High for this

  Сообщения Эстер разрывали письма поклонниц Николая. На «аватарке» их профилей красовались фотографии Николая, а текст сообщений в «Инстаграм» был примерно таким:

    "А ты и правда девушка Коли? Какой он в жизни, расскажешь?"

   Были и недоброжелатели. Но все же, ее поразил прирост подписчиков на ее странице. Откуда они узнали? Эстер, не переодевая ночную рубашку, выскочила из комнаты и встретила маму на кухне. Ольга как всегда пила свой утренний кофе и с улыбкой встретила дочь.

— Мама! Ты читала то, что я тебе отправила вчера? — Девушка раздраженно мерила кухню шагами.

— Да, — коснувшись губами фарфоровой чашки из любимого сервиза женщины, она подняла глаза на дочь. — Давно у нас не было такого ажиотажа. Пока ты спала, ещё псевдо-популярные люди, которые пришли на банкет, наплели такого про тебя и этого Колю, — Предугадывая вопросы, она прокрутила в голове свою мысль и наконец продолжила. — Эти... Женщины легкого поведения, назовём их так, видели меня с тобой. Оттуда они и поняли, кто ты. — Ольга очень спокойно говорила об этом, пока Эстер действительно была вне себя от ярости.

— Мне уже написало человек пятьдесят! Ты представляешь, какой этот Николай популярный? Все поклонницы будто потеряли рассудок, ей Богу, и пишут мне, правда ли мы пара...— Эстер нервно открыла шкафчик, достала стакан и начала наливать в него воду, чтобы хоть немного успокоиться.

— Да ладно тебе, не волнуйся! Популярность это ведь здорово. — Изображая слащавую поддержку, не без доли иронии, Ольга с усмешкой посмотрела на дочь.

— Ага! А мне кажется не очень... — Закатив глаза, Эстер нервно открыла холодильник и тут же захлопнула его. Есть совсем не хотелось. Все это было волнительно и... Даже пугающе. А зная, каким бывает фанатизм у некоторых людей, не очень-то и хотелось встретить обожательниц ее знакомого у себя под подъездом...

***

  Наталья Эйсмонт постучала в кабинет Александра Григорьевича. Через минуту послышалось негромкое «Войдите». Женщина сразу же открыла дверь и попала в светлую и просторную комнату с картинами, небольшим книжным шкафом и высоким потолком.

— Здравствуйте, Наталья. Можете присесть. — Президент дружеским жестом указал пресс-секретарю на небольшое кожаное кресло нефритового цвета.

— Здравствуйте, — женщина опустилась на край предложенного ей кресла. — Я по поводу Николая. — Она достала из папки распечатанную статью о Эстер и дала Лукашенко. Тот пробежался по ней глазами и поднял взгляд на бывшую журналистку. — Что нам делать с этим? Дайте, пожалуйста, указания касаемо этого. Я должна была вам сообщить.

  Александр Григорьевич нахмурился.

— Позовите моего пиар-менеджера, а также менеджера по международным вопросам. Нам с вами и с ним нужно будет поговорить.

   ***

  Ольга обедала вместе с дочерью у себя в квартире.

— Очень вкусно, мам. — Эстер с аппетитом ела овощной суп, пока Ольга обедала отварной рыбой.

— Это хорошо, что тебе нравится.

Тут раздался звонок. Это был телефон Ольги. Она подняла трубку. Эстер внимательно следила за ее лицом. Эмоции матери сменялись довольно быстро. То удивление, затем непонимание, потом и радость. Когда она договорила и положила трубку, младшая Гольдман сразу поинтересовалась, кто звонил.

— Ты мне не поверишь, но меня позвали на встречу по поводу тебя от, как они сказали, очень важного человека. Мы договорились встретиться в ресторане, ну это ты слышала.

— Как думаешь, это про Колю? Ведь эти статьи не могли остаться без внимания. — Эстер стала быстрее есть суп, очевидно, от волнения.

— Вполне возможно, раз там такая секретность. Сегодня схожу туда. Надеюсь, это не афера.

— Хорошо. Я очень переживаю. — Эстер шумно выдохнула.

— Так, успокойся и ешь. Разберёмся с твоим Колей.

Недоверчиво взглянув на мать, Эстер все же продолжила трапезу.

Через час Ольга ушла на встречу, оставляя дочь наедине со своими мыслями. Эстер прошлась по квартире раз пять, отправила более десяти сообщений подругам о том, как же она волнуется. Кстати, суету с Николаем они восприняли спокойно и просто пару раз шутили об этом. Было страшно — вдруг что-то сделают с мамой. Вдруг это недоброжелатели... Или к примеру, те, кто просто решил ограбить маму и обманным путём заманил ее на встречу? А может сам Лукашенко решит, что они испортили ему репутацию и их нужно «убрать».

  Гольдман уже порядком жалела о том, что решила поговорить с Николаем в тот вечер. Теперь ее жизнь шла наперекосяк. В этом было мало приятного. Однако, возможно она надумала все проблемы.

***

— И что вы можете мне предложить? — Со своим обыденным и немного комичным акцентом произнёс негромко, однако довольно настойчиво, как и полагалось главе государства, Александр Лукашенко.

— Хорошим вариантом будет просто позаботиться об удалении новостей из сети. Александр Григорьевич, вы поддержите эту идею? — Пиар-менеджер думал о самом рациональном решении вопроса. Зачем вообще переживать? Таких слухов в интернете множество. И никогда из обычной сводки новостей президент не зацикливается на ироничных заголовках желтой прессы. Что же сегодня с ним? Овсянка на завтраке была пресной или в кофе не хватило сливок? Обстановка в кабинете была напряженной, хотя здесь ранее решались и более животрепещущие вопросы.

— Это сделать можно, но наша проблема в том, что издательства российские. Мы не можем просто стереть статьи, это не в наших полномочиях. — Довольно опытный и серьёзный помощник по международным вопросам не понимал, как можно не додуматься до элементарных вещей? Однако, он держал свои эмоции при себе.

— И шо мне с этим сделать? — Воскликнул Лукашенко. — Вы знаете, какая у нас обстановка сей'сшас в стране? — С напором произнёс он, окидывая грозным взглядом сидящих в кабинете подчиненных. — И вы мне говорите это удалить с интернета! Нет, ну вы взрослые люди! Так это ес'шо и правда, там и фото и свидетели, он ведь правда там болтался с кем-то, мой малыш! У нас выборы намэ'чаются, а вы... Эх, ладно, послушайте меня. Хорошо ли сделать так? — Измученный ежедневными невзгодами, мужчина свёл брови, потирая двумя пальцами переносицу, при этом шумно выдыхая, чтобы наконец сообразить, что он хотел сказать, заставляя своих помощников вздрагивать от каждого его движения и сдерживать вздохи, срывающиеся с их уст от неожиданности каждого действия главы государства, оцепенелых в холодном ужасе этого томительного ожидания. — Оставим статьи. И пригласим эту даму к нам...

Помощники вздохнули, пытаясь отговорить главу государства.

— Послушайте меня, я в этом кресле сижу сколько... — Не дожидаясь ответа от напуганных серьезностью тона своего командира подчиненных, он продолжил. — 26 лет! И ес'що просижу, если понадобиться! Я наверное знаю, как и что делать? Я вас — он сделал акцент на этом слове, — спрашиваю, чтобы понять — получиться или не получиться. Чтобы понять, как все устроить. И не осудят ли нас. Я спрашиваю, как организовать, а не прошу мной руководить! Понятно? — Посетители кабинета закивали, опуская глаза. — Тогда давайте решим, как мы будем отвлекать народ от насущного...

***
 

   Через два часа, когда начало темнеть, Ольга вернулась. Открыв ей дверь, Эстер сразу же принялась расспрашивать мать о том, как прошла встреча, ощущая биение своего окрылённого и в той же мере обременённого волнением и страхом неизведанности сердца, которое эхом отзывалось где-то в ушах.

— Одевайся, у тебя десять минут. Нам нужно будет поехать в один отель, чтобы уже вместе с тобой провести переговоры с людьми из Белоруссии. — Вздохнув, юная девушка воздержалась от вскрика удивления и, опираясь на стенку, попыталась сообразить хоть что-то, но вместо этого в ее голове крутилась лишь одна разборчивая мысль:

   — Вот черт, как же я туда не хочу!

— Что там было? О чем вы говорили? — Эстер побежала в свою комнату, быстро натянула джинсы, схватила рубашку, быстро надела ее, расчесалась и вернулась в коридор, не понимая, по чьей воле она сейчас все это сделала. В это время Ольга громким голосом, чтобы дочь слышала ее из комнаты, рассказала, что им хотят сделать деловое предложение, связанное со статьями про Эстер и Николая.

Бред! Полнейший бред! И моя рассудительная мама им поверила? А главное, что им поверила я... Зачем я иду туда? Меня ждёт ничто иное, как смерть или ещё что хуже...

На улице их ждал водитель, которого прислали для них.
   Они сели в чёрную иномарку и направились в центр города. По прибытии в отель, их направили на нужный этаж, они поднялись на лифте и зашли в какой-то номер. Там стоял письменный стол и несколько стульев, помимо кровати и других обычных для отельных комнат вещей.

— Итак, сейчас подойдёт человек и вы обсудите пару вещей. — Немногословный мужчина, с которым они приехали, вышел. Мама с дочерью кивнули. Через некоторое время в комнату вошёл высокий мужчина, с зализанными светлыми волосами, в дорогом костюме.

— Добрый день. Меня зовут Алексей и я юрист. Прошу прощения, если мы оторвали вас от ваших дел, но это действительно важно. — Он достал из внутреннего кармана своего пиджака телефон, включил его и недолго что-то искал. Затем показал девушкам экран. — Вам знакома эта статья?

  Гольдман пробежалась глазами по заголовку и поняла, что это та самая статья про Николая и неё саму.

— Да. — Кратко ответила девушка.

— Хорошо. Вы знаете, как это влияет на репутацию президента Белоруссии и на его сына. Мы будем общаться с вами по хорошему. Я расскажу вам небольшую предысторию. Но вы даёте мне клятву, что все, что вы услышали здесь, не расскажете никому. — Он протянул им бумагу и ручки. — Пишите расписку. — Мать с дочерью удивленно уставились на Алексея, но их письменные подтверждения не заставили себя ждать. — Что ж, спасибо. А теперь начнём.
  Николай, сын президента, обычно представляет из себя «идеального» ребёнка, если вы понимаете о чем я. Ему предназначены разные роли в его жизни, поэтому его репутация очень важна. И я защищаю ее. — Эстер понимающе кивнула. — Поэтому статьи про Николая в вашим присутствием, — Он посмотрел на девушку. — Не радуют никого. Мы прекрасно понимаем, что журналисты приукрашивают многие моменты, но все же люди этому верят. Слухи о сыне президента не очень приемлемы в любое время, но особенно в предверии выборов в Белоруссии.

— Хорошо. Вы хотите, чтобы я публично заявила, что не отношусь к Николаю никак и это была просто случайность? — Предположила Эстер. — Кстати, именно так все и было, мы раньше не общались.

— А вы умна. Но мы предлагаем вам иной выход. Александр Лукашенко не знал, что с этим делать и изначально думал, что все закончится на первой статье. Однако, сплетники останавливаться и не думали...

— И что же делать? — Эстер захлопала глазами.

— Александр Лукашенко общался с вами, Ольга, как ни странно, он запомнил вас. Позже, когда ему доложили подробности статей, рассказали, кто есть их главные герои, назвали ваше имя, он вспомнил вас и прислал меня сюда. — Это был чистой воды блеф, так как людям, хоть и под жалкую до жути формальную расписку, доверять было нельзя, когда дела касались политических ходов. Да, они были столь мелкими и незначительными, что их вернее было бы назвать шажки, однако, они были для большого дела. — Для обсуждения делового предложения.
   — Не начиная сразу, юрист осмотрел своих взволнованных посетительниц изучающим взглядом и наконец нашёл слова, чтобы продолжить. — Мы бы сделали вас, Эстер, хорошей подругой для Николая Александровича. Раз уж в интернете вас знают, как «невесту» Лукашенко-младшего, так почему бы не развить эту тему? Пиар-менеджер сказал, что такой ход отвлечёт жителей Белоруссии от... Не самых красочных событий, обсуждая ваши с Николаем, так скажем, отношения.— Алексей поправил галстук и взглянул на девушку откровенно-прожигающим взглядом, от которого трудно было не увернуться. Манипуляции в таких разговорах были основным способом вести игру. Казалось бы, насколько она незначительна в круговороте мировой политики, однако, из таких микро-игр и строились большие стратегии, по которым каждый потом делал свой хорошо продуманный ход, оставляя за собой соперников лишь в том случае, когда эта самая микро-игра была продумана до мельчайших подробностей.

— Идея... — Девушка ловко перевела свой взгляд в сторону, однако эта ловкость далась ей с невероятным усилием, и она поняла, что щеки ее стали в момент пунцовыми по неизвестным для неё причинам. — Вполне логичная... И интересная. — Эстер не могла верно подобрать слова, но в этой ситуации, когда тело ее мелко дрожало от всей важности встречи, на которой она присутствовала, она не нашла ничего лучше для ответа.

— Александру раньше не очень нравился ажиотаж вокруг его сына среди поклонниц. Но сейчас он подумал, что небольшой стратегический ход с «девушкой» — небольшой ход, чтобы смутить ещё больше юную особу. пусть думает, что она особенная, —  его сына, но уже без надуманных журналистами подробностей отвлечёт многих от проблем в стране. Все будут следить за вашими «отношениями», а не за политическими проблемами.

— Ну... Я не знаю. Это не просто... И я понимаю вас, точнее, то... Ну, то есть, зачем вы делаете это. — Покраснев ещё больше, девушка заправила локон за ухо и опустила взгляд. Она молилась какому-то неведомому божеству о том, чтобы в этой комнате, что было мало вероятно, не снимали скрытые камеры, ибо ее позор, как ей казалось, достигал вселенских масштабов.

— Все понятно. Ладно. — Алексей подумал о чем-то, а затем, как человек продуманный и безусловно хитрый, подобно всем юристам, начал задавать вопросы. — Может, у вас есть белорусские корни?

— Э-э... Я? Белоруссия... Да. Родственники были. Белорусские евреи, просто белорусы, поляки. Да, знаете, пару поколений назад точно. — Она задумалась, вспоминая то, что знала о предках. — Их даже больше, чем русских...

— Замечательно. Вы точно понравитесь президенту.— Алексей улыбнулся. Манипуляции всегда работали. — А что насчёт речей? Вы хорошо говорите? Был ли опыт? — Опуская красноречивые способности девушки, продемонстрированные ей минутой назад, он с улыбкой всматривался в лицо потерянной Эстер.

— Да, я часто выступала в школе на мероприятиях... — Взяв себя в руки, она выдохнула, пытаясь не дрожать. — Много общалась с высокопоставленными людьми на мероприятиях. — Да, отчасти так оно и было. Эстер часто представляли важным персонам и приходилось общаться с ними, используя высокий стиль речи.

— Да, это правда. — Подтвердила Ольга.

— О, а что ваша мать скажет о ваших талантах? — Алексей взглянул на женщину.

— Моя дочь умная, я в ней уверена. — Ольга посмотрела на Эстер и улыбнулась. — Думаю, ей можно доверить что-то важное. Главное, чтобы она сама этого хотела. — Мать вновь посмотрела на девочку. Та кивнула. Ольга испытывала странные чувства и в первую очередь это было недоверие. Она видела каждую манипуляцию, которой мужчина донимал ее дочь, однако, на лице ее не отображалась ровным счетом ничего, кроме глуповатого наигранного выражения той самой стереотипной блондинки. Однако, во взгляде ее читалась уверенность и было видно то, как блестяще она анализировала этого человека, пропуская каждое его движение через свой «фильтр». — А также важно, чтобы вы говорили нам правду.

— Хорошо. — Он переключился на женщину. — Поверьте, я лгать не буду. Вы посмотрите все документы. Можем даже пресс-секретарю президента позвонить. — Ольга кивнула. — Просто прекрасно. Так вы согласны?

— Так быстро? — Возмутилась Эстер. — Мне нужно подумать.

— А что медлить? Контракты у нас практически готовы. Но если вы хотите подумать, мы предоставим вам номер в этом отеле и дадим время до завтра. — Юрист достал ручку и написал на бумажке свой номер. — Звоните сюда. Для подписания договоров нужно будет встретится тут. Договоритесь со мной по телефону и придёте. Вам даже ездить не придётся!

— Могу я позвонить своему юристу, чтобы он проверил все документы? — Ольга, которая, кстати, имела юридическое образование, но не работала по профессии, знала, что такое договор, поэтому должна была быть уверена в его честности, и хотела перепроверять все, что подписывала, чтобы не быть обманутой.

— Безусловно. Тогда думайте до завтра, звоните юристу и решайте вопрос. Я сейчас попрошу, чтобы договорились о номере для вас.

— Большое спасибо. — Сказала Ольга, поднимаясь со стула. Можно было немного расслабиться.

— Спасибо. — Эстер также встала. Ее постепенно отпускало после первой встречи. Если это все не глупая шутка, то как она с таким волнением сможет находится возле президента?

— Знаете, вы действительно подошли бы Николаю. — Алексей улыбнулся. Гольдман поняла, что за этими словами могла скрываться очередная манипуляция, но лишь кивнула с улыбкой в ответ.

  Им почти сразу предоставили неплохой номер на этаж выше, чем тот, где жил юрист. Мать с дочерью очень утомились этой встречей и легли отдыхать.

В голове Эстер крутились мысли:
«А нужно ли оно мне...»

Было лето. Прекрасная пора, чтобы завести первые отношения в жизни, влюбиться и гулять до рассвета. Но Эстер понимала, что все не так просто. Это была не любовь, даже не отношения «по приколу», как говорили подростки, а политическая игра. И это даже пугало. С одной стороны, она хотела влиться в политику, когда вырастет, стать влиятельным человеком и иметь власть. Но с другой стороны, отношения фактически по расчету, пусть и с любимым всеми Николаем Лукашенко, которого она почти не знала, проблемы, которые могли вытекать из этого, пугали ее.

  Но девиз «Кто не рискует, тот не пьёт шампанское», а также «Живем один раз» не давал ей покоя и прямым текстом говорил: «Решись на это».

Эстер боялась по-настоящему, но что-то внутри неё говорило ей пойти на рискованный шаг. Завтра приедет их юрист, он проверит документы. Никто не должен их обмануть. Все пройдёт гладко.

  Она посоветовалась с мамой. Та сказала ей, чтобы девушка решила сама. Ольга рассказала ей возможные плюсы и минусы того, на что она идёт. Но подчеркнула, что финальное решение было за Эстер.

  Ночью Гольдман долго не могла уснуть. И вдруг в ее голове появилась ясная мысль: «Я согласна».

***

Наконец, все было готово. Юрист Ольги приехал быстро. Эстер сказала матери о своём решении утром, и Ольга ответила на это просто: «Думаю, ты не пожалеешь.»

  Позвонив Алексею, они выбрали время. Ольга обсуждала со своим юристом риски и возможные подводные камни. Тот сказал, что все выглядит естественно. Нужно лишь проверить договор.

  Наконец, они пришли в прохладный номер. Алексей уже сидел за столом, он привстал и пожал руки всем вошедшим. Все присели. Алексей рассказал условия контракта, сказал, что все довольно просто и в него входят пункты о неразглашении, об определённом дресс-коде, с условием, что этим займутся и предоставят одежду. Также был пункт о высказываниях и лояльности.

  Юрист посоветовался с Ольгой, они выдвинули следующие условия.

— Эстер Гольдман должна быть обеспечена защита, также конфиденциальность ее данных должна сохраняться. Она не должна удерживаться нигде насильно, иметь полное право в любой момент покинуть страну. — Алексей кивнул и внёс в контракт определенные дополнения, распечатал его на небольшом принтере, который привёз с собой.

Подписав документы, мама с дочерью посмотрели на юриста, чтобы понять, что их ждёт.

— Итак, Эстер, вы отправитесь в Белоруссию. Сегодня мы с вами вылетаем. Если хотите, ваша мать поедет с вами.

— А закрытые границы? — Выпалила Эстер.

— Вы немного недооценили нас. — Алексей улыбнулся. — Вы летите к президенту, он предоставляет все условия, в том числе приватный самолёт.

— Я и забыла. — Гольдман тоже улыбнулась. Безусловно, пока она не увидит лично Лукашенко, она не поверит. Правда, для этого она сядет в самолёт. А может ее увезут в какой-нибудь восточный край, где ее заберут в гарем? Да что за глупость, это серьезные люди, кому она сдалась ещё... Ах да, сдалась. Президенту Белоруссии.

— Будет ли проблемой, если я прилечу позже? — Спросила Ольга. У неё были дела в Москве, но отпускать дочь совсем одну она не хотела.

— Проблем не будет, но устроить это будет сложнее.

— В таком случае, я сама позабочусь о перелёте. — Спокойным тоном сказала Ольга. — Лучше займитесь моей дочерью, а я сама найду способ к вам прилететь.

— Как вам будет угодно. Вы сможете привезти паспорта и необходимые вещи дочери? Я позвоню, чтобы за вами прислали машину.

— Да, благодарю. Конечно.

Мать с дочерью вышли из номера, попрощались с юристом, и Эстер решила проводить Ольгу до выхода.

— Как ты прилетишь? Спустишь столько денег на самолёт?

— Мишель летит через неделю в Европу. Она может подхватить меня и высадить в Минске. — Ольга подмигнула дочери.

— Ты знаешь, ты очень крутая, мам. — Эстер глубоко вдохнула, с шумом выдыхая и понимая, что возможно ее жизнь с этой минуты изменится слишком сильно.

— Я знаю. — Ольга улыбнулась и уверенне зашагала к выходу.

«Корыстная любовь в конце концов иссякнет. А любовь бескорыстная, не исчезает никогда».

Пиркей Авот