...
— Прекращай. Не люблю, когда ты оправдываешься.
— Почему? Почему ты так относишься к нему?
— Я отношусь так не к нему, а к тебе, Кат, — передернув плечами, бросил наемник. — Ты дорога мне. Ты сидишь вот здесь, — несколько раз ударив кулаком в районе сердца, добавил Арарат. — Ты вот здесь, — указывая на голову, продолжил. — Ты во мне, понимаешь? И я ни черта не могу с собой сделать. Извини. Я, правда, не могу. Это стало сильнее меня. Ты не поверишь насколько я сейчас противен себе...
— Это не честно! — запротестовала Катарина, отступая. — Не честно! Ты не можешь так со мной поступить!
— Мы действительно будем говорить о честности? — щурясь, спросил парень, чувствуя, как сжались в его груди легкие.
Они не должны продолжать этот разговор. Это все приведет их в тупик, к пропасти, из которой не будет выхода. Он должен остановиться, но он не может. Не может, потому что внутри него все бурлит огнем от мыслей о ней и Верховном. Принц не даст ей ничего. Он уничтожит ее. Растопчет. Позволит быть рядом, пока ему не надоест дергать ее как марионетку за ниточки. Он не умеет чувствовать. Не умеет любить. Его поступки говорят за него. Как можно было уничтожить клан любимой? Как можно было уничтожить ее родных, пусть и за измену? Как можно было простить своего отца, за то что сделал? Как? Нет, он никогда бы не опустился до этого. Он был бы выше. Никто бы не узнал о его чувствах. Он не показал бы свою слабость во всей красе, пусть другие и посчитали это силой. Это трусость, трусость, потому что до отца ему не добраться. Ашер самодоволен и забвенен. Он импульсивен. Опасен. Кати не место рядом с ним. Как она этого не понимает? Как?
— Ты знал обо всех моих похождениях. Я никогда и ничего не скрывала от тебя, — помедлив, проговорила девушка, стараясь правильно подобрать нужные слова.
— Но о связи с ним ты умолчала. Почему?!
Ару рвало на части от эмоций, прорывающихся наружу. Слишком долго он держал все в себе. Слишком долго не давал себе спуску. Дамбу прорвало и этот поток ничем не остановить. Он раздражен. Он в гневе от ее тупого непонимания, не желания. Он готов вскрыть ей череп и затолкать туда нужные мысли. Он слишком на многое готов ради нее.
— Потому что я знала, что все закончится так! Я не понимаю, что в этом такого? Это был просто секс. Ты даже не знаешь, как это произошло! Он не дал мне выбора! Слышишь?! Не дал, — разводя руки в стороны, бросила Кати, тут же прикусывая язык, желая забрать все свои слова обратно, видя, как в глазах наемника что-то щелкнуло, переключилось, оставляя лишь машину, ничего человеческого.
— Что ты имеешь в виду? — еле слышно потребовал Ара, ощущая, как мышцы свело тугой болью.
— Я не это хотела сказать...
— Катарина, что ты имеешь в виду, говоря о том, что он не дал тебе выбора? — с напором переспросил, наступая на девушку.
— Он сказал, что хочет меня и что я могу выбрать место. Он не принуждал меня, если ты об этом. Я сама пошла с ним, ясно? — хмурясь, проговорила наемница, продолжая отступать.
— Ты хотела этого? — задал уточняющий вопрос парень, остановившись.
— Я не знаю. Наверное, да. Мне просто было страшно и эмоции внутри. Все перемешалось. Это же Верховная задница. Тут не все так просто, — пожимая плечами, ответила девушка, блаженно слыша шаги со стороны окна.
— В первую очередь он человек, Кат. Обычный, мать его, человек. В нем нет ничего особенного. Ни-че-го, — едва ли не выплюнул Ара, оборачиваясь на звук открывающейся двери.
В домик вошла Алиса. Ее щеки были красные от мороза, а глаза светились неподдельной радостью. Девчонка легко проскочила мимо наемника, заключая в крепких объятиях Кати, за которой она до ужаса соскучилась.
— Куда ты пропала? Я так переживала за тебя, — произнесла Алиса, немного отстранившись от девушки.
— Это скоро станет всем известно, так что... я выполняла задание для Лагеря. Не только я, еще несколько таких же как я в этом участвовали. Пока не могу рассказать деталей, думаю, об этом скажут позднее на собрании..
— Все так серьезно? — нахмурившись спросила девчонка, а Кати неопределенно пожала плечами.
Арарат все еще был здесь. Он смотрел на брюнетку до глубины обреченным взглядом. Он знал, что она это видит. Знал, что она может растолковать это по-своему, но ничего не мог с собой сделать. Это было выше его сил. Выше его самого. Он не прощался, он просто ушел, захлопнув за собой двери. Вести разговор далее не было никакого смысла. Он услышал то, что и не надеялся услышать. Теперь выбор был за ней. Она пообещала больше не сталкиваться с наследником. Что ж... Вполне возможно, у нее получится сдержать свое слово, а если нет... Он не знал, что будет, если нет. Не знал, но боялся своей реакции. Боялся, потому что внутри него текла кровь его отца. Беспощадного, безжалостного убийцы, купающегося в крови своих жертв. Он боялся, что ему снесет крышу и он больше не сможет себя контролировать, уподобляясь тому, что прорастало внутри него. Что-то темное, с токсичными шипами, что-то, что способно поглотить его разум. Изменить его. Переиначить. Он не хотел становиться таким.
***
В жизни у Лютер мало что складывалось. Она была уродлива, огромная и несчастна, в отличие от своей старшей сестры, первой красавицы в их клане. Еще с детства она замечала разительные отличия между ними, но не придавала им особого значения, пока не повзрослела. Пока ее уродство не стало столь очевидно для нее, что ярость и гнев на родную сестру заставляли биться в конвульсиях от приступов гнева.
У Кайлы были длинные, лоснящиеся светлые волосы. Точеная фигура с округлыми бедрами. Едва ли не ангельский голосок. Заливистый смех и восхитительная улыбка. Она была совершена. К ней выстраивались очереди из желающих заполучить ее сердце. Помимо внешности, Кайла всегда превосходила ее на тренировках. Она была умна. Знала массу языков. Была способна поддержать любой разговор, пока Лютер отсиживалась в ее тени, насквозь пропитываясь ненавистью к ней.
Она старалась. Всегда старалась. Тренировалась. Пила различные порошки, раздувшие ее до нынешнего состояния. Она мазала волосы всякими отварами, начитавшись о них в различных источниках. Она даже пару раз красила их, но когда все это вывелось, когда все смылось, ее натуральный цвет изменился изнутри. Стал грязным. Серым. Непонятным. Ее обходили стороной. Ни один парень никогда не проявлял к ней симпатию, все как один выстраивались в очередь к ее сестре. Они смеялись над ней. Даже в ее клане она слышала о том, что на такую как она никогда не встанет. Пусть ей это и не нужно было, ведь она всегда склонялась к тому, что ее тянет только к девушкам. К аккуратным. Красивым. От которых всегда вкусно пахнет. От таких у нее захватывало дух и ее мир переворачивался. Но ее правильная сестра все портила, всегда забирая все внимание на себя. Она прятала ее. Скрывалась. Никогда не знакомила с теми, с кем общалась. Лютер злилась и пропитывалась ядом. Она ненавидела Кайлу за ее идеальность. За то, что на ее фоне Лютер никогда не смогла бы выбить свое место под солнцем. Она сделала то, что должна была. То, что принесло ей покой. То, что сделало ее достойной. Сделало ее весомой в клане. Принесло ей уважение и тысячи врагов, который быстро сошли на нет, увидев то, во что превратилась Кайла.
Она травила ее медленно, совершенно незаметно. Экзотический яд поначалу совсем не действовал. Она выглядела как обычно, первые полгода. Лютер даже хотела увеличить дозу, но побоялась, что убьет ее. Этого она не хотела. Она хотела доставить ей те же мучения, которые ей доставляла Кайла. Хотела, чтобы все увидели, какая она была внутри. Она хотела показать ее сущность, ту сущность, которую всегда видела Лютер и только она.
К седьмому месяцу токсин стал проявляться. Кайла начала лысеть, по коже проступала сыпь, от которой ее тело извечно чесалось и она не могла остановиться, пока не расчесывала раны до крови, вследствие превращавшиеся в рубцы. Она стала дряблой, хоть была практически и высушена. Ее перекосило, позвоночник выгнулся дугой, а волос и вовсе не осталось. Ее смело можно было бы отправлять на шоу уродов и Лютер с удовольствием на это посмотрела, ведь теперь она была любимицей своего отца, которому по сути всегда было плевать, кому отвешивать лавры. Вот только Кайлу он запер подальше с глаз долой, а ее приблизил к себе и делам клана. Цель была достигнута. Внутри стало легко. Лютер наслаждалась каждым днем, пока тут, однажды, в этом самом Лагере, судьба не столкнула ее с Катариной — дочерью великого мастера Палача.
Она была такой же как и Кайла. Прекрасной. Совершенной. Ей хотелось обладать. К ней хотелось прикасаться, купаясь в лучах ее славы. Вот только она не оценила благосклонность Лютер. Восприняла ее в штыки и ей пришлось ставить ее на место. Это была единственная драка, в которой Лютер ее победила. Самая их первая ссора, а потом началась вражда.
Лютер могла бы расправиться с ней. Она могла бы уничтожить ее, как и Кайлу, вот только внутри что-то постоянно сжималось при виде нее настолько сильно, что всерьез она не могла ей навредить. Она ее хотела. Хотела обладать ей. Хотела заполучить этот трофей до такой степени, что у нее срывало крышу, пока Кати раз за разом уделяла внимание мужчинам. Но сегодня у нее был идеальный план. Сегодня она потерпит, чтобы заполучить главный приз. Ночь обещает быть долгой, пьяной, развязной. Ей всего лишь нужно будет оказаться в правильном месте и загнать в это правильное место Кати. А кто как ни она знает, как сильно брюнетка любит веселиться, стопку за стопкой вливая в себя огненную жидкость, а после едва ли способна себя контролировать. Сегодня она получит ее, а после будет разбираться с последствиями. Впрочем, Катарина никогда не рискнет своей репутацией, а Лютер появится прекрасный способ для ее шантажа.