High for this

Приятного прочтения!

Волшебная музыка «In the name of Love» Grover Washington, красивый джаз.
А вы знали, что Николай любит этот жанр музыки?
Так что для полного погружения в атмосферу фика поставьте себе эту музыку, вы не пожалеете!

Жду отзывов и ещё раз благодарю за прочтение!

«И когда вы стоите и молитесь, прощайте все, что против кого-то имеете, чтобы и Отец ваш Небесный простил вам ваши грехи».

— Библия, Евангелие от Марка, глава 11, стих 25

— Радуйся, что ее не отравили! Ты знаешь, с какой требовательностью я отношусь к своей репутации. Коленька, ты должен папе руки целовать! Нашёл тебе невесту, симпатичная, из хорошей семьи. Она отлично подойдёт нам,понимаешь? — Наигранно улыбаясь, мужчина сдерживался, чтобы не переходить на крик. — Бабы они все слабые. Только вид делают, что все могут, но на деле ничего. Так что не волнуйся! Ты ей поможешь пожить красиво. А она тебе. Нам. — Президент был крайне измотан всей тяжестью своей должности, отчего срывался на непокорном сыне. — Я тебе только не советую влюбляться. А то потом будет неприятно. Понял меня?

— Да, отец. Понял. Впервые не буду спорить с тобой, хотя меня возмутило почти все в твоих словах. — Николай прокручивал в голове все детали сегодняшнего дня. Сегодня должна была прилететь Эстер. Какого черта эта фраза вообще имела что-то общее с реальностью? Почему она прилетает? Зачем?

***

Эстер в то время говорила с мамой по телефону после того, как та привезла ей одежду и паспорт и они попрощались.

Гольдман волновалась, что все пройдёт ужасно и она пожалеет о том, что пошла на это. Однако, это было неплохо для ее будущего. Отточить свои навыки сокрытия эмоции, общения с «большими шишками» для будущей жизни было бы хорошо. А если она действительно смогла бы подружиться с Колей, то он бы мог помочь ей с карьерой.

Конечно, не хотелось бы попасть в ситуацию, как Ирина Абельская, но кажется и она не выбирала роман с Лукашенко. Эстер уже поняла, что как бы хорошо она не показывала себя, Александр Григорьевич мог сделать что угодно и вряд ли Коля повлиял бы на него. Единственной защитой был контракт. Но и он в руках серьёзных людей становился лишь куском бумаги. Конечно, ей хотелось верить в порядочность Александра Григорьевича, но зная характер диктатора, по крайней мере такой, какой он демонстрировал по ТВ, было трудно поверить в идеальную непорочность всех его действий.

Ольга крайне волновалась, что девушку могут запросто убить и не спроста. Она прямой дорогой, вымощенной золотом, шла в самое пекло, в ад, где правил не Сатана, а Люцифер нервно прикуривал сигару от пылающего огня славы, там главенствовали деньги, статус и власть. Этим местом была политика, где вовсе не президент был главным. Белоруссия была почти во всем зависима от России, а Россией правил не президент, а деньги. Точнее люди, которые вертели в обороте эти самые деньги, ведя такие игры, масштабы которых многим даже и не снились.

  Было страшно. Эстер было всего 15 лет. Почти все в таком возрасте чувствуют себя незащищенно и лишь думают, на кого поступят через пару лет. Она же имела четкие цели и сейчас собиралась лететь к сыну президента, однако вся ее уверенность была напускной, ибо чувствовала она себя крайне неловко и была напуганна, будто цирковой зверёк в тесной клетке.

В мире, где царил сплошной патриархат, пробиться в широкие круги можно было только будучи мужчиной, ну или женой этого самого мужчины. Эстер называла это иначе. Патриархат возвышал мужской пол, а она говорила об этом так, будто все мужчины мира были совершенно не примечательны. Она называла это «воспользоваться мужчиной, чтобы пройти на следующую ступень.» Но в ее случае ей не хотелось этого. Она искренне хотела найти с Николаем общий язык, ведь однажды у них это получилось. И карьера сейчас волновала ее даже не в первую очередь, ибо она сказала себе: «Если ничего не выйдет, ты соберёшься и с улыбкой уедешь.»

Вскоре, в комнате, где находилась Эстер оказалось двое девушек. Одна — с пакетом в руках, другая — с чемоданчиком. Стилист и визажист, которые появились будто фантомы в пространстве рядом с девушкой, начали суетливо наводить красоту для будущей подружки «Белорусского Принца».

Через час девушка выглядела намного лучше, чем с утра. Вроде бы повседневная одежда, такая как объемный свитер и брюки, не должны были настолько украсить девушку, но все дополнял нежный макияж и собранные волосы. Уверенной, безусловно в силу своих возможностей, походкой Эстер направилась к выходу из длинного коридора, где ее ждал Алексей.
— Вы чудесно выглядите. — Сказал он девушке. Та улыбнулась. Блефует? Очевидно.

— Благодарю. Что дальше по плану? — Она уверенно смотрела в глаза мужчины.

— Поедем в Белоруссию, как вы уже догадались. — Легкая усмешка украсила лицо мужчины. — Вы готовы? — Эстер кивнула. — За время полёта я буду вас инструктировать. Также разберёмся в планах на будущую неделю. — Эстер понимала, что Алексей не просто частный юрист. Он был будто опекуном. Видимо, занимался Николаем не только в плане закона. Ещё и его жизнью. Почему-то вспоминая книги и фильмы про становления великих женщин, Гольдман, осматривая Алексея с ног до головы, подумала, что не мешало бы обзавестись поддержкой с его стороны. А что? С ней там будет только мама и то, она приедет не сразу. А президент — это высшая позиция. Никто бы не пришёл ей на защиту. С каких-то связей нужно было начинать. И хоть этот хитрый человек бы вряд ли пошёл на сотрудничество с ней, не имея от неё ничего, она все равно хотела бы попробовать, учитывая тот факт, что работать против кого-то она не хотела. Она против спецслужб, огромных денег и власти? Ну уж нет. Лучше быть с этим всем, чем кричать снизу о том, как это все плохо.

Алексей не выглядел совсем черствым, поэтому поначалу можно было просто сыграть на человеческих чувствах. Эстер не имела авторитета перед ним. Они оба были на работе. Однако, он все же был более уважаем.

— Алексей, расскажите что-нибудь о себе. Я хочу знать, почему юрист ходит и решает вопросы прессы. — Она заговорила так, будто была совсем глупа. Хотя вопрос ее было довольно логичным. Они вошли в лифт и мужчина нажал нужный этаж.

— Хах. — Он усмехнулся. — Я юрист по образованию, к тому же это ещё и моя профессия на данный момент. Но у президента я в какой-то мере как неофициальный помощник. В основном по делам Николая. Я отвечаю за его репутацию и частично за репутацию президента, там, где она связана с его сыном. И периодически готовлю Николая к выходам, объясняя ему, как себя вести. Понимаете, о чем я? — Сказал он с интересом.

— Кажется, да. Не хотелось бы говорить об этом в самолете, поэтому давайте тут. Я вижу, вы уважаемый человек в кругу приближенных Александра Григорьевича. — Небольшая лесть ради своей выгоды. Мужчина подавил улыбку. Ему явно было приятно. — Я тут совсем одна. Скажите, кого мне опасаться? — Подбирая слова, спросила она. — Не то что бы я не доверяю, но все же я не в Сочи по путевке лечу, а к президенту. — Лёгкая ирония сразу сменила тон беседы на более дружеский и непринужденный.

— Вот как... — Оценивая ситуацию, Алексей сложить руки на груди, что на языке тела означало скрытность. Но под настойчивым взглядом Эстер он все же сдался. А она в то время закинула ещё одну удочку.

— Надеюсь, вы не будете досаждать его ложными опасениями обо мне? — Она заговорчески улыбнулась и, кажется, Алексей все верно понял.

— Хорошо. Вам пока что нужно сосредоточится на Николае. Он может быть строг даже к подчиненным отца. К примеру, Наталья Эйсмонт. Пресс-секретарь. Она даже его побаивается и почти не говорит с ним. Звонит напрямую президенту. С ней можно подружиться, но она не несёт для вас важности. Вам лучше общаться с ней вежливо и обходительно, ведь президент во многом ее слушает.

— Я вас поняла. — Эстер обдумывала ещё вопросы юристу, но он опередил ее.

— Эстер. Я сразу заметил, что вы непростая. — Они приехали на нужный этаж. — Поэтому предлагаю вам дружбу. Я ещё поделюсь с вами полезной информацией и возможно Лукашенко даст мне разрешение работать и с вами. А пока в ближайшие дни мы займёмся вашим образом, я буду рядом и расскажу про все подводные камни.

— Я так понимаю, что отказ не принимается? — Эстер усмехнулась. — В принципе, меня это устраивает. Я готова посотрудничать. Я буду держать Колю в дали от скандалов и поддерживать образ идеальной жизни, как вы говорили, для вашей работы это в приоритете, а вы будете представлять меня важным людям в позитивном ключе. — Она протянула руку для рукопожатия.

— Вы, кажется, упомянули евреев в своём происхождении? Мне кажется, вам передались их лучшие гены. — Это заставило Гольдман улыбнуться. Алексей пожал ей руку, и они вышли из здания к машине. Эстер все же решила, что это возможно лесть. Мама слишком много договорила о манипуляциях, которые следовало бы замечать. Поэтому таять перед подобными заявлениями, даже если они искренни, лучше не стоит.

***

Перелёт был не очень долгим, а самолёт очень комфортным. Эстер пару раз летала на приватных самолетах, но только детстве, со знакомыми Ольги. На аэродроме их встретил водитель на микро-автобусе чёрного цвета. Дорога от этого аэродрома для частных перелётов до резиденции президента, в которую они ехали, как оказалось, вновь знакомиться с Николаем и его отцом, занимала полчаса.

Они проезжали лес, иногда встречались небольшие поселения. Наконец, перед ними показался высокий белый забор с колючей проволокой, возле которого стояли охранники. Один из них, высокий мужчина в военной форме, подошёл к машине и постучал в окно к водителю. Те о чем-то переговорили, затем охрана принялась досматривать машину.

— Зачем это? — Эстер недоумевала. — Водитель ведь свой человек.

— Необходимая мера. Вы хоть представляете себе, сколько недоброжелателей у президента? И кто угодно может подставить его. Сейчас и нас досмотрят. Николая и самого Александра Григорьевича периодически проверяют. Также их комнаты. На наличие «жучков», чего-то ещё опасного. Вдруг им подложили что-либо. В резиденцию вообще попасть почти невозможно, так что вы большой счастливчик. Привыкайте. Для нас контроль ещё смягченный. Хотя, в первое время к вам будут относиться внимательно. Ничего личного, просто политика это серьезно. — Алексей улыбнулся и вышел из машины для досмотра. Гольдман последовала за ним. Оказавшись за пределами автомобиля, в котором пахло приторным ароматизатором, девушка наконец слегка размялась, насколько это позволял ей ее личный этикет, которого она старалась придерживаться с начала этой странной и весьма спонтанной истории. Высокие деревья, окружающие пространство, так и говорили о величии человека, который можно сказать был тем, кто имел власть даже над этими массивными столетними соснами, которые росли тут дольше, чем жил их повелитель на свете.
Порыв приятного летнего ветерка защекотал шею Эстер, от чего та поежилась и, как только ее позвали, немедля двинулась к некому пункту досмотра.

Наконец, когда проверки подошли к концу, машину пропустили на территорию резиденции. Эстер внимательно смотрела в окно. Как она заметила, территория была обширной. Она увидела небольшой пруд, множество симпатичных и аккуратных дорожек, вокруг которых росли цветы. Она увидела большие помещения, очевидно, для животных. Несколько деревянных беседок вдали и, наконец, очень большой дом. Водитель открыл дверцу машины,
и Эстер вышла и осмотрелась.

— Готовы? — Спросил Алексей. От него веяло уверенностью, чего нельзя было сказать о девушке.

— Думаю, что да. — Гольдман улыбнулась и последовала за юристом, поднимаясь по высокой лестнице, отмечая про себя масштабность строения, в которое она заходила.

***

     В комнате тикали часы. Было прохладно. Эстер сидела на небольшом пуфе, глядя в пол.

— Ну что ж, Николай, вы знаете, зачем вы тут. — Парень кивнул.— И вы, Эстер? — Та сделала тоже самое. — Замечательно.

— Обязательно было? — Тихо сказал Коля.

— Да. — Холодно ответил юрист, и Николай не решился продолжать. — Мы создадим для Эстер Гольдман новый образ. Новую жизнь. Во всяком случае для публики. Вам сегодня же доставят новые вещи. — Эстер заволновалась. Поразительно было то, что в метре от неё сидел тот самый Николай, с которым она в абсолютном забвении провела вечер и пообещала юноше сыграть партию на фортепиано в четыре руки, совершенно не думая о том, что когда-нибудь сделает это.

    Хотелось уже с ним пообщаться и рассказать, как же она удивилась, когда увидела статьи и поделиться тем, сколько девушек ей написало. Было беззаветно понятно то, что Эстер была вне себя от волнения. Судя по холодному тону, в коем ее будущий... Коллега? Да, верное наименование. Так, в общем, коллега был раздражён. А это совершенно не льстило напуганной до ужаса юной девушке.

— Мы дадим вам немного поговорить, но позже приготовим вам комнату. Жить в резиденции вы не будете, но на первое время останетесь тут.

Эстер нервно сглотнула, затем кивнула, не поднимая глаз на Николая.
Алексей встал, оставляя новоиспеченную «пару» наедине. Отчего то сердце застучало так, как никогда прежде. Хотя, все же она испытала примерно идентичные эмоции, когда ее мама вернулась со встречи с «белорусскими гостями».

  Он кивнул охране и те вышли, оставаясь, очевидно, возле двери, чтобы девушка «не сделала лишнего».

  Долгое молчание прервал голос Николая.

— Спасибо за сенсацию. Папа был «очень» доволен. — Он не смотрел в ее сторону. Эстер молчала. — Отец был прав. Не нужно было вообще ни с кем связываться. Что он устраивает? А ты? — Он помедлил, чтобы не быть резким, но слова все равно получились не самыми приятными. — Какого это? Ты специально подговорила этих дешёвых «светских львиц» или как из там называют журналисты, чтобы люди моего отца притащили тебя сюда и заплатили? Да, в очередной раз папа прав. Все бабы меркантильные! Даже такие молоденькие, как ты! — Сердце неприятно дрогнуло от резких слов. Эстер представляла его другим. В ее голове сохранился тот эфемерный образ юноши, чья молодость была заточена в суровые рамки этикета и манер, отчего он будто сиял ею изнутри, как невероятный бриллиант, поражая своей, пусть и напускной, но все же уверенностью, которая несомненно оставляя в душе любой дамы да и просто любого вполне обычного человека шлейф приятных воспоминаний вместе с тонким ароматом своего парфюма. Обида, усугублённая ожиданием этой встречи, неприятно растекалась в душе давящейся воздухом девушки. Однако, быстро беря себя в руки, хотя непрошеные слёзы уже подступали к ее глазам, Эстер вспомнила то, о чем ей говорила мама. Также, она вспомнила то, что нельзя ломаться. И, думая не о своей обиде, а о своём гневе, вытесняя им неприятные ощущения, она, забывая свой личный этикет, сформировавшийся буквально пару часов назад, начала разговор с «любимым» также грубо и даже жаргонно.

— Ты что-то попутал... — Вся эйфория от встречи улетучилась. Николай был другим. Нервный, говорил совсем без формальностей. И был очень дерзким. — Во-первых, я не «баба», а девушка. Во вторых, не знаю, что говорит твой папа, но вот моего нет в живых уже почти год. И уверяю, будь он живым, он бы и не посмотрел на то, кто твой папа, кто ты и как это влияет на вашу репутацию. Он бы послал вас на три веселые буквы, дорогой мой. Потому что он бы вряд ли одобрил такого заносчивого и резкого парня, как ты. — Коля поник, ощущая, что переборщил. — И о каких деньгах ты говоришь? У нас контракт, но мне не платили и не обещали ничего! А знаешь, почему я согласилась? Да чтобы ещё раз тебя увидеть! Да, мне стало интересно с тобой пообщаться. А вот насчёт сенсаций, извини, но я не виновата, что эти самые «светские львицы» так болтливы, а твои поклонницы распространяют ложную информацию со скоростью света. И все это затеял твой отец, и если не хочешь, то иди и решай юридические вопросы и расторгай наш контракт. Ах да, ты без твоего папочки никто и поэтому если бы он умер, как мой, ты бы ничего сам не смог! — Коля резко встал. Да, она слишком перегнула. — Прости. Это было слишком грубо. Просто... Неприятно слушать такие вещи, особенно, когда не хочешь ничего плохого.

— Запомни... Ни слова больше про моего папу... — Он скривился, опустив взгляд. — Да и вообще, давай закроем тему отцов. Для нас обоих она неприятна. Перейдём к делу. У нас мало времени. — Эти слова давались ему тяжело, но Эстер увидела, сколько ответственности и собранности в этом ещё очень молодом человеке. Он быстро брал все в свои руки, не заводился, не раздражался. Другой избалованный мальчик бы устроил скандал и сказал найти ему «новую». А он понимал, что сейчас ситуация непростая и, пусть после небольшого вздора, он все же смог настроиться на спокойный лад, хотя она видела, как неловко ему было.

  Эстер сама была такой. Она конечно отстаивала свои права, но в такие моменты понимала, что только повиновавшись, она могла добиться чего-либо.

— Хорошо. Прости ещё раз, я не хочу с тобой ругаться. Честно, ты очень хороший... Я действительно даже обрадовалась и, к слову, очень удивилась, когда нас привезли в отель к Алексею и предложили это. — Она приблизилась к нему, чтобы показать, что она ступила на тропу перемирия.
— Знаешь, я неплохой человек. Многие сначала думают, что я стерва, но в итоге все оказывается иначе. Давай попробуем подружиться? Ладно? — Эстер осторожно положила свою руку парню на плечо. Тот дернулся, но моментально взял себя в руки. Понимая, что это вторжение в личное пространство, девушка убрала руку и отсела. Коля спокойно кивнул, а затем сказал:

— Знаешь, я тоже во многом не прав. Прости. Давай сначала? — Он слабо улыбнулся, а Гольдман облегченно выдохнула. Они поняли друг друга и это было уже хорошо. Состоялось дружеское рукопожатие, благодаря которому они открылись для дела. Можно было немного успокоится. Самое страшное позади. Пока что...