Проклятые жизнью

После постоялого двора мы добрались до земель гвардии Воителей за полтора дня. На северо-востоке Бьюттерирайта изумрудная листва уже опала, и жухлые листья хрустели под копытами Росы, а обычный плащ мне пришлось сменить на меховой. Вильямс вел хозяйку постоялого двора на цепи. Сияющая цепь звенела, стирала шею хозяйки до кровоточащей полосы. Иногда мне становилось жаль ее, и я хотела попросить ее отпустить, убедить Вильямса в том, что я ее простила и нет никакой нужды искуплять ей свой грех. Однако жалость быстро угасала тлеющими искрами костра в ночном небе, потому что женщина посылала проклятья в мою сторону из-за того, что по моей вине сдох ее сынишка. По ее мнению, ничего бы со мной не случилось, если бы я ублажила ее сына и его друга. Сама бы получила удовольствие. Каждый раз, когда она упоминала того паршивца, моя кожа становилась липкой от пота, словно к ней снова прикасался ее сын. Но я прогоняла это наваждение картиной отрезанной головы на пике. Грязную работу выполнил сам Вильямс, воткнув пику с головой возле постоялого двора, как предупреждение и напоминание о том, что его людей трогать нельзя. Когда мы отправлялись в путь, изо рта мертвеца вываливались опарыши, а над макушкой летали мухи.

Несмотря на то, что Вильямс хотел поскорее добраться до своих земель, пару раз мы были вынуждены остановиться на привал из-за меня. Тот урод хорошо приложил меня об бугристый каменный пол, что аж раскроил плоть об острый скол, и голова моя безостановочно гудела и кружилась. Пару раз меня вырвало, и я совсем перестала есть.

Копыта лошадей хлюпали в грязи, когда мы приблизились к закрытым деревяным воротам, над которыми висел выцветший герб. Я невольно залюбовалась оленем с красными глазами и скрещенными за ним топором с мечом. Ворота со скрипом отворили мужчина с женщиной, приветственно помахав нам. Крупный мужчина с густой бородой, облаченный в простую рубаху и штаны с подвязками, выглядел угрюмо и не вызывал доверие. Я подивилась тому, как ему не холодно. Рядом с ним стояла женщина с белоснежными локонами, струящимся по тонкой лисьей шубке. Она, наоборот, вызвала у меня легкую улыбку на устах, когда мы зашли в ворота.

Вильямс спешился и отдал цепь с хозяйкой тому самому мужчине, приказав:

— Эту в темницу. Пошлем весточку в столицу, и за ней прибудут люди короля. Томас, она принимала участие в сговоре о нападении на одного из нас, так что не церемоньтесь с ней там. Мужчин мы казнили. С женщиной поступим согласно закону.

Я тоже спрыгнула с уставшей Росы, которая стригла ушами и фыркала. Роса вела себя беспокойно, и я похлопала ее по шее, успокаивая. Белокурая женщина проскочила мимо меня, кидаясь на шею Ральфа.

— Братец, привез то, что обещал? — Она завертелась вокруг него, словно назойливая пчелка у душистого цветка. — А что с глазом? Неужели?..

— Все в порядке, Халгерда, — отмахнулся Ральф, то и дело смущенно поглядывая на меня. — Твое барахло в седельной сумке.

Халгерда уже хотела открыть потрепанную сумку и забрать содержимое себе, но Вильямс окликнул ее. Халгерда вытянулась напряженной струной и нехотя повернулась к предводителю. Улыбка и радость спали с ее лица. Я смотрела то на Халгерду, то на Вильямса, пытаясь понять суть их взаимоотношений. Она свела светлые брови к переносице, а Ральф тем временем повел свою лошадь в сторону. Сравнявшись со мной, Ральф протянул руку.

— Давай уведу твою лошадку в стойло, — предложил Ральф, и я доверила ему Росу, передав поводья. Я не знала, куда мне идти, поэтому предпочла остаться с Вильямсом.

— Халгерда, отведи Хейли в свободную избу и осмотри ее голову. Это на нее напали, — Вильямс прокашлялся. Голос его звучал мягче обычного, и эта резкая перемена тона подсказала мне, что между Вильямсом и Халгердой явно что-то есть, особенная недоговоренность, тайна, которую оба знают, но бояться признать. Халгерда прикусила нижнюю губу, покосившись на меня. Я не смогла верно считать ее чувства: ей было меня жаль или она не хотела со мной возиться? Возможно, все вместе.

—Хорошо, я поняла. Что-нибудь еще? — Халгерда кивнула, переминаясь с ноги на ногу. Бледные скулы заалели. Если Вильямс не замечал, что она неровно дышит к нему, то он был полным дураком. Хотя, скорее всего, моя чуйка была настроена на подобное. Во дворце у людей находилось не так много проблем, кроме любви и запретных отношений.

— Как только Хейли полегчает, покажи ей окрестности. Расскажи об устройстве гвардии. — Вильямс нервно наматывал поводья на кулак, из-за чего его конь раздраженно пыхтел. — Не забудь к вечеру отправить ко мне Томаса. Нам нужно будет наведаться к волкам. Ужинайте без меня и Томаса.

На этой ноте, не дождавшись ответа, Вильямс зашагал прочь. Его конь двигался немного позади. Халгерда проводила Вильямса разочарованным вздохом. Предводитель разрушил ее планы на день, и я бы тоже на ее месте осталась недовольна. Поэтому я решила поторопить события, чтобы Халгерда смогла быстрее освободиться:

— Мне уже лучше, — соврала я, ковыряя носком сапога мягкую землю. Халгерда прищурилась, с подозрением изучая меня. — Не смотри на меня так. Мы обе хотим поскорее освободиться. У тебя свои дела, а я бы с удовольствием поспала.

— Какими судьбами ты к нам попала? —Халгерда скрестила руки на груди, и мы двинулись в противоположную от Вильямса сторону. Понятно, значит, решение короля изгнать меня в гвардию было спонтанным, и он не планировал это заранее. Никто даже не подозревал, что к воителям присоединилась принцесса, хоть и бывшая.

— Решила, что было бы неплохо отречься от титула принцессы и отправиться в гвардию защищать свой народ, — в очередной раз ложь слетела с языка. Такими темпами я сама скоро в нее поверю. Но тем лучше будет для меня. — Набивая брюхо с придворными на балах, я мало чем смогу помочь своим людям.

— Так ты — принцесса...

Опешившая Халгерда резко остановилась и поклонилась мне. Но я торопливо, не обращая внимания на тяжесть походного мешка, схватила ее за руки и заставила подняться. На нас и так начали странно поглядывать люди. Я не желала привлекать излишнее внимание к своей персоне.

— Больше нет, — шикнула я. — Честно говоря, это не совсем было мое решение. Скорее, вынужденная мера. Пока я не принцесса.

Я все еще надеялась, что Филипп скоро займет престол, и я смогу вернуться. Не знаю, почему я раскрыла Халгерде полуправду, но внезапный внутренний импульс подсказал, что так будет правильно. Может, мы подружимся? Мне бы не помешало сплести с кем-нибудь крепкие связи, потому что я пока практически ничего не знаю об этом месте и людях. Кого стоит опасаться? Кому можно доверять, кроме членов отряда, с которыми мы провели несколько дней в пути?

Халгерда больше ничего не сказала о моем титуле принцессы, и я была за это ей благодарна. Мы пошли дальше, пока не дошли до большого трехэтажного здания. Первые два этажа были построены из серого камня, что напомнило мне таверну Эрика, а третий этаж сложен из дерева. Халгерда указала на величественный для здешних мест... дом? Сначала я подумала, что это жилище Вильямса. Он ведь предводитель гвардии, негоже, если он тоже будет жить в простой избе.

— Это — общий дом, — сказала Халгерда, но я не поняла смысл ее слов. Как дом может быть общим для всех, а не для одной семьи? Даже дворец в столице не был общим, потому что придворные хоть и жили там, но в любой момент их могут выгнать. Что уж говорить, если даже родная дочь короля оказалась изгнанной из родных стен.

— Что значит... «общий»? — Сорвался с моих обветренных губ вопрос. Я привыкла к мягкому бризу юга и воздуху, напоенному влагой, а не к кусачему северо-восточному ветру и сухому воздуху. Халгерда удивленно захлопала ресницами. Она не показала виду, что считает меня недалекой, но я в ее глазах явно выглядела дурочкой, которая не понимает очевидных вещей.

— Как бы объяснить... — Замялась Халгерда, скашивая взгляд. То были привычные вещи для нее, о которых я никогда не слышала. По наличию других изб в гвардии и по тому, что Вильямс приказал мне выделить жилище, я догадывалась, что общий дом не предназначен для совместного проживания. Может, там живут дети, оставшиеся без родителей? Хранят припасы? Я не задавала больше никаких вопросов, чтобы не принижать еще сильнее свои умственные способности.

— В общем доме любой может найти то, что ему нужно. На первом этаже у нас находятся купальни. Каждый шестой день принадлежит мужчинам, а седьмой — женщинам. Второй этаж тоже выстроили из камня, чтобы дерево не гнило из-за постоянной влаги. Именно на втором этаже мы завтракаем и ужинаем, поэтому в гвардии Воителей женщинам не нужно беспокоиться о готовке. — Халгерда игриво подмигнула, широко улыбнувшись. Видимо, готовка ее не привлекала. — Если у тебя, конечно, нет маленького ребенка. Для младенцев никто не будет отдельно готовить, да и едят они больше двух раз в день.

— Вы не обедаете?

— На обед времени никогда нет, принце... Хейли, — вздохнула Халгерда, ситцевый пар вился у ее рта. — Сама скоро увидишь.

— А что на третьем этаже? — Я запрокинула голову и приложила ладонь ко лбу, чтобы разглядеть этаж без окон. Бледное солнце пробивалось сквозь свинцовые тучи, мешая обзору. Я почему-то представила хозяйку постоялого двора, прикованную цепями к стене. Возможно, там держали преступников.

— Припасы, — опровергла мои догадки Халгерда. — Сезоны хлада в этих краях суровые, поэтому приходиться запасаться.

— Хорошо, поняла.

Мы двинулись дальше. Вокруг кипела жизнь. То возле одного, то возле другого дома мужчины рубили дрова. Ребятня прыгала через лужи, а те, что помладше копошились в грязи, играя в непонятные мне игры. Во дворце детей развлекали слуги, делая для них представления из тряпичных кукол, играли с ними в позолоченные игрушки, а шуты скакали вокруг, пытаясь рассмешить нелепыми плясками. Однако смех местных детей был гораздо звонче. Его не приглушал страх кому-то помешать.

Сердце ухнуло вниз, когда Халгерда открыла обветшалую калитку, пропуская меня вперед во двор с покосившимся забором. Весь участок зарос травой, что уже иссохла и ломалась при сильном дуновении ветра. Дом пугал своим внешним видом: совершенно серый, с соломенной крышей, ставни наглухо закрыты. Я сглотнула кислую слюну и живот скрутила тревога. Как же мне восстановить это жилье и сделать более или менее пригодным дли жизни.

— Это единственное, что гвардия может тебе предложить. Мы обычно не принимаем новых людей, особенно королевских кровей. — Халгерда огладила подол шерстяного платья. В ее неловком жесте я отметила, что ей тоже не нравилось здесь находиться. — Здесь жил одинокий старик. Умер две полных луны[1] назад.

— Прекрасно. Наверное, еще в доме умер, да?

— На кровати, — простодушно уточнила Халгерда, и я измученно промычала, сдерживая раздражение при себе. В этом не было вины Халгерды. Усталость валила меня с ног, а к этому еще прибавилось, что мне придется жить в доме, в котором недавно умер человек, спать на кровати, на которой он испустил дух. Да уж, Всевышние очень благосклонны ко мне!

— Тебя это расстроило?

— А ты как думаешь?

— Это ведь нормально, что люди умирают. Так уж заведено: одни приходят, другие уходят пировать к богам, пока Истинные не отправят их назад с новой миссией.

— Все воители относятся так к смерти?

— А зачем бояться того, чего не избежать? — Уклончиво ответила Халгерда, открывая скрипучую дверь. В избе гулял сквозняк, и было холоднее, чем на улице. — Я уверена, ты быстро превратишь это место в уютное гнездышко. Дрова есть на заднем дворе. Чуть позже я научу тебя их колоть, если ты не умеешь.

Халгерда принялась открывать ставни, которые почему-то открывались внутрь дома. Я не стала спрашивать, что за странная конструкция или традиция. Открывание ставней внутрь дарило ощущение безопасности: никто не сможет их открыть снаружи, а значит, я полностью контролирую ситуацию, находясь в избе, которая была в два раза меньше моей спальни во дворце. Бывшей спальни.

Я кинула мешок рядом с печью, а Халгерда помогла принести мне дров, объясняя, как правильно топить печь. Она напугала меня тем, что если я сделаю что-то неправильно, то дым повалит внутрь, я задохнусь и умру. Поэтому я слушала ее внимательно, переспрашивая о каждом действии несколько раз, из-за чего щеки Халгерды становились пунцовыми. Теперь она точно будет считать, что умом при рождении Всевышние меня обделили, пусть она в них и не верила. Я просто не собиралась отправляться в царство Всевышних, пока брат не займет трон и не избавиться от Энтони, во что мне хотелось верить всей душой. Интересно, Филипп уже прочитать письмо? Как мое откровение повлияло на него и на положение Энтони?

Из-за размышлений я прослушала половину объяснений Халгерды. Ей вновь пришлось мне показать, как пользоваться огнивом, что между дров желательно заталкивать хворост или сухую траву. Потом Халгерда рассказала о том, как важно открывать поддувало и задвижку. Несколько раз я повторила инструкцию вслух, а затем успокоила покрасневшую Халгерду:

— Все, я запомнила. Спасибо тебе.

— Пожалуйста... — выдохнула Халгерда, стирая пот со лба. Возле огня она взмокла. — Вечером выдам тебе в общем доме необходимые для жизни вещи. Прости, сейчас опаздываю с решением других дел.

На этом мы распрощались. Я захлопнула за Халгердой дверь и подняла мешок, который я закинула на пустую постель. Стопы горели, и я поторопилась стянуть сапоги, забравшись на постель. Меня не волновало, что на ней не было постельного белья. Я положила походный мешок под голову, слушая звенящую тишину, которую иногда прерывало потрескивание древесины. С кровати мне открывался вид на скромное убранство нового дома: стол с двумя стульями, сколоченный из разных досок шкаф, белоснежная печь, кажется, недавно побеленная, скамья у входной двери, да плетенное кресло-качалка.

«Не густо, но хотя бы что-то» — промелькнула тоскливая мысль. Все не так страшно, как казалось на первый взгляд. В гвардии Воителей пока ко мне относились с дружелюбием и предлагали помощь, я все еще жива и у меня есть крыша, защищающая от непогоды. Да больше не было гардеробной, ломящейся от платьев, золотых подсвечников, да шикарных завтраков с запеченной рыбой и заморскими фруктами. Но зато меня не называли черной невестой, никакой Энтони не пытался залезть ко мне под юбку. Я уткнулась носом в пахнущий сыростью мешок, зажмурив глаза. Нечего себя жалеть! Моя матушка была родом из северного Мекролва. Не думаю, что она бы сдалась. Или Ребекка... они обе стали бы сильнее и отстояли себя.

То же намеревалась сделать и я. У меня можно отнять все: украшения, роскошную одежду, изысканные блюда. Но нельзя отнять меня саму. Я всегда шла против правил, укоренившихся норм поведения. Почему теперь должна остановиться?

***

Меня разбудил настойчивый стук в дверь. Я с усилием разлепила слипшиеся влажные ресницы, не сразу поняв, где нахожусь. Голова гудела, словно ее засунули в берлогу разбуженного во время спячки медведя. Все тело одеревенело из-за твердой кровати. За окном крыши домиков укрывал малиновым одеялом закат. Я потянулась, разгоняя кровь по мышцам, и поплелась к двери. Надежды, что мое изгнание в гвардию просто на всего ночной кошмар, разбились в пух и прах об зубчатые скалы реальности.

Ко мне пожаловала Халгерда. Длинные волосы она убрала в пышный пучок. Рукава платья, что выглядывали из-под шубы, были запачканы кровью.

— Как твоя голова? С этой печью я совсем забыла, что должна осмотреть тебя.

— Терпимо.

Мне и правда стало легче после того, как удалось хотя бы немного поспать. Скорее всего, через несколько дней боль и головокружение пройдут. Халгерда потянулась ко мне, но я отпрянула. Я не должна казаться воителям маленькой и слабой, потому что таких людей легко уничтожить. Этому учили сказания о завоеваниях Бьюттера I. Думаю, что с волками предок нашел компромисс, а не сцепился в беспощадной бойне, как раз из-за того, что члены волчьего клана были достаточно сильны, и мой предок не решился биться с ними.

— Все хорошо, — я нахмурилась, наводя на себя серьезный вид. — Просто надо было отоспаться, а не болтаться с таким ушибом в седле.

— Отлично. Так держать, — в голосе Халгерды проклюнулись ростки уважения. Значит, я на правильном пути. — Пойдем на ужин. Потом обеспечим тебя всем необходимым.

В этом спорить я не стала. Желудок тянуло вниз, его болезненно скручивало, а урчанье уже не получалось скрывать. Вдоль размытой из-за частых дождей дороги горели факелы. Солнце быстро укатывалось за горизонт, погружая мир во тьму. Мы шли молча, пока к нам не присоединился Ральф.

— Наконец-то без твоего муженька проведем время. — Ральф весь сиял, и настроение его поднялось до небес из-за отсутствия мужа сестры. Чем же ему так насолил Томас? Был ли он плохим человеком или в Ральфе играла братская забота? — Хейли, ну как? Освоилась?

— Честно... весь день проспала. Но зато голове легче стало.

— Да, тебе нужно набраться сил.

В общем доме стоял шум, из-за которого сотрясались каменные стены первого этажа. Мы вытерли грязь с сапог об кучку сухой соломы у порога, и я подметила, что в своей избе сделаю то же самое. Здесь не было слуг, как во дворце, которые сделают всю работу за меня. Мы поднялись на второй этаж по узкой лестнице без перил. Пространство поплыло перед глазами. Я ужасно боялась высоты, Йанзиклф бы побрал ее существование. При подъеме по лестницам, с которых мне видно первый этаж, я привыкла держаться за перила. А здесь их не было! Ральф почувствовал это и взял меня за руку.

На втором этаже яблоку было негде упасть. Пять рядов длинных столов ломились от еды, а на скамьях вплотную к друг другу сидели люди. В отличии от постоялого двора аромат здесь стоял приятный. На столах горели свечи в медных подсвечниках. Халгерда и Ральф повели меня вперед. Я ловила на себе угрюмые и любопытные взгляды. Они липли к коже смолой, делая движения более скованными и неуклюжими. Весть о том, что к воителям присоединилась принцесса, видимо, облетела всю гвардию. Я чувствовала себя шутом в тронном зале, на которого все пялятся и над которым насмехаются. Воители, наверное, думают о том, каково мне потерять былой статус и сравняться с ними.

Мы присели рядом у одиночного стола с двумя стульями с высокой спинкой. Я засмотрелась на отдельное место, изучая тонкую резьбу на ножках стола и спинках стульев. В древесине вырезали разного вида оружия, оплетенные лозой с мелкими бутонами роз: топор, меч, кинжал, молот, стрелы и многое другое.

— Место Вильямса и его будущей супруги, — пояснил мне Ральф. Повязка на его глазу намокла, и в помещении я учуяла от нее гнилостный запах.

— Мне кажется, с твоим глазом что-то не так, — обеспокоенно произнесла я. Ральф был добр ко мне и принял участие в моем спасении на постоялом дворе. — И ты весь бледный! Тебя хотя бы осмотрели?

— Ральф подцепил что-то в столице, — сказала Халгерда, накладывая себе в глубокую тарелку мясо, тушеные овощи и хлеб. Я повторила за ней, внимательно слушая. — Такая вонь стоит из-за того, что я смочила повязку в специальном настое.

— Не переживай, Хейли, — пробормотал Ральф, закинув кусок хлеба в рот. — Все со мной будет в порядке.

Я зачерпнула ложкой тушенный помидор и кусочек мяса, не спрашивая, что за зверя сегодня подали на стол. Да я бы обрадовалась любому блюду, даже черствому хлебу, посыпанному солью. Мясо отличалось от кролика, которого мы съели в лесу. Оно было мягким и буквально таяло на языке, да еще и с остротой не переборщили. Я прожевывала каждый кусочек и запивала облепиховым морсом, никуда не торопясь. Наверное, Халгерда помогала сегодня разделывать мясо и поэтому рукава шерстяного платья запятнаны кровью.

— Халгерда, а ты воительница? — Сытый желудок развязал мой язык, а мысли расслабились, плавно текли куда им вздумается. Оковы прежнего напряжения спали с меня.

— Ой, куда уж моей сестренке! — Добродушно хохотнул Ральф, чуть не подавившись мясом. — Вильямс никогда бы не допустил столь нежный цветочек до таких жестких тренировок.

Халгерда насупилась и проворчала:

— Хотела, но не сложилось.

Я хотела продолжить расспрос, но неожиданно разговоры стихли. У лестницы появился высокий юноша, черные кудряшки которого торчали в разные стороны. Половина людей уставились на него, и мне это показалось странным. Из другой комнаты вышла женщина и передала ему поднос, полный еды. После этого юноша поклонился и поторопился уйти.

— Кто это? — Поинтересовалась я, когда разговоры возобновились.

— Колв, — ответила Халгерда, а Ральф, уловив, что этого недостаточно для меня, продолжил за сестру:

— Он у нас здесь что-то вроде проклятого паренька. Есть подозрения, что его мать сношалась с одним из волков. Но гвардия Волков не приняла его, отрицая все обвинения, что он может быть их породы. Так что ему запрещено есть в общем доме. Сестра его тоже из-за этого бойкотирует общий дом. Им и мыться здесь запрещено.

Проклятый. Клеймо прозвучало слишком знакомо. Я вспомнила искаженное гневом лицо короля, его ядовитые речи. Мы с этим Колвом недалеко ушли друг от друга.

— Как-то несправедливо, — пробурчала я себе под нос. Хорошее отношение ко мне совсем расслабило, и я видела только поверхностную картинку. Теперь же я знаю, что в гвардии Воителей все не так идеально, как я считала до этого. — Халгерда, где я могу взять все необходимое?

— На третьем этаже. Пойдем, я...

— Я помогу! — Ральф резко подорвался с места, заставив меня вздрогнуть. Все же я встала вслед за Ральфом после того, как он получил четкие указания о том, что мне необходимо дать.

На третьем этаже хранилась не только съестная провизия, но и некоторые бытовые вещи. Ральф взял одеяло, подушку, постельное белье, два медных подсвечника и десять свечей. К ним же он добавил глиняные кувшин и кружку, чтобы у меня всегда была возможность попить воды. Ральф поинтересовался об одежде, а я робким жестом обвела свое единственное платье, поэтому Ральф сказал мне выбрать три шерстяных платья, что подойдут мне по размеру. Я это и сделала, к каждому подобрав завязки разного цвета.

— Ну все, — объявил Ральф, разрешив мне понести только подушку. — Все собрали.

— А как же топор, про который говорила Халгерда?

— Я буду колоть тебе дрова, — покачал головой Ральф, дернув рукой, видимо, желая отмахнуться, но все вещи чуть не полетели на пол. — У Халгерды есть муж, который все это делает. Нечего тебе надрываться.

— Халгерда сказала, что она научит меня. Значит, она умеет это делать, — пролепетала я, поежившись от холода, когда мы покинули общий дом. На улице стемнело окончательно.

— Уметь и делать на постоянной основе — разные вещи. С охоты привезу тебе медвежью шкуру. Постелешь на печь, чтобы в сезон хлада не замерзнуть. Медведи пока в спячку не ушли, так что есть шанс одного отыскать.

— Спасибо.

Мои щеки смущенно вспыхнули, и Ральф отразил это, залившись пунцовой краской.

— За что?

— За твою заботу. Знаешь, я так боялась того, что меня здесь могло ожидать.

— Мы же не звери какие-то, чтобы на человека бросаться или издеваться над ним.

— А что насчет Колва? Это разве не издевательство?

— Хейли, я не смогу тебе объяснить так, чтобы ты поняла... Просто не связывайся с ним, ладно?

Я ничего не ответила. Я не могла дать подобное обещание, потому что считала такое отношение к человеку в корне несправедливым. Мне сразу вспомнилось отношение знати к простому люду: обычный скот, не требующий никакого уважения, даже не заслуживающего собственных имен. Я строго поджала губы, когда Ральф попытался вновь завязать разговор о Колве. Не знаю, почему это так задело меня. Может, потому что я понимала, каково сейчас Колву? Никем не принятый, вечно гонимый.

Ральф сложил аккуратно все вещи на стол в моей избе, дав напутствие, чтобы свечи я экономила. Их всего десять штук на неделю. Я кивнула, дав понять, что запомнила.

— Еще раз о Колве...

— Ральф, я очень устала, правда. Давай завтра об этом поговорим? — Нагло соврала я, ведь больше не собиралась возвращаться к этому разговору.

— Хорошо.

Ральф поник и покинул мое жилище. Я выглянула в окно, провожая его фигуру долгим взглядом, пока не увидела свет в домике напротив. Если сейчас все в общем доме, то напротив меня, дóлжно быть, жил Колв со своей сестрой. Я прищурилась, пытаясь увидеть хоть какое-нибудь движение в избе, но все тщетно. Я пообещала себе, что выясню это завтра, а пока мне надо навести порядок у себя дома и самостоятельно снять швы, из-за которых кожа головы начала нещадно зудеть.

[1] Одна полная луна = один месяц