Глава 16
Натянув тренировочный костюм, Алиса в который раз скептически рассматривала свое отражение в зеркале. Ранее она никогда не задумывалась о том, какое впечатление она производит на окружающих. Но здешняя среда вынудила ее столкнуться с неизбежным, в полной мере окунаясь в довольно прискорбную истину. Щуплая. Маленькая. Угловатая. Вся какая-то несуразная. Она разительно отличалась от своих сверстниц, не говоря уже о других наемницах. Они все были собранными, нарванными, как жгучая крапива. В каких-то моментах чрезмерно уверенными и какими-то совсем уж жестокими. Они не задевали ее. Обходили стороной, словно она была невидимкой. Общались только в своих кругах, пока она старалась незаметно следить за ними, изучая их привычки. Иногда это становилось затруднительным, потому что на нее наседал Ян, старающийся везде таскать ее за собой. Слушать истории его друзей ей было неприятно и нередко она отключалась от разговора, снова начиная рассматривать других. Другие наемники казались ей совсем уж скверными. У них были дурацкие пошлые шутки, скудное разнообразие тем. Одни убийства, оружие, обсуждение первых заданий, и кто что сумел на этом поиметь.
Она мечтала оказаться в обществе Кати. Поболтать с ней, как раньше, но девушка куда-то вечно пропадала и Алиса постоянно теряла ее из виду. Подходить к Кире и Маре без нее она не хотела. Казалось, что они только в ее присутствии были милыми, а так, другие наемницы обходили их стороной. Еще она могла бы пообщаться с Кокс, которая прилипла к Яну словно банный лист. Во всяком случае, у нее сложилось именно такое впечатление, потому что где бы они ни были, двухцветная девица появлялась там незамедлительно. С ее языка слетали такие красные речи, что Алиса мечтала приобрести беруши-невидимки, лишь бы этого не слышать. Но наемникам нравилось то, что она вещала. Они смеялись, поддерживали разговор и углубляли тему, пока девушку не начинало тошнить от подробностей. Скукота, да и только. Еще больше ее разочаровывал факт ежедневных тренировок и подготовки к аттестации. Оказывается, в Лагере было не все так просто, как она думала изначально. Каждый день тут был расписан с утра до вечера. Ранний подъем, завтрак, час свободного времени, для ознакомления с планом на день и возможностью сделать какие-то свои процедуры. Далее следовала трехчасовая тренировка. Обычно это был бег, разминка, что-то из силовых упражнений. Каждый раз по разному, но это не меняло того, что через полчаса она готова была уже вешаться, хоть и для первогодников была упрощенная специальная программа. Ее легкие горели. Дыхание сбивалось напрочь, а сердце так и рвалось из груди. Это никого не волновало. Это были лишь ее проблемы. Ей не хотелось становиться посмешищем, она старалась делать все, что и другие. Правда, пару раз грохнулась в обморок, но доктор сказал, что если она будет постоянно тренироваться, это пройдет. После тренировки был час свободного времени на принятие душа, а в два часа обед. Далее, ближе к шести часам, следовала узконаправленная тренировка на отработку экзаменационных заданий. Туда входили стрельба из лука, пистолета и снайперки. Рукопашный бой. Танцы с ножами. Метание ножей. Выносливость на полосе препятствий. Летом ко всему прочему добавлялась Охота. Она не была такой, как обычно. Это была ее лайт-версия. Все участники Лагеря делились на несколько команд. Одни играли роль смертников, другие на них охотились. Смертникам нужно было добраться до переправы, переплыть ее и быть спасенными. Охотники же должны были поймать всех смертников. В какой-то степени ей повезло, ведь зимой Охота была невозможной к проведению.
В этом всем были и светлые моменты. К примеру, ей пару раз удалось поймать на себе взгляд Верховного принца во время обеда. Он рассматривал их стол столь внимательно, что у Алисы каждый раз горели щеки, и она ощущала себя так, словно готова была расплавиться. Еще ей посчастливилось даже заговорить с ним. Его Верховенство потерял свою именную ручку, а она нашла ее и даже набралась смелости вручить ему ее лично. В тот момент, у нее едва ли не подкосились коленки. Ей стоило неимоверных усилий удержаться на ногах, когда она ощутила прикосновение его пальцев к своей руке. Такие опаляющие прикосновение, что у нее отняло дар речи и она едва не утонула в глубине его атлантических глаз. Всего доля секунды, а она уже погибала в нем. Прекрасное чувство. Прекрасное и нереальное для ее мира, но кажется, именно это считается первой влюбленностью, когда ты смотришь на человека и готов в нем раствориться. Она была готова. Она даже позволила бы ему украсть свой первый поцелуй, вот только Ашер не делал никаких шагов в ее сторону. Только смотрел, а она изредка могла замечать его улыбку.
Шумно выдохнув, Алиса все же сдалась, убрав волосы в хвост. Ей не нравилось то, как она выглядела. Замученная. С вечными синяками под глазами и на теле. Совсем жалкое зрелище и хорошие воспоминания на этом фоне в ней угасали.
— Жалкая, — прошептала девушка одними губами, подбирая куртку, направляясь к выходу из домика.
Небо было затянуто снежными тучами. Поднимался ветер. Под ногами раздавался характерный скрип при каждом шаге. Алиса накинула капюшон, устремляя свой взгляд вниз. Обычно она всегда дожидалась Яна, но сегодня ей захотелось пройтись самой. Она уже выучила дорогу. Запомнила стол, за которым они всегда сидели. В идеале, она хотела бы позавтракать в одиночестве, отдаваясь на волю свои мыслям, но это было неосуществимой затеей, во всяком случае, в пределах Лагеря.
Войдя в административное здание, девушка оставила куртку в гардеробе и направилась прямиком в столовую. Она продолжала смотреть себе под ноги, витая где-то в облаках, как ее отвлек шум разбивающегося стекла и чей-то приглушенный смех. Алиса никогда не была особо любопытной, но что-то потянуло ее пройти в глубь коридора, останавливаясь перед ничем непримечательной дверью. Она должна была пойти дальше. Это ее совсем не касалось, но внутри что-то так сильно защемило, пробуждая в ней неподдельный интерес, что она все же заглянула в замочную скважину, тут же прикрывая себе рот ладонью, чтобы сдержать нервный крик. Это не был испуг, скорее замешательство и шок. Она никогда подобного не видела. Даже на картинках, а тут..
Хрупкая фигура девушки была зажата огромным мужчиной. Он удерживал ее на весу, крепко стискивая ее шею. Длинные ноги оплетали его массивный торс. На коже проступила испарина. Бугрились вены на сильных руках. Он смотрел на нее голодным зверем, готовым в секунду разорвать ее, если она посмеет оказать ему сопротивление. Алиса могла бы подумать, что он делает это насильно. Она могла бы позвать кого-то на помощь. Возможно, у нее хватило бы храбрости самой наброситься на него, хоть она и не была уверена, что смогла бы до него дотянуться. Вот только на губах девушки играла довольная ухмылка. Она смотрела на него с едва ли не мольбой в глазах, с таким сумасшедшим желанием, ожиданием. Аккуратно касаясь его размашистых плеч ноготками, продолжая его дразнить, провоцировать.
— Какого хрена ты делаешь? — хрипло проговорил мужчина, лбом касаясь ее лба.
— Снимаю стресс, а ты? — шепотом отозвалась девушка, подавшись немного вперед, насколько ей позволяла его рука, чтобы едва ощутимо коснуться его губ.
— Дерьмовая затея, — прокомментировал наемник.
— Знаю, не лучшее место. Но выбирать не приходится. До завтрака еще полчаса. В такую рань сюда точно никто не завалится, а я не знаю, когда в следующий раз встречу тебя, — едва слышно отозвалась она, а Алиса задышала коротко и часто, слыша, как звякнула пряжка на мужских брюках.
— У меня настроение в заднице...
— Это намек? — вскинув брови, спросила наемница, а мужчина усмехнулся, покачав головой.
— Ты неисправима, — прикрывая глаза, ответил, каким-то немыслимо легким движением закидывая девушку себе на плечо, словно она совсем ничего не весила, сажая ее на стол.
Всего секунда, и наемник перетянул тонкие руки девушки грубым кожаным ремнем, за ее спиной. Одним рывком перевернул ее на живот, поставив в недвусмысленную позу.
— Я буду трахать тебя жестко, Теа. Так как мне нравится, — проговорил он над самым ухом девушки, без особых усилий расправляясь с ее одеждой, оголяя ее бедра.
Алиса сглотнула, желая поскорее убраться отсюда, но она словно приросла к этой злосчастной замочной скважине, наблюдая за тем, как мужчина, в ком она уже давно признала выходца из Тартара, приспускает свои брюки. Он одним резким толчком выбил из лежавшей перед ним девушки весь дух, вынуждая ее дернуться и поморщится от боли, но тут же на ее губах проскользнула ухмылка, когда размашистые ладони сжали ее ягодицы, а фрикции мужчины лишь усилились. Комната заполнилась звуками соприкасаниями их тел и едва различимым стонами.
Он возвышался над ней огромной скалой. Весь его вид был столь ужасающим, что Алиса не могла поверить в то, что девушка способна получать от этого удовольствие. Он был грубым и каким-то зловещим. Он пугал ее до помутнения. Ей все же следовало убраться отсюда. Она не должна была этого видеть. Не должна была, а теперь она ощущала себя грязной, испорченной. Девчонка резко дернулась от двери в сторону и рухнула на пол, путаясь в собственных ногах.
— Черт! — взвизгнула Алиса, поднимаясь и что есть мочи помчалась дальше по коридору.
Паника захватила ее сознание. Всю дорогу до столовой ей казалось, что кто-то преследует ее. Она постоянно оборачивалась, страшась столкнуться с гневом монстра, нарушив его уединение. Она не видела никого и ничего вокруг, пока не забежала в заветный зал, столкнувшись лбом с двухцветной наемницей, сбив ее с ног, повалив на пол.
— Господи! Прости! Прости-прости меня! — приложив ладошку ко рту, запричитала девчонка, отмечая, как Кокс хмурится, поднимается и стряхивает невидимую пыль со своего тренировочного костюма.
— Тебя кто-то в жопу ужалил? Чего так несешься? — плохо скрывая свое недовольство, спросила наемница, поднимая на Алису скептический взгляд, отмечая, как мельтешат зрачки в ее глазах, а сама она едва может восстановить сбитое дыхание. — Эй, что случилось? Я могу помочь? — уже более спокойно, в какой-то степени даже взволнованно, добавила она, помогая девушке подняться.
— Все в порядке, — нервно ответила Алиса, собираясь проскользнуть в глубь, но наемница поймала ее за локоть, удерживая.
— Врать — это не твое, — покривив носом, сказала Кокс. — А все-таки?
— Я просто немного заблудилась. Вот и разнервничалась. Ты Яна не видела? — стараясь перевести тему, проговорила девушка, схватившись за бок, ощутив резь.
— Нет, он еще не пришел. Тут еще никого нет, кроме меня. Я первая на очереди, — ответила Кокс, отпуская ее, направляясь в сторону разносов. — Становись за мной. Быстрее поедим, больше времени будет на себя. Кстати, я хотела с тобой поговорить, — наемница замолчала, словно взвешивая все за и против, выкладывая на свой разнос столовые приборы и салфетки.
— О чем? — робко спросила Алиса, следуя ее примеру.
— Ты ведь дружишь с Кати? — задумчиво начала Кокс.
— Да, мы ведь вместе выросли. Она мне как сестра, — откровенно ответила девушка, расценивая возможности своего желудка.
После увиденной сцены аппетит у нее напрочь отпал, но предстоящая трехчасовая тренировка заставляла думать здраво. Необходимо было впихнуть в себя хоть что-то. Это что-то оказалось фасолью в томате и сосисками. Так себе завтрак, но все же.
— У них что-то есть? — словно невзначай поинтересовалась наемница, а Алиса нахмурилась.
— У кого у них? — не скрывая своего непонимания, переспросила девушка, взяв себе еще сок.
— У Яна и Кати, — пояснила Кокс, словно это было само собой разумеющееся.
Алиса резко остановилась, посмотрев на девушку настолько ошарашенными глазами, что та едва не пожалела, что спросила об этом, а после хихикнула, пытаясь подавить глупую улыбку.
— Нет, — качая головой, ответила. — Они скорее убьют друг друга, чем будут вместе. Они только при ком-то более-менее ладят, а если оставить их наедине. Это кромешный ужас, — добавила Алиса, отмечая, как глаза наемницы засветились, а ее вновь что-то кольнуло в районе сердца.
Это что-то было ревностью. Понимание пришло к ней как-то совсем внезапно, но поселилось в глубине ее души, прорастая корнями. Раньше она никогда не видела, чтобы Ян уделял кому-то внимание. Он всегда был ее и только ее. И пока она не была готова им делиться, хоть и понимала, что со стороны это могло довольно глупо выглядеть. Ведь она ему просто сестра. Он имеет право на личную жизнь. Она не имеет права ему что-то запрещать, да и у нее язык не повернется ему что-то сказать. Он волен делать то, что считает нужным, как и она. Только тут сразу появляется загвоздка. Ян никогда не разрешает ей делать то, что она хочет без его одобрения. Даже если это банальная покупка краски для волос. Только с его одобрения.
— Может ему кто-то нравится? Он просто всегда такой отстраненный. Задумчивый, — задала очередной вопрос Кокс, следуя к столу.
— Не знаю. Но думаю, что нет. Он бы поделился со мной. Он всем со мной делится, — пожав плечами, ответила Алиса, присаживаясь, наблюдая, как столовая понемногу начинает заполняться людьми.
— Ну да, это было бы логично, — откусывая кусок яблока, проговорила Кокс, помахав вошедшим в столовую парням.
Алиса обернулась, сталкиваясь с властным взглядом практически черных глаз. Мужчина расслабленно стоял у самого входа. Он смотрел прямо на нее, она не могла ошибиться, ведь все столики еще были пустыми. Только она и Кокс. Но разве он понял? Как он понял, что это была она? А если нет, то почему он так на нее смотрит и кривит губы в ухмылке, не предвещающей ничего хорошего.
По телу пробежал озноб. Она отвернулась, кожей ощущая тяжесть его взгляда. Ее дыхание участилось. Она заерзала на месте, от нервов кусая губы. Своей реакцией она уже выдала себя с потрохами, даже если он не был изначально уверен, что это все же была она. Но ведь она могла просто проходить мимо. Могла споткнуться и упасть. Она не подглядывала. Это же не про нее. Она совсем не такая. Разве он не видит?
— Лиса, почему ты ушла без меня? — раздался грозный голос брата над головой, но девушка была поглощена монстром, изучающим ее.
— Ау-у, Алиса! Я к тебе обращаюсь, — легонько потрепав девушку за плечо, повторил Ян, хмуря брови.
Его сестра летала в облаках и ему это совершенно не нравилось. Она должна была слушать его, вести себя разумно, а не уходить без его сопровождения на завтрак. Мало ли что могло случиться. Кто-угодно мог бы задеть ее, о чем в конечном итоге пожалел бы, но ущерб уже был бы нанесен. Воображение разыгралось не на шутку, и Ян сжал кулаки, отмечая раздражение вместе с пробудившимся негодованием.
— Алиса, я к тебе обращаюсь. Что происходит?
Очередной вопрос не без нот агрессии, а девчонка по-прежнему не реагирует. Ее взгляд устремлен в сторону и Ян без труда прослеживает его, в бешенстве натыкаясь на выблюдка из Тартара. Странно, но он никогда не задумывался о том, почему испытывает именно к этому клану такую адовую неприязнь. Кажется, ненависть в нем зародилась еще в утробе. Ему тяжело было сказать, что именно послужило тому причиной. Возможно, это все было вызвано мнением его отца, который на дух не переносил тартаровцев. Или же теми высказываниями, которые он слышал от наемников, в кругу которых рос. С другой стороны, к Тартару многие кланы относились с открытой неприязнью, после того, как нынешний Глава учинил самосуд, вырезав другой клан. Этот кричащий поступок наложил на них пятно позора, от которого, казалось бы, им никогда не отмыться, ведь тот самый уничтоженный клан был одним из приближенных к Верховным. За подобное злодеяние их должны были стереть с лица Системы или же изгнать из нее, но по неведомым до сих пор причинам, Арей смиловался. Он вынес приговор сотни плетей, добавив, что если Велиар выживет, то и его клану будет даровано прощение. Велиар — отец Маркуса и нынешний Глава Тартара — выжил, вот только большинство кланов посчитало данный приговор недостаточным, ведь было нарушено одно из главных правил Системы. Хочешь войны — воюй открыто. Если же в тебе нет смелости вести открытую войну, огласив о своих намерениях, то тебя ждет вечный позор. Ведь наемники не имеют права испытывать страх и нарушать кодекс между собой.
— Я требую объяснений, Лиса, — наклонившись к самому уху сестры, прошептал Ян, яростно впиваясь в спинку стула до белеющих костяшек.
Девчонка очнулась. Едва уловимо дернулась, обернулась. Уставилась округлившимися глазами, в которых он отчетливо читал испуг, а раздражение в нем набирало обороты, порождая новые приступы агрессии.
— Мне хотелось пройтись. Это ведь не запрещено, — нерешительно протянула девчонка, затрепетав ресницами, а у Яна отчетливо свело челюсть.
— Мы не дома. Ты должна соблюдать правила, Алиса, — грубее, чем задумывалось, сказал наемник, игнорируя заинтересованные взгляды.
— Тебе не кажется, что их слишком много? Правил, — едва слышно проговорила девушка, пряча взгляд.
Выдерживать нападки брата с каждым разом становилось все труднее и труднее. Он переживал за нее. Она это понимала и ценила, но порой это доходило до какого-то немыслимого фанатизма, который пугал ее до чертиков. Она ничего не сделала. Сейчас раннее утро, вряд ли бы кто-то стал ее трогать. Да и кому она здесь нужна? Она словно серая мышка, случайно макнувшая хвостик в краску. Она никто. Ничего из себя не представляет. Во всяком случае не здесь, где каждая дочь главы и единицы известных мастеров. Она с ними на равных по статусу, вот только по силе уступает, да и по красоте. Если вычеркнуть совсем уж мужиковатых, которых здесь было полно и вели себя они отвратно, но это все мелочи. Мелочи, потому что она здесь никто.
— Много? А если бы что-то случилось? — старательно увиливая от точки кипения, сказал Ян, прямо смотря в наполненный совершенно непонятной для него хренью глаза сестры.
— Эй, может хватит? Ты бы с ней еще в сортир сходил. Вот была бы потеха, — хохотнув над собственной шуткой, вклинился Куба, утащив с тарелки Кокс сосиску.
— Ян у нас просто в няньки заделался. Не мешай ему проводить воспитательную работу, — зевнув, прокомментировал Зак, делая щедрый глоток горячей жидкости из кружки.
— Кажется мне, я к вам не обращался, — сузив взгляд, выплюнул Ян, пронизывая парней наполненным до краев раздражением взглядом.
— Да плевать. Ты из себя клоуна делаешь. Не хочется, чтобы эта "слава" на нас каким-то хером перекинулась, — пожав плечами, ответил Зак, а Алиса замерла, отмечая, как наследник Тартара двинулся со своего места.
В ее голове проскочили тысячи мыслей. Она не думала о Яне. О его словах. Сейчас она мечтала провалиться сквозь землю. Возможно, было еще не поздно спрятаться под столом и таким образом пробраться к выходу. Это было бы до ужаса трусливо, но она никогда не отрицала, что умеет бояться. Сейчас по ее телу ползли мурашки. В горле образовалась засуха, а под ложечкой неприятно тянуло. Кажется, теперь все ее страхи приобрели оболочку, сплелись в устрашающем образе тартаровца. Он был сам страх и ужас. Огромный. Сильный. Хмурый. До краев заполненный негодованием. Смотревший на нее так, что она вот-вот начнет заикаться. А он все ближе и шаги его твердые, бесшумные. Он словно плывет над землей, останавливаясь у их столика.
Ян хмурится, другие же насторожены, а у нее напрочь сбивается дыхание. Она тонет в непроглядной бездне его черных, как смоль глаз. Внутри него мрак. Густой, непроходимый. Он дышит огнем и от нее веет пеплом. Он воин смерти или демон из самых глубин преисподней. Ее воображение рисует за его спиной огромные кожистые крылья, с зазубринами на концах. Она никогда не видела никого столь устрашающего, ломающего волю одним лишь своим взглядом, и сейчас он был направлен на нее.
— Кажется, это твое, — сухо проговорил мужчина, протягивая огромную ладонь в ее сторону, раскрывает, демонстрируя яркие бусины ее браслета, а она инстинктивно хватается за свое запястье, неизбежно осознавая, что выдала себя с потрохами.
Маркус скалится, прикусывая нижнюю губу изнутри. Он вычислил ее сразу. Это была слишком легкая задача. Впрочем, в какой-то степени он был даже удивлен, что у столь негодной девчонки хватило на подобное духа. С другой стороны, возможно, ее изначально воспитывали как подстилку, тогда в его голове зрел вопрос о том, что она здесь делает и почему, в таком случае, не заявлена на Селекцию. Она была юна и угловата, как мальчишка, но с лицом ей повезло. Определенно, даже на такой сомнительный товар нашелся бы свой покупатель.
— Откуда у тебя браслет моей сестры?
Его мысли прервали и Маркусу пришлось обратить свое внимание на оппонента справа, брызжущего слюной, как кислотой, от вида вещицы в его руке. Он знал кто перед ним. Не мог не знать, ведь их кланы на дух не переносили друг друга. Причин было много. Неравенство территорий, вечно завышенные цены на транш, отклонение любых истинно выгодных предложений. Категорический отказ оформить беспрепятственную траншею, для обеспечения оружием других кланов. Всякое препятствие развитию и торговле. Даже самое мало-мальское, где казалось бы уже нельзя испоганить. А корень проблемы был столь идиотским, что Маркуса выворачивало от его осознания. Дело даже не было в поступке его отца, который обесчестил весь клан своим кровавым поступком, наплевав на законы Системы. Все было сосредоточено на хреновой дружбе с правой рукой Главы Замка.
О Кровавом Боге едва ли не слагали легенды. Да, он определенно был чокнутым на всю голову. Помешанным ублюдком на крови и мучениях других. Он был неконтролируемым, столь жестоким убийцей, что многих наемников выворачивало от его деяний. Он мог свежевать на живую и улыбаться при этом. Мог вскрывать по очереди семью, не сохранив даже младенцам жизнь. Он был зверем во плоти и единственное, что его сдерживало — это его правая рука — Палач, являющийся другом его отца, к которому Кровавый Бог искренне ревновал. Столь фанатично и невозможно, что одно время даже готов был объявить Тартару войну. Кто-то списывал это на плотскую любовь, но это не было так. Арчи не был геем. Его совсем не интересовали мужчины, о чем говорили снимки его убийств. Он не издевался над ними, оставлял истекать кровью, пока наслаждался, вырезая рисунки на женских телах. Это было чем-то личным для него. Чем-то, от чего у него сносило крышу. Он не опускался до изнасилований. Они не были характерными для него. Лишь в каких-то особых случаях. Весь сок, все удовольствие, доставляли ему именно художества и ничто другое.
Маркус мог бы выдвинуть теорию о его импотенции, если бы не знал о его выходных походах, оставляющих за собой реки крови различных девиц, оказавшихся не в том месте и не в то время. Арчи был особенным выблюдком, порожденным Системой. Ему всегда нужно было большее, а якорем служил только Палач. Способный его усмирить, успокоить. Держать его в узде. Маркус разделял его мотивы. Скорее всего, он вел бы себя так же, если бы у него был якорь. Ведь утратив якорь, ты можешь утратить контроль навсегда. И тогда тебя ничто не остановит. Арчи это понимал. Не стань Руслана рядом с ним — он захлебнется в крови и костях, пока его не зачистят Верховные.
— Уверен, она расскажет тебе сама. Если посчитает нужным.
Его взгляд был многозначительным, а тон полон презрения. Алиса вздрогнула, когда ощутила мимолетное прикосновение его руки к своей ладони, в тот момент, когда он вернул ей бусинки. Она была подавлена. Фактически уничтожена им. Это было странное чувство, словно ее вывернули наизнанку и под лупой рассмотрели то, что было у нее внутри, а потом засунули обратно, даже не позаботившись о том, в каком порядке все было изначально. Маркус перемолол и выплюнул ее с такой легкостью, что она едва сумела осознать это до того момента, как увидела его широкую удаляющуюся спину.
Он не сделал ничего. Бросил пару фраз и посмотрел на нее, а ее раздавило. Она не знала, как объяснить Яну эту до боли абсурдную ситуацию. Не знала как ему сознаться. У нее в голове не укладывалось то, что это произошло с ней. А еще, она словно потеряла дар речи, продолжая смотреть в след тартаровцу, который занял свое место и теперь прямо смотрел на нее. В горле запершило, голова пошла кругом, стало трудно дышать. Она погружалась во тьму в его глазах, с жадностью глотая кислород, словно он заканчивался. Она была будто в трансе. Ян что-то говорил на фоне, но она не слышала, она никого не слышала, пока словно не очнулась, когда рядом с Маркусом присела та самая девушка из комнаты, проследившая за его взглядом, столкнувшаяся с испуганным ее.
Алиса резко отвернулась. У нее дрожали руки. Ее трясло. Она поднялась и побежала в сторону выхода, прикладывая ледяные ладони к пылающим огнем щекам. Ее мутило. Во рту стоял привкус тошноты. Она не разбирала куда идет, пока не вскрикнула, когда ее схватили в охапку и поволокли в неизвестном ей направлении.
По ее щекам текли слезы. Она не понимала откуда они взялись и почему сейчас. Схвативший ее оказался Яном. Она должна была сразу это осознать, но внутри у нее было такое, от чего она начинала задыхаться. Ей следовало бы извиниться. Сказать, что она не хотела. Что проходила мимо и случайно порвала браслет, когда споткнулась и упала. Это была бы хорошая ложь, если бы она в нее поверила. Ведь ложь тоже может быть спасеньем.
— Эй, мелочь, что произошло? Что он с тобой сделал? Скажи мне, прошу тебя, — взволнованно проговорил парень, сжимая дрожащие ладошки своей сестры.
Он старался смотреть на нее обычно, не пугая тем, что бурлило внутри. Он впервые ощутил страх такой силы и ненависть, что едва не потерял рассудок от пробудившейся внутри него агрессии. Алиса редко плакала. Она могла испугаться грозы, ведь та была ее фобией еще с детства, когда из-за силы урагана вырвало дерево, а потоком ветра в щепки разнесло окно в ее спальне, едва не раздавив насмерть. Она могла заплакать от боли, из-за повышенного тона, расчувствоваться над каким-то фильмом. Она была живой. Никогда не скупилась на эмоции, но сейчас из-за этого у него разрывалось сердце, потому что он не понимал, что с ней.
— Ничего. Все в порядке. Я просто не готова к этому, — неопределенно обведя рукой пустой коридор, заикаясь проговорила девушка.
— Как у него оказался твой браслет? Почему он порван? — продолжал допытываться Ян, игнорируя ее обобщающие фразы.
Он знал, что ей здесь не место. Она не создана для этого мира. Словно насмешка сверху. Вот только он уже не мог представить себя без нее. Она крупица нормальности его реальности. Он не сможет без нее. Никогда не сможет. Поэтому она здесь. Поэтому он даже не думал подавать ее профиль на Селекцию. Он не позволит никому прикоснуться к ней. Не позволит никому забрать ее у него. Она не будет ничьей Истинной, если не будет его. Он много думал над этим. Очень много. Всем плевать, какой ты ориентации и что происходит за дверью твоего клана. У каждого свои увлечения. Почему он не может позволить себе ее? Ведь он никогда ее не обидит. Он единственный, кто всегда будет хранить ей верность, оберегать, обожать, боготворить. Только он. Никто другой не сможет этого сделать. Никто другой не поймет ее. Не сможет оценить по достоинству.
— Я шла по коридору. Споткнулась. Из-за этого порвался браслет. Я не хотела, но я увидела тартаровца с девушкой. Они были вместе, понимаешь? Я их видела, а он увидел меня. Хотя я не уверена, но он понял, что это я, — наспех проговорила Алиса, смахивая дорожки слез.
Она должна была собраться. Это поведение недостойно наемницы. Она не имела никакого права позорить свой клан, ведь наемники не плачут — это слабость недостойная их.
— Что именно ты видела? — приподнимая заплаканное лицо за подбородок, спросил Ян, внимательно всматриваясь в покрасневшие глаза сестры.
Он чувствовал, что тут было что-то неладное. Застань она их за разговором или еще чем-то таким же невинным, Маркус не стал бы устраивать этот цирк с браслетом, обращая всеобщее внимание на них, намекая на призрачную близость. Алиса увидела то, что не предполагалось для ее глаз. Ни для чьих глаз, поэтому он сделал такой акцент.
— Я видела их вместе, Ян. Они были вместе, — вытерев остатки слез, более уверенно ответила девушка, не в силах выдавить из себя слово, характеризующие их действия.
— Они целовались, трахались? Что они делали, Лиса? — хмуря брови, задал очередной наводящий вопрос наемник, сложив руки на груди, отмечая, как настойчиво у его сестры стали гореть и без того алые щеки.
— Да, — робко ответила девушка, поджав губы.
— Что да?
Ситуация достигла пика своей абсурдности. Не было ничего сложного в том, чтобы произнесли это слово слух. Ни для него, ни для кого-то другого, но только не для его сестры. Но если ранее это могло его забавлять, то сейчас он осознавал эту колоссальную ошибку. Она была слишком зажата и выращена в искусственно созданном им пузыре. Воспринять то, что он для нее приготовил, она может не осилить и тогда ему придет крах. Он должен был исправлять эту ситуацию, причем немедленно. И он даже знал, кто мог бы ему в этом помочь, хоть от этих мыслей у него сводило челюсть.
— Будто ты не знаешь что! — пискнула девчонка, пристально смотря на него снизу вверх.
Ее колотило от эмоций, которые она испытывала. Еще никогда внутри нее не было такого коктейля чувств, который переворачивал ее сознание. Сейчас она даже была способна ответить что-то тартаровцу. Да, она могла бы его солгать, появись он здесь и сейчас перед ней. Один. Чтобы были только она, брат и он. Тогда у нее хватило бы смелости. Она бы ему точно сказала, что думает. Что это учебное заведение не для того, что они тут делали. И неважно, какой на дворе век. Она не ханжа. Это просто неправильно. Во всяком случае, она была в этом уверена.
— Ладно, я тебя понял. В этом нет ничего такого. Они сами виноваты, что делали это здесь. Ребята погалдят, но это быстро забудется. Не думаю, что он еще раз подойдет к тебе, а без подпитки эта тема станет не интересна. К вечеру все уже забудут, тем более, сегодня вроде бы как вечеринка, перед началом первого тура состязаний, — стараясь приободрить ее, произнес Ян, намереваясь в ближайшее время выловить Кати, чтобы поделиться с ней некоторыми своими мыслями. Пора было заняться перевоспитанием его сестренки.