Проклятые жизнью

Никогда в жизни я еще так не жалела, что не взяла с собой факел или свечу. Да мне бы сгодилась даже зажженная лучина, чтобы хоть немного развеять мрак, захвативший лес. После плотного ужина я уверила Халгерду и Ральфа, что мне некогда с ними сидеть, потому что хочу выспаться перед первой тренировкой. Взвешенное и хорошее решение, если бы оно оказалось действительно таким. На самом же деле я дошла до дома, зажгла и погасила свечу, а затем вылезла в окно. Мои действие были чересчур опрометчивыми и глупыми. Колин — последний, кому можно доверять, но выбирать не из кого.

Колва с собой я не позвала. Я и без того частенько втягивала его в сомнительные авантюры. Я шла по протоптанным тропам наугад, не разбирая пути, ибо все равно не знала, где находилась гвардия волков, кроме того, что в лесу. Есть вероятность, что мои кости обглодает волк, защищающий границу. Однако лишь смельчакам благоволят Всевышние.

Ночной воздух, напоенный запахом жухлых листьев и мокрого после дождя мха, разгонял плотный туман мыслей. Тишина позволяла наконец-то подумать о том, зачем Робин устроил это все: мое изгнание, утопление детей, расхищение старого захоронения, о котором никто не ведал. Почти никто. По крайней мере, об этом знал Робин и еще кто-то, кто ему когда-то об этом рассказал. Вряд ли Робин мстил именно мне, потому что даже для него — это слишком. Стоило копнуть глубже: случилось ли что-то эдакое, когда и Робин, и король были молоды? Скорее всего, я стала не объектом прямой ненависти Робина, а способом отмщения. Тревога поселилась змеиным клубком под ребрами. Я не могла перестать переживать о семье, даже об отце. Да, он оказался слаб, попав под влияние Робина. Но разве можно винить человека за слабость? Я ведь тоже не отличалась особой силой духа. Нынешние обстоятельства заставляют обточить камнями жестокости мой характер. Вероятнее всего, что я вернулась бы к той же праздной жизни, что и раньше, если бы меня прямо сейчас вернули во дворец.

Позади уже не в первый раз слышался хруст ветвей. Сначала я спирала все на то, что это лесной зверек за мной увязался из любопытства. Однако такая настойчивость присутствовала только у хищников и людей.

Или у хищных людей.

Я увереннее сжала рукоять кочерги и резко обернулась, выставив ее вперед, словно меч. Колв в последний момент успел отпрыгнуть, и его удивительная реакция спасла ему жизнь.

— Ты чего здесь забыл?!

— Увидел, как ты идешь в лес одна, и решил, что будет безрассудно отпускать тебя одну в гвардию Волков.

— Как ты понял?

— А для чего бы ты еще пошла ночью в лес? — Колв зачесал кудри назад. Серебряный свет скользнул по его лицу, подчеркнув холодную красоту. Я отвела взгляд, не позволив ему задержаться неприлично долго. Забота Колва смущала, но это смущение было таким приятным. — По крайней мере, бросишь меня на съедение волкам и успеешь убежать назад.

— Ну уж нет, — фыркнула я, не сдержав улыбки. — Пусть меня лучше съедят.

Колв сравнялся со мной, и мы двинулись дальше по широкой тропе. На ней остались многочисленные следы, и я поняла, что шли мы в правильном направлении.

— Настолько не доверяешь Вильямсу?

— Честно говоря, никому уже не доверяю, — вздохнула я, пиная наполовину размокшую шишку. Совы ухали со всех сторон, создавая многоголосое эхо. — Но Колин сказал что-то про долг, поэтому доверяю ему чуточку больше, чем остальным.

— А мне?

— Мое доверие к тебе не оспаривается. Но я перестала доверять тем, у кого есть хотя бы небольшая толика власти.

Спокойно дойти до земель чужой гвардии нам не удалось. Огромный волк преградил путь. Каштановая шерстка встала дыбом на загривке, и зверь ощерился. Колв загородил меня собой, забрав у меня кочергу. Из-за страха у меня онемел и, казалось, распух язык, что им было сложно двигать, но я напряглась, сжав кулаки. Волк не спешил нападать — значит, мы еще можем договориться.

— Нам важно увидеть вашего предводителя. Колина, — мой голос звучал совсем неестественно, словно принадлежал другому человеку. — У нас для него послание.

Конечно же, пришлось слукавить. Послание предназначалось вовсе не Колину, но и все карты я не могла раскрывать каждому встречному. Наивности не было места в новом для меня мире. Волк какое-то время переминался с одной массивной лапы на другую, облизываясь. Но в итоге отступил, предупредительно зарычав. Стоило нам пройти мимо него, как за нашими спинами раздался вой. Колв вернул мне кочергу, как вдруг впереди зажглись десятки факелов. Нашему взору предстали домики с соломенными крышами, укрытые в глубокой чаще.

Нас встретили пустынные улицы и закрытые ставни окон. Да уж, я хотела секретно пролезть к дому Колина, а вышло как всегда. Мы были как на ладони. Вся гвардия знала о нашем визите. Что ж, от Вильямса нам с Колвом явно хорошенько достанется.

— Как думаешь, где живет Колин? — Шепнула я Колву, словно и не знала про чуткий волчий слух. Они наверняка и комариный писк способны уловить.

— Наверное, вон... — Колв не успел договорить. Дверь дома в конце дороги отворилась, и из нее вышел Колин в черной шелковой рубашке, расстегнутой на три верхние пуговицы. Колин расплылся в довольной ухмылке, будто заранее знал, что мы к нему заявимся. Я стиснула зубы. Как же хотелось стереть эту ухмылку с его лица!

— Я уж вас заждался, — чуть ли не промурлыкал Колин, когда мы поднялись по недавно помытому крыльцу. Я скосила на ступеньки красноречивый взгляд и ехидно поинтересовалась:

— Так уж готовился к тому, что мы придем, что аж весь дом вымыл?

Колин цокнул и повел бровью, увидев кочергу у меня в руках:

— А ты готовилась к не очень радушному приему? Парень, если ты не попытаешься добиться принцессы, то будешь полным дураком. И это сделаю я.

Колв помрачнел, но не нашелся с ответом. Это немного укололо меня, но я не злилась на Колва. Он слишком долго находился в изоляции и не привык перечить другим. Мне его стало немного жаль.

— Мы сюда пришли не за порцией шуточек, а по делу, — я пресекла дальнейшие шуточки, потому что нам с Колвом находится здесь было крайне опасно. В любой момент нашу пропажу могли обнаружить, и я не ведала, какое наказание за это последует. Колин отступил, пропуская нас внутрь.

— Как понимаю, это о тебе все говорят? — Яда девице, которая сложила руки на пышной груди и обвела нас с Колвом придирчивым взглядом, было не занимать. Веснушчатое лицо исказилось высокомерной гримасой, что я на какое-то мгновенье опешила. Скоро меня, наверное, перестанет удивлять то, что одним своим существованием я порчу кровь столь многим людям.

— Лекса, выбирай тон, когда разговариваешь с гостями предводителя, — почти прорычал Колин, и Лекса присмирела. Она потупила взгляд в пол, и Колин жестом отправил ее прочь из дома. Лекса явно не была его супругой. Так с женами не обращаются. Однако мне должно быть все равно. Как только раздался хлопок двери, я заговорила:

— Мне нужно передать через тебя послание Филиппу.

— Почему не через Вильямса?

Колин подхватил красное яблоко и завалился в кресло, вытянув ноги вперед. В камине потрескивали поленья, а я искала подходящее оправдание. Признать вслух неприглядную правду перед Колином — не очень привлекательная затея. Однако, похоже, неизбежная. Колин присвистнул и сам все сказал за меня:

— Плохо, когда воительница не доверяет своему предводителю. Как же он сможет положиться на тебя на поле боя?

— Ты сам обмолвился, что Вильямс мягкотелый. Он, возможно, не выполнит мою просьбу. А ты это сделаешь. К тому же ты сам сказал про то, что должен мне.

— Я-то передам твое послание, но не из-за долга. — Колин откусил яблоко и захрустел им. Сок потек по длинным пальцам, и Колин слизал его, не спуская заинтересованного взгляда с меня. Колв позади прокашлялся. — Вильямс вовсе не мягкотелый. Я сказал это для красного словца, чтобы выбить его из колеи, унизить перед его же людьми.

— И для чего? — Настала очередь Колва задавать вопросы. Колин не медлил с ответом:

— Потому что это унижение заставит его действовать. Вильямс расслабился. Ведь в его гвардии принцесса. По сути, следующая претендентка на престол после своего младшего брата. Вильямс в любой момент может поднять бунт, и за ним последуют люди, потому что в его руках та, кто может стать правительницей нашего гнилого государства. Пока я не понял, что за игру затеял Робин, но обязательно разберусь. Тебя ведь, Хейли, назвали проклятой, верно?

Я коротко кивнула, ловя каждое слово Колина. Я обязана запомнить абсолютно все.

— Так почему же тебя не отправили в мою гвардию?

— Потому что я не волк?

— Но родилась якобы в Проклятую Луну.

— Тогда не знаю.

— Потому что я, в отличие от Вильямса, сразу бы начал готовить революцию, и Робин это знает. Так что, пиши свое письмецо для братца. Но будь поумнее, Хейли, и пиши по делу, а не пересказывай ваши воительские сплетни.

— Как ты понял, что я еще не написала письмо?

— Догадался. Пергамент, чернила и перо найдешь на столе.

Колв направился со мной к столу, и я села на стул с высокой спинкой. Колин продолжал есть яблоко, закинув ногу на ногу. Одна нога нервно подергивалась, но смотрел Колин уже не на меня. Его заворожило пламя, что отражалось в бирюзе его глаз. Я тоже решила долго не пялиться на предводителя с завышенным самомнением и окунула кончик пера в чернила. На поверхности стола блестели свежие кляксы. Складывалось впечатление, что мы оторвали Колина от интересного занятия. Его явно предупредил волчий вой.

На сухом пергаменте я выводила витиеватые буквы, что сплетались в короткие и емкие предложения. Колв сел напротив меня, наблюдая за тем, чем я занимаюсь. Вряд ли он умел писать или читать. Если выдастся свободная минутка, то я его обязательно научу грамоте!

Я рассказывала Филиппу о том, как мужчины из личной гвардии раскопали останки, что из них алхимики умеют варить не оставляющие следов яды, еще раз предупредила о том, как опасен Энтони. Завуалированно я передала тревогу, снедающую меня. Она вопила о том, что в гвардии проклевываются повстанческие зерна, и лучше бы королю перестать принимать безумные законы такие, как утопление детей. Я дала чернилам высохнуть, сложила пергамент на несколько раз и попросила Колва отдать послание Колину.

— Не стала запечатывать? — Колин повертел в руках пергамент.

— Если захочешь прочитать, то тебя и печать не остановит.

— И то верно.

— Думаю, нам пора? — Спросил Колв, прокашлявшись.

— Да, уже поздно, — согласилась я. — Спасибо, Колин.

— У нас с тобой общий враг. — Пожал плечами Колин, вставая с кресла. Он закинул огрызок яблока в камин и проводил нас до двери. — Да и я твой должник.

На этом мы распрощались. Путь домой казался быстрее и короче, чем когда мы шли до волчьей гвардии. По земле стелился туман, а у рта и носа вился пар. Я не заметила корягу, пересекающую тропинку, и споткнулась, но Колв успел подхватить меня за талию и не дал упасть. На пару мгновений мы замерли. Его крупные ладони лежали на изгибах моей талии, а лица находились в непозволительной близости. Я затаила дыхание, залившись румянцем, но Колв вовремя опомнился и отпустил меня.

— Прости, я... — лепетал Колв, почесав затылок. А мне стало почти до колик в животе смешно из-за его смущения. Колв был таким милым в тот момент! — Не хотел, чтобы ты подумала...

Я отблагодарила его поцелуем в щеку и с хитрой улыбкой произнесла:

— Я все правильно подумала.

***

Я сжимала эфес деревянного меча, держа спину прямо, что давалось мне с легкостью благодаря тому, что фрейлины с младых ногтей заставляли выпрямлять спину при малейшем намеке на расслабленную сутулость. Я смотрела прямо перед собой в ожидании мастера боя, поэтому не видела, но ощущала взгляды на себе. Я бы не взяла ответственность сказать, что же выражали глаза воительниц в тот момент, потому что не смотрела в них, но их внимание дегтем липло к телу под одеждой и медленно стекало, срывая кожу и оголяя все, что таилось внутри. Я расправила плечи, вдохнув поглубже, когда на крытую площадку вышла женщина в кольчуге. Все сразу же приложили раскрытую ладонь к левому плечу и поклонились. Я хоть и с опозданием, но повторила за ними.

Выпрямившись, мне предоставилась возможность более внимательно разглядеть мастера, а точнее мастерицу. Ее седые и жидкие волосы были заплетены в тонкую косичку, а лицо пересекал толстый и кривой шрам, из-за которого она лишилась одного глаза. В ножнах у нее, правда, хранился не деревянный, а настоящий меч.

— Воительницы, сегодня свободный спарринг. Разгоните кровь по мышцам, — зычно приказала женщина, повернувшись ко мне. — Сегодня я буду занята с принцессой. Будем проходить азы.

По толпе прокатился едкий смешок, и я нахмурилась, прикусив кончик языка. Вполне вероятно, что мастер проверяла мою выдержку. Мастер кивнула своим подопечным, и те разбились по парам. Я все же не выдержала, когда она подошла ко мне:

— Я больше не принцесса. Меня зовут Хейли.

— А дело здесь не в титуле. С тобой, придется возиться, как с принцессой.

Я направила деревянный меч на мастера, ибо во мне вскипела гордыня, возжелавшая показать, что я не из робкого десятка. Однако я не успела и двух шагов сделать, как оказалась лежачей на земле. Песочная пыль поднялась от моего падения, и я закашлялась. Мастеру понадобилось одно ловкое движение, чтобы опрокинуть меня.

— Я тоже хочу научиться этому приему, — мой голос сочился восхищением, как переспелое яблоко соком. Мастер помогла мне подняться, и я торопливо отряхнулась.

— Всему свое время. Сегодня мы начнем со стойки.

Мастер обошла меня по кругу и встала сзади.

— Начнем с ног. — Она уложила руки мне на бедра, из-за чего я вздрогнула. Все же чужие прикосновения до сих пор заставляли меня похолодеть. Кроме Колва. К нему почему-то я постепенно привыкала. — Твои ноги — опора. Без опоры ты быстро окажешься на земле, раскрывая сердце для вражеского клинка.

— Да, я уже это поняла...

Я пошевелила ушибленными плечами.

— Одна нога должна быть всегда впереди стопой к противнику. — Я послушалась и выставила ногу вперед. — Вторая нога должна быть позади, но не далеко. Представь свой один обычный шаг и отведи ногу.

Я послушалась, но голени у меня задрожали, и я покачнулась. Мастер коснулась железным мечом внутренней стороны бедра, надавливая на кожу.

— Расставь ноги немного на ширине. Ты же снова шлепнешься! И не прижимайся пятками к земле. Немного оторви их и направь весь свой вес на саму стопу, но не на носок.

Всю тренировку я продолжала выполнять указания мастера: колени должны быть полусогнуты, но не выходить за носок, чтобы я была открыта для разных маневров и прыжков в сторону. Корпус и спину я обязана держать прямо. Плечи необходимо расправить для свободного дыхания. Я пыталась все запомнить, но выходило тщетно. Все силы уходили на то, чтобы принять правильную стойку. К концу тренировки мышцы ныли, а я совсем вымоталась. Мне пришлось около пяти раз принимать верную стойку, но каждый раз мастер находила какую-нибудь ошибку.

Поэтому стоило ей объявить, что тренировка окончена, я чуть не рухнула тряпичной куклой с обрезанными нитями. Конечности пробивала дрожь. Я с уважением поклонилась мастеру и направилась к выходу. При каждом шаге мышцы болезненно растягивались, словно в них втерли соль. Осевший песок скрипел меж зубов — напоминание о многочисленных падениях. Мастер первая покинула тренировочное поле, а меня резким толчком остановила курносая девица. Своим напором она заставила отступить меня назад.

— Надеюсь, это шутка, принцесса, — с расстановкой произнесла она, прошипев змеей последнее слово.

— А я разве смеюсь?

Мой ответ не пришелся по вкусу подружке той, что со мной заговорила. Девушка справа недовольно приподняла заячью губу, обнажая пожелтевшие зубы. Опасность повисла в воздухе, уплотняя его. Курносая девчонка сделала выпад в мою сторону и ударила кулаком в живот. Я отпрянула от нее, согнувшись пополам. Казалось, ниже пупка что-то лопнуло и жаром растеклось под кожей. Сосредоточившись на боли, я не заметила, как вторая схватила меня за волосы, а третья пнула в поясницу.

Мне не удалось выдержать посыпавшиеся удары со всех сторон. Я снова оказалась на коленях, а затем и вовсе в лежачем положении. Лицо пылало, по щекам катились то ли слезы, то ли кровь. Металлический привкус вызвал тошноту, и если меня вывернет прямо на их глазах, то это окажется самым огромным унижением за последнее время.

Хватит.

Я зарычала про себя, направляя всю волю в кулаки. Я зачерпнула щедрую кучку песка и бросила его в лицо девчонке с заячьей губой. Я не знала их имен и более того — не желала знать. Они не должны обрести личности в моем понимании. Девушка схватилась за лицо, пытаясь проморгаться. Дралась я нечестно, но и от них честностью не пахло.

— Ах ты тварь...

Взревела задира, которая и начала эту бессмысленную в своей жестокости драку. Она кинулась ко мне, но я схватилась за ее лицо, чтобы оттолкнуть или расцарапать. Однако произошло то, чего я никак не ожидала.

В пространстве распространился запах горелой плоти. Кожа под моими пальцами шипела будто плавилась, прилипая к ладоням. Я оторвала от нее руки, и девушка свалилась на песок, как я когда-то. Я недоуменно уставилась на окровавленные руки, не зная, чья кровь то была: моя или ее. Однако ошметки кожи принадлежали точно ей.

Я убежала с тренировочного поля, обтряхивая руки на ходу. Вслед мне летело, что я точно проклята, но я не оборачивалась. Только на улице я на мгновенье остановилась отдышаться и утереть алую струйку, стекающую по подбородку. Пространство плыло вокруг, но я все равно ринулась дальше.

Как я это сделала? Неужели мой гнев был настолько мощен, что я чуть не убила обидчицу голыми руками?

Действительно ли это проклятье? Робин был прав?

Или это дар?

Мысли о том, что мне это почудилось и я до сих пор лежу на песочном поле без сознания, мелькали на затворках разума, но они казались такими бредовыми и ненастоящими. Я не различала пути и прохожих, что пытались меня остановить. Мое зрение сконцентрировалось на одной точке — доме Колва.

Аккуратненькая избушка, чистая крыша, ровный забор — только это имело четкость, не расплываясь бледным пятном. Я чуть не выбила низкую калитку, залетая во двор. Я застала Колва, убирающим жухлую листву. Я сама упала в его объятия, не оставляя ему выбора.

— Хейли, что с тобой случилось? — Обеспокоенно затараторил Колв, погладив меня вдоль позвоночника. Я приняла его прикосновения с благодарностью, не испытывая никакого отвращения. Рыдания задушили меня, и я не смогла рассказать ему о произошедшем.

Колв завел меня в дом, чтобы другие не глазели. Оказавшись в полумраке безопасности и тепле, я дала волю чувствам. Я поведала ему обо всем: начиная с того, как меня избили толпой, и заканчивая тем, как поджарила одну из девиц. Мари настороженно выглянула из-за угла, сминая в руках метлу. Она то ли собиралась обороняться, то ли я своей истерикой прервала ее уборку.

— Ты не говорила, что умеешь сжигать людей прикосновениями.

Меня удивила реакция Мари — спокойная, лишенная каких-либо эмоций. Я открыла рот, но никакие слова не шли. Я выглядела, как рыба, выброшенная на берег.

— Это ты с ней сделал?! — Сзади прогремел разгневанный голос Ральфа. Он смертоносным ураганом ворвался в помещение, припечатав Колв к стенке. — Я так и знал, что от волчьего выродка добра не жди!

Мари кинулась с метлой наперевес спасать брата, но ее помощь не потребовалась. Колв с удивительной легкостью вырвался из хватки Ральфа и ударил его коленом в живот, чтобы тот не успел даже замахнуться на него. Я вклинилась между разъяренными мужчинами, упершись ладонями в грудь Ральфа и Колва. Запекшаяся кровь стягивала кожу и кусочками опадала на пол.

— Угомонитесь, — успокаивала я их, хотя сама дрожала осиновым листом. — Колв не бил меня, Ральф! А тебе, Колв, не надо бить Ральфа. У меня случилось недопонимание с некоторыми девицами. И нет, Ральф, мне не нужна твоя помощь, и я не скажу тебе их имен.

Дело было не в том, что я не знала, как зовут моих обидчиц, а в том, что я должна сама за себя постоять. Если я продолжу прятаться за спинами мужчин, то так навсегда и останусь их тенью. Я очень боялась стать блеклым отражением, забавным дополнением к мужчине, будучи во дворце. Я оплакивала смерти потенциальных супругов, но тратила на это один вечер, потому что моя свобода не ускользала от меня. Замужество сыграло злую шутку с Ребеккой и многими придворными дамами. Некогда жизнерадостные, увлеченные искусством девушки превращались в унылых женщин, приносящих потомство чуть ли не каждый год.

— Я разберусь сама, — придав своему тону уверенности, я опустила руки, позволяя Колву и Ральфу самим избрать продолжить им драку или нет. Мужчины тяжело дышали, не отрывая диких взглядов друг от друга, а я вытерла рукавом пот, выступивший на лбу. Я не собиралась им мешать, потому что их ссора никак не будет связана со мной. Я выразила свою позицию, и они обязаны уважать мое решение, как и я не стану вмешиваться в их мордобой.

— Ты знаешь, что Вильямс потребует от тебя имена, — сухо произнес Ральф, сдерживая бурю в себе. Я оперлась об дверной косяк, обретая дополнительную опору. — Унизительные избиения не приняты среди воителей.

— А ты ему не говори, — я парировала его предостережение. Если Ральф не примет мое решение, то это многое о нем расскажет. — Дай мне стать сильнее, Ральф. Если меня вернут во дворец, то тебя там не будет рядом со мной.

— Я сам обучу тебя, — хрипло вырвалось у Ральфа. Предложение давалось ему тяжело — я заметила это по напряженным желвакам и сведенным бровям к переносице. — И тебя тоже, раз ты постоянно бегаешь за Хейли.

Ральф окинул хмурым взглядом Колва и покинул избу. Колв потер лоб, словно прогонял боль, а затем обратился ко мне:

— Я наберу тебе воды, чтобы ты смогла смыть с себя этот день. Мари, поделишься одеждой?

— А что еще сделать? — Мари кинула метлу в ноги Колва. — Помыть мне ее, как во дворце?

Мари разве что язык не показала в порыве детской злости и обиженная удалилась. Колв же спокойно поставил метлу на место в угол, и почему-то его реакция на выходки Мари мне понравилась. Да, ее поведение не льстило мне, но тем не менее Колв не опускался до того, чтобы вести себя с ней грубо и неуважительно при посторонних. Он позволял ей выражать эмоции, не ограничивая теми рамками, которые считает приемлемыми для себя.

Колв наверняка будет хорошим мужем и отцом.

— Подождешь немного?

Я согласно кивнула, присев на скамью. Колв наполнил лохань холодной водой, нагрел три ведра воды и добавил ее к той, что уже успел вылить, а затем оставил меня в сыром помещении одну. Я с удовольствием избавилась от грязной одежды, что из-за пота и крови прилипла к телу, и опустилась с головой под воду. Вынырнув, я почувствовала себя намного лучше и взяла с полки комок сухого сена, стирая с себя избиения, оскорбления, унижения, которым подверглась. В разных местах уже расплывались темной синевой синяки, и я осторожно обходила их стороной, ибо к ним было невозможно прикасаться.

Оттерев грязь, я убрала размокшее сено назад и запрокинула голову. Пар до сих пор шел от воды, и тепло совместно с тишиной ненадолго убаюкали меня. Проснулась я из-за того, что у меня зуб на зуб не попадал. Водица совсем остыла, и я поторопилась вылезти из лохани, чтобы Всевышние не принесли мне серьезную хворь к началу сезона хлада.

Наспех вытершись чистой тряпицей, что мне услужливо оставил Колв, я обнаружила, что мое одеяние пропало, а заместо него на спинке стула висела большая хлопковая рубашка с рюшами на рукавах и причудливой вышивкой на вороте. Она явно была праздничной, и благодарность заполнила солнечным светом сердце. Забота Колва удивляла и поражала. Я и подумать не могла, что мужчина может быть таким чувственным и понимающим. Наверное, на Колва повлияла нелегкая жизнь в некой изоляции. Она закалила его и научила ценить доброту и честных людей.

Я накинула на себя рубашку, что пахла лесной свежестью. Как я и подозревала, рубаха оказалась велика и ее вырез доходил чуть ниже ложбинки между грудей. Я собрала края рукава и сжала в кулак ткань. Вытерев конденсат с мутного зеркала, я не ужаснулась отражению, как когда-то во дворце, когда хотела лишить себя необычных глаз, что сейчас сияли ярче, нежели раньше. Хотя выглядела я гораздо хуже, чем после пощечины некогда отца: распухший нос, синяк на щеке, немного заплывший глаз с красными прожилками и разбитая нижняя губа.

Вот она настоящая я — неидеальная, изувеченная жизнью, но сила из-за этого возрастала пуще прежнего. Я опустила растерянный взгляд на исцарапанные руки. Они выглядели, как обычно: бледные с длинными пальцами и тонкими запястьями, но в них таилось что-то странное, мощное и неведомое. В ноздри забился запах обожженной плоти, и меня замутило. Как я смогла обжечь ту девицу? Что такого произошло, что мои ладони обратились в раскаленные угли?

Даже если это было проклятье, то я хотела бы верить, что то был дар. Дар, посланный Всевышними, чтобы я наконец-то поверила в себя и обрела силу, стержень, которых мне так не хватало. Кто-то осторожно постучался в дверь, и я уже догадалась, что Мари точно бы не пришла сюда:

— Я одета. Можешь входить.

Дверь приоткрылась, и из-за нее показался Колв. Его скулы залил бледный румянец смущения. Я стояла в его рубашке с оголенными ногами, но неловкости никакой не ощущала.

— Я постирал твою одежду, — Колв прочистил горло перед тем, как продолжить. — Ты сладко уснула. Не стал тебя тревожить.

— Спасибо, Колв.

Улыбка заставила разбитую губу защипать и кровоточить. Я слизала кровь, чтобы не смущать Колва сильнее, который уже полностью распахнул дверь.

— Хейли, ты случайно не проголодалась?

— Голодная, как зверь.

Мы прошли с Колвом в просторную кухню, но сели не за стол, а на подстилку из свежего сена, укрытого простыней. Колв заранее все постелил у печи и поставил рядом поднос с ужином. Порция предполагалась на одного человека, но Колв без возражений разделил со мной похлебку в деревянной миске, два кусочка хлеба с сыром и ветчиной и общий кубок с терпкой медовухой. Сначала Колв стеснялся пить со мной из одного кубка, однако я настояла:

— Нельзя есть всухомятку. Живот заболит, — я специально проговорила это таким тоном, словно разговаривала с ребенком, и мы тихонько рассмеялись. Я предположила, что Мари уже спит. С едой мы закончили быстро, и я придвинулась поближе к Колву.

— Расскажи мне об Истинных богах, — зевнув, попросила я. Становилось тягостно от мысли, что мы будем сидеть в тишине. Я хотела заполнить пространство между нами, чтобы не было пустоты и пропасти. Занятия с Халгердой еще не начались, и будет прелестно, если я приду хотя бы немного подготовленной.

— Моя любимая история повествует об Авалг и Йанзиклфе, но я о ней редко говорю.

— Почему?

— Она связана с гвардией Волков. Точнее изначально с кланом.

— С радостью послушаю.

Я уложила голову на плечо Колва, нежась в тепле печи и его тела. Поленья мерно потрескивали, за окном ухали совы, и бархатный голос Колва дополнил эту мелодию, что создавала ощущение родного дома:

— Авалг и Йанзиклф — изгнанные за свою любовь боги. Истинные боги мало чем отличаются от людей, — Колв выдержал небольшую паузу, вздохнув. — Им свойственны пороки, распри. Они даже воюют, представляешь! Проклятая Луна появилась из-за войны, которая связана с Авалг и Йанзиклфом. Авалг была обещана невестой огненному богу Джерду. Джерд входит в высший круг богов, но какими бы подвигами он не славился, Авалг так и не смогла его полюбить.

— Что же такого сделал Джерд?

— Он принес людям огонь, научил строить печи и топить их, сделал первую лучину и свечу.

— Без него и правда людям было бы тяжко.

— Да, мы бы до сих пор жили во мраке.

— А причем здесь Йанзиклф?

— Йанзиклф был богом лжи и иллюзий, но несмотря на это он пленил сердце Авалг. Только на ней его ложь и иллюзии не работали, и этим Авалг привлекла его.

— А богиней чего является Авалг?

— Это забавно, но она богиня истины и справедливости. Противоположности притягиваются.

Я зевнула, прижавшись боком к Колву. Меня порадовало, что Колв не отпрянул. Несмотря на близость печи, мне неожиданно стало холодно, и я поджала коленки к груди.

— Наверное, поэтому ложь Йанзиклфа не действовала на Авалг, — предположила я, и Колв согласно кивнул. Ну что ж, я была не так уж и безнадежна!

— Они проводили много времени вместе. Джерда это злило: вместо прогулок с женихом по божественному саду, Авалг предпочитала слоняться по темным лесам забвения с Йанзиклфом. Джерд ускорил процесс свадьбы и запер Авалг, запретив ей видеться с Йанзиклфом. — Колв прервался, допив остатки медовухи, чтобы промочить горло. — Авалг не переставала плакать и выть волчицей, не подпуская к себе Джерда. И вот, в ночь перед свадьбой Йанзиклф обратился змеей и прокрался в покои Авалг. Он овладел ей, понимая, что Джерду порченная жена будет не нужна, а Авалг согласилась. Она была готова даже на казнь, лишь бы не стать женой нелюбимого бога. Боги разгневались на поступок Йанзиклфа и изгнали его. Однако Авалг последовала за ним, и Джерд настоял, чтобы ее тоже изгнали, ибо она согласилась на столь унизительное соитие с богом лжи. Но Авалг была дочерью верховного бога судеб Акриста. Он не мог позволить дочери стать скиталицей, поэтому он создал волчий народ, чтобы у Авалг и Йанзиклфа были свои люди в услужении. Акрист согнал сотню волков в наш лес и вложил в них человеческие души убиенных раньше срока людей. Так и появился клан волков.

— Ты сказал про войну. Так понимаю, что на этом ничего не закончилось?

— Конечно, — слегка улыбнулся Колв, и я поняла, что ему была приятна моя заинтересованность. — Джерда разгневало подобное решение. Ведь Йанзиклф и Авалг были счастливы в своем изгнании, а волчий клан процветал и почитал их, ведь благодаря их любви Акрист вернул их к жизни, подарив поистине неведомую людям мощь — обращаться в волков. Боги всегда воют с помощью людей, и Джерд помог людям сформировать клан воителей. Он убедил их, что волки их враги, негоже человеку в зверя обращаться. Волки и воители воевали около пятидесяти лет. Их погибло столько, что луна напиталась кровью погибших, и с тех пор каждую Проклятую Луну рождаются волчьи дети, потому что луна возвращает некогда погибших людей и волков из-за несправедливой войны.

Рассказ Колва ужаснул меня! Каким же беспечным и жестоким был Джерд. У меня на языке крутился десяток вопросов, но усталость свалилась на меня новым бураном и веки сами опустились. Я не могла больше сопротивляться и погрузилась в сон, не отлипая от плеча Колва, что казалось мягче дворцовой перины.