Глава 5. След в пустоте
Сквозь серое небо медленно падал ледяной пепел. Когда-то это был снег, но после великого раскола даже природа перестала быть прежней. Настя шла по опустевшей улице, среди обломков домов, где давно уже не слышно детского смеха и голосов живых. Только вой ветра да треск сгнивших балок. Её шаги отдавались глухим эхом в этом мире без времени.
Её взгляд был устремлён вперёд — в чёрную бездну огромного провала в земле, куда когда-то упал целый город. Там, в этой трещине мира, по слухам, скрывалась истина. Там должна была быть дверь в царство мёртвых.
Настя остановилась. Она чувствовала, как с каждой секундой что-то незримое сжимает её сердце. Тень за её спиной стала гуще, чем просто тень.
— Ты всё ищешь ответы, дитя вечности? — раздался голос, одновременно глухой и пронзительный.
Настя резко обернулась, но никого не увидела. Только воздух дрожал, как мираж.
— Кто ты? Покажись! — Настя сжала кулаки.
Перед ней начал вырисовываться силуэт. Высокий, худой, в изломанном плаще, лицо скрыто капюшоном.
— Я тот, кто слышит крики этого мира... Я — Серафим, хранитель того, что ты разрушила.
Настя сделала шаг назад.
— Я никого не разрушала... Я пыталась спасти!
— Ты дала миру вечную муку. Ты украла у людей право на конец, на покой.
Ветер завыл сильнее. Лица мёртвых — призраки — проступили в вихре пепла, смотрели на Настю пустыми глазами.
Серафим шагнул вперёд, и земля под его ногами покрывалась трещинами, словно сама реальность не выдерживала его присутствия.
— Посмотри на них. Каждый из них умоляет меня завершить начатое. Помоги мне... вместе мы очистим мир от его гнили.
Голос его стал мягче, почти печален.
— Я не монстр, Настя. Я лишь исполняю волю тех, кто страдает.
Настя покачала головой, но внутри у неё зашевелилось сомнение. Эти глаза призраков... в них была боль.
И вдруг воздух вокруг неё сгустился, как смола. Пепел, казалось, перестал падать, а просто завис в воздухе. Серафим исчез, но в воздухе остался его шёпот:
— Ты увидишь истину. Грядёт выбор.
Неожиданно под ногами Насти земля треснула, и она полетела вниз, в бездну трещины мира. В последний момент перед тем, как её поглотила тьма, она услышала в ушах голос Кирилла:
— Настя... не сдавайся...
⸻
Настю охватила холодная тьма. Падение, казалось, длилось вечность. Она не чувствовала ни ветра, ни собственного тела — только страх, липкий, обволакивающий, как чёрная вода. В этой пустоте не было звуков, кроме собственного дыхания и слабого стука сердца. И тут, в этом безмолвии, она услышала... смех. Тонкий, почти детский, но исполненный чего-то нечеловеческого.
Внезапно падение прекратилось. Настя очутилась на твёрдой земле — если это вообще можно было назвать землёй. Всё вокруг было словно нарисовано углём: чёрные деревья без листвы, небо цвета пепла, и зыбкая гладь реки, по которой плыли полуразложившиеся лодки без гребцов. И в воздухе висел тот самый смех — всё громче, всё ближе.
Настя пошла вперёд, чувствуя, как земля дрожит под её ногами.
— Кирилл? — прошептала она, сама не зная, зачем.
Но вместо ответа — визгливый голос:
— Ты опоздала, Анастасия...
Из мрака вышел Серафим. Но теперь он был не один. За его спиной, словно марионетки, шли фигуры. Обугленные, без глаз, без ртов. Их лица были искривлены болью.
— Ты видишь их? — Серафим поднял руку. — Это души тех, кого ты не спасла. Души тех, кто умер, когда ты закрыла миру путь к смерти.
Настя стиснула зубы.
— Я не могла иначе! Я боролась за жизнь...
— Жизнь без смерти — это вечный ад, — прошипел Серафим.
И тогда он сделал знак рукой, и одна из фигур рванулась к Насте. Она ощутила, как нечто ледяное и липкое схватило её за горло. Настя попыталась вырваться, но хватка была как железо. В глазах поплыло. Она слышала сердцебиение — своё и этого мертвеца. Оно сливалось в один неистовый ритм.
— Смотри! — голос Серафима звучал, как гром. — Вот твоя правда!
И перед глазами Насти замелькали образы. Города, где люди больше не умирали, но медленно гнили заживо. Дети, что рождались без душ. Миры, раздираемые хаосом. Она увидела себя — через 600 лет — холодную, одинокую, с пустыми глазами, скитающуюся по опустошённой земле.
Но вдруг... в этом вихре видений мелькнуло другое лицо. Лицо Кирилла.
— Настя... хватит бояться... борись...
Эти слова дали ей силу. Настя рванулась вперёд, вырвавшись из хватки мертвеца. Она упала на колени, тяжело дыша.
— Я не сдамся. Я не дам тебе уничтожить меня, Серафим.
И тогда тьма вокруг завыла. Серафим поднял руку — небо раскололось. Из разлома хлынул багровый свет. Он шептал Насте о конце, о гибели, о неизбежности.
Но в этот момент позади неё появился новый голос. Голос, знакомый до боли.
— Встань. Ты сильнее, чем думаешь.
Настя обернулась. На краю разлома стоял призрак Кирилла. Его глаза больше не были печальными — в них горела решимость.
— Кирилл... — прошептала она.
— Мы вместе пройдём через это, — ответил он.
И в следующий миг багровый свет поглотил их обоих. Настя закрыла глаза, чувствуя, как её тело обжигает жар нового сражения, которое только начиналось...
Когда багровый свет поглотил Настю и призрак Кирилла, она почувствовала, что разрывается на части. Мир вокруг распался на тысячи осколков. Каждый из них отражал её страхи, ошибки, боль. В одном она видела, как горит её дом, в другом — как Серафим срывает с неё остатки человеческой души, а в третьем — мёртвые глаза Кирилла, полные упрёка.
Где-то в этой бездне эхом разносился голос Смерти:
— Настя... каждый твой выбор ведёт к гибели.
И вдруг... падение прекратилось. Настя с Кириллом оказались на странной равнине, под чужим небом цвета тёмной крови. Земля была усеяна обломками гробов, стёртыми надгробиями, и в воздухе стоял запах праха и гари.
— Где мы? — Настя с трудом поднялась на ноги.
Призрак Кирилла смотрел в даль.
— Здесь решается судьба твоего мира.
Вдоль горизонта медленно шла чёрная туча. Она приближалась, и Настя поняла: это не облако. Это была Чёрная Лоза, но теперь её щупальца сливались с мёртвыми душами, образуя живую стену боли и ненависти. Лоза издавалa глухой вой, словно тысячи потерянных душ кричали одновременно.
Настя отступила, но за её спиной уже клубился багровый туман, отрезая путь назад.
— Кирилл... что мне делать?
— Не убегать. Ты должна встретиться с этим лицом к лицу, иначе конец всему.
И тут Лоза рванулась вперёд, щупальца потянулись к Насте. Первое коснулось её руки — и она почувствовала, как что-то пытается высосать из неё силу, отнять всё: надежду, воспоминания, саму суть.
Настя закричала. Но в этот миг из багрового тумана вышла тень — сама Смерть. В её руках был новый, огромный серп, чёрный, как ночное небо без звёзд.
— Назад, порождение хаоса. Это моя добыча.
Смерть ударила серпом по щупальцам Лозы, и земля дрогнула. Щупальца с визгом отступили, а Лоза завыла ещё громче, раздирая небо.
— Ты не пройдёшь дальше, — прошипела Смерть.
Настя упала на колени, глядя, как два воплощения тьмы — Смерть и Лоза — сталкиваются в этой мёртвой равнине. Каждый их удар вызывал дрожь земли, каждый взмах серпа рассекал клубящуюся тьму Лозы.
Но Лоза не сдавалась. Она снова рванулась к Насте, и один из щупалец пронзил ей грудь. На миг ей показалось, что сердце остановилось. Но тут же рана начала затягиваться — плоть срасталась с невероятной скоростью, не оставляя следов.
— Не бойся, Настя! — голос Кирилла звучал как молитва. — Ты не одна!
Смерть обернулась, и в её глазах, в бездне под капюшоном, впервые промелькнула искра — не то гнева, не то заботы.
— Поднимайся. Конец близко.
Настя с трудом встала, чувствуя, как мир вокруг разлетается на куски. В небе разверзлась чёрная дыра, из которой рвались крики тысяч душ.
И в самый разгар этого ужаса Серафим снова дал о себе знать. Его голос прокатился по равнине, как удар грома:
— Ты хотела вечной жизни, Настя? Смотри, каково это — быть вечным свидетелем гибели!
Перед глазами Насти вспыхнуло новое видение: она стояла среди руин человечества, одна, живая среди мёртвых. Солнце на небе больше не светило. И только голос Кирилла эхом звучал в её душе:
— Борись...
Щупальца Лозы извивались в агонии, рассечённые серпом Смерти, но всё ещё рвались к Насте. Казалось, они впитывали саму тьму, что наполняла эту бездну. Ветер завыл, как проклятие, и багровый туман сгустился, превращаясь в стены клеток, из которых слышались стоны замученных душ.
Смерть встала перед Настей, её фигура казалась гигантской в этом аду.
— Ты хочешь узнать правду, Анастасия Киричук? — её голос звучал теперь тише, но в нём дрожала сила, от которой холодает кровь. — Ты хочешь понять, что значит вечность?
Она взмахнула серпом — не в сторону Лозы, а в пустоту. И пустота ответила. Настя увидела в разрыве пространства саму себя — спустя пятьсот лет. Стоящую на вершине обломков мёртвого мира. Её лицо было спокойно, но в глазах читалась такая тоска, что Насте захотелось закричать. Она стояла в одиночестве, а вокруг — ни души, лишь пепел и тени.
— Вот она. Вечность, о которой ты мечтаешь. Смерть без конца.
Лоза воспользовалась моментом, вновь ударив по Насте. Щупальца оплели её тело, сдавливая, пытаясь раздавить, как хрупкую куклу. Настя почувствовала, как кости трещат, как плоть рвётся под давлением. Но... мгновение — и всё восстановилось. Лоза бесилась, не понимая, как её добыча может так сопротивляться.
Смерть подняла руку — и багровый туман рассеялся, открывая под Настей бездонную пропасть.
— Лоза питается страхом. А твой страх — это страх одиночества. Освободи себя — и освободишь мир.
Настя, дрожа от боли и ужаса, с трудом выдохнула:
— Я... не боюсь!
И в этот момент призрак Кирилла шагнул вперёд. Его силуэт, едва видимый среди мрака, положил руки на плечи Насти.
— Ты сильнее, чем думаешь.
Щупальца ослабли. Лоза взвыла и рванулась в последний раз, но Смерть с нечеловеческой скоростью взметнула серп и разрубила её надвое. Из рассечённой Лозы хлынул чёрный свет, и с его последним воплем равнина исчезла, а Настя с Кириллом рухнули в темноту. Настя открыла глаза в своей комнате. Всё было как прежде: книги на полках, лёгкий запах кофе с кухни. Её сердце бешено колотилось.
— Сон? Видение?
Но тут в окне мелькнула тень — фигура Смерти стояла на улице, глядя прямо на неё. И раздался голос в её голове:
— Это только начало, Настя.
Она подскочила к окну — фигура исчезла. Но на стекле остался след от её прикосновения, будто холодный скелетный палец оставил невидимую отметину.
И только тишина окутала комнату... пока в небе не блеснула багровая молния, возвестившая приход новой угрозы.