Проклятые жизнью

Нас разбудил настойчивый фальшивый кашель, словно кто-то пытался обратить на себя внимание, да никак не получалось. Я поморщилась и зажмурилась, утыкаясь носом в теплый бок Колва. Луна ведь не расколется на две части, если я позволю себе еще несколько мгновений провести в этом блаженстве и спокойствии, окутываемая жаром чужого тела. Однако некто не отступал, и я, зевнув, все же открыла глаза.

Над нами стоял рассерженный Хью. Огонь в печи практически погас, и, только отлипнув от Колва, до меня дошло осознание, что в избе стояла легкая прохлада. Еще чуть-чуть и дом совсем остынет.

— Вы бы постыдились, голубки. — Хью привычно усмехнулся, но без прежней шутливости. Ему явно не нравилось видеть меня в компании Колва, которого они так презирали. Но он оказался намного лучше каждого из них. — Что о тебе подумают, Хейли...

— Кто дал тебе право без спроса заходить в мой дом? — Колв поднялся с подстилки и возвысился над Хью. Ростом его природа не обделила. Колв чаще задышал, и его дыхание нашло более яростное отражение в Хью. Ноздри Хью раздувались, как у разъяренного быка на рыцарском турнире. Пока я не вмешивалась, наблюдая за тем, насколько далеко готов зайти Колв, дабы защитить мою честь. Я устала разнимать мужчин с длинными языками и маленькими мозгами.

— Вильямс, — огрызнулся Хью, и уголки его губ поползли вниз. Он угрожающе положил пальцы на эфес меча, что заставило меня тоже подняться, приготовившись разводить их по разным углам комнаты. — Представляешь, я доверенное лицо твоего предводителя. Или постой... наверное, твой предводитель в лесу собакам задницы нюхает, да ублажает их?

Колв с нечеловеческой скоростью вцепился в волосы Хью и дернул его вниз, разбивая нос об колено. Кровь хлынула водопадом, заливая лицо и одеяния Хью. Он отшатнулся и уперся в стену, приходя в себя. Хью часто моргал, и никаких сомнений не было в том, что Колв его хорошенько приложил. У Хью наверняка голова шла кругом, а перед глазами звезды хороводы водили.

Но не успел Хью опомниться, как Колв сократил расстояние между ними. Я проглотила сотню вопросов о том, как Колву удалось двигаться с такой невероятной скоростью. Колв схватил Хью за грудки и немного приподнял над полом, прорычав:

— Ты можешь говорить о волчьем предводителе все, что угодно. Мне плевать на Колина, но не приплетай меня или Мари к нему. И больше не смей открывать свой поганый рот в сторону Хейли. С любимыми девицами из борделя будешь так разговаривать, понял?

Щеки Хью заалели. Ему, похоже, не хватало воздуха! Я приблизилась к Колву со спины и коснулась его кончиками пальцев между лопатками. Колв вздрогнул и отпустил Хью. Я не знала, откуда в Колве взялась эта сила и почему пробудилась столь неистовая смелость, но я была рада, что он наконец-то постоял за себя, сестру и меня. Несмотря на это, я все равно должна остановить его от непредвиденных ошибок.

— Колв, не надо. Я думаю, что Хью все понял.

Колв умудрился сбить всю спесь с Хью, и тот активно закивал, не решаясь взглянуть на меня. Когда мы ехали из столицы, Хью не вел себя так со мной. Неужели его мнение так быстро переменилось только из-за того, что я связалась с тем, кого они привыкли унижать и презирать.

— Вильямс послал за тобой, Хейли, — прохрипел Хью, стирая кровь рукавом. — Дома я тебя не нашел, и я догадался, что ты здесь. Ральф все сетует, что ты связалась с Колвом. Вильямс хочет тебя видеть сейчас же.

— Та девчонка сама виновата, — вновь вступился Колв, но я жестом остановила его.

— Не переживай, Колв. Здесь я в состоянии сама за себя постоять.

Хью сопроводил меня до жилища Вильямса в полном молчании, иногда сплевывая бледно-розовую слюну на подмерзшую дорогу. Сезон хлада стремительно добирался до наших земель, намекая, что пора бы приготовиться к морозу. Хотя в Бьюттерирайте эта пора была намного мягче и милосерднее, нежели тот ужас, что, по рассказам, творился в Мекролве. Страна лежала на севере, и уж там-то бураны любили разгуляться уже в самом начале сезона хлада.

Вильямс встретил нас на втором этаже. Он сидел за столом, уставленным свечами. Через наглухо закрытые ставни не пробивался ни один луч уже не греющего солнца. В камине потрескивали поленья, обращаясь в угольки. Вильямс сосредоточенно скрипел пером по пергаменту. Я удивлялась, как при такой скорости, его почерк оставался таким же изящным и четким.

— Хью, свободен. Приведи себя в порядок, — приказал Вильямс, не откладывая перо. От его холодного тона мне стало не по себе. Он явно злился, и по понятным причинам, что на меня. — Боги знают, что тебе, как мужчине, самому стоит с этим разобраться.

Хью кивнул и покинул нас, шаркая ботинками. Я все так же продолжала стоять, пока, наконец, Вильямс не закончил и не пригласил меня присесть на заранее отодвинутый стул. Я села напротив своего предводителя.

— Я знаю, что у Клейны характер не сахарный, — говорил Вильямс, разрезая пергамент на тонкие полоски и скручивая их. Значит, он собрался рассылать послания не гонцами, а птицами. — Она, подозреваю, сама напросилась, чтобы ты преподала ей урок хороших манер. Но есть одна проблема, Хейли: если среди воителей завязывается драка, то она должна быть честной без использования артефактов алхимиков.

— У меня не было никаких артефактов...

— Жгучий порошок?

— Нет!

— Хейли, не вздумай водить со мной игры. — Вильямс помрачнел, и его подозрения во лжи задели остатки моей гордости. Я сжала кулаки под столом, чтобы не сорваться на него. — Ты чуть не поджарила лицо Клейны, как кролика на костре.

Клейна. Клейна. Я покатала имя обидчицы на языке, но тут же выкинула его из головы. Я не собиралась запоминать, как ее зовут — мне это ни к чему. Они избивали меня толпой. Губы до сих пор саднило, нос наполовину заложен, да даже моргание приносило дискомфорт!

— Вильямс, они набросились на меня все разом, а виновата только я?

— Клейна получит свое наказание, если поправится. — Вильямс сделал особый акцент на слове «если». Видимо, он хотел пристыдить меня, но за что мне должно быть стыдно? За то, что я защищалась, а не ожидала бесполезной помощи, как было до этого? — Я вижу, что они с тобой сделали, поэтому тебя я наказывать не намерен. Клейна, правда, получила свое, но нечестным способом. Отдай то, чем ты воспользовалась. Или хотя бы то, что от этого осталось.

— Вильямс, я клянусь, что у меня ничего нет!

— Но такое просто так не случается! — Вильямс хлопнул по столу, теряя последние крохи терпения. — У меня и без того проблем по горло. Я не хочу, чтобы среди воителей начались конфликты, а завтра найти тебя забитой камнями!

Я подскочила со стула так резко, что он опрокинулся. Эта выходка создала лишний шум, и кто-то внизу затопал, спеша наверх. Вильямс рявкнул, чтобы никто не смел входить.

— А что, если это действительно произошло случайно? Я не знаю, как мне удалось провернуть подобное. Я просто разозлилась, Вильямс, и хотела себя защитить, а в следующее мгновенье почувствовала вонь паленной плоти.

— Хейли, но ведь такое невозможно.

— Знаю...

Я опустила взгляд на исцарапанные ладони, не находя в них ответа. Что-то заставило их обратиться в раскаленный металл, и я силилась понять, что именно, но ничего не приходило на ум. Никакие легенды, ни одно сказание, ни другие случаи чуда не находились в закромах памяти. Я всего лишь хотела, чтобы жестокие удары прекратили сыпаться со всех сторон, и что-то внутри отозвалось на мой зов, мольбу о спасении.

— Может, Всевышние мне помогли? Послали мне свою благодать, чтобы я защитила себя?

— Больше похоже на Истинных Богов, — криво усмехнулся Вильямс и потер переносицу. Его плечи устало опустились, словно после нашего разговора все его силы иссякли. — Может, я полный дурак, но я тебе верю.

— Ну, спасибо, Вильямс. Очень приятно, — пробурчала я под нос. — Значит, мне может поверить только дурак?

— Я думаю, ты и сама слышишь, что это звучит бредово. Хотя я бы поверил, что Истинные Боги могли помочь тебе таким образом. Подобное уже случалось с тобой?

— Нет. Но я и не оказывалась до этого в столь безвыходном положении?

— Не во дворце? Не на том злосчастном постоялом дворе?

Я отрицательно покачала головой. Вслух поминать о тех событиях не было никакого желания. Произошедшее казалось столь далеким, будто случилось не со мной, а с другой Хейли. Слабой, никчемной, неспособной дать достойный отпор. Минуло не так много времени, а по ощущением я находилась уже несколько лет в гвардии Воителей.

— Я слышал когда-то о других потомках богов, помимо волков, — задумчиво изрек Вильямс, а я навострила уши, внимая каждому слову. Я не стала упоминать о том, что рассказал мне Колв об Авалг и Йанзиклфе и как волки связаны с ними. Не стоит привлекать к нему лишнее внимание. Не дождавшись от меня и словечка, Вильямс продолжил:

— Ходили разные легенды: кто-то повелевал водой, кому-то было достаточно коснуться почвы, чтобы она вновь стала плодородной, а кому-то было подвластно создание и разрушение разных миров.

— Неужели кто-то правда был способен создать целый мир?

От удивления у меня приоткрылся рот. Если у меня и имелась какая-та способность, то она очевидно и рядом не стояла с подобным. Верилось, конечно, с трудом, что были какие-то миры, помимо нашего. Наверное, время приукрасило легенды, которые изначально повествовали о создании не миров, а государств. Ведь, по сути, каждая страна — отдельная вселенная.

— Разве ж я могу знать? — Вильямс пожал плечами. — Но в детстве мне очень хотелось в них верить, а потом всякая вера ушла из моей жизни. Кроме богов. Им когда-то я вверил свою судьбу и не отступлюсь от данной клятвы.

— Я сомневаюсь, что у меня могут быть какие-то способности, как в тех легендах, что ты читал или слушал.

— Мы посмотрим: есть ли что-то в тебе или боги пришли на помощь. Время всегда все расставляет по своим местам. Но пока я организую для тебя индивидуальные тренировки, — Вильямс ненадолго замолчал, над чем-то размышляя. Знал бы он, что Ральф уже предложил свое наставничество. — Для Колва тоже.

— Что?.. Почему?

— Ты была права, Хейли. Ты высказала Ральфу ту правду, которую никто из нас не хотел признавать, потому что было неудобно и стыдно. Колв не виноват в том, когда и от кого он родился.

Вот, что за секрет связывал Колина и Вильямса. Секрет, что напрямую и одновременно тайно касался Колва. Вильямсу не нужно было высказывать истину вслух, чтобы услышали другие. Я уловила его яркий намек и раскусила.

Колв действительно был сыном Колина. И в этом его вины не находилось.

— К тому же. — Вильямс принялся завязывать тонкими лентами послания. — Чем больше боеспособных людей, тем лучше. Никогда не знаешь, когда беззаботная и мирная пора пройдет, не так ли?

***

После ужина Халгерда попросила меня задержаться в общем доме для первого занятия. Несмотря на то, что мысли крутились волчком вокруг утреннего разговора с Вильямсом, мне пришлось согласиться. Занятия были некой обязанностью, иначе меня точно отстранят от тренировок. Я помогла убрать всю посуду, но мыть ее с Халгердой мы не стали. Сегодня это поручили другим. Мы пристроились в конце длинного стола у чуть приоткрытого окна. Свежесть, напоенная гниющим разнотравьем, выгоняла запах жаренной рыбы из помещения. По деревянной поверхности стола робко крались багровые лучи. Закат напоминал подтеки гранатового сока, медленно стекающего по стеклу.

Я подперла кулаком подбородок, замерев в ожидании, когда Халгерда начнет урок. Обстановка отличалась от той, в которой я обучалась во дворце. Там, в столице, у меня имелась отдельная комната, свои учителя. В учебной комнате находилась меловая доска, большой полусферический стол, чтобы на него влезли все необходимые материалы и свитки. Стеллажи, чья высота доходила до потолка, были уставлены книгами на разных языках. Губы дрогнули в улыбке от светлых и далеких воспоминаний. Как наяву, я увидела себя залезающей на передвижную лесенку, чтобы достать до самой верхней полки.

— Акрист — бог судеб — сплел тела людей из яркого света звезд. Когда-то звезды были огромными, но потом уменьшились, потому что отдали много света Акристу, — рассказывала Халгерда, ковыряя ногтем столешницу. Под ее глазами просели темные круги. Надо бы попросить ее перенести урок до лучших времен, но я не посмела ее перебивать. — Души он сшил из четырех стихий: ветер, вода, огонь и земля. По этой причине характеры людей отличаются. Кому-то достался ветер — и он стал беспечным человеком, не способным усидеть на месте. К ним относятся мореплаватели, барды и прочие странники — извечные путешественники. Люди с водяной душой — спокойные, рассудительные. Из них получаются идеальные правители. Люди огня — вспыльчивые, агрессивные. Они страшны в гневе, и если становятся королями, то впоследствии история запоминает их тиранами. Люди земли — хорошие рабочие, матери. Эти люди никуда не спешат. Им нравится жить на родной земле, и они неохотно принимают даже саму мысль о переезде.

Халгерда говорила и говорила, но без того энтузиазма, что присутствовал в Колве. Она словно и не хотела этим заниматься. Халгерда поведала мне, что Акрист освободил главных богов высшего пантеона из тех же стихий, поэтому у каждого человека есть свой покровитель из них. Затем эти боги породили детей, и изредка, но они тоже покровительствуют людям и помогают им. Однако это не такие частые случаи. В гвардии Воителей проживало только три таких человека.

Один из них Колв.

Настроение Халгерды угасало стремительнее, чем плавилась свеча, что нам пришлось зажечь, дабы не оказаться в кромешной темноте. Воск стекал скорбными слезами на медную подставку. Вскоре тон Халгерды стал совсем монотонным, и дремота начала подкрадываться ко мне. Но соскользнувший рукав с запястья Халгерды отогнал всякий сон.

Не подумав, я схватила Халгерда за руку и потянула к себе. Халгерда предприняла слабую попытку вырваться, но быстро сдалась, будто устала нечто скрывать и ей нужен был кто-то, кому бы она смогла рассказать обо всем. Все предплечье Халгерды усеивали кляксы синяков, некоторые из которых уже обрамляла противная желтизна, указывая на то, что эти кошмары с Халгердой случаются не впервые.

— Муж?

Халгерда робко кивнула и поспешила спрятать руку, а у меня кровь вскипала в жилах. Знакомый жар потек к рукам, вызывая легкое покалывание.

— Почему ты позволяешь ему творить с собой такое?! Это ведь несправедливо!

— Хейли, в браке не существует несправедливости, — вздохнула Халгерда, потупив взгляд в пол. Из-под ворота шерстяного платья выглянул еще один синяк. Свежий. — Поверь, твое клеймо во дворце тебя по-настоящему спасало. Но если «счастье» замужества настигнет тебя, то твоя воля сразу же окажется в лапах мужчины. Он будет решать, что правильно, а что нет.

Кровь застучала в висках. Я едва ли слышала Халгерду, а за ее хрупким плечом мне мерещилась наглая морда ее мужа. Какую же непосильную ношу несла Халгерда: слезы, что душили ночами, немые крики, тайна, о которой хочется кричать, но муж посчитал, что о происходящем никому нельзя рассказывать.

Жар вспыхнул на кончиках пальцев, и поверхность стола задымилась. В то же мгновенье я оторвала руки от стола и подскочила с места. Снова! Это повторилось снова! Стоило злости и гневу одержать вверх, как огонь потек по венам. Я спрятала руки в карманы. Что же это такое?!

— Хейли, ты так и не отдала артефакт Вильямсу?

— Нет у меня никакого артефакта!

— Но...

— Я не знаю, Халгерда, — я с усилием погасила ярость в груди. — Но я уверена сейчас в одном: тебе нужно прекратить это. Расскажи обо всем Вильямсу, потребуй у него разрешение на разрыв вашего союза.

— Хейли, я не могу. Все не так просто...

— Тогда я расскажу!

— Нет! — Халгерда подпрыгнула с места и уперла руки в бока, намереваясь отстаивать свою позицию до победного конца. — Ты здесь недавно, Хейли. Многого не понимаешь. Тебе и в голову не придет то, каких дров способен наломать Вильямс, если прознает об этом. Это мой муж и моя жизнь — не вмешивайся.

— Хорошо тебя твой муж воспитал!

Я не желала этого говорить. Колкие слова сами вырвались, и их уже не поймать за хвост, взяв назад. Я развернулась и поспешила прочь. Действительно... мне было известно ничтожно мало, но я знала, что такого не должно происходить между супругами. Жизнь и без того причиняет слишком много боли, чтобы получать ее еще от любимого человека.

На крыльце общего дома я столкнулась с Колвом. Он выронил поднос, и вся посуда разметалась по земле. Я наклонилась, чтобы помочь ему собрать приборы, но Колв остановил меня.

— Ужин поздно закончился? — Поинтересовался Колв, когда убрал всю посуду назад на поднос.

— Нет, у меня был урок с Халгердой. Вильямс поручил ей рассказать мне все об Истинных Богах, чтобы я смогла принять в будущем решение: захочу ли остаться со Всевышними или окончательно стать воительницей.

— И как все прошло?

— Хорошо, — солгала я, а Колв с подозрением прищурился. Врать ему оказалось выше моих сил, поэтому я решила дать уклончивый ответ. Не могла же я рассыпать тайны Халгерды направо и налево. — У Халгерды есть некоторые проблемы. Вот и переживаю за нее.

— Полагаю, мне не стоит об этом знать?

Я кивнула.

— Ко мне захаживал Ральф днем. Видимо, твой разговор с Вильямсом оказался более удачным.

— Немного. — Я пожала плечами. Стылый ветер шуршал листьями. — Вильямс упомянул о легендах про людей с особенными силами. Ты что-нибудь знаешь об этом?

— Не так уж и много, если честно... Волкам известно гораздо больше. Эти легенды хорошо вписываются в то, как они верят в Истинных Богов.

Я задумчиво хмыкнула. В этом имелось зерно здравого смысла. Волки и сами обладали сверхспособностями — значит охотнее верили в то, что существовали люди с иными силами. Похоже, грядущая ночь тоже пройдет без сна.

— Я уж понял, что ты задумала, — улыбнулся Колв. — Одну я тебя не отпущу. Сейчас занесу посуду и пойдем.

***

Не один вечер Амелия провела в библиотеке, сопоставляя письмена из подаренного Энтони свитка с различными книгами. Слуги только и успевали менять свечи в мрачном помещении, и на каждое предложение отправиться в покои Амелия отвечала строгим отказом. Фрейлинам она дала наказ не беспокоить ее, пригрозив кхинским гаремом — самое страшное место, которое теперь боялась каждая дама во дворце, кроме принцесс. В гарем принцесс бы точно не отправили. Но Амелию ждала участь гораздо более ужасная, по ее мнению: жизнь среди распутных дикарей. Да, кхины развивались стремительно. Они обладали таким оружием и теми технологиями, что Бьюттерирайту и не снилось. Однако это ни капельки не умаляло отвращение Амелии к их устоям и нормам поведения.

Однажды в библиотеку заявилась мать, и Амелия встретила ее холодным немногословием. Обида на то, что Ребекка готова так просто отдать Амелию во власть кхинов, пожирала сердце крупным кусками. Хотя Амелия и притворялась, что скорбит из-за изгнания старшей сестры, а не злилась из-за перспективы брака с наследником кхинского императора. В тот раз принцесса снова невнятно пробормотала, что скучает по сестре, и матери пришлось отступить. Ребекка и без того походила на тень, потерявшую всяческий интерес к происходящему вокруг, а подобное отношение дочери окончательно добивало — Амелия это прекрасно осознавала, но ничего не могла с собой поделать. Ее гнала нужда в спасении собственной судьбы от нежеланного замужества.

Пролистывая очередной скверно пахнущий фолиант, Амелия наткнулась на знакомые слова. Амелия ущипнула себя за переносицу, активно проморгалась и развернула свиток. Ей необходимо убедиться в том, что увиденное не было иллюзией провалившегося в сон сознания. Указательным пальцем левой руки Амелия отмечала слово в свитке, а пальцем правой руки вела по пожелтевшим страницам, выискивая перевод. Фолиант оказался переписью и неким словарем древнего языка Бьюттерирайта дикой поры. Возможно, его составили специально для Бьюттера I, чтобы он смог общаться с теми, кого порабощал. Ведь он принес с севера свой язык и его письменность.

— Взывающий душу должен свою отдать мечу золотому, — шепот Амелии разносился по библиотеке. Единственными слушателями были сотни книг, что впитали в себя тайны принцессы. Они никогда и никому не выдадут Амелию, и она видела в этом некую прелесть. Если бы была возможность покинуть общество и поселиться в библиотеке, то она бы так и поступила.

— Отдать душу, — повторила Амелия, силясь придумать иное значение фразе, нежели то, что пульсировало в мыслях. — Неужели я должна буду попрощаться с душой, чтобы приручить Всадника?

Амелия смело вела сама с собой беседу вслух. Конечно, все не могло быть так просто. Ни одна сила не достается человеку без каких-либо усилий, но душа... Амелия прикусила нижнюю губу. Если она пойдет на такой шаг, то Всевышние никогда не пустят ее в царство блаженства и процветания. С другой стороны, а так ли оно ей нужно, если вся ее жизнь здесь будет полниться страданиями? Амелия уронила локти на стол и уткнулась лицом в раскрытые ладони. Откуда все эти сомнения? Она ведь должна верить! Всевышние всегда помогут и никогда не оставят в беде — так учили наставницы из храма с кургана Бьюттера I. Но отчего же они оставили Амелию сейчас? Зачем ей все эти испытания, если она не просила никакого духовного роста и очищения? Ей нравится быть просто человеком без притязаний на звание святой. Пусть ее тропа будет усеяна грехами — Амелия и не против. Иначе как можно наслаждаться тем, что живешь на свете, если закроешься от всего?

— Вижу, что ты уже перевела суть. — Энтони вышел из тени, пробежавшись бледными пальцами по полочке. — Ничего не дается просто так, и порой свобода слишком дорого стоит.

— Ты знал, верно?

— У меня никогда не было проблем с языками.

Энтони присел на край стола, возвышаясь над Амелией, отложившей свиток в сторону. Фитиль расплавленной наполовину свечи затрещал между ними. Энтони склонил голову вбок, изучая Амелию, и это заставило прилить кровь к щекам. Амелия возрадовалась полумраку, что явно скрыл ее смущение.

— Я-я не знаю, как правильно провести ритуал, Энтони, — дрожащим голосом призналась Амелия. Вся напускная уверенность и дерзость улетучились. За спиной клацал зубами страх, готовый вцепиться в позвоночник и вырвать его, лишь бы Амелия остановилась. — Я хочу освободиться, но вся эта затея выглядит такой странной.

— Зато больше никто не посмеет указывать тебе, что делать, — мягко настаивал Энтони, подавшись вперед. Он подцепил острый подбородок Амелии и заставил ее запрокинуть голову. — Я помогу тебе провести ритуал.

— Это правда, что если я невинна, то Всадник не откликнется на мой зов?

Амелия сглотнула. Низ живота затопил жар, сладко тянущий нутро Амелии ниже. Пальцы Энтони скользнули ниже, поглаживая ее шею.

— А ты невинна, принцесса?

Амелия робко кивнула, вызвав этим усмешку на гранатовых устах Энтони.

— Всадника привлекают лишь опороченные души. За них Всевышние не борются.

Амелия хотела сказать, чтобы тогда Энтони взял ее здесь и сейчас, но он опередил ее. Пальцы Энтони слегка сжали ее тонкую шею, и он потянул ее на себя. Амелия не сопротивлялась и залезла на стол. Губы Энтони оказались влажными и мягкими. Его язык нагло скользнул по изгибу шеи, и Амелия не сумела сдержать томный стон. Больше никаких ограничений и запретов. С этих пор Амелия сама будет вершить свою судьбу.

Руки Энтони спустились ниже, и проворные пальцы скользнули под подол платья. Энтони отодвинул кружевную ткань нижнего белья и погладил Амелию между ног. Амелия сдавленно простонала и прижалась к нему, уткнувшись носом в его плечо. Но Энтони свободной рукой схватил ее за распущенные волосы, намотав их на кулак, и потянул назад.

— Ты уже вся влажная, принцесса. Неужели так давно желала меня?

Амелия не нашлась с ответом, окончательно потерявшись в новых ощущениях. Энтони прикусил кожу в районе ключиц и обвел кончиком языка место укуса, продолжая ласкать Амелию между ног. В какое-то мгновенье Энтони нащупал точку, прикосновения к которой послали табун мурашек по всему телу. Амелия шире раздвинула ноги и подалась вперед.

— Энтони, пожалуйста... — Умоляюще шептала Амелия, готовая на все, лишь бы он не останавливался. И почему подобным можно заниматься только после брака? Юные девицы столько теряют!

Энтони ловко развязал тугую шнуровку корсета и откинул его в сторону. Так же быстро он расправился с пуговицами платья Амелии и сжал правую грудь, жестко сминая ее. Смесь боли и тянущего мышцы наслаждения заставляла голову идти кругом, а пространство плыть вокруг. Амелия потянулась к Энтони, чтобы украсть у него поцелуй, но он увернулся и убрал пальцы. Прежний жар отхлынул, и на его место пришел холод. Амелия хотела уже возмутиться, но Энтони взял ее руку и накрыл ей свой пах.

— Сожми немного, — горячо прошептал он ей на ухо, и Амелия повиновалась. Хриплый стон сорвался со столь желанных губ. Почему же раньше Амелия не замечала, как хорошо сложен Энтони? Может, его общество ей претило, потому что он хвостиком увивался за Хейли? Что ж, теперь Энтони принадлежал только Амелии.

Ласки длились недолго. Энтони стянул с себя черные штаны и шелковую рубашку, а Амелия торопливо выскользнула из пышного платья. Более между ними не было никаких преград. Амелия не сдержала восхищенный вздох и скользнула рукой по торсу Энтони. Он же уложил на ее колени ладони и раздвинул ноги шире, пристраиваясь между ними.

— Сначала будет немного больно, — прерывисто предупредил ее Энтони. От Амелии не ускользнуло, что он и сам изводился от возбуждения. То, как он ее желал, льстило Амелии. — Зато потом станет намного приятнее.

Энтони провел головкой члена меж половых губ Амелии и резко вошел, прижимая ее к себе. Амелия всхлипнула, зажмурившись. Ее будто полоснули ножом внизу. Словно в отместку, Амелия провела ногтями по широкой спине Энтони, оставляя за собой бледно-розовые следы. Энтони начал медленно двигаться внутри нее, и Амелия подавляла в себе желание закричать, чтобы он остановился. Однако вскоре Амелия уже достигла пика, когда нужно было прекратить, и вся боль вдруг растворилась в сладострастной неге, в которую неожиданно погрузилась принцесса. Толчки Энтони стали более остервенелыми, хлопки двух влажных тел отражались от стеллажей, заполненных книгами, и Амелия уже не сдерживала стоны, показывая Энтони, насколько же ей было хорошо. В какое-то мгновенье Амелии почудилось, что Энтони прошептал имя Хейли, но она быстро забыла об этом. Возможно, призрак влияние сестры до сих пор преследовал Амелию, ведь старшая принцесса явно долгое время нравилась Энтони.

Когда-нибудь Амелия перестанет сравнивать себя с Хейли, а сейчас она предпочла полностью отдаться Энтони: и телом, и душой, пока она у нее была.