Глава 21 - Где ломаются судьбы
Мир начал дрожать.
Не в буквальном смысле — не было ни землетрясений, ни ураганов. Но воздух стал другим. Плотным. Тяжёлым, как простыня над мёртвым телом. Люди всё чаще просыпались с ощущением, будто кто-то стоял у кровати. Птицы кружили над городами, не находя направления. Младенцы — не плакали. Вообще.
Настя шла по улице, и её тень отставала на три шага.
— Видишь? — произнесла Смерть, появившись рядом в отражении витрины. — Ты начала менять правила, и они треснули.
Она не ответила. В голове гудел голос — чужой, но до боли знакомый. Как эхо Кирилла, как отголосок танца, который всё ещё жил в её теле. Она уже не чувствовала усталости. Не чувствовала ни голода, ни времени. Лишь... ответственность.
С тех пор как она стала вмешиваться — всё пошло не так.
⸻
Она спасала — людей, которых «должны» были сбить машины. Выхватывала из воды утопающих, останавливала пули, ловила падающих с крыш. Первые дни — все благодарили. Обнимали. Плакали.
Но потом началось.
У тех, кого она спасла, начали рушиться жизни. Один пытался покончить с собой — не мог. У другого умерла вся семья, но он сам остался. Кто-то просто исчез — оставив за собой только пустую одежду. А один ребёнок... он родился без зрачков. Его глаза были как зеркала, и он всё время смотрел в пустоту.
Смерть молчала. Только наблюдала.
⸻
— Скажи мне, — Настя остановилась у разрушенного фонтана, — если бы я никого не спасала... всё было бы лучше?
— Было бы естественно, — ответила Смерть.
— Я не хочу, чтобы всё было естественно. Я хочу, чтобы было правильно.
— Тогда ты ошиблась миром.
⸻
На следующий день исчез Кирилл.
Не как призрак. Не как видение.
Полностью.
Медальон стал холодным и пустым. Настя пробовала всё — звала его, искала в Сне, в аду, в раю, в промежуточной реальности. Ничего. Даже Смерть отвела глаза, когда она спросила.
— Где он?!
— Я не знаю. Он... растворился. Между петлями. В тишине.
Настя разнесла зеркало голыми руками, но ни капли крови не выступило. Только боль. Только крик внутри.
⸻
Мир был полон теней. Они двигались быстрее, чем ветер. Люди чувствовали их, но не могли объяснить. Один мужчина написал в интернете: «Каждую ночь я чувствую, что живу не я. Кто-то другой внутри — и он медленно вырывается наружу».
Он исчез на следующее утро.
⸻
Настя начала видеть чужие жизни. Когда касалась человека — она видела его смерть. Как он должен был уйти. И всё, что она изменила — казалось... лишним. Ложным.
Именно тогда к ней пришёл Оракул.
Он стоял на крыше старого здания — высокий, седой, в одежде, меняющейся каждую секунду. Его глаза были чёрными, без зрачков.
— Ты стала раскалывать небо, Настя Киричук.
— Я спасаю.
— Нет. Ты вмешиваешься. Ты раздвинула границу, которую даже Бог обходил стороной.
— Я не позволю им умереть.
— Тогда ты позволишь им жить в пустоте.
Оракул протянул ей стеклянный шар — в нём был город. Серый. Безжизненный. Люди ходили по улицам, улыбаясь... без душ.
— Это твой будущий мир. Ты его уже строишь.
⸻
В ту ночь Насте снова приснился Кирилл.
Он был без лица.
Она не могла подойти — тени разрывали пространство между ними. Он смотрел на неё, а из его груди — шёл пепел.
И всё, что он сказал, было:
— Ты сделала всё правильно. Но ты выбрала не ту цену.
⸻
Финал главы:
Настя стоит на перекрёстке. Машины остановились. В небе — трещина. Из неё — капает тьма, будто чёрная вода. Люди на улицах замерли. Птицы упали с неба.
А внутри неё — всё стихло.
Смерть обернулась к ней и сказала:
— Ты сломала судьбу, Настя. А теперь реши: ты станешь её новой хозяйкой... или уйдёшь вместе с теми, кого не смогла спасти.
Она стояла посреди перекрёстка, и даже шум города стих. Только сердце билось, как отголосок чего-то живого — или последнего, что в ней ещё осталось человечного.
Настя почувствовала — мир задыхался.
Смерть подошла ближе, в её глазах не было ни упрёка, ни гнева. Только усталость.
— Мы с тобой слишком долго носили чужие роли, — произнесла она. — Я дала тебе силу, а ты сделала выбор. И теперь даже я... не могу предсказать, чем всё закончится.
— Но ты знала, — прошептала Настя. — Знала, что будет.
Смерть ничего не ответила.
С неба упала птица. Сначала одна. Потом другая. Потом целая стая — мёртвая тишина, мёртвая плоть. Люди не кричали. Просто стояли. Словно пустые оболочки, не способные осознать происходящее.
Настя развернулась и побежала. Сквозь них. Сквозь равнодушие. Сквозь холод.
Она мчалась в Дом Между Мирами — тот, что Смерть однажды показала ей. Старый особняк с тремя дверями: Рай, Ад и Никто. Только теперь... он больше не стоял на месте. Он плыл, будто обломок реальности, вырванный из потока.
Настя ворвалась внутрь — и всё было не так.
⸻
На полу лежали зеркала. В каждом — её отражение. Уставшее. Искажённое. Без глаз. Без лица. С горящей душой. Одно из них шептало:
«Ты стала тем, кого боялась. Слишком живая, чтобы умереть. Слишком мёртвая, чтобы жить.»
Настя зажмурилась, продираясь дальше.
На втором этаже, у старого окна, сидел Кирилл. Его спина была к ней, но она знала — это он.
— Кирилл? — прошептала она.
Он обернулся. Лицо было его. Но... взгляд пуст.
— Я не могу быть здесь, Настя. Меня больше нет.
— Нет! Я сражалась ради тебя! Я прошла ад, рай, время, смерть! Я уничтожала и строила ради тебя!
Он молча посмотрел на неё.
И тогда Смерть, стоявшая в тени, произнесла:
— Ты сражалась ради своей боли. Не ради него. Не ради мира.
⸻
Мир дрогнул снова. С потолка осыпалась пыль — чёрная, как сожжённые страницы.
Снаружи — трещина в небе начала расширяться. Город начал терять цвет. Машины замерли навсегда. Время застыло, как вода в стекле.
Настя встала посреди этого хаоса.
— Я всё исправлю. Я найду путь.
Смерть подошла ближе.
— Тогда ты должна стать выше меня. Не другом. Не избранной. А чем-то новым.
— Чем?
— Судьёй.
⸻
Слово повисло в воздухе.
Судьёй?
Настя дрожала. Не от страха — от понимания. Это уже не о спасении. Не о любви. Не о воскрешении.
Это о порядке. О законах новой реальности. О том, кто решает — жить ли миру... или рассыпаться в прах.
⸻
Настя выходит из особняка, и воздух вокруг крошится, как стекло. Люди замерли, наблюдая за ней. А за спиной — Смерть исчезает. С её лица спадает маска, и в последний раз она улыбается.
— Теперь всё зависит от тебя.
В небе — трещина превращается в глаз, чёрный и бездонный.
А в её груди рождается свет.
Пока еле-еле.
Но он начинает жить.