Всё рушится

    После определенных прожитых моментов в жизни, вернуться к исходной точке — невозможно. Ты перестаёшь встречать людей, которых встречал каждый день. Перестаёшь связывать те или иные предметы с конкретным человеком. Перестаёшь прокручивать в голове моменты, перестаёшь вспоминать, перестаёшь думать, перестаёшь нуждаться. Точка невозврата, критическая стадия. Вернуться назад уже не выйдет.
    Грэйс избегала этого, хотела сберечь ту жизнь, которой жила. Сберечь друзей, которые были дороги. Сберечь отношения, которые когда-то вызывали море бабочек. Сберечь ценность момента. Хотелось, но бывает так, что у жизни другие планы.
    Не все ситуации подвластны контролю. Иногда стоит сделать плохой выбор, чтобы наткнуться на что-то хорошее. А иногда, какой бы выбор ты ни сделал, это приведёт к одному исходу, к концу. Это всегда рулетка неожиданности. Хоть сколько ни ломай голову, не предугадаешь, какой будет следующий шаг.
    Так бывает: жизнь изворачивается на 180 градусов, и ты, как бы сильно ни хотел, не вернёшься назад.
    Послужила ли пощёчина началом этой точки? Или, может быть, это были порезы на руке Джеймса? Или, может, отчаянное желание оборвать свою жизнь? А может, всё началось со смерти матери? Или со смерти отца?
    В какой бы момент это ни началось, Грэйс осознала всю реальность происходящего, только стоя в центре коридора, когда стоявшая впереди Трэйс смотрела на неё, как на абсолютного чужого человека. Не как на подругу, с которой она делилась секретами, не на подругу, с которой смеялась, с которой ходила на вечеринки, с которой мечтала и планировала будущее. Эти воспоминания растворились так же быстро, как надежды Грэйс сохранить их дружбу.
    Стоило ли ей вообще стараться что-то сохранить? Почему она была так помешана на том, чтобы оставить в своей жизни людей, которые этого не желали? Почему она держалась за них, как за что-то драгоценное, если внутри они полностью пусты?

Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему?

Потому что любить — это когда есть миллион причин, чтобы уйти, но ты отчаянно продолжаешь искать хотя бы одну причину, чтобы остаться.

    Схватив Трэйси за руку, Грэйс потянула её за собой. Та упиралась, что-то говорила о том, чтобы её отпустили, и о том, как эгоистично себя ведёт Грэйс. Но Грэйс уже плевать, на поведение, на рамки вежливости, да на всё, если честно. Она отвела Трэйс на лестничную клетку, крепко держала за руку, смотря, холодно.
— Если тебе есть что сказать, говори это словами, а не своими руками. Ты меня поняла?, — серьёзно произнесла Грэйс, сжимая руку девушки.
    Взгляд Трэйс был полон замешательства, она впервые видела Грэйс такой, и для неё это действительно неожиданно, из-за чего Трэйси прибывала в ступоре.
— Как хочу, так и поступаю, — выдернула она свою руку, — Ты меня поняла?
— Ну уж нет, не в этот раз, — Грэйс подходила к ней ближе, почти что наступала, заставляя Трэйси упереться о стену, — Я терпела изо всех сил твой характер на протяжение двух недель, но сейчас я не стану закрывать глаза на свою гордость и достоинство, особенно после того, как вы вчера с Вуди поступили.
— Это была всего лишь вечеринка, не самая большая, которую мы устраивали. А ты даже не соизволила потерпеть несколько часов ради нас, — она усмехнулась, — Грохнулась в обморок, строя из себя жертву. Да сколько можно? Уже тошнит от твоей вечной кислой физиономии, от твоих одинаковых толстовок и от твоего поведения. Ты забыла? Я не дружу с кем попало, Грэйс. Рядом со мной только избранные, те, кто заслуживают находиться рядом. Ты была одной из таких, кстати, всего пару месяцев назад, пока не упала в своё вечное горе. Хватит корчить из себя жертву. Уже давно надо было прожить и забыть. Не у тебя одной умерли родители. Они умирают ежедневно, у всех людей знаешь ли.
    Грэйс замерла. Не верила в то, что услышала. Не верила в происходящее. Этого человека она называла подругой на протяжении многих лет, рассказывала ей о тревогах, трудностях, переживаниях, о самом сокровенном. И этот человек сейчас называет её жертвой?
    Внутри что-то безвозвратно разбилось.
— Неужели... мы не можем просто дружить?, — тихо, почти на грани, спрашивала Грэйс, — К чему всё это стремление к популярности? К желанию клевещить и травить других людей? Неужели мы не можем быть просто подругами? Так важно, как я одеваюсь? С каким выражением лица хожу? Неужели вечеринка была важнее моих чувств? Моего здоровья?
    В её выражении ни капли сопереживания, сочувствия, желания услышать или понять. Трэйс холодна, как всегда, даже сейчас.
— Мне плевать на твоё здоровье, самочувствие или что там тебя вообще волнует. Мне плевать даже если ты болеешь. Мне плевать, если у тебя кто-то погиб. Несмотря ни на что, ты должна вести себя подобающе, особенно рядом со мной. Ты не имеешь права подставлять мою репутацию под угрозу только из-за каких-то там страданий. Ты не имеешь права просить простой дружбы, потому что я не ищу простой дружбы. Всё в этом грёбаном мире несправедливое, представляешь? Есть слабые, а есть сильные. Так было всегда и так будет. Я думала, ты хотела быть сильной, но сейчас вижу, что у тебя больше нет этого желания.
— Ты меня совсем не слышишь?, — пыталась достучаться до неё Грэйс, — Пожалуйста, попытайся понять меня, Трэйси.
— Не хочу, — холодно ответила девушка, — Кажется, нам больше не о чем разговаривать.
     Грэйс отошла от неё.
— И всё?, — свела брови Грэйс, — Это всё, что ты можешь сказать?
— Если хочешь быть моей подругой, придётся извиниться за всё, что ты вытворяла в последние дни. Может быть, после этого всё будет как прежде.
— Как прежде?, — как прежде уже никогда не будет, — Я не стану извиняться, я ничего не сделала.
— Хах, — усмехнулась Трэйси, — Значит, ты отказываешься от нашей дружбы?
— Я? Отказываюсь?, — это шутка такая?, — Разве не ты сейчас это делаешь?
— Вот как, — понимающе кивнула Трэйси, — Отныне мы больше не друзья и никогда ими не будем. Ты горько пожалеешь об этом, — сказала она, уходя.
    Дружба, которая длилась несколько лет, закончилась. Причем так глупо. Просто в считанные секунды. Вчера всё было хорошо, и казалось, будто бы нет никаких причин для конца, а сегодня оказывается, этих причин миллион. Грэйс всё думала: была ли она этой причиной? Что и когда она сделала не так?
    Что послужило началу этой точки невозврата?
    Глубоко и размеренно дыша, девушка повернулась, опираясь о стену. Первое время стояла, пыталась прийти в себя, осознать произошедшее, но получалось откровенно плохо. Грэйс не чувствовала тоски или печали — только пустоту. Эта дружба должна была закончиться давно, но она всё тянула и тянула, а теперь утопала в собственной боли.
    Медленно соскользнув по стене, Грэйс присела. Дыхание сбилось, мысли тоже, в душе паршиво, на сердце ещё хуже. Грэйс просто хотела быть любимой и нужной. С детства она мечтала о той самой дружбе, когда вы с утра до вечера вместе. Когда замечаете привычки друг друга. Когда готовы сорваться на другой конец света вместе. Когда дружите настолько близко, что даже ваши родители дружат. Когда вместе совершаете глупости и вместе несёте за них ответственность.
    Она просто хотела найти таких друзей, быть важной и необходимой. Она просто хотела веселиться и мечтать. Ей хотелось по-настоящему насыщенной молодости, о которой она не станет жалеть. Так, как же так получилось, что Грэйс сейчас здесь?
    Одна, на лестничной клетке, без друзей и без родных.
    Жизнь забавная, не так ли?
    Усмехнувшись, она спрятала своё лицо в ладошках, надувая щёки, сдерживая слёзы.
    Все, кого любит Грэйс, уходят. Может, проблема в ней? Может быть.
— Эй, — тихо раздался знакомый голос, — Ты как?
    Медленно подняв взгляд, Грэйс увидела Эйру. Она поднималась по лестнице, остановилась совсем рядом. Пришлось задрать голову, чтобы заглянуть в её глаза. Они тёмные, почти чёрные, но какие-то искренние.
— Ты... слышала?, — тихо спросила.
    Эйра замялась. Наверняка слышала, просто не хотела об этом говорить.
— Вот как, — произнесла Грэйс.
    Молчание. Недолгое. Эйра осторожно присела напротив Грэйс, неловко улыбнувшись от того, что немного волновалась, а затем поправила свою чёлку. На таком расстоянии Грэйс могла почувствовать запах девушки. От неё пахло травами, немного лесом, какими-то цветами... Впервые Грэйс не могла разобраться в запахе, но он определенно был приятным, словно Эйра живёт где-то глубоко в лесу, собирает различные цветы, листья и варит с ними чай. Оттого и запах её такой ароматный и приятный.
— Достучаться до человека трудно, когда он не хочет тебя слышать, — произнесла Эйра, сидя на коленках, перед Грэйс, — Если человек не хочет тебя слушать и понять, значит, к чёрту его.
    Грэйс улыбнулась.
— Я серьёзно, к чёрту их, — улыбнулась Эйра, — Найдутся другие люди, которые захотят тебя услышать и понять, а ещё те, кто примет тебя такой, какая ты есть. Поверь мне, далеко не всем есть дело до твоей одежды и того, как ты выглядишь.
— Ты права, — улыбнулась Грэйс, — Ты такая хорошая, — она грустно смотрела на Эйру, — Извини, я должна была извиниться перед тобой уже давным-давно, но я только недавно поняла, как плохо поступала с тобой. Игнорировать ситуацию ещё хуже, чем быть начинателем. И я не жду, что ты простишь меня, я просто хотела тебе это сказать.
— Не все люди без греха, — спокойно произнесла Эйра, — Я тоже, бывает, плохо поступаю, а иногда чертовски плохо, поверь мне, — посмеялась она, — Все совершают ошибки. Без ошибок мы бы не двигались вперед, так что, наверное, всё в порядке, — задумалась о своих словах Эйра, — Да, всё в порядке. Я не держу на тебя обиду, потому что, в отличие от других, ты никогда не говорила ничего плохого в мою сторону. Ты даже не улыбалась и не смеялась, когда они насмехались надо мной. Конечно, ты чертовски грубая, потому что молчала, но думаю, я могу это простить.
— Спасибо тебе, Эйра, — улыбнулась Грэйс.
— Да, благодарность будет не лишней, — кивнула она, — Что насчёт тебя? Ты в порядке после произошедшего? Отвести в медпункт? Щека выглядит красной.
— Нет, не стоит, — покачала головой девушка, — Но ты можешь ответить на один вопрос.
— Какой?
— Запах. От тебя чем-то пахнет, очень приятно. Это какие-то цветы?
    Эйра удивленно смотрела на Грэйс, а затем улыбнулась.
— Ну у тебя и нюх, — произнесла она, смеясь, — Василёк. Это такие листья. Они пахнут мятой, гвоздикой и лимоном. Раньше девушки часто носили их в волосах или на шее. В целом, они делали это, чтобы привлечь мужчин, но этого, наверное, не стоило говорить.
     Грэйс удивилась, выслушав девушку. Точно, она же увлекается астрологией и оккультизмом. Наверное, она много знает о травах и гадании.
— Запах приятный.
— Спасибо, — улыбнулась Эйра, — Скоро начнутся уроки. Не засиживайся здесь.
    Последнее, что произнесла девушка перед тем, как уйти. Грэйс ещё некоторое время сидела на полу, пыталась найти в себе силы, чтобы весь оставшийся день хоть как-то соображать на уроках. Нельзя было просто прогулять или всё скинуть на плохое самочувствие, потому что Грэйс хотела закончить школу с неплохими оценками.
    Она хочет попробовать снова, исполнить свою давно забытую мечту. 

***

    Дружбы с Грэйс больше нет. Так сказала Трэйси, точнее, поставила перед фактом, что больше её в их жизнях нет, и это не обсуждается. У Вуди никогда не спрашивают мнения, как и у Грэйс. Они обе всегда просто ходили за спиной у Трэйси и улыбались, делали вид, что их дружба крепкая и настоящая, что было далеко не правдой. Вуди пыталась отговорить Трэйси, но у неё не было никакой силы против той, кто наотрез отказывается слушать.
    В первую очередь, Вуди хотела спросить у Грэйс, хорошо ли она себя чувствует. Нужно было извиниться, ведь она столько раз просила не устраивать вечеринки, а они, глупые, закрыли на это глаза.
    Вуди всё понимает. За её бесконечно радостной улыбкой скрывается понимание и здравомыслие, но такую свою сторону не очень-то и хочется показывать. Быть популярной страшно выматывает. Всегда должен быть готовый образ, который прикроет твою спину. Богатые родители — приятный бонус, который дополняет и делает её ещё более недосягаемой. Всё это очень выгодно, для Трэйси, например, но Вуди просто хочет быть обычной девушкой. Этого желания она никогда не выражала открыто, так как боялась потерять ту жизнь, которую имеет сейчас.
    Страх сковывает.
    Вуди боится принимать решения самостоятельно. Если она останется на стороне Трэйси, никогда не сможет избавиться от клейма богатой популярной девушки. Если встанет на сторону Грэйс, то потеряет друзей, которые ей действительно дороги. Грэйс ведь тоже очень дорога.
    И что же ей делать? Вот бы вселенная дала хоть один знак. Да только вселенной всегда всё равно.
    Закрыв дверь библиотеки, Вуди спряталась в рядах книжных полок. Библиотека — лучшее место, чтобы избежать чужих глаз. Хотелось на некоторое время просто исчезнуть. Вуди всё равно на уроки, и на прогулы тоже. Если честно, именно сейчас учёба волновала её меньше всего.
    Оглянувшись, девушка повернула в самый дальний угол, но на что-то наткнулась, упала на пол, ударившись коленом, с уст вырвалось тихое: «Ай».
— Эй, тише, — раздался знакомый голос.
    Вуди поджала губы, оглянувшись, увидела рядом сидящего на полу Джеймса. Джеймса? От удивления её глаза стали в два раза больше. Она откровенно пялилась, не веря, что наткнулась на него в библиотеке. Что он вообще здесь делает? Не похоже, что пришёл учиться.
    Вид у Джеймса отстранённый, впрочем, как всегда. Он сидел в чёрной большой толстовке, капюшон которой был натянут на голову, широкие джинсы и кроссовки. Интересно, не холодно ли ему в такой обуви?
— Ч-что... что ты здесь делаешь?, — первое, что спросила Вуди, попытавшись привстать и повернуться к нему, но в колене вдруг закололо, и девушка сощурилась, накрывая рукой ногу.
— Сильно болит?, — пусть и спросил, но очень грубо.
— Немного, — призналась Вуди, всё-таки повернувшись к Джеймсу, который смотрел таким взглядом, словно она испоганила своим присутствием абсолютно всю его жизнь... От такого взгляда можно было и расплакаться. Будь Вуди ребёнком, скорее всего, это бы и произошло.
— Покажи, — недовольно произнёс парень, подвинувшись к девушке ближе, одним ловким движениям убрав её руку с колена, — Жить будешь, не помрешь.
— Ты грубый, — не новость, скорее утверждение.
— Ты не первая, кто мне это говорит, — усмехнулся Джеймс, поднимая взгляд на Вуди, — Где-то я тебя уже видел.
    Он забыл?! Просто невероятно. Вуди точно помнит хотя бы три их встречи, а он даже не запомнил, как она выглядит. У этого парня, очевидно, плохая память на лица.
— Меня Вуди зовут, я подруга... то есть, — застопорилась, не зная, как правильно сказать после всего произошедшего, — подруга Грэйс. Мы с тобой виделись пару раз, но ты очевидно, этого не запомнил.
— А, — усмехнулся он, — Та самая недо–подружка. Ну почему же, помню. Ваше отвратительное отношение только из-за её внешнего вида – и это не единственный ваш прокол. Последние события показали, что друзья с вас, c той блондинистой, никакие.
     Руки вжались в край юбки.
— Мы не хотели делать ничего со зла. Просто наша дружба всегда была такой. Некоторые вещи с самого начала были устоявшими, как, например, внешний вид, — пыталась объяснить девушка, чтобы он понял, что дело не в её личном пренебрежении. Вуди вообще всё равно, что и когда носит Грэйс.
— Мне даже противно с тобой разговаривать. Иди, куда шла.
— Почему?, — никак не могла понять Вуди, — Почему противно? Разве я сделала тебе что-то плохое? Да, согласна, я не самая лучшая подруга и вряд ли когда-то ею буду, но это тебя не касается. Моё отношение к другим тебя не должно волновать, потому что я дружу не с тобой. Так почему ты так паршиво себя ведёшь?, — вырвалось из уст девушки.
     Джеймс удивлённо уставился на Вуди, а та, в свою очередь, продолжала смотреть на него с некой злостью. Выглядит мило и наивно, а на самом деле всё далеко не так, как кажется.
— Как хочу, так себя и веду.
— Просто поразительно, какой ты невыносимый, — а он ещё и понравился ей при первой встрече. Да уж, вкус у Вуди отстойный. Нужно смотреть меньше на внешность и больше на то, что у человека внутри.
— Что, больше не нравлюсь?, — усмехнувшись спросил Джеймс.
— Что?, — удивленно вырвалось из уст девушки.
— О, неужели угадал?, — довольно улыбнулся он, — Я так-то пошутил.
— Нет, больше не нравишься, — прямо решила высказать свои чувства, — Я сильно ударилась из-за тебя, а ты даже не извинился. Ты сидишь здесь и осуждаешь меня, даже не зная, какой я человек на самом деле. Ты ведёшь себя как болван и думаешь, что у тебя есть на это право. Да ты просто сплошная сборка минусов, с какой стороны ни посмотри.
    Джеймс нахмурился, смотря на неё по-настоящему нечеловеческим взглядом, от которого каждый второй уже бежал бы куда подальше.
— Вот и проваливай, раз так не нравлюсь, — грубо ответил он.
— Ну уж нет. Если я тебе мешаю, то будь добр, сам проваливай, — фыркнула в ответ Вуди, обижено сложив руки.
    Он действительно поднялся и собирался уходить. Вуди почувствовала укол вины, ведь она сказала это не то чтобы серьезно — вырвалось в порыве. Она не хотела, чтобы он уходил, ведь это она споткнулась и упала возле него. Он первый нашёл это место и сидел здесь, наверное, не просто так.
— Эй, — схватив его за рукав толстовки, Вуди подняла на него взгляд, — Я говорила не серьёзно. Я сама уйду, ладно?
— У тебя же нога болит. Сиди и не выделывайся, — бросил он напоследок.
    Вуди соврала. Он всё ещё нравился ей. Такой грубый, отстранённый, своевольный и незаинтересованный. Но его холод не отталкивал, скорее наоборот, привлекал. Это глупо и странно, но ей бы хотелось стать другом такого человека. Если Джеймс вообще ищет дружбу и нуждается в ней.
    А может быть, встреча с ним — это и был знак?
    Знак вселенной?

***

    На покрытом снегом асфальте шаг за шагом оставались следы. Грэйс ходила с одной стороны в другую. Руку замерзли, ноги тоже, уши давно покраснели, а шарфик перестал согревать. По-настоящему холодно. Она стояла на мосту, что вёл к школе, знала, что именно здесь точно встретит Джеймса. На протяжении всего дня он ловко избегал её, но Грэйс и сама не из робкого десятка — она не даст этой ситуации остаться проигнорированной. И не потому, что она страдает синдромом спасателя (тут бы себя спасти), а потому, что Джеймс был её другом, а друзьям свойственно помогать, особенно когда их проблемы и шрамы спрятаны глубоко внутри.
    А ещё дело было в тревожности. Если ситуация не поддаётся контролю, Грэйс начинает нервничать. Если честно, сейчас она бы с удовольствием поговорила с миссис Джонсон, чтобы та, как обычно, покопалась в её голове и сказала что-то стоящее. Грэйс уже совсем ничего не понимает: что происходит и как ей справляться со всем, навалившимся на неё? Подобные мысли преследовали.
    Выдохнув холодным паром, Грэйс остановилась. Достала телефон, открыла контакты, нажала на одно-единственное имя — «Киллиан». Грэйс хотела его увидеть, именно сейчас, больше всего. В школе она сегодня его не видела, несколько раз моталась возле классов, где обычно у Киллиана уроки в среду, но нигде его не было. Вывод был прост — Киллиан не пришёл в школу. Грэйс хотелось знать, случилось ли что-то. Не заболел ли он?
    Закрыв контакт, девушка открыла мессенджер, нажимая на чат с Киллианом, смело написала несколько сообщений:
    Грэйс: Киллиан, у тебя всё в порядке?
    Грэйс: Тебя сегодня не было в школе, ты же не заболел?
    Грэйс: Напиши, когда сможешь, ладно?
    Грэйс заблокировала мобильный, спрятавшись в шарфе, чтобы и самой не заболеть. Она стояла на улице уже на протяжении долгого времени, а Джеймса всё не было и не было. В какой-то момент она была уверенна, что он уже давно ушёл домой, но всё равно продолжала ждать. Пусть Джеймс и прогулял все совместные уроки, которые у них были, она знала: в школе он сегодня был. Грэйс даже отпросилась с уроков пораньше, чтобы наверняка встретиться с ним.
    На сердце от чего-то неспокойно. Грэйс не могла понять, было ли это беспокойство, тревога или что-то ещё. На душе как-то паршиво, и от этого становилось не по себе. Предчувствие?
— И долго ты собиралась здесь стоять?, — донёсся голос Джеймса.
    Грэйс резко остановилась, поднимая взгляд. Напротив стоял он: чёрная куртка, широкие джинсы, никакой шапки или шарфа, расслабленно закинут рюкзак на плечо, а на лице — привычное недовольство.
— Столько, сколько потребовалось бы, — уверенно произнесла Грэйс, подходя к нему ближе, — А ты долго собирался меня избегать?
— Столько, сколько потребовалось бы, — назло ответил парень.
— Тебе обязательно себя так вести?, — нахмурившись, спросила Грэйс, — Ладно, давай просто поговорим, — подошла она чуть ближе, смотря на Джеймса, — Почему ты злишься на меня? Разве я сделала что-то плохое?
    Нет не сделала, но даже так, Джеймс всё равно злился на неё за то, что она провела весь день с тем очкастым. Он же тоже был рядом с ней на вечеринке. Он тоже о ней волновался. Он тоже... хотел быть ближе к ней, стать кем-то по-настоящему важным и ценным. Но Джеймс никогда не станет таким для неё, и это злило. Всегда будет кто-то важнее, кто-то, кто будет первым. Была ли в этом виновата Грэйс? Нет. Был ли виноват кто-то другой? Нет. Но жизнь такова: не чувствовать невозможно.
— Нет, не сделала.
— Тогда, что не так?
    Она не отводила взгляда и это только сильнее выводило из себя. Злило то, что она стояла на улице так долго и ждала. Злило, что даже после того, как он глупо себя вёл, она всё равно искала встречи и пыталась понять его. Её характер, поведение — всё злило. Почему Грэйс не может так же злиться на него? Если бы она сказала хоть что-то плохое, ему бы сейчас было в разы легче вести с ней диалог.
— Тебя мало, вот что не так, — сорвалось с его уст, — Почему ты уделяешь так много времени всем подряд, но не мне?, — он подошёл ближе, нарушая все границы личного пространства, — Почему смотришь на этого очкастого, но не на меня, м?, — Джеймс подошёл вплотную, не отводя взгляда от неё, — Посмотри на меня, не на него, не на кого-то другого. На меня. Я же стою прямо здесь, сейчас, — он коснулся её щеки.
    На лице недоумение. Грэйс сейчас совершенно ничего не понимала. Он подходил ближе, а она пыталась отойти дальше. Он прикасался, а ей неприятно. Их близость казалась неправильной. От этого становилось не по себе, и хотелось как можно скорее отойти. Грэйс старалась его слушать, старалась понять, но она до глубины души ненавидела, когда происходило что-то подобное. Девушка невольно отвела взгляд, поджимая губы, не зная, что на это сказать.
— Посмотри же на меня, — он вернул её взгляд на себя. Подняв её подбородок, Джеймс наклонился к её губам, желая накрыть их своими, поцеловать, заставить её наконец обратить внимания. Чем он хуже? Разве он не заслуживает хотя бы шанса?
    Грэйс резво отвернулась.
— Перестань, — холодно произнесла девушка, убирая его руки с себя, отходя от Джеймса. Грэйс знала, что он не был плохим человеком, но даже так, его прикосновения были неприятны. Она всей душой ненавидела, когда так делали: неожиданно, нагло, словно она какая-то кукла, с которой можно делать всё что угодно, против её воли, — Я думала, что обидела тебя своим поведением и словами. Я думала, что слишком сильно влезла в твою жизнь. Думала, что увидела больше чем должна была. Чёрт возьми, я так много думала о том, что сделала не так!, — выдала девушка на одном дыхании, — Ты не имеешь права злиться на меня, когда я ни в чем не виновата, ты меня понял?, — сощурилась она от боли, толкая Джеймса в плечи, — Я смотрю на тебя. Я вижу. Я стараюсь уделять тебе время, правда, — искренне говорила девушка, — Разве мы не друзья? Почему ты...
    Джеймс усмехнулся, безнадежно, прикрывая рукой своё лицо. Он никогда не хотел с ней дружить. Он хотел просто стать ближе. Он хотел... быть ближе. Хотел, да только понял, что не нужно было врать о своих чувствах с самого начала.
— Ты права, — сказал он, опустив взгляд. Он не сможет сказать ей правды, потому что уже знает ответ, — Друзья, — кивнул Джеймс, — Извини. Не знаю, что на меня нашло. День был трудным. Я не хотел на тебя злиться, просто так вышло. Мне жаль, — опустил он взгляд.
— Больше так никогда не делай.
— Хорошо.
    Грэйс тихо выдохнула холодным паром, внимательно смотря на Джеймса. Она всё понимала, правда, но не могла сказать тех слов, которые он хотел услышать.
— Что насчет твоей руки?, — взволнованно спросила девушка, — Покажи, — подошла она ближе, желая прикоснуться к его руке, но Джеймс ловко отвёл её за спину.
— Всё нормально. Это просто период такой. Так... легче справиться, — отвёл он взгляд.
— Но это ничего не исправит. Вред себе только усугубит ситуацию, — осторожно говорила Грэйс, — Легче ли тебе от того, что ты оставляешь на себе шрамы, которые уже никогда не смогут сойти? Если не получается справиться в одиночку, нет ничего страшного в том, чтобы попросить помощи.
— Я не хочу просить помощи, — упрямо ответил Джеймс.
— Почему?
— Потому что никто не поймет. Я не хочу делиться своими проблемами. Они только мои, а значит, и мне с ними разбираться.
— Ты прав, может быть, тебя правда никто не поймет, но тебе могут помочь справиться с проблемами. Иногда не столько понимания нужно, сколько поддержки, — уверенно говорила Грэйс, — Я знаю, это трудно, но это правда может тебе помочь.
— Ты волнуешься?, — прямо спросил парень.
— Да, — так же прямо ответила девушка.
    Волнуется.
— Хорошо, я подумаю об этом.
— Честно?, — удивилась Грэйс.
— Честно, — улыбнулся он, — Но я ничего не обещаю. Только лишь то, что подумаю, договорились?
— Договорились, — кивнула девушка, — А можешь пообещать кое-что ещё?, — Грэйс внимательно следила за его выражением лица, и, как только оно стало вопросительным, она тут же объяснила: — Ты можешь, пока думаешь, не вредить себе? Или я... слишком много прошу?
— Ты определенно просишь слишком много, — усмехнулся Джеймс, коснувшись рукой её головы, — Но думаю, я смогу это сделать, — растрепал он её волосы.
— Пообещай, — упрямо произнесла Грэйс.
— Обещаю. Может, ещё на мизинцах скрепим?, — поддразнивал её.
— Пф, обойдусь, — закатила глаза девушка, отходя от него его, — Пойдем.
    Стало легче — от его улыбки и обычного поведения. Джеймс хороший. Он правда был удивительным человеком: трудным, закрытым, но хорошим. Иметь такого друга ценно, и Грэйс не хотела бы, чтобы с ним что-то случилось. Она бы не хотела терять ещё больше друзей, чем уже потеряла.
    Говорят, дружба не вечна. Раньше Грэйс думала, что это неправда. Если сильно захотеть, можно дружить столько, сколько хочется. Но уже сейчас она так не думала.
    Дружба — это когда вы оба стараетесь ради друг друга. Если кто-то один перестает стараться меньше, дружба рушится.
    Сев в машину вместе с Джеймсом, Грэйс постоянно проверяла телефон. Остался ещё один человек который волновал её — Киллиан. Она всё ждала, когда же он ответит на сообщения. Смотрела на экран мобильного, а затем переводила взгляд на дорогу, тихо вздыхая. Не отвечает. И так до самого дома.
    Начался дождь. От этого спокойнее не становилось. Наоборот, словно весь мир намекал Грэйс, что случится что-то плохое. А она, глупая, верила и волновалась. Такая уж она — ничего не может с собой поделать.
    Попрощавшись с Джеймсом, она осталась сидеть в машине, снова проверяла телефон. И снова ничего.
    А может, зря она волнуется? Может, Киллиан занят? Он не обязан говорить ей всего. А потом Грэйс вспоминает его улыбку, слова, прикосновения, то, каким он был нежным и взволнованным рядом с ней. Разве он стал бы игнорировать её просто потому, что чем-то занят? Киллиан бы не стал так делать. Вот почему она так волнуется — знает, он бы не стал молчать просто так.
    Грэйс: Если что-то случилось, не пытайся справиться с этим сам, позвони мне, я обязательно возьму трубку.
    Написала, не выдержала.
    С первого дня в школе и даже раньше, тогда в больнице, Киллиан был рядом. Помогал, направлял, просто был рядом и делал её дни лучше. Ей хотелось сделать что-то подобное и для него. Грэйс хотела показать, что она тоже рядом, она тоже может протянуть руку помощи. Ведь, как сказала тетя, человек без человека не может. Киллиан не исключение: он тоже человек, и он тоже нуждается в ком-то. Всем нужен кто-то, на чьё плечо в трудные время можно опереться. Грэйс надеялась, что он доверится, что сможет положиться на неё.
    Выйдя из машины, она побежала к двери, прикрывая голову рукой, чтобы не слишком сильно промокнуть. Но как назло, ключи выскользнули из рук. Это случается постоянно, словно вселенная смеется над ней. Наклонившись, Грэйс схватила ключи, чувствуя, как вода стекала к подбородку. Дождь сильный. И вот она уже была в шаге от того, чтобы оказаться в теплом доме, как раздалась вибрация в кармане куртки. Одной рукой открывая дверь, а другой доставая телефон, из головы вдруг вылетело абсолютно всё: на экране мобильного высветилось – «Киллиан». Грэйс тут же приняла звонок, прикладывая телефон к уху.
— Киллиан?, — в спешке вырвалось из её уст, — Я так рада, что ты позвонил, — произнесла она, войдя домой.
    В ответ — тишина.
— Киллиан?, — уже тише позвала его девушка, прислушиваясь к звукам по ту сторону, слыша какой-то шум, — Что-то случилось?, — осторожно спросила Грэйс, волнуясь.
    Некоторое время между ними была только тишина. Грэйс не хотела давить на него и заваливать миллионом вопросов, потому что чувствовала: что-то не так. Она просто ждала. А Киллиан...
— Мой отец... — послышался хриплый голос по ту сторону, — Мой отец скончался, Грэйс.
    Молчание. Грэйс замерла. Сердце перевернулось от услышанного. Ноги подкосились, и хотелось просто свалиться, лишь бы не стоять. Все силы уходили на то, чтобы оставаться в себе. Дыхание участилось — то ли от тревоги, то ли от паники. В голове проносились воспоминания о гибели родителей, и она ничего не могла поделать с этим. Паника просто накатывала. Она тяжело дышала, пыталась хоть немного собраться. Киллиану сейчас очень тяжело, и Грэйс не может опустить руки. Нельзя просто свалиться в пучину своих мыслей и оставить его одного. Нельзя оставлять его одного, и она знала это лучше всех. Знала, как важно иметь кого-то рядом в столь трудное время.
— Где ты?, — тихо спросила Грэйс, — Я приеду к тебе, только скажи где ты.
— Я... — запнулся он, — Иду домой.
    Так шум на заднем фоне это... дождь? Сердце болезненно сжалось, внутри сильно обожгло от мысли, что Киллиан сейчас где-то совсем один, идёт под дождем. Рядом никого. Он совсем один. Так не должно быть, он не должен быть один.
— Я сейчас приеду, хорошо?, — сбито произнесла Грэйс, слыша в ответ тихое согласие.
    Произошедшее далее было слишком обрывистым. Грэйс не заметила, как выбежала из дома, возвращаясь в машину. В голове гудело, легкие всё никак не шли навстречу. Паника вперемешку с тревогой — всё шло к приступу. И, черт возьми, как же это не вовремя. Как всё это чертовски похоже на тот день, когда ей позвонили. На тот день, когда погиб её собственный отец. Сердце болело. Она знала что Киллиан сейчас один и ей хотелось поскорее оказаться рядом с ним, но слезы сами текли по щекам, дыхание само по себе сбивалось и она ничего не могла поделать.
    Беспомощность — вот что Грэйс чувствует при приступах. Она никак не может себе помочь, как бы ни пыталась. Нужно было успокоиться, но чувство безысходности уничтожало её изнутри. Болело всё, от чего она оперлась лбом о руль, стараясь дышать глубже и равномернее.
— Он совсем один... — шептала про себя Грэйс, пытаясь привести себя в чувства, — Он совсем один...
    Совсем.... Эти мысли не успокаивали, наоборот, хотелось кричать. Но больше этого хотелось справиться с накатывающими чувствами, хотелось прийти в себя, выровнять дыхание, привести в порядок мысли и быть в порядке. Быть в состоянии, чтобы завести машину и поехать к нему. Больше всего Грэйс хотелось увидеть его, оказаться рядом и просто... обнять.
    Впервые за всё время борьбы со своим состоянием она так отчаянно пыталась прийти в себя. Впервые хотелось побороть приступ во что бы то ни стало. Впервые захотелось жить. По-настоящему. Впервые захотелось восстановить всё, что было разрушено. Впервые...
    Мысли начались собираться в кучу, и дыхание уже было не таким сбитым. Глоток, за ним ещё один и ещё один. Сердце больше не билось как сумасшедшее. Получилось прийти в себя, получилось здраво мыслить, и от этого становилось лучше.
    Впервые за всё время, приступ не взял над ней верх.
    Стоило успокоиться, как Грэйс тут же завела машину.
    Дорога казалась ей целой вечностью, но даже так она всё равно старалась ехать аккуратно. Начинало темнеть, и ехать на бешеной скорости опасно, поэтому Грэйс не стала пренебрегать безопасностью — знала, ситуацию это лучше не сделает. Киллиан жил недалеко, к счастью, не на другом краю города, а потому она приехала как можно скорее. Выбегая из машины, она огляделась. Его не было. Ни возле дома, ни в округе. Зашёл ли он домой? Грэйс не знала, но решила, что лучше проверить. Она подбежала к двери, сначала позвонила в дверной звонок, а затем пару раз постучала. Не открывал.
    Если существовало что-то хуже волнения, то именно это Грэйс сейчас и чувствовала. Она как никто другой, знала, что в такие моменты натворить глупости, легче всего. Грэйс боялась, как бы Киллиан не сделал чего-то подобного. Но оглянувшись, эти мысли быстро развеялись.
    Он шёл, совсем один, весь промокший, с опущенным взглядом, и от этого сердце перевернулось. Грэйс, ни секунды не думая, сорвалась с места, подбегая к нему и крепко-крепко обняла. Тяжело дышала, но крепко прижимала его к себе, а Киллиан, в свою очередь, медленно обвёл руки вокруг неё. Грэйс тоже промокла до нитки и была ужасно холодной, из-за чего Киллиан полностью обхватил её руками, стараясь согреть.
— Я знал, что это случится, — тихо говорил он, крепко сжимая её в своих руках, — Знал, но это... всё равно так тяжело, — Киллиан прикрыл глаза, спрятавшись в её плече, наконец-то чувствуя себя в безопасности рядом с ней. Грэйс рядом, и уже не получалось прятать свои чувства — слезы сами по себе начали течь по его щекам.
    Он знал, отец не сможет продержаться. Его способ жизни был плохим, да и желания жить особо не было. Киллиан думал, что давно смирился, принял тот факт, что отца не станет. Но когда это случилось, чувства накрыли его с головой. Оказывается, он совершенно не был к этому готов. Терять кого-то больно, даже если человек со временем стал тебе чужим. Теплые воспоминания всё равно остаются в памяти. Они всегда глубоко внутри нас, как бы сильно мы ни старались о них забыть. И это больно.
— Знаю, — прошептала Грэйс, накрывая его макушку своей рукой, — Но тебе не нужно справляться с этим одному. Я рядом. Я помогу справиться с этим, хорошо?
    Киллиан медленно кивнул, не желая отпускать её. Она рядом. Действительно рядом. Он чувствовал её тепло, её приятный запах, её прикосновения и тихий голос. Боль притуплялась, словно Грэйс была его личным успокоительным. Знала ли она, как сильно её присутствие влияло на него? Знала ли, как сильно Киллиан в ней нуждался? Знала ли, что без неё он вряд ли бы попытался с этим всем справиться? Знала ли, какую важную роль играла в его жизни?
    Киллиан хотел, чтобы она знала. Чтобы она знала, что с её появлением, его жизнь перевернулась с ног на голову, и всё, что было «до», не имело значения. Грэйс была началом всего хорошего в его жизни, и Киллиан не раз жалел о том, что отпустил её. Но сейчас он больше не позволит этому случиться. Он будет крепко держать её за руку, потому что без неё уже не получится.
    Прижимая Грэйс к себе, он приподнялся к её уху, чтобы сказать одно–единственное:

— Спасибо, — прошептал Киллиан, — За то, что ты рядом со мной.