Глава 13
Хрустнув шейными позвонками, Ашер размял плечи, удобно усаживаясь на кресло. Он отлил себе немного бурбона, но так и не притронулся к нему, наблюдая в зеркало за девушкой, орудующей феном. На ней все еще не было одежды, да и он не спешил с этим делом, прислушиваясь к себе. Они развлекались по меньшей мере около двух часов, но он не ощущал насыщения. Более того, он ощущал едва ли не параноидальное чувство необходимости взять ее снова. Ему не нравилось то, с какой легкостью она держалась на ногах. Не нравилось, что у нее не дрожат колени. Что она не выказывает свою усталость. Словно несколько мгновений назад не она умоляла его остановиться и дать ей передышку. Кажется, передышка закончилась. Пора продолжать.
— Иди ко мне, — требовательно произнес принц, осушая бокал и отставляя его в сторону.
— После того, как вы меня трахнули, — делая ударение на "вы", проговорила Кати, расчесывая длинные волосы. — Я могу обращаться к вам на "ты", о великий и ужасный? — иронично добивала, не упуская возможности впрыснуть как можно больше яда в свои слова.
— Можешь, но только наедине, — ответив кривой улыбкой, сказал Ашер, поднимаясь, направляясь в сторону девушки.
— Это такая честь, — не сдержавшись, съерничала брюнетка, кусая щеку изнутри.
— Перестань, — сдвинув брови, медленно, но с неким раздражением произнес Верховный, убирая еще влажные, тяжелые темные волосы за ее спину. — Не стоит играть с пламенем, Катарина. Во всяком случае, пока не научишься им управлять.
— Разве тобой может кто-то управлять? — хмыкнув, отозвалась девушка, скривив губы.
— Управлять можно чем угодно и кем угодно. Главное, чтобы тебе хватило серого вещества на это, — сложив пальцы в форме пистолета, дважды прислонив их к голове, изрек принц.
— А к тебе инструкция прилагается? — приподнимаясь на носочки, у самых губ прошептала девушка, ноготками царапая проступающий пресс мужчины, спускаясь к его естеству.
— Сначала я бы хотел ознакомиться с твоей инструкцией, нежели посвящать тебя в свою, — аккуратно, но в тоже время властно сжав шею своей оппонентки, произнес Ашер, жадно и нестерпимо овладевая ее губами.
Она была освежающей и в тоже время распаляющей. Способной сжечь его дотла или заморозить до самых костей. Способная на то, что другие не могут. Но вряд ли знающая о своей власти, довольствующаяся малым. Что Ашер бы назвал объедками, но сейчас он был скорее этому рад. Встреться ему манипулятор, было бы не так интересно. Вся борьба уходила бы на умственное поле, а так, он может наслаждаться физикой, пока она не откроет в себе другое.
Ее губы были мягкими и опьяняющим. Созданными, чтобы приносить удовольствие мужчинам. Кожа гладкая, без единого шрама, что было крайне странным для их образа жизни. Глаза глубокие, открытые, манящие пламенем внутри. Фигура выточенная, без изъянов. К дополнению ко всему потрясающая грива. Она могла бы стать черной вдовой. Могла бы охотиться на мужчин и убивать их самыми изощренными способами. Тысячи женщин выходили бы на ее след, чтобы отомстить своим любовникам, мужьям и прочим обидчикам. Ей не нужно было бы быть под кем-то. Она могла бы стать одиночкой и прекрасно чувствовала бы себя в мире вне Системы. Но она здесь. Умело поддается на его ласки и постоянно хочет заявить о себе. Лучшая из лучших. Ее имя на слуху. О ней думают. Шепчутся на каждом углу. Именно так он на нее и вышел. Приметил для себя и своего отряда наемников, созданных убивать. Она была нужна ему. Он понял это сразу. Нужна как боец, а теперь еще и нечто большее. Но с этим большим он справится. Насытится и забудет. Главное, чтобы она восприняла все правильно. Он надеялся на ее понимание. Возлагая на него колоссальные надежды.
Поцелуев оказалось недостаточно. И вот она под ним, утопает в шелковых простынях, таких же черных, как и его сердце. Он нависает сверху. Прерывисто целует, коленом раздвигая ее ноги, устраиваясь поудобней, чтобы вновь ощутить себя в ней, окруженным жаром ее плоти.
— Для наемницы ты слишком хороша, — прерывисто проговорил Ашер, сжав ее волосы, немного отклоняя ее голову в бок, предоставляя себе доступ к ее шее.
— Ай! — шикнула Кати, стараясь вырваться, когда губы принца сомкнулись на нежной коже, всасывая ее, оставляя за собой багровый след. — Не вздумай! Черт! Какого хрена?!
В глазах девушки пожар. Она злится, но не может скинуть с себя Верховного, придавившего ее к матрасу. Он смотрит на нее сверху вниз. Смотрит властно, прерывая ее протест. Цепочкой поцелуев спускается к ключице. Лижет языком, вызывая постыдные, сиплые стоны. Его ладонь нагло накрывает ее промежность. Массирует клитор, два пальца входят в нее. Катарина выгибается. Ласки ужесточаются. Его взгляд цепляется за холмики ее грудей с затвердевшими от возбуждения сосками. Он ловит ртом розовую горошину. Перекатывает ее на языке, аккуратно покусывает. Большим пальцем Ашер давит на клитор. Размазывает по нему прозрачную жидкость. Дразнит. Доводит до границы. Прерывает вялые попытки к сопротивлению.
Кати пробирает дрожь. Ей кажется, что его слишком много. Он везде. Заполнил ее. Поглотил. Его губы. Его касания. Его ласки. Все требовательнее к ней. Она теряется. Шумно сглатывает и стонет, ощущая, как он берет ее пальцами. Это дежавю. Как тогда, в той злосчастной душевой. Вот только теперь он намерен довести все до логической концовки. Он не остановится. Не оставит ее ни с чем. Она бы тоже хотела внести свою лепту, но любые ее попытки заканчиваются провалом. Ашер не дает касаться его. Словно ему это не нужно. Словно все, что его заводит — это мучить ее, не позволяя кончить.
— Скажи мне, — шепчет принц, кусая взмокшую от возбуждения кожу. — Катарина, скажи мне! — его голос набирает децибелы, но девушка не понимает, что он хочет. Теряется. Смотрит так дезориентировано, что губы наследника расплываются в самодовольной ухмылке. — Скажи, что ты хочешь меня. Скажи, что ты хочешь, чтобы я трахнул тебя. Скажи, что ты хочешь, чтобы я поставил тебя на колени и имел тебя до тех пор, пока ты не свалишься с ног. Скажи мне, Катарина! Мать твою, скажи мне!
Ашер теряет самоконтроль. В его глазах токсичный холод меняет грани на жар, способный ее расплавить. Кати жадно облизывает пересохшие губы. Она не просит. Сама берет. Ее мозг судорожно пытается думать. Пытается найти выход или сделать хоть какой-то ход. Кажется, она разучилась говорить. Из горла вырывается какой-то непонятный лепет. Принц снисходительно смеется, прежде чем перевернуть ее на живот, рывком поставив на колени.
Его твердая ладонь надавливает на ее поясницу. Катарина выгибается, раскрываясь для него. Ашер направляет себя рукой, чтобы сдержаться и не причинить ей боль. В первый раз он был достаточно груб с ней. Не старался приструнить свои желания. Он брал ее несдержанно, с неким остервенением, надеясь, что это позволит ему выкинуть ее из своей головы. Ему нужно было удовлетворить свою потребность. Глупо и неосмотрительно, но он сам затеял эту игру. Теперь же, он прекрасно понимал, что все не закончится одной ночью. Он просто так ее не отпустит. Только когда полностью осушит ее. Или она его. Смотря кому повезет.
Кати не любила, когда ее брали сзади. Она предпочитала контролировать ситуацию, но Ашер не собирался уступать ей в главенстве. Ее утешала лишь одна мысль, что после этого все закончится. Он потеряет к ней интерес, и она спокойно сможет дальше иди к своей цели. Поэтому она особо не страдала инициативой. Поэтому подчинялась, надеясь вызвать в нем скуку. Вот только подделать свои эмоции у нее не получилось. Чтобы ни говорили, а наследный принц прекрасно знал, на какие точки нужно надавить. Знал где укусить, где приласкать. Знал, когда нужно убавить или прибавить темп. Он мастерски считывал каждую ее реакцию, без зазрения совести применяя ее против нее.
Ашер не торопился. Он двигался в ней размеренно, наслаждаясь видом. С каждым движением отмечая, что его в ней привлекает абсолютно все. В особенности, ямочки на ее пояснице. Он провел по ним указательным пальцем, поймав себя на мысли, что сейчас он как никогда находится на грани. Еще несколько толчков в ней. Несколько тягучих, чувственных толчков. Несколько протяжных стонов, свидетельствующих о ее наслаждении. Несколько мучительных минут, но он останавливается, грубо сжимая ягодицу. Его тяжелый, сосредоточенный взгляд впивается в утонченную спину. Жжет дыру меж ее лопаток. Поднимается выше, встречаясь с полными непонимания глазами, на фоне раскрасневшихся щек и прилипших к лицу волос.
Его что-то гложет. Упорно грызет. Шкребется на подкорке создания. Он не думал об этом. Нет. Просто странная мысль, которая залезла в его голову и теперь устраивала переворот. Сколько их было? Пятьдесят? Сто? А может больше? Он не хотел этого знать. Это было совсем необязательно. Напротив, он был уверен в том, что его список гораздо длиннее, но эта злость, медленно просачивающаяся по его жилам была совсем не к месту. Он не понимал ее происхождения, но уже не мог игнорировать. Его никогда не интересовал данный вопрос, но сейчас. Сейчас это все, что было ему важно. Эта чертова формальность сеяла в нем смуту, и он должен был от нее отделаться. Сейчас.
— Сколько их было? — вопрос прозвучал не его голосом. Странно, но он никогда не спрашивал об этом. Что же заставило сделать это сейчас? У него не было ответа.
— Что? — твердо отозвалась Кати, крепко держась руками за изголовье кровати, сгорая от желания ощутить разрядку, едва разобрав вопрос.
— Сколько их было? — нахмурившись, переспросил Ашер, наклоняясь вперед.
— Я не понимаю, — вторила наемница, пытаясь заставить себя мыслить.
— Не заставляй меня повторять, как для ума лишенной, — требовательно проговорил принц, неосознанно с силой сжимая девушку за талию.
— Ты делаешь мне больно, — шумно выдохнув ответила Кати, приподнимаясь, касаясь спиной торса наследника, всматриваясь в его затуманенный от возбуждения взгляд.
— Тогда в чем проблема? — ослабляя хватку, спросил Верховный, пристально рассматривая ее.
— Проблема? Нет проблемы, Ашер. Я не понимаю твой вопрос. Вот и все, — пожав плечами, ответила девушка. — Просто не понимаю.
— Сколько мужчин у тебя было? — сквозь зубы протянул наследник, чувствуя, как внутри него растекается ртуть от ярости, закипающей на самом дне его сознания. Разум трезвеет. Подступает злость, и Кати это видит, неосознанно отдаляясь от него. Высвобождается из его объятий, отползая немного в сторону.
— Мы всерьез будем обсуждать это сейчас? — недоуменно опустив брови, произносит брюнетка, вставая с кровати.
Этот разговор не приведет их ни к чему хорошему. Токсичный северный взгляд возвращается. Кати едва ли не чувствует, как от Верховного веет холодом, направленным на нее. Но его это никоим образом не касается. Он ей никто.
— Будем, — вполголоса проговорил Ашер, вставая вслед за девушкой, физически ощущая пробудившийся в нем гнев, направленный на нее.
Ему не на что было злиться. Это его не касается. Она может делать все, что ей взбредет в голову. Хоть перетрахаться со всеми, кто здесь находится. Может. Это ее право. Проблема только в том, что он до саморазрушения хочет отобрать у нее это право. Хочет, но не может. Гнусная дилемма. Смешно же? Он — верховная задница с ее слов. Едва ли не правитель всей Системы, не может заставить одну единственную наемницу прекратить выводить его. Прекратить желать ее. Прекратить думать о том, сколько в ней было до него. Он всех убьет. Всех и каждого. Скормит своим псам, любуясь на остервенелый страх в их глазах и ненависть, когда они поймут за что. Безумие. Кажется, он поехал головой.
— Я так не думаю, — коротко проговаривает Кати, на ходу натягивая на себя водолазку и тренировочные штаны. Ее белье осталось в ванной. Но у нее нет времени, чтобы забрать его.
Она видит, как Ашер следит за ней. Видит, как его губы сомкнулись в одну сплошную линию, а мышцы устрашающе напряглись. Он был похож на быка, которого вот-вот выпустят на корриду. Вот только она не матадор и вряд ли сможет его усмирить.
— Стой. Я не отпускал тебя, — угрожающе медленно цедит мужчина, едва Катарина успела схватиться за ручку спасительной двери.
Девушка замерла. Сглотнув вязкую слюну, она обернулась, чувствуя, что Ашер уже стоит позади. Ей нужно научиться так же незаметно двигаться. Это потрясающе и устрашающе одновременно. Как и он сам. Вызывающий в ней восторг и непосильный страх своими действиями.
— Это слишком сложный вопрос для тебя? — размеренно проговорил Ашер, наматывая прядь темных волос на свои пальцы.
— Слишком личный. Тебе так не кажется? — в тон ответила Кати, едва сдержавшись, чтобы не дернуться, когда мужчина слишком резко выставил одну свою руку напротив ее головы.
— Я твой Верховный. Я могу приказать тебе рассказать, но пока я просто прошу это сделать, — произнес наследник, проведя большим пальцем по истерзанным им губам, задерживая на ней холодный, опасно блеснувший взгляд.
— Просишь меня рассказать о том, со сколькими мужчинами я была? Ты сейчас серьезно? Какое это имеет значение? Пару минут назад ты беззаботно трахал меня, а сейчас тебе вдруг стало любопытно? — нахмурившись, проговорила наемница, чувствуя, как внутри нее растекается агония от злости на него.
— Это простой вопрос. Мне не нравится эта полемика. Но я все еще терпеливо ждут от тебя ответ, Катарина. Однако, мое терпение небезгранично. Не стоит его испытывать, — изрек принц, сверля ее уничтожающим взглядом.
У Кати были карие глаза. Глубокие, с янтарными прорезями. Сейчас они темнели от внутренних противоречий. Зрачки мельтешили в шоколадной радужке, взятые в плен сталью в глазах Верховного. Она сжимала и разжимала кулаки. Глубоко дышала через нос, стараясь успокоиться и не наломать дров. Это не спарринг. Это может расцениваться как нападение, если она залепит ему пощечину. Но как же чешутся руки. Кто бы знал, как сильно она желала этого в этот момент. Она никогда не думала, что может испытывать такое сильное, ноющее чувство ненависти к кому-то. Да и была ли это ненависть? Скорее обида. Ей было больно от его слов.
Осознание нахлынуло мгновенно. Умела бы она плакать, уже разрыдалась бы по всем фронтам. Но вот незадача — даже скупую слезу выдавить не может. А губы трясутся, как и все ее тело, что пробрала сумасшедшая дрожь. Это что-то похожее на истерику. Она никогда не впадала в нее, но ей кажется, что именно так она должна выглядеть. Вот только почему сейчас? И из-за чего? Спросил — прекрасно, она могла бы ему ответить и продолжить наслаждаться его обществом, но ее это задело. Странно, что-то внутри щелкнуло. Красная кнопка загорелась и чертово чувство неправильности настигло ее. Нужно стабилизировать ситуацию и рвать когти, пока это все не зашло слишком далеко. Он не ее уровень. Не ее ума дело, что творится в его голове. Что он чувствует и испытывает. Иногда нужно довольствоваться малым, а это мало уже произошло.
— Я не знаю. Я никогда не считала. Это физика, ничего более. Теперь я могу идти? — выдерживая тяжелый, пригвоздивший ее к двери взгляд, безразлично проговорила Кати, пожимая плечами.
Ашер отошел в сторону. Односложно, согласно ответил, внимания ее словам, которые тут же поддались анализу в его голове. Он теперь даже не особо понимал зачем. Можно было бы обойтись и без этого знания. Можно было и не спрашивать ее. А теперь на белой коже выступает багровая кровь, и он любуется, словно это шедевр искусства, разбив об пол бутылку бурбона, чувствуя, как внутри его пожирает злость. Отрывает сочные куски его плоти. Глотает, даже не удосуживаясь пережевывать и откусывает снова.