Глава 7
Pov: Каролина
На следующий день
Я закрыла за собой дверь, и почти сразу услышала гудок его машины.
Чёрная, блестящая, как новенькая монета, она стояла прямо у подъезда.
Егор сидел за рулём — ровно, собранно, будто это был не просто автомобиль, а его трон.
Я села в машину, чувствуя, как кожаное сиденье чуть холодит через тонкую ткань платья. Егор даже не повернул головы — только короткое:
— Пристегнись.
Металлический щелчок ремня, и мы двинулись вперёд. Он вёл уверенно, слишком уверенно — будто не просто ехал, а вёл нас к чему-то, что уже держал под контролем.
— Слушай внимательно, — начал он, не отрывая взгляда от дороги. — Сегодня ты моя девушка.
— О, правда? — я не удержалась от легкой усмешки, но в глубине всё-таки кольнуло странное волнение.
— Мы вместе два с половиной месяца. Познакомились на закрытой выставке.
— На какой именно? — уточнила я, будто проверяя, насколько продумана его история.
— Современного искусства. Ты была там с подругой, я пришёл один. Я подошёл первым.
Я невольно посмотрела на него — в профиль он выглядел ещё холоднее, чем обычно.
— Что ещё? — спросила я.
— Ты учишься, я работаю. Мы часто встречаемся. Ты остроумная, но иногда слишком упрямая. — Его взгляд на секунду скользнул по мне, и он чуть сжал руль. — Этого достаточно. Остальное я скажу сам.
Я кивнула, хотя внутри разливалась тревога. Он говорил это так, будто действительно всё решает за нас обоих. И почему-то именно это в нём — пугало и притягивало одновременно.
— А что, если я забуду какую-то деталь? — тихо спросила я.
— Не забудешь, — холодно отрезал он, но пальцы на руле всё-таки напряглись сильнее.
***
В зале было светло, но не ярко — мягкий тёплый свет отражался от высоких зеркал в позолоченных рамах, в воздухе стоял тонкий запах дорогих духов и свежесрезанных белых роз. Где-то в глубине зала играл струнный квартет, приглушая шум разговоров.
Я сделала шаг внутрь — и в ту же секунду почувствовала, как его рука легла мне на талию. Лёгкое, уверенное касание, но от него по коже побежали мурашки. Егор сегодня выглядел иначе — без своей обычной холодной отстранённости в выражении лица. Его костюм сидел безупречно, белоснежная рубашка, чуть ослабленный галстук, и взгляд... глубокий, внимательный. Он слегка наклонился ко мне, будто хотел что-то сказать, но вместо этого просто провёл ладонью чуть выше моей талии — мягко, но властно.
— Всё хорошо? — его низкий голос, почти шёпот, коснулся моего уха.
Я кивнула, стараясь не выдать, что сердце у меня бьётся быстрее, чем должно.
Мы двинулись вперёд, и он словно специально держал меня ближе к себе, чем требовала приличие. Его пальцы чуть сжали мою талию, когда мы подходили к группе гостей. Егор говорил с ними уверенно, легко — но всё же я замечала, что он всегда контролирует моё положение рядом, иногда чуть поворачивая меня к собеседнику или, наоборот, притягивая ближе к себе.
Я слушала разговоры о коллекциях, о редких экспонатах, об инвестициях в искусство, но мой взгляд всё время возвращался к нему. В каждом движении была выверенная точность — даже когда он брал бокал вина, даже как поправлял манжет.
Время шло быстро. Свет за окнами постепенно тускнел, и зал заполнился мягким вечерним полумраком. Я уже почти привыкла к тому, как естественно он ведёт себя в этой роли, когда вдруг Егор чуть наклонился ко мне, и его дыхание коснулось моей щеки.
— Не хочешь выйти на балкон? — спросил он так тихо, что мне показалось — это был не вопрос, а приглашение, от которого невозможно отказаться.
— Да, — выдохнула я, и сама удивилась, как легко согласилась.
Мы вышли на балкон. Свежий воздух приятно охладил кожу после душного зала, а тёмное небо уже украсили первые звёзды. Внизу мягко мерцали огни города, слышался приглушённый шум машин и далёкий гул музыки изнутри.
Егор встал рядом, облокотившись на мраморный парапет. Мы молчали. Только ветер трепал мой локон, задевая его щёку. Он не отстранился.
— Почему... именно я? — спросила я, стараясь, чтобы голос прозвучал спокойно, но внутри всё сжималось.
Он на секунду задержал взгляд на моём лице, потом вернулся к огням города.
— Потому что ты подходишь больше всего.
— Почему? — я чуть наклонила голову, ожидая ответ.
Но он лишь медленно вдохнул, будто собирался что-то сказать, и вместо этого отвёл взгляд, промолчав.
Я не стала настаивать.
Мы перешли на лёгкий разговор — просто, чтобы не утонуть в этой тишине.
— Вон та женщина в изумрудном платье... — кивнула я в сторону гостиной, — она уже третий раз ко мне подходит и говорит одно и то же про закуски на этом вечере. Я начинаю подозревать, что у неё проблемы с памятью.
Егор едва заметно склонил уголок губ, но взгляд остался таким же собранным.
— Это мадам Лебрюн. У неё проблемы не с памятью, а с вином. Она не выходит без бокала из рук.
Я невольно рассмеялась, и в ту же секунду поймала на себе его пристальный взгляд — такой, что смех будто застрял в горле.
— А вино, кстати, действительно неплохое, — сказала я, чтобы скрыть заминку. — Хотя для меня всё одинаковое...
— Это «Шато Марго» восемьдесят девятого года, — сухо пояснил он. — Стоит примерно как твоя квартира.
Я чуть не поперхнулась воздухом.
— Ты серьёзно?..
— Абсолютно, — он даже не посмотрел на меня, просто продолжал наблюдать за залом. — Шарль, хозяин, любит впечатлять гостей ценниками.
Я кивнула, поджав губы, и заметила, что Егор время от времени слегка напрягается, будто отмечает каждое движение за дверью. Его собранность и этот ледяной контроль делали контраст с галантностью, с которой он держал меня под локоть, — и от этого по коже бежали мурашки.
Я сделала шаг назад — и каблук внезапно соскользнул с гладкой плитки. Всё произошло в долю секунды: воздух вырвался из груди, сердце ухнуло вниз, перед глазами мелькнула чёрная бездна, отделённая от меня лишь невысоким кованым перилом.
Но прежде чем я успела закричать, чьи-то сильные руки обхватили мою талию и спину, резко притянув к себе. Я буквально врезалась в его грудь — твёрдую, горячую, надёжную.
— Осторожно, — низко, почти хрипло произнёс он мне в ухо.
Его пальцы сжимали меня так, будто он не собирался отпускать, пока не убедится, что я в безопасности. Запах его парфюма смешался с вечерним прохладным воздухом, и я на миг забыла, как дышать. Мы стояли слишком близко — так, что ткань моего платья едва не цеплялась за ткань его костюма, а между нашими лицами оставалось не больше пары сантиметров.
Я подняла взгляд — его глаза сверкали в свете фонаря, и в них было что-то, от чего у меня пересохло во рту. Его дыхание обжигало мою кожу. Мой взгляд сам предательски скользнул к его губам, и в груди что-то болезненно сжалось.
Он тоже не отводил взгляда. И в этот момент мне показалось, что мы оба вот-вот пересечём ту самую опасную грань.
Но резкий, громкий выстрел, донёсшийся из зала, разорвал этот хрупкий миг.
Егор мгновенно разжал руки, разворачиваясь к двери. Его лицо за одно мгновение стало снова холодным и собранным. А я осталась стоять, чувствуя, как дрожь пробегает по моим ногам, и пытаясь понять — от страха ли это было... или от него.
Мы с Егором ворвались в зал — и меня словно ударило в грудь: в дальнем конце уже бушевала паника. Люди кричали, стулья падали, бокалы звенели о мраморный пол. Между гостями метался мужчина в тёмной маске, в руках у него блестел пистолет.
Выстрел.
Кто-то вскрикнул. Кто-то упал.
Я замерла. Это было не кино. Это было сейчас. Здесь. Он уже убил двоих.
Внутри всё сжалось, и я на секунду забыла, как дышать. Ноги сами отступили назад, и я, не думая, оказалась за спиной Егора. Пальцы дрожали, но я вцепилась в его руку — так крепко, что, кажется, могла оставить следы.
Егор резко обернулся, нахмурился, будто хотел что-то сказать, но новый выстрел пронзил зал, и на этот раз пуля нашла ту самую женщину в роскошном изумрудном платье. Её крик оборвался слишком быстро.
— Нужно бежать, — его голос был низким, резким, без тени сомнения.
— Я... я... — слова застряли в горле. Паника подступала к вискам, обволакивала, давила.
Он что-то коротко выругался, рыкнув так, что я вздрогнула, и вдруг подхватил меня на руки. Его движения были быстрыми, но осторожными — он прикрывал меня, пока лавировал между перевёрнутыми стульями, испуганными гостями и осколками стекла.
Сердце билось так громко, что я слышала его в ушах. Лицо Егора было сосредоточенным, холодным, и только стальные мышцы под моей ладонью выдавали напряжение.
Мы добрались до двери. Он аккуратно поставил меня на пол и сунул в ладонь ключи.
— В машину. Жди там.
— Нет! — вырвалось слишком громко. — Я не пойду без тебя!
Он бросил на меня взгляд. Этот взгляд. Голубые глаза, холодные и властные, прожигали насквозь. Я почувствовала, как грудь сжало. Поняла, что спорить бесполезно.
— Хорошо... — прошептала я и почти бегом бросилась к выходу, стараясь не оглядываться.
На улице воздух ударил в лёгкие, но он не освободил. Я слышала, как где-то внутри здания гремят ещё выстрелы. Вцепившись в ключи, я добралась до машины, села в салон и сжала руль, будто это могло меня защитить.
Прошло, может, полминуты, когда в зеркале я увидела Егора. Он шёл быстрым шагом, плечи напряжены, взгляд сосредоточен. Он сел за руль, и в тот же миг мотор ожил.
— Пристегивайся, — коротко бросил он, даже не взглянув на меня.
Мы тронулись. Я смотрела на него сбоку — профиль, скулы, чёткая линия губ... И ни одной эмоции. Но я чувствовала, что внутри него сейчас буря, и от этого становилось только страшнее.
Я не знала, что он сделал там. Но знала точно: тот Егор, которого я видела на ужине, исчез. Рядом снова был холодный, опасный Булаткин.
***
Мотор гудел ровно, но внутри машины всё было слишком тихо. Эта тишина давила сильнее, чем крики в зале минуту назад. Я сидела, вцепившись в ремень безопасности, и чувствовала, как пальцы сводит от напряжения.
Егор вёл машину так, будто дорога была его личной территорией. Руки уверенно лежали на руле, взгляд — вперёд, ни одного лишнего движения. Но я видела, как он иногда чуть сильнее сжимает руль, так, что костяшки пальцев белеют.
— Ты... — я сглотнула. — Ты не боишься?
— Чего? — он даже не посмотрел на меня.
— Ну... того, что случилось там. Он же мог попасть в тебя.
Егор коротко усмехнулся, но без тени веселья.
— Со мной всё в порядке. Я знаю, как действовать в таких ситуациях.
— А ты... раньше... — я запнулась, — ты раньше уже видел... такое?
На секунду он повернул голову, посмотрел прямо в глаза. В его взгляде было что-то, что пробрало до дрожи.
— Видел. И не раз.
Я почувствовала, как внутри всё сжалось. Он сказал это спокойно, почти равнодушно, но я знала — это не равнодушие. Это опыт. Опасный опыт.
— Откуда? — слова сорвались сами.
— Каролина, — в его голосе появилась та холодная твердость, которую я уже успела узнать, — есть вещи, которые тебе лучше не знать.
Я отвернулась к окну, стараясь не выдать, что у меня пересохло во рту. Сердце стучало быстрее, чем хотелось.
— Я просто... — начала я тише, — я никогда раньше не видела, как... как человек просто... — я сжала губы, но он всё понял.
— Привыкаешь, — сказал он сухо. — Или умираешь.
Я повернулась к нему снова.
— Ты говоришь так, будто у тебя это работа.
Он чуть прищурился, но не ответил. Лишь снова сжал руль, на этот раз так сильно, что я услышала тихий скрип кожи под его пальцами.
Я сжала губы, пытаясь перевести дыхание. Где-то внутри зарождалась тревога — и не только из-за того, что произошло на приёме. Он был... другой. Он не просто случайно оказался рядом в тот момент.
— Ладно, — сказала я тихо. — И куда мы едем?
— Ко мне, — ответил он, не меняя интонации.
— Что? — я обернулась к нему, удивлённо приподняв брови. — Зачем?
— Потому что сейчас тебе небезопасно одной. — Он говорил спокойно, но безапелляционно. — На приёме вели список гостей. Каждого. Если тот, кто это устроил, захочет убрать свидетелей — твой адрес будет у него.
От этих слов у меня мурашки побежали по рукам.
— Но...
— Не обсуждается, — отрезал он. — Сегодня ты ночуешь у меня.
Я хотела возразить, но его тон... тот самый тон, от которого спорить становилось бесполезно, заставил меня лишь выдохнуть.
— И надолго? — спросила я, пытаясь скрыть, что в голосе дрожит что-то между страхом и странным теплом.
Он чуть усмехнулся, но не добродушно, а скорее... предостерегающе.
— Посмотрим, Каролина. Всё зависит от того, как быстро эта ситуация решится.
Мы снова замолчали. Я смотрела в окно, но ощущала его присутствие, его силу, которая будто заполняла весь салон. И в груди росло новое чувство — смесь страха, любопытства и того, что я не хотела называть.
***
Мы свернули с широкой улицы в тихий переулок, и город внезапно стал другим: редкие фонари, тени от деревьев, ровная гравийная дорожка. Ворота особняка выросли из темноты резко и бесшумно — матовый чёрный металл, лаконичный герб на створке и крошечная камера, которая успела поймать мой взгляд, прежде чем створки разошлись.
Я поймала себя на мысли: это всего в двадцать минутах от моего дома... а ощущение — будто другой мир.
Дорожка под колёсами хрустнула, машина вынырнула к широкому крыльцу. Дом был без показной роскоши, но из тех, перед которыми сама осанка становится прямее: два этажа, строгие линии фасада, большие окна, по которым стекала тёплая подсветка. Не «уютный», скорее — «безопасный» для него и «чужой» для всех остальных. Для меня — точно.
Егор вышел первым, открыл мою дверь и коротко кивнул:
— Пойдём.
Внутри — прохлада и запах полированной древесины. Высокий потолок с лаконичной лепниной, широкая лестница из тёмного дерева, мрамор в холле, в котором отражались мягкие, намеренно приглушённые светильники. На стенах — пара полотен без подписей. Я невольно задержала взгляд на одном: густые мазки, сдержанная палитра, слишком многое — между строк. В его доме всё такое.
Он молча повёл меня по коридору. Здесь не было ничего лишнего: ровные линии, приглушённые цвета, плотные шторы. Слишком тихо. Я шла и слушала собственные шаги — и своё сердцебиение.
На втором этаже Егор открыл дверь в дальнем конце коридора.
— Здесь будешь спать.
Комната оказалась просторной, почти гостинично безличной: большая кровать с идеальным белым бельём, кресло у окна, комод, торшер, плотно задвинутые шторы. На прикроватной тумбе — графин с водой и стакан. Всё — безупречно, и оттого немного не по себе.
Егор, не заходя далеко, распахнул шкаф, достал сложенную чёрную футболку и серые мягкие штаны. Протянул, даже не глядя, как это на мне будет выглядеть:
— Придётся в этом походить. Не спать же тебе в платье.
— Спасибо, — выдохнула я, принимая вещи. Его пальцы коротко коснулись моей ладони — и я тут же почувствовала, как по коже пробежали мурашки. Глупо.
— Ванная — рядом, налево, — добавил он сухо. — Полотенца есть, дверь запирается.
Я кивнула. Он задержал взгляд на долю секунды — оценивающе, ровно — и так же ровно сказал:
— Спокойной ночи.
Дверь закрылась тихо, почти бесшумно. Я осталась одна — в чужой комнате, на чужой территории, с его футболкой в руках и мыслью о том, что знаю о нём ровно ничего. И почему-то именно это знание — «ничего» — оказалось самым громким в этой тишине.
Я переоделась, умылась, выпила пару глотков воды и легла, уставившись в потолок. Сон даже не собирался. В голове — выстрел, крики, его ладонь на моей талии на балконе, синяя, почти ледяная глубина его глаз, когда он смотрит так близко, что дышать трудно. И ещё — как легко он здесь, дома. Как будто весь мир — это доска, а он привык ходить первыми фигурами.
Минут через сорок я сдалась. Осторожно выбралась из-под одеяла, накинула на плечи мягкий плед, который нашёлся на кресле, и тихо приоткрыла дверь. В коридоре — полумрак. Дом спал; спала только ли эта оболочка?
Я шагнула в холл. На первом этаже горел одинокий светильник у лестницы — жёлтый круг на мраморе. Откуда-то тянуло ночным воздухом. Я огляделась: одна из дверей на террасу оставалась приоткрытой. Слишком естественно — как будто кто-то намеренно оставил ночи место, чтобы зайти.
Я подошла ближе — и остановилась на пороге.
Он стоял у перил. Спиной ко мне. Только в тёмных спортивных штанах, босиком, с обнажённой спиной — чёткие линии мышц, спокойное, посвякивающее в ночном воздухе дыхание. Я дернулась, будто меня поймали на чем-то неприличном, и тут же отвернулась.
— Извини, — выдохнула я, ощущая, как вспыхнули уши. — Я... не заметила, что тут кто-то есть.
Он обернулся наполовину, устало махнул рукой:
— Можешь остаться.
Его голос был ниже обычного, ночной. Я вышла на террасу, но остановилась на расстоянии — так, чтобы чувствовать прохладу камня под босыми ступнями и не чувствовать, насколько сильное тепло исходит от него. Город лежал внизу — редкие машины, разбрызганные световые пятна, луна, которая будто следила только за нами.
— Не спится? — спросил он, не глядя.
— Совсем, — призналась я. — Слишком много... для одного вечера.
Он коротко кивнул. Несколько секунд мы молчали. Мне хотелось спросить слишком многое — и ровно настолько же не хотелось услышать ответы.
— Там, в зале... — начала я осторожно. — Всё было очень быстро. Я... не понимаю, как ты так быстро сориентировался.
— Привычка, — сухо сказал он.
— Приятная привычка — спасать людей? — я попыталась улыбнуться, но шутка вышла тише, чем хотелось.
— Нужная, — исправил он. И добавил после паузы: — Иногда.
Мы снова замолчали. Ветер шевельнул край моего пледа, и я почувствовала, как прохладно на плечах. Егор, будто уловив это краем взгляда, почти незаметно сдвинулся, став ближе к ветру — так, чтобы его прикрыло, а меня — нет. Глупая, маленькая деталь — и почему-то от неё стало теплее сильнее, чем от пледа.
— Я... — я колебалась, — Я хотела спросить. Откуда ты все таки знаешь, как..
— Каролина, — он повернул голову, встречаясь взглядом, — тебе не нужно это знать.
В его голосе не было раздражения — только твёрдая граница. Я кивнула, опустив глаза на ладони, сцепленные на перилах. «Тебе не нужно знать» — слишком честно. И слишком неправильно, учитывая, где я сейчас.
— Ладно, — тихо сказала я. — Тогда — другое. Почему ты повёз меня именно сюда?
— Потому что так безопаснее.
— Здесь? У тебя?
— Здесь за тебя отвечаю я.
Ответ простой. И так сильно про него, что у меня внутри всё странно потянуло. «Отвечаю я». Какая жёсткая, красивая формулировка.
— Спасибо. — Я сказала это искренне и почувствовала, как ком в горле пришлось проглатывать почти физически. — Я знаю, что без тебя... ну... я бы могла...
Он чуть приподнял бровь:
— Не продолжай.
— Хорошо, — кивнула. — Но всё равно: спасибо, что фактически спас меня.
Я решилась на мгновение. Подошла ближе, поднялась на носки и быстро коснулась губами его щеки — едва-едва, как вспышка. Тёплая кожа, солоноватый вкус ночного воздуха, глупое, совершенно неуместное желание задержаться на долю секунды дольше — и я уже отступаю, делая шаг назад.
Егор замер. Совсем. Линии плеч напряглись, плечевые мышцы обозначились резче. Он медленно закрыл глаза, будто на секунду что-то позволив себе — не в движении, в тишине. Брови сдвинулись, челюсть на миг стиснулась.
Я сглотнула, внезапно поняв, что тоже задержала дыхание.
— Тогда... спокойной ночи, — шепнула я и, не дожидаясь ответа, отступила к двери.
В холле было темнее, чем на террасе. Я закрыла за собой стекло, и ночной воздух остался по ту сторону — вместе с ним, с его тишиной и невысказанным. Поднималась по лестнице медленно, ступенька за ступенькой, чувствуя, как внутри меня гулко отзываются чужие слова: «здесь за тебя отвечаю я» и — «я не должен».
В комнате я прислонилась лопатками к двери и наконец позволила себе выдохнуть. Дом снова стал бесшумным. События вечера — как кадры: выстрел, крики, его руки на моей талии, зал, терраса, тёмная кожа под луной. И — его голос, создающий границы там, где их никогда не было.
Я легла, натянула одеяло до подбородка и закрыла глаза. Сон всё ещё не шёл, но усталость накрывала густой волной. Я всё ещё ничего не знаю о нём. Всё ещё боюсь. И всё же... в этой странной, холодной тишине его дом внезапно показался самым безопасным местом на земле.
Где-то внизу бесшумно щёлкнул выключатель. Я вдруг ясно представила, как он закрывает двери на террасу, как на секунду задерживает ладонь на холодном стекле — и уходит по коридору, такой же тихий, собранный, недоступный.
И, возможно, так же не спит.
Егор, стоя на террасе, покачал головой — коротко, как человек, который останавливает самого себя на полном ходу.
— Я не должен делать этого... — едва слышно сказал он.
От Автора: котики, как вам глава? Ставим много много звездочек и подписываемся на мой тгк mirkaawattpads, который посвящен моим фанфикам! Там спойлеры к новым главам, даты выхода глав и много интересного! Целую в лобик каждого ❤️