Проклятые жизнью

Я проснулась раньше слуг, влетевших в мои покои жужжащими пчелами. Я не стала зажигать свечи, дабы никто не понял, что я уже не сплю. Стылые лучи утреннего солнца слепили, но их свет идеально попадал на письменный стол. Я обмакивала наконечник серого пера в чернила и торопливо писала письмо на клочке бумаги. Безобразные кляксы расцветали в разных местах. Я описывала Филиппу все, что произошло между мной и Энтони, свои догадки о влиянии Робина на короля. Я предостерегала младшего брата от тех ошибок, что совершал нынешний правитель, заклинала его, чтобы он правильно подбирал окружение и никому не доверял. Филипп — единственная надежда Бьюттерирайта на светлое будущее. Я неоднократно упоминала об этом в своем рассказе.

Когда слова иссякли, в последнем предложении я выразила надежду на то, что мы еще когда-нибудь встретимся. Я сложила письмо на три раза и убрала его во внутренний карман походного плаща. Его когда-то подарила мне Ребекка, но я тогда не знала, что он найдет применение в столь роковом «походе». Карман с письмом тяжелел, и от этого сердце тоскливо тянуло вниз. Слезы, возможно, снова покатились бы по щекам, если бы юноши, служащие во дворце, не начали выносить мои сундуки и мешок с необходимыми в пути вещами: меховой плащ, высокие сапоги для скачек, спальный мешок, сменная одежда и кошель с монетами. Гвардия Воителей находилась по соседству с Волками на северо-востоке страны. Туда сезон листопада уже принес прохладу и проливные дожди.

Я в последний раз взглянула в зеркало. Синяк я прикрыла волосами, поправила синий плащ с темно-синей вышивкой, почти как тот, что я носила в ночном кошмаре, а затем, глубоко вдохнув, покинула покои, что больше мне не принадлежали. Меня сопровождали четверо гвардейцев: двое вышагивали впереди, а двое — сзади. Мы проходили по знаменитому коридору гобеленов, повествующих о великих подвигах Бьютера I. Я украдкой смотрела на легендарные сюжеты, хоть и знала их все наизусть. На первом гобелене был вышит корабль, попавший в шторм. На втором можно было узреть прибытие Бьютера I в дикие земли, как он сходит на берег. На третьем он борется с кланом берсерков, вонзив меч в голову раздетого до пояса мужчины. Чем дальше мы шли, тем более ожесточенными становились сюжеты. С каждым кланом прародитель расправлялся радикальными способами. Со всеми, кроме волков. С ними гобелен выглядел довольно мирно: Бьютер I пожимал руку главе волчьего клана, заключая сделку. Я невольно задержалась возле этого гобелена. Рубиновые глаза волков блестели словно от слез. Эта картина с детства привлекала меня больше всего. Кровавая луна и залитые этим же опасным светом глазницы завораживали.

Один из гвардейцев позади прокашлялся, и я двинулась вперед. Наверняка он пока что не понимал, как ко мне обращаться. Вроде принцесса и по слухам добровольно отправляюсь в гвардию, а вроде король относится, как к прокаженной. Мы спустились на первый этаж к главному выходу. Там меня ждала вся моя семья и правитель. Король сидел в переносном кресле, тяжело дыша. Свистящие звуки вырывались из груди, и сам он находился в некой полудреме, явно под воздействием курительных трав. Белки глаз Ребекки пронизывали тонкие красные ниточки вен. Скорее всего, ночью она так и не уснула. Лицо Элли напоминало белое полотно: совершенно пустое и бесчувственное. Бедняжка извела себя, и я не сомневалась, что вчера у нее точно случился очередной приступ забвения, при котором человека парализует, а с уголков губ стекает белая пена. Только Амелия выглядела безучастной, явно желая, чтобы этот цирк поскорее закончился. Но я никогда не была с ней близка, и ее реакция оказалась вполне ожидаемой.

Внутри я возликовала, потому что Филиппу позволили проводить меня. Значит, у меня будет возможность передать ему письмо! Слава всем всевышним, которые не оставили меня хотя бы здесь.

Король едва слышно хрюкнул, прогоняя сон, и поднялся с кресла.

— Пора выходить, — приказал он. — Побыстрее покончим с этим.

Я поджала губы. Король словно говорил о каком-то обычном мероприятии, а не об изгнании родной дочери. Я неспеша подошла к родственникам, растягивая время подле них. Но минуты усердно утекали водой сквозь пальцы. Филипп встал рядом со мной, и я воспользовалась моментом. Ловко выудила письмецо из кармана и вложила в ладонь брата. Филипп вопросительно вскинул бровь, а я очень тихо прошептала:

— Прочитай, когда я буду достаточно далеко.

Я знала, что брат, прочитав, тотчас помчится за мной. Так он заработает проблемы и на свою голову, а этого мне хотелось меньше всего. Из гвардии подобное послание я боялась отправлять. Я подозревала, что все мои письма будут внимательно читать. Филипп ответил кивком на мою просьбу и незаметно для других спрятал письмо в рукав кафтана. В отличие от придворных Филипп не следовал моде на широкие рукава, отдавая предпочтение классическому облегающему варианту.

Двери открылись под торжественный гул труб, и наша процессия двинулась к воротам. Этот звук должен был разбудить жителей столицы, чтобы они вышли для важного объявления. По гравийной дорожке стелился полупрозрачный туман, в воздухе стояла утренняя прохлада, что очищала голову от лишних мыслей. Когда шум от труб стих, птицы вновь принялись звонко щебетать друг с другом. Банально, но я завидовала им. Хотя, может, и я сегодня получила долгожданную свободу? Конечно, не в той форме, в которой ожидала, но все же... Меня больше не связывают по рукам и ногам строгие нормы этикета, теперь я могу веселиться на народных гуляниях, сколько душе угодно. Возможно, и родственникам позволят меня посещать.

Я вздернула подбородок, наполняясь позитивными мыслями. Все не так уж плохо. Меня не изгоняли с позором, не казнили. А это хорошая возможность покинуть столицу и семью с достоинством. Я с неимоверной скоростью продумывала речь, когда мы выходили из открытых ворот и спускались к главной площади. Там, возле памятника Бьюттеру I, стоял отряд мужчин, одетых в кольчугу, на вороных конях. Всего их было пятеро, и мое нутро сжалось. Мне предстоит долгий пути в компании одних мужчин? Жуткие истории фрейлин какофонией зазвучали вокруг.

Я сглотнула из-за мимолетной улыбки мужчины, который стоял впереди всех. Слабый ветерок трепал его пшеничные волосы. Он с удивлением изучал меня. Его конь недовольно фыркал, видимо, не привыкший долго стоять без дела. Народ постепенно подтягивался на площадь. Кто в ночных сорочках, кто вовсе по пояс голый — кто как спал после развеселого праздника. Я искала в толпе Эрика или Анетт, но никак не находила. Видимо, трубачам не удалось их разбудить.

Король прокашлялся в сжатый кулак и заговорил:

— Я рад сегодня вас всех здесь приветствовать! Надеюсь, минувший День мира прошел спокойно и даже если в вас таились горькие обиды друг на друга, то вы их позабыли и примирились. Ведь это важно — сохранять мир в нашем процветающем государстве. Вчера принцесса, моя до... — король запнулся. — Дочь... Хейли Бьюттер изъявила желание отправиться в гвардию Воителей.

Неожиданно я перехватила слово, перебив короля:

— Это решение далось мне легко, — умело соврала я, выступив вперед. Я должна уйти с честью, не опорочив семью. Энтони прав: королю осталось недолго. Значит, Филиппу пора готовиться к тому, чтобы занять престол. Мое изгнание может оставить въедливое пятно на нашей семье, и омрачить восхождение Филиппа. Правление брата не должно начаться с переворота. — Легко, потому что я отправляюсь в гвардию Воителей, чтобы в будущем сохранять ваш покой. Я буду защищать свой народ, свои земли. Я уезжаю с сердцем, наполненным радостью. Ведь главнейшая цель любого члена королевской семьи — заботиться о своих людях.

Толпа взорвалась аплодисментами. Моя короткая речь произвела на них впечатление. Люди рукоплескали, плакали, восхваляли меня, называя «защитница Хейли». По телу пробежала сладкая дрожь, шум оглушал. Я не слышала, что злостно шептал мне король. Защитница Хейли. Звучит гораздо лучше черной невесты, как меня заклеймили во дворце. Я бы посмотрела в лица обомлевших аристократов, но, к счастью, такой возможности у меня не будет.

Ко мне подвели белоснежную лошадь с черным пятнышком на лбу. Я называла ее Росой. Я могла только предполагать, как она вынесет столь долгий путь. Потому что наш максимум заключался в неторопливых прогулках по лесу с придворными. Молодой слуга помог мне забраться в седло, а сзади привязали небольшой походный мешок со всем необходимым.

— Это еще что? — С недоумением вопросил тот самый мужчина с пшеничными локонами. К нам подвезли повозку, загруженную сундуками.

— Вещи принцессы, — пролепетал слуга, поклонившись. Мужчина перевел строгий взгляд на меня, а я неопределенно повела плечами. Кажется, как бы я не хотела забрать все эти вещи, он мне не разрешит.

— Так дело не пойдет. — Покачал он головой. — Это нас лишь замедлит, так еще придется защищать эти сундуки. К тому же, если принцесса решила стать воительницей, то ей придется отказаться от былой роскоши.

— Он прав, — я натянуто улыбнулась слуге. — Раздайте содержимое сундуков людям.

Люди кинулись к повозке, а я с отрядом отправилась прочь, не попрощавшись с дорогими людьми. Я верила, что мы обязательно еще встретимся, если не скажем друг другу окончательное «прощай». Копыта Росы стучали по брусчатке в такт другим лошадям. Мы с тем мужчиной выдвинулись вперед, а за нами еще четыре человека. Я поняла, что рядом со мной шел предводитель гвардии.

— Вильямс, — коротко бросил он, когда мы вышли на окраину города, что еще не очнулась ото сна.

— Хейли.

— Я знаю, — усмехнулся Вильямс, сжимая поводья. — Почему решила раздать свои пожитки?

Какое странное слово, словно я сама на все это заработала.

— Лучше так. Их все равно сожгут, а так эти платья, золото, серебро поможет кому-нибудь.

— Мне кажется, твое барахло тебя бы дождалось. Все равно король тебя скоро вернет. Подозреваю, что это своеобразные воспитательные меры.

— Вам действительно кажется.

Я заправила волосы за ухо, оголяя безобразный синяк. Больше мне нечего было стыдиться и скрывать. Я — открытая книга, не утаивающая чужие преступления. Вильямс недовольно фыркнул, скривившись.

— Самое паскудное дело, когда мужчина поднимает руку на женщину. И, кстати, со мной можешь не фамильярничать. В гвардии мы все равны, просто я слежу за порядком. — Вильямс обернулся с широкой улыбкой к своим людям. — А то эти оболтусы уже бы полстраны разгромили.

— Надо же, — сорвалось с моих губ вместе с едва заметным паром. Солнце все выше вставало над горизонтом, и становилось теплее. Скоро придется снять плащ.

— Что значит твое «надо же»?

— Во дворце говорят совершенно иное про гвардии, особенно про ваш... твою.

— Что именно говорят?

— Что у вас там дикая жизнь: насилуете женщин, живете в грязи, что даже своих домов нет, мол одна большая изба на всех. А еще, что перестаете пить медовуху только, когда выезжаете в столицу на собрание.

Вильямс хрипло рассмеялся, и другие тоже подхватили его смех. Мои щеки зарделись, потому что у меня сложилось впечатление, что смеются надо мной. Вильямс кое-как заставил себя остановиться смеяться, в уголках его пронзительно голубых глаз, что напоминали Ребекку, скопилась влага. Он стер слезы тыльной стороной ладони.

— Как погляжу, придворным псам золотые ложки в задницах не мешают болтать без умолку всякую чушь.

— Полагаю, ты очень удивишься, когда мы доберемся до дома, — обратился ко мне мужчина сзади. Я посмотрела на него через плечо. — Я Ричард, кстати.

— А я Ральф, — представился второй, у которого была повязка на глазу. Его лицо почему-то стало пунцовым. Неужели меня стеснялся? — Глаз у меня на месте, просто воспалился. Вильямс сказал повязать ее, чтобы не пугать людей. Не прогадал ведь, раз про нас такие слухи ходят. Как они не додумались придумать, что мы еще из младенцев варим супы?

— Я Уолтер, — кивнул мне третий. На его лысой голове виднелись тонкие порезы. Похоже, он недавно побрился.

— Уолтер у нас вшей боится, поэтому его башка похожа на яйцо, — расхохотался четвертый, за что получил затрещину от Уолтера, и покачнулся в седле. Я не сдержала улыбки. С виду такие грозные, а на самом деле настоящие дети во взрослых телах. — Я Хью, Хейли.

— Сегодня до заката без привалов и перекусов, — объявил Вильямс. — Мы потеряли день пути, пока ждали тебя, Хейли. Надеюсь, ты плотно позавтракала.

— Угу, — вновь соврала я. Как бы тихое урчанье живота не выдало меня. Но я не смела требовать привалов. Они ведь и правда, хоть и не совсем по моей вине, потеряли время. Пока я ничего не знала об устройстве гвардии, но, видимо, время имело там важное значение. Во всяком случае у них, должно быть, много своих проблем, которые без Вильямса нельзя решить. К полудню солнце начало припекать, и я на ходу стянула плащ, подставляя лицо согревающим лучам.

На первый привал мы остановились, когда на землю опустились сумерки. Для стоянки мы выбрали опушку в Оленьем лесу. Так его называли, потому что только здесь обитали олени-альбиносы. Именно в этом лесу почему-то их популяция была высока, и проживали они гораздо более долгую жизнь в то время, как в других местах быстро погибали. Я надеялась увидеть хотя бы одного такого оленя. А если удастся погладить, то это будет верх счастья!

К вечеру я полностью расслабилась в компании мужчин. Всю дорогу они распевали песни — некоторые, правда, повествовали о таких непотребствах, что уши вяли — и травили, как они это называли, различные байки. Вильямс порой шикал на них или снисходительно улыбался, украдкой поглядывая на меня. Но от них не шло никакой угрозы, о которой предупреждали фрейлины и другие придворные дамы. У меня сложилось впечатление, что мы знакомы очень давно. Лишь Ральф иногда неловко замолкал и заливался краской. Я списала это на то, что ему странно находится рядом с принцессой. Ничего, за неподобающее общение со мной теперь не отсекут язык или голову.

На опушке Ральф и Уолтер принялись ставить небольшие шатры. Вильямс повел лошадей к ручью, а Ричард с полным колчаном стрел и луком ушел на охоту. Интересно, как можно разглядеть дичь в сумерках? Несмотря на то, что на дороге было не так темно, но в лес из-за деревьев солнечных лучей попадало меньше. К вечеру заметно похолодало, и я накинула плащ.

Мы с Хью немного отошли ото всех, чтобы собрать хворост. Я выискивала самые сухие ветки, заметив, что все страхи смыло морской волной. Теперь я воспринимала происходящее, как маленькое приключение. Может, длиною в жизнь. Однако я рада, что никто до сих пор не надругался надо мной, не попытался унизить.

— Хью, расскажи, пожалуйста, об устройстве в гвардии? — Спросила я Хью, когда он раздвинул передо мной ветви кустарника. Мы пробирались все дальше и дальше. Я подозревала, что здесь недавно прошел дождь, потому что сухих веток мы нашли совсем чуть-чуть. — Какое положение у женщин?

— У нас не такая строгая иерархия, как при дворе, — шмыгнул носом Хью, поднимая ветвь с мшистой земли. — Конечно, Вильямс — глава всего. И если бы у него была жена, то она бы тоже занимала положение подобно королеве. Но это все условно. Мы, скорее, как большая семья или дружные соседи. Мужчины не насилуют женщин, если ты все об этом переживаешь. Это строго карается.

— А что насчет замужества?

— Дева может стать женой того, кого захочет видеть подле себя. Воительницы редко выходят замуж, — Хью усмехнулся. — Уж больно характер строптивый. Не всякий мужик вывезет.

— Дева? Я думала, что в гвардии все воители...

— Весьма наивное суждение. Все не могут воевать и участвовать в битвах. Кому-то надо заботиться о детях, охотиться, заниматься сельским хозяйством. Мужчины тоже не все воители. Мы, можно сказать, маленькое государство в большом государстве.

— А как становятся воительницами?

Хью обернулся ко мне и присвистнул, а я тем временем подняла пару веток, которые нашла под жухлыми листьями.

— А ты не так проста, Хейли. Думаю, об этом тебе расскажет Вильямс, если твое желание не остынет после первой недели. — Хью осмотрел, сколько хвороста у него и у меня. — Ладно, нам пора возвращаться. Достаточно собрали.

Я согласно кивнула и направилась за Хью назад. На опушке уже успели поставить два шатра. Я подкинула собранный хворост в круг сваленных деревьев. Ричард освежевал кролика, и в этом ему помогал Уолтер. Ричард успел подстрелить целых двух.

Вильямс вышел из шатра, отряхивая ладони. Кони ржали позади шатров, щипая траву.

— Парни, вам придется вчетвером ютится сегодня в одном шатре. — Вильямс сел на поваленное дерево, и я заняла место рядом с ним. Бедра ныли и немного горели после целого дня в седле. Так долго верхом я еще не проводила время. — В целях безопасности я останусь с тобой в одном шатре, Хейли.

— Что-то может случится? — Удивилась я, часто заморгав. Ральф уже успел развести костер, и над огнем Ричард с Уолтером поместили кроликов, нанизанных на палки. Языки пламени лизали ветви. Они обугливались и трещали, а пылающие искорки вились в небеса.

— Вести о том, что принцесса сейчас в пути в гвардию, облетела уже все деревни. — Тени плясали на лице Вильямса, делая его слова еще более мрачными. — Будь я каким-нибудь бедняком или разбойником, то уже бы напал на наш отряд. Надо быть начеку.

— Эх, жаль, что не на постоялом дворе остановились, — тоскливо вздохнул Ральф, вертя палки с нанизанными тушками, чтобы лучше пропеклись. Жар костра ласкал щеки, и веки слипались. Однако стылый ветер, что подул в спину, заставил взбодриться.

— Зато сегодня продвинулись дальше, чем планировали, — сухо парировал Ричард, проверяя остроту стрел. Он медитативно доставал каждую и проходился по острию подушечкой указательного пальца. Кровь выступила на коже Ричарда одновременно с довольной усмешкой.

— Да, сейчас бы на постоялый двор: хлебнуть хорошей медовухи, да девку под бок, чтобы всю ночь грела... — Размечтался Хью, но тут же закашлялся. Ральф резко пихнул его в бок. — Прости, принцесса, не привык, что в нашей компании путешествует девушка.

— Все нормально, — успокоила я Хью. Нас разделял костер, поэтому я видела его не совсем четко. — И я больше не принцесса. Просто Хейли.

— Постоялый двор будет завтра, — вмешался в наш разговор Вильямс. Ральф снял с огня готовых кроликов, и Вильямс разрезал мясом, передавая каждому по кусочку. Мне он передал кроличью ножку. Я подула на мясо, чтобы сдуть с него жар. — Но ведите себя прилично. После ночевки я хочу добраться до гвардии без привалов.

Я жевала жесткое мясо, присыпанное неизвестными мне травами, что давали особую остроту. Я и не заметила, как сильно проголодалась за столь длинный день. Живот заурчал, требуя еще еды, поэтому я стала глотать крольчатину, особо не разжевывая. По ладоням стекал жир, но я теперь не беспокоилась о нормах приличия.

— Да, надо бы успеть все подготовить до Проклятой Луны, пока волки не начали бесноваться, — произнес Ричард, вытирая жир с ладоней об траву.

— Ага, — подхватил Хью. — Я однажды видел, как эти ребята превращаются в зверей. Не люди они, говорю я вам, а твари самые настоящие.

Хью угрожающе обвел нас всех кроличьей косточкой. Я слышала, что воители граничат с волками, но не думала, что это доставляет какие-либо проблемы одной из сторон. Я навострила уши, внимая каждому слову. Любопытство отогнало сонливость.

— Да кто ж не видел, — пробурчал Уолтер. — Зуб даю, что и Колв нас когда-нибудь таким сюрпризом порадует.

— Да-да! — Глаза Хью загорелись, что хоть кто-то поддержал его интерес к столь занимательной беседе. — Сученыш вылитый волчара.

Вильямс молчал, вглядываюсь в огонь. Он явно имел что сказать, но не видел в этом никакого смысла. Я подавила зевок. Хоть мне и хотелось узнать, что это за Колв такой, но сон брал верх.

— Какой шатер я могу занять?

— Я тоже пойду спать. — Вильямс поднялся с дерева, подтягиваясь. — Хью, дежуришь первый. Хорошее настроение тебе сегодня развязало язык.

Хью деланно возмутился, но сопротивляться не стал. Пусть у них и не было строгой иерархии, как сказал Хью, однако приказы исполняли беспрекословно. Вильямс отогнул полог шатра, пропуская меня вперед. В углу я отыскала походный мешок и достала из него спальный мешок, развернув его. Рядом лежал мешок из звериной шкуры, на который завалился Вильямс, устало вздыхая. Я же залезла в свой, даже не сняв плащ. Ночь может оказаться холодной.

— Я сегодня спрашивала у Хью, — несмело начала я, прощупывая почву. — Но он сказал, что ты мне расскажешь о том, как стать воительницей.

В полутьме я не особо видела выражение лица Вильямса, но радости на нем было мало. Вполне ожидаемо. На что я могла рассчитывать? Я свалилась на голову Вильямса, как снег посреди жаркого сезон цветения, и задержала его отряд. Он отставал от своих планов. Очевидно, что Вильямс привык все контролировать, и потеря контроля била по нему, его авторитету. Пусть они все мне улыбались, но на сколько их улыбки были искренни? Я поджала губы. Кажется, Вильямс не собирается мне отвечать.

— Усердные тренировки и клятва, — сказал Вильямс.

— Так просто?

— И отречение от Всевышних.

— Подожди... что?

Я приподнялась на локтях. Всю свою жизнь я верила и молилась именно Всевышним, отрицая правильность других верований. Фрейлины и король не уставали повторять мне, что есть двуединство Всевышних: богини и бога, что олицетворяли женское и мужское начало в каждом из нас.

И я должна отказаться от них? Нет уж!

— В гвардиях почитают Истинных богов, Хейли. Никто не будет биться с тобой бок о бок, покуда вам не покровительствуют одни боги. Иначе начнется не человеческая, а божественная война в братских рядах. Боги начнут наводить смуту среди нас, а это не способствует победе.

Я отвернулась от Вильямса. Ни одна война не пришла на порог Бьюттерирайта после завоеваний моего предка. Я сомневалась, что это вообще может произойти. Обязательное соблюдение законов одной веры в гвардии было, наверное, уважением древних традиций. Я не стала долго раздумывать над тем, как мне следует поступить: отречься от Всевышних или нет. Слишком утомительным оказался день, поэтому я очень быстро провалилась в забытье.

Вильямс разбудил всех с первыми лучами. Я вымученно простонала, потому что не выспалась от слова совсем. В палатке было прохладно, а мягкость спального мешка вскоре осела, и мне казалось, что я спала на твердой земле, укрытой простыней. Я сложила все в походный мешок и закинула его на плечо, отойдя от отряда на приличное расстояние, чтобы облегчиться.

Я отвязала Росу от дерева и направилась вместе с ней к ручью, чтобы она попила свежей водицы. Да и сама я хотела умыться. Ледяная вода хорошо бодрила. Пальцы из-за нее задрожали, а по позвоночнику поползли крупные мурашки. Над опушкой стелился туман. Птицы просыпались с пронзительными трелями. Мое изгнание, тяжесть тела Энтони, прижимающего меня к мягкой поверхности, пощечина от короля — все это казалось таким далеким, когда вокруг царило столь всепроникающее умиротворение. Я вдохнула свежий воздух полной грудью и оседлала Росу.

Наш отряд выдвинулся прочь из леса. Печалило меня одно: так и не удалось вживую увидеть оленя-альбиноса. Возможно, я еще вернусь сюда и мне повезет больше. По крайней хотелось верить, что во второй раз я буду проезжать здесь по пути домой.

Ближе к полудню сидеть в седле стало невыносимо. Ноги гудели, бедра саднило из-за того, что я натерла их об бока лошади. Я немного отстала от отряда и завернула подол платья под бедра, чтобы не соприкасаться с Росой и хоть как-то облегчить боль, а затем нагнала остальных. До вечера мы хранили молчание, изредка перекидываясь дежурными фразами. Точнее этим занимались мои спутники, а я слушала. У них не было вопросов ко мне, и я узнала на данном этапе все, что мне было нужно.

Относительная тишина позволила мне любоваться пейзажами. Я никогда не выходила настолько далеко за пределы столицы, и ландшафт сильно отличался от того, что я привыкла видеть. На полях работали смуглые люди, явно проводившие много времени под палящим солнцем. Они собирали остатки урожая, готовясь к сезону хлада. Частенько мы сталкивались с мальчишками или девчонками — совсем детьми — с тонкими прутиками в руках. Они перегоняли скот, и в их лицах я находила мало радости. Чем дальше мы проходили, тем беднее становились дома в деревнях. Мне еще не приходилось видеть такие покосившееся и серые избы. Копыта Росы вязли в грязи на проселочных дорогах, и лошадь недовольно фыркала, стригла ушами. Казалось, даже она понимала, что в подобных условиях не жизнь, а выживание, простое существование.

Удручающая картина жизни за пределами роскошной и блистающей столицы пристыдила меня. Через оставшиеся деревни я проезжала с опущенными глазами. Я приняла для себя решение, что обязательно напишу Филиппу письмо с подробными рассказами о том, что видела. Я разрушу наивное видение мира брата, чтобы он стал правителем гораздо лучше нынешнего. Я напишу и найду способ, как передать послание в обход официальных гонцов.

Мы добрались до обещанного постоялого двора, когда окончательно стемнело, а на черных небесах замигали звезды. Члены отряда моментально оживились, поняв, что их предводитель их не обманул. Хью уже подначивал Уолтера найти пару девок на ночь. Ричард же рекомендовал всем хорошенько поесть и выспаться. Видимо, в их компании Ричард всегда отвечал за провизию.

У двухэтажного деревяного здания, из трубы которого валил дым, нас встретила дородная женщина с запачканным маслом фартуке.

— Уже заждались нас? — Вильямс спешился, передавая поводья веснушчатому юноше, который странно улыбнулся мне. Я с недоверием передала ему Росу, ответив натянутой улыбкой.

Ральф встал за моим плечом, словно приготовился защитить в любой момент. В памяти вспылили слова Вильямса о том, что мне может грозить опасность. Конечно, никто ведь не знал, что король и медяка за спасение моей головы не даст.

— Да уж весточка и до наших краев долетела, — хмыкнула женщина, придирчиво оглядывая меня, словно я невестка, которую привел ее ненаглядный сынишка. Я сжала кулаки и стиснула зубы. Видимо, теперь мне придется терпеть подобное отношение еще долго. Ральф уловил мое настроение и напрягся рядом. — Я вот и гадала, посетит ли мои «владения» принцессочка.

Ее тон был чересчур саркастическим, из-за чего возмущение перехватило мои легкие, а сердцебиение дошло до висков. В столице никто не смел так общаться с членами королевской семьи или кем-то из придворных. Да даже с дворцовыми слугами обходились лучше! Но, похоже, здесь не питали особой любви к королевским особам или на это повлияло мое нынешнее положение.

— Я больше не принцесса, — как можно вежливее произнесла я, разжимая кулаки. — Отныне я принадлежу гвардии Воителей. Так что в моем прибытии нет ничего особенного.

— Вильямс, я ожидала вас еще вчера, поэтому сегодня всего четыре свободные комнаты. Кому-то из вас придется ютиться втроем на одной постели, — бросила хозяйка постоялого двора и зашла внутрь. Мы последовали за ней. Ральф не отходил от меня ни на шаг. Интересно, это было его истинное желание или приказ Вильямса?

На первом этаже стояла резкая вонь кислой капусты, терпкой медовухи и едкого пота постояльцев. Тошнота подступила к горлу. Я подозревала, что от меня после двух дней пути несло не чуть ни хуже. Оказавшись в теплом помещении, я сначала пожелала не желудок набить, а смыть неприятный запах и дорожную пыль.

— Я сначала приму ванную, а потом спущусь на ужин, хорошо? — Я тронула Вильямса за плечо, чтобы он обратил на меня внимание.

— Хорошо, мы оставим тебе чего-нибудь.

Ответ Вильямса меня удовлетворил, и я подошла к хозяйке постоялого двора. Всем своим видом она показывала, что недовольна тем, что я ее потревожила.

— Простите, а где у вас здесь можно помыться?

— Это не входит в стоимость комнаты.

Я залезла в карман, пришитый сбоку походного мешка, и отдала хозяйке два серебряника. Она с деловитым видом укусила каждую монету, проверяя подлинность. Я тяжело вздохнула, кое-как стоя на подрагивающих ногах.

— Ну а что? — Она удивилась, захлопав редкими ресницами. — Сейчас никому нельзя доверять, особенно богачам. Знаешь, у меня здесь не какая-нибудь дыра, а постоялый двор высокого уровня. Я здесь не буду каждому ванную наливать в комнате. У меня есть целая купальня! Мы набрали как раз чистую воду для одного пройдохи, но он уже напился до такой степени, что захрапел за столом.

Она подбородком указала на дальний стол. Там действительно дремал мужчина, упав в тарелку со свиной ножкой. Хозяйка взяла меня за запястье и повела в дверь под лестницей. В помещении с каменным полом витал пар и стояла неприятная сырость. По деревянным стенам ползла плесень, но женщина предупредила меня, чтобы долго не задерживалась, и захлопнула за моей спиной дверь.

Купальню это место мало чем напоминала. Просто вырытая яма, чье дно выложено камнями, и размером она была не больше трех ванн. Но и это я посчитала роскошью в новых реалиях. Я с радостью стянула с себя пыльную одежду, бросив ее на скамью. Колготки, правда, пришлось отдирать от бедер, на внутренней стороне которых запеклась кровь. Я прошипела, когда закончила с ними, и поторопилась залезть в горячую воду, пока меня не выгнали.

Я нырнула в свежую воду с головой. Как хорошо, что до меня в ней никто не купался! Тело полностью расслаблялось, хотя стертую кожу и щипало. От воды вился пар, и я блаженно прикрыла глаза. Мне казалось, что с каждым последующим мгновеньем грязь все быстрее отлипала от меня. Но удовольствие продлилось недолго.

Кто-то резко схватил меня за волосы, намотав на кулак, и опустил мою голову под воду. Я запаниковала и стала бить руками по воде, пытаясь отбиться от нападавшего. Из-за этого я моментально выпустила весь воздух и начала захлебываться. Под водой я видела чьи-то ноги. Кто-то второй приближался ко мне. Горячая вода заливалась в рот и нос, заполняя легкие. Голову словно сжали тиски, и пространство темнело передо мной. Неужели Вильямс прав? Я умру так глупо и так скоро?

Меня за волосы выволокли из воды на пол. Я закашлялась, выплевывая воду. Вместе с тем меня вырвало, и кто-то ударил меня затылком об каменную поверхность. Я застонала из-за прошившей голову и шею боли. К горлу мне подставили нож, что при каждом вдохе оцарапывал кожу. Я даже вскрикнуть не могла из-за такой близости лезвия.

Их было двое. Один продолжал держать меня за волосы, а второй грубо раздвинул мои ноги, устроившись между них. Я узнала в нем того странного юношу, который уже успел стянуть с себя штаны.

— Что вам нужно? — Сипло вопросила я, хотя страшные догадки туманили рассудок. Они точно хотели сделать со мной то же, что некогда Энтони. Знакомое ощущение грязи вернулось ко мне. Я словно почувствовала гниющий запах от собственной плоти. Если бы не нож у моего горла, я бы взвывала и закричала, что есть сил.

— Папашка полкоролевства за тебя отвалит поди? — Оскалился юноша, плотоядно облизнув обветренные губы. Его рука скользнула под моей коленкой. — Но сначала мы решили, что будет не так уж плохо покувыркаться с принцессой. У нас, знаешь ли, таких нежных и красивых девиц не водится здесь. Но сначала проверим, поимел тебя кто-нибудь или нет.

Его пальцы начали оглаживать меня между ног, проникнув внутрь. Слабая боль пульсировала внизу. Я пнула парня пяткой в лицо, разбив ему нос. Он заорал, что я сука, и пнул меня по животу. За дверью послышался шум. Я отчетливо различила угрожающий голос Вильямса, к которому присоединился Ральф, и писклявые уговоры хозяйки постоялого двора. Я не сомневалась, что она это подстроила.

Моих мучителей, видимо, это не волновало. Мне показалось, что они уверены, что никого сюда не пустят, пока они не закончат. Юноша попытался снова залезть на меня, но я, наплевав на кинжал у горла, начала брыкаться и извиваться. Но вскоре парень остановился. Из его глаза вылезло острие меча. Грудь, лицо забрызгало теплой кровью, что стекала по моей коже. Некто сзади меня сразу отпустил, убежав, и я снова ударилась затылком. Перед глазами заплясали искры.

Я слышала приглушенный голос хозяйки, что негоже врываться в купальню к благородной даме, а затем ее удивление тому, какой кошмар здесь творился. Мертвый юноша начал падать на меня, но Ральф вовремя оттолкнул его, скинув в воду, что начала окрашиваться в красный. Ральф снял с себя плащ и торопливо стер с меня кровь, а потом и вовсе укутал меня в него. То, что я лежу обнаженная перед всеми, мало меня заботило. Меня трясло из-за того, что очередной мужчина вздумал завладеть моим телом, а я никак не смогла за себя постоять.

Слезы подступили к уголкам глаз, и Ральф обнял меня, поглаживая по спине. Сначала я хотела его оттолкнуть. Любые прикосновения вызывали во мне животный ужас, но, почувствовав, что него не исходило никакой опасности, я уткнулась в его плечо.

Вильямс прижал дрожащую хозяйку к стене, нависнув над ней. Я уловила лишь то, что теперь ее ждало наказание за нападение на члена гвардии Воителей.

— Ты думаешь, что это так просто сойдет тебе с рук? — Холодно чеканил Вильямс, не внимая оправданиям женщины, что она в этом никак не замешена. — Заткнись. Это твой сынок сидел на моей воительнице! А ты нас не пускала сюда!

Вильямс врал. Я пока еще не стала воительницей, но я не перебивала его. Хозяйка заслужила то, что с ней сделают. Со второго входа зашел Хью. Его лицо тоже было в крови, и он тащил за волосы второго мужчину с перерезанным горлом. Хью кинул его тело в другом конце купальни, вытирая об его одежду меч.

— Что ж, твоя воительница не постояла за себя, а?! — Огрызнулась женщина. — Врешь и не краснеешь, Вильямс! Сам на принцесску глаз положил небось?

Хью шумно усмехнулся. К тому моменту уже пришли Ричард и Уолтер. Ричард подошел ко мне и к Ральфу, сказав, что всех выгнали с постоялого двора. Атмосфера накалялась, стала вязкой, и я чувствовала, что назревает нечто серьезное. Ричард невесомо тронул мой затылок и цокнул. Я скосила взгляд на его окровавленные пальцы. Это... моя кровь?

— Придется зашить, — сказал тихо Ричард.

— Если бы я положил на нее глаз, как ты выразилась, то твоя голова уже бы плавала рядом с твоим сыном, — выплюнул Вильямс, убирая меч в ножны. — Ты сама знаешь, как карается преступление против воителей.

Уолтер умело скрутил руки хозяйки и повел ее прочь. Ральф помог мне подняться, а Ричард отправился искать нитку с иглой. Меня потряхивало из-за того, что скоро мою кожу будут пронизывать нитью. Но рана так сильно пульсировала на затылке, что, казалось, я не почувствую особой разницы.

— Хейли, ты в порядке? — Вильямс накрыл мои щеки ладонями и повертел мою голову. — Сильно же они тебя приложили. Они же не успели?..

— Нет, — выдавила я из себя. Каждое слово царапало глотку. — Я, кажется, сломала ему нос перед тем, как вы прибежали.

— Значит, я и не соврал. — Блекло улыбнулся Вильямс. — Настоящая воительница.