Глава 5. Первое задание
Глава 5. Первое задание
Кто любит вставать рано утром, отправляясь в увлекательное путешествие от дома до работы? Кто любит трястись в ужасной, смертельной давке в общественном транспорте? Кто любит наблюдать злые, хмурые и невыспавшиеся лица прохожих? Кто любит быть «ранней пташкой»? Согласитесь, никто. Вот и наш с вами «быстрый, дешевый и надежный» Бог по вызову крайне отрицательно относился к вынужденной роли жаворонка. Пропуская тот факт, что он божественное создание, которому в принципе не требуется то же количество сна, что и обычным людям, Ято все же был довольно ленивым ценителем мягкой теплой кроватки. Итак, давайте разберемся, почему же жаворонок-Ябоку ранним утром оказался вне излюбленной постели, вне дома, среди озлобленных физиономий офисного планктона, трясущегося в душном, пропахшем потом, тесном вагоне метро. А дело было так: разбудил хозяина Юкине, заявив, что раз уж теперь у божка в ходу целых двое синки, тот, соответственно, обязан работать вдвое дольше и зарабатывать вдвое больше, чтобы обеспечивать своим орудиям комфорт, уют и прочие мелкие потребности. Разумеется, выслушав длинную нравоучительную тираду об обязанностях Бога, сонный, тупо моргающий юноша послал Сэкки к чертовой матери, накрылся с головой одеялом и отвернулся мордой к стенке. Работа, как говорится, не волк - в лес не убежит, однако хитрый мальчонка нашел другой, более изощренный способ поднять нерадивое божество с футона: добрый Юки, не мудрствуя лукаво, окатил хозяина холодной водой. Их общую комнату незамедлительно огласили выкрики нецензурной брани, далее последовала ожесточенная драка до первой крови, а в конце Ято, зевая, уныло давился завтраком, сидя на кухне у Кофуку.
Поэтому, проклиная всех на свете, что этом, что том, согнувшись в три погибели, обливаясь потом, Великий и Ужасный Бог Бедствий изворотливой гусеничкой ползал по пустым полкам для багажа, возвышающимися над десятками темноволосых голов пассажиров вагона, и, зажав в дрожащем кулачке черный маркер, разрисовывал номером своего телефона пафосные рекламные плакаты о предстоящих выборах в какой-то префектуре. Иероглифы и цифры получались корявыми, кое-где жирные линии вовсе заходили за края плакатного листа, оттого, что вагон из раза в раз встряхивало, но парень упорно продолжал свое грязное дело. Зомбированный народ абсолютно не замечал божественного вандала, так что тот спокойненько замалевывал лица кандидатов на рекламе. Зачем он это делал? Легко сказать: работай дольше, зарабатывай больше, однако чтобы получить работу, нужно в первую очередь ее еще и найти. Поскольку божок якобы являлся самопровозглашенным мастером-на-все-руки, ему для начала пришлось заняться самораскруткой, в надежде добыть хоть каких-нибудь клиентов. Честно говоря, в последнее время, после ударно-трудового месяца перед днем рождения Ики, Ябоку остался без копейки денег. Просто жизнь под ноль. Он понимал правдивость нравственно-моральных увещеваний Сэкки о заработке, ведь отныне им и вправду будет тяжко. Раньше, когда карманы его спортивки пустовали, юноша всегда мог без зазрения совести наведаться домой к подруге, где его бы сначала обругали за ужасные манеры, а потом накормили бы горячим завтраком-обедом-ужином да еще и, возможно, позволили бы немного похозяйничать. Теперь привычный жизненный цикл дал сбой, и вот уже не Ято окружен заботой и вниманием добросердечной школьницы, а сам обязан проявлять эти самые заботу и внимание по отношению к ней. Конечно, более-менее спокойная, рассудительная Хиёри кардинально отличалась от вспыльчивого, импульсивного Юки, хотя они оба фактически являлись подростками, и молодой Бог очень надеялся, что в случае с Хиоки дело не дойдет до церемонии омовения, которую он, пожалуй, и не переживет, однако все равно ощущал внутри некую тревогу. Кто знает, как дальше сложатся обстоятельства и как он, Ято, будет с ними бороться. Ну а пока он, волею судеб, вынужден снова мыкаться, перебиваясь случайными заработками.
Окончив своеобразный промоушен, изуродовавший все-все-все плакаты и даже стены вагона, парень устало размял буквально отсохшую руку, которой писал, и, притаившись на краю полки, стал ждать прибытия поезда на следующую станцию. Размеренное постукивание колес убаюкивало, от тусклого света нескольких освещающих замкнутое пространство ламп слепались глаза. Брюнет широко зевнул, чувствуя, что совсем немного, и он уснет прямо здесь, распластавшись в качестве «багажа». К счастью или к несчастью, от сладкой полудремы, совершившей набег на расслабленное сознание юноши, отвлек раздавшийся из динамиков громкий, шипящий женский голос, пропищавший название станции. Поморщившись, Ябоку, скрепя затекшими мышцами, плавно «съехал» с полки вниз, попадая в самую гущу спешащего на выход пролетариата. Божка тут же закрутило, завертело в безумной давке - утро, час пик - и вытолкнуло на перрон. Никто так и не заметил эфемерное существо, сдавливаемое чужими плечами, сумками и портфелями, что, впрочем, существо нисколько не огорчало. Парень даже как-то приободрился. Кажется, и сон отступил. Мощные подошвы тяжелых сапог неторопливо застучали по каменной плитке, смешиваясь со звуком множества других мелких торопливых шажков. На станции его ждал Юкине. Белобрысый синки, также засунув руки в карманы пуховика и прислонившись спиной к одной из металлических колонн, вместе составляющих нечто, наподобие стиля хай-тек, хмуро разглядывал снующий туда-сюда контингент людей, при этом мысленно абстрагировавшись от реальности. Мальчик размышлял о событиях последних дней. Ему было нелегко переживать случившуюся трагедию, нелегко мириться с новым обликом школьницы и нелегко держать свои чувства под замком, дабы не навлечь на хозяина скверну. Получается, теперь они с Хиёри находились в одном и том же положении - две мертвых души без прошлого, брошенные на попечение Бога. Само собой, речь о дальнейших занятиях синки с Ики больше не шла, какие уж тут уроки, когда она даже имени своего не помнит. Кстати, имя: парнишка долго гадал, почему же Ято отказался называть ее иначе, нежели Хиёри, ведь постоянно твердил про некий «секрет Бога», который, мол, ни в коем случае нельзя раскрывать, и первый же почти что его нарушил, оставив девушке прежнее имя. Странно, Юкине это казалось странным. Наверное, думал он, это обуславливается личным отношением Ято к Ики, все-таки та была его единственной верующей, да ко всему прочему еще и преданной последовательницей.
- Доволен, маленький изверг? - прошипел недобрый голос над ухом Юки, резко возвращая того в действительность. Бедолага аж подпрыгнул от неожиданности, стукнувшись затылком о колонну. Перед ним предстал немного потрепанный, сверкающий внушительными синяками под глазами Бог Бедствий. Юноша с минуту прожигал подопечного взглядом вселенской скорби и обиды, затем, развернувшись, молча побрел дальше.
- Эй, эй! - бросился в догонку Сэкки. - Подожди! Ты везде успел намарать свой номер или просто обманываешь меня? Смотри, я тебе больше денег не дам!
Брюнета маленько перекосило, тема денег всегда была для него болезненной, равно как и разговоры про его «потные ладошки», а когда твое собственное орудие заявляет, что больше не намерен давать в долг, это еще сильнее ранит самолюбие. Нет, честное слово, маленький изверг. Нарочито театрально схватившись за сердце, Ябоку страдальчески воскликнул:
- Ты за кого меня принимаешь?! Да разве я способен обманывать тебя, свою кровиночку?!
Мальчонка, хмыкнув, закатил глаза: придурок он и в Африке придурок, не Бог, а недоразумение какое-то. Именно поэтому верный синки поперся сегодня вместе с хозяином - мало ли, что он там учудит. Благоразумно решив проигнорировать чересчур громкие стенания брюнета, которые он ежедневно выслушивал дома, Юкине прибавил ходу, стараясь перегнать шустрого Ябоку. Удачно вписавшись в плотный поток текущего по эскалатору пролетариата, ребята поднялись наверх, выйдя со станции. Порывы сильного холодного ветра моментально растрепал обоим волосы, отчего Юкине зябко поежился, тяжелое, серое и мрачное утреннее небо не предвещало ничего хорошего. Обычно, в такие дни нередко бушевали опасные призрачные бури, вспыхивающие, подобно спичке, в нескольких районах-«очагах», однако сегодня царило поразительное затишье. Ни Ято, ни Сэкки не ощущали ничего, что бы могло настораживать. Нет, типичный призрачный мусор был: малюсенькие корявые монстрики сидели на спинах и плечах прохожих, прятались за мусорными баками, катались на проезжавших мимо машинах и автобусах. Просто ничтожные отбросы с Дальнего Берега. Просто юноше не нравилось, когда мир вокруг замирал, словно в преддверии катастрофы. Лично ему катастроф пока хватает.Оглянувшись по сторонам, Бог Бедствий нахмурил брови и зарылся носом в свой старый, довольно-таки неподходящий для зимнего сезона платок.
Так, каждый в своих раздумьях, они добрели до центрального городского парка - некогда излюбленного места встреч друзей со школьницей. Брюнет по привычке нелепо плюхнулся на заваленную парочкой старых газет лавочку, не обращая внимания на то, что лавка ледяная, а Юки присел рядом на низенькую оградку, также не заботясь о холоде. В принципе, миссия по распространению ятоизма была выполнена, оставалось лишь ждать, пока кто-нибудь отважится и соизволит позвонить. Закинув руки за голову, вздыхая, Ято рассеянно уставился в монохромное небо, про себя рассуждая, как же ему жить дальше. Эх, вот был бы он известным популярным Богом, с великолепным храмом, гораздо более красивым, нежели у старпера Тэндзина, с раздельным санузлом, с выходом прямо к парку, с женой и кучей верующих, молящихся ему дни и ночи напролет... Был бы он другим Богом, удачи, например, или счастья, чтобы Юкине и Хиоки... Хиёри не страдали от его прошлого...
- Как думаешь, - задумчиво протянул мальчик, отвлекая божка от грустных мечтаний, - Хиёри о нас что-нибудь вспомнит?
Юноша вздрогнул, но, постаравшись не выказывать своего волнения, связанного с любыми разговорами по поводу его новой синки, отстраненно проговорил:
- Не знаю. Вряд ли. Душа, ставшая оружием, теряет все воспоминания, считай, как заново родилась. Я не встречал еще ни одного синки, который помнил бы, кем он был до своей смерти.
- Ты уверен? - настаивал Сэкки, - Я имею в виду, что Хиёри была полупризраком, то есть наполовину мертвецом при жизни. Значит, есть небольшая вероятность того, что она все-таки что-то припомнит?
- Говорю же, - раздраженно воскликнул Бог Бедствий, - я не знаю! Хватит задавать мне глупые вопросы!
Юки приумолк. Наверное, если бы связь Богов и синки была двусторонней, его бы сейчас пронзило острой болью. Почему? Потому что он понимал и принимал состояние Ято. Наверняка, глубоко внутри, божок надеется, что однажды вернется их прежняя Ики, и они снова смогут почувствовать себя маленькой, импровизированной семьей, ведь больше всего на свете он боялся быть забытым ею.
Внезапно раздался противный звон мобильника. Буквально подпрыгнув на месте, брюнет, оживившись, вытащил из кармана красную «раскладушку» и нажал кнопку принятия вызова. Наконец-то! Свершилось чудо!
- Быстрый, дешевый и надежный Бог по вызову на связи! Здравствуйте, чем могу помочь? - бодренько провещал парень, мельком переглянувшись с юным оружием.
Из динамика телефона до Юкине донесся неразборчивый шипящий лепет. Внимательно выслушав абонента на «том конце провода», Ято быстро затараторил:
- Да-да, вас понял! Скоро буду!
Божок победоносно ухмыльнулся.
- Юкине, давай к Хиёри! Кажется, мои сегодняшние труды не прошли даром!
****
Удобно расположившись подле теплого котацу, осторожно придерживая кончиками пальцев края горячей кружки с чаем, Хиоки печально смотрела в окно. Небольшой, ухоженный и просто приятный глазу садик был весь в снегу. Пушистые белые шапки покрывали несколько самодельных клумб, парочка тоненьких деревьиц гнулись под тяжестью снежного пласта. Кругом белым бело, даже усыпанную гравием дорожку, ведущую от калитки до крыльца, замело снежным потоком, отчего дорожка визуально казалась грязно-серой или черно-белой. Незнакомый, чужой садик. Незнакомый, чужой дом. Незнакомая, чужая обстановка. Незнакомые, чужие люди. Все незнакомое и все чужое. Девушка не понимала, почему вдруг согласилась отстаться здесь жить. Жить! Не переночевать, не погостить, а жить! Да еще и у кого: у Богини (!) Нищеты, выдаваемой себя за совершенно другого Бога, и ее оружия! Уму не постижимо!
С момента перевоплощения или, лучше сказать, перерождения Хиёри прошло три дня, показавшихся ей чистым абсурдом. Гостеприимная, веселая и крайне болтливая Нищебожка за это время успела поведать ей обо всех прелестях загробного мира и уточнить все нюансы ее теперешнего положения. Первое, она - оружие. Второе, она находится в полной зависимости от своего хозяина, Бога, который призвал ее из мира призраков. Кроме того, оказывается, между ней и ее хозяином существует необъяснимая, но очень прочная эмоционально-психологическая связь. То есть любые ее эмоции плюс переживания передаются Богу. И третье, ей, собственно, больше некуда деться. Либо она остается рядом с хозяином, либо уходит от него, после чего, вполне вероятно, ее поглотят аякаси. Бред, не правда ли? Синки третий день подряд мучительно медленно переваривала, осмысляла полученную информацию, постепенно приходя к выводу, в какое же дерьмо она вляпалась. Шатенка искренне не знала, то ли радоваться ей, то ли не радоваться, потому как было сложно сориентироваться в каких-то новых, пока что диких условиях.
Переведя взгляд с окна на темную гладкую поверхность мутновато-зеленого чая, слегка подрагивающую из-за сквозняка, Хиёри сделала большой глоток жидкости, обжигающей волной прокатившейся по горлу. Ее, так называемый, «хозяин» был, мягко говоря, странным: безработный, безхрамный мелкий божок, шляющийся в неподобающей для божества одежонке и живущий на иждивении у других «сослуживцев». Сэкки-то уж и то поприятнее был. С виду хороший милый мальчик, как его только угораздило связаться с таким подозрительным типом? Впрочем, сама Хиоки отныне тоже будет вместе с этим типом... Я-то. Ято. Имя-то какое, с первого раза и не запомнишь. Единственное, что она действительно хорошо запомнила, это его глаза. Чистые, ясные, нечеловечески красивые голубые глаза. Сияющие. Она запомнила его взгляд, пронизывающий насквозь ее трепещущую душу, а еще тепло его рук... Тьфу! Черт возьми, и о чем она только думает?! Хиёри смущенно тряхнула головой, прогоняя поселившийся на щеках алый румянец. Нормальные у него глаза! И руки, кстати, потные, а вовсе не теплые! И вообще, где его носит?!
- Чего грустишь, Хиёрин?
Из кухни нарисовалась тонкая и звонкая фигурка розоволосой Богини. Девушка, беззаботно покружившись по комнате, уселась рядышком с синки, с любопытством заглянув той в лицо. Шатенку моментально окружил сильный, щекочущий ноздри запах мандаринов, смешанный со сладким ароматом каких-то сладостей.
- Я... просто задумалась, - поспешно ответила Хийо, стараясь не встречаться с Нищебожкой взглядом. Хитро улыбнувшись, Кофуку неожиданно сгребла ее в охапку, затискав несчастную в медвежьих объятиях.
- А не о Яточке ли ты сейчас думала? - веселилась Богиня, видя, как смущение Хиёри растет с каждой секундой. - Он тебе нравится?
Вот уж к чему оружие точно не была готова, так это к вопросам личного характера. Бедняжка едва не задохнулась от возмущения, отчаянно размахивая всеми конечностями (кружка с чаем полетела на пол), всеми силами протестуя против беспочвенных предположений смеющейся бестии.
- Конечно же, он мне не нравится! - Убеждала она Кофуку. - Я его практически не знаю, а еще у него ладони потеют, как незнамо у кого! Нет, нет и нет!
- Ладно, ладно, - Богиня Нищеты ослабила хватку, позволив брыкающейся девице вдохнуть немного воздуха и успокоиться. - Знаешь, Яточке никогда не везло с орудиями.
Хиоки несколько удивленно глянула на собеседницу.
- До момента, когда он встретил тебя и Юкки, он пользовался исключительно Норами.
- Норами? - переспросила шатенка.
Розоволосая Богиня утвердительно кивнула.
- Норы, это бездомные синки, у которых много хозяев и много имен. Большинство Богов презирают их за непостоянство и отсутствие преданности. У Ято было много бездомных синки, однако в конечном счете все они бросали его, оставляя умирать от скверны. Даже после того, как Юкки стал его орудием, ему пришлось перетерпеть церемонию омовения ради него. Так что не заставляй Яточку вновь страдать, хорошо, Хиёрин?
Пару минут Хийо, с выражением полнейшего непонимания на лице, молча открывала и закрывала рот, словно выброшенная на сушу рыбешка, явно силясь что-то сказать, но ничего не получалось. Какие еще Норы? Что за скверна? Она опять чего-то не поняла? В сознании наступил полнейший сумбур, эдакий винегрет из обрывков различных вещей, о которых ей твердили целых три дня. Наверное, смятение девушки было настолько очевидным, что Кофуку, спохватившись, попробовала отшутиться:
- Ой, не бери в голову, не то навлечешь на Яточку беду! В смысле, все будет хорошо! Не заморачивайся!
- Н-но, Эбису-сан, вы же сами сказали...
- Мало ли, что я сказала, и называй меня просто «Кофуку».
Синки хотела, было, возразить ей, однако их странную беседу прервал звук распахиваемых сёдзи и явление Христа народу, то есть взбудораженного, запыхвашегося, растрепанного Бога Бедствий собственной персоной. Следом скромненько зашел Сэкки.
- Собирайся, Хиёри! - Кое-как отдышавшись, объявил брюнет. - У нас есть работа!
Хиоки в недоумении выгнула бровь: и ради этого он мчался сюда, как ошпаренный, хотя, как показывает практика, мог бы с легкостью «телепортироваться»? Просто чтобы сказать, что у него в кои-то веки появился заказ? Странный, странный тип. Совсем на Бога не тянет. Делать нечего, пришлось ей принять низкий старт и крайне быстро нарядиться в зимнюю пальтушку, которую, между прочим, одолжила ей Нищебожка, и закутаться в безразмерный шерстяной шарф - погодка за окном предвещала крепкий морозец. Во время ее сборов божок возбужденно делился с Кофуку своей, почти детской, радостью, разительно отличавшейся от его полуобморочного утреннего состояния, переругивался с Юки, который то и дело отпускал уместные едкие комментарии, и исподтишка наблюдал за мечущейся вверх-вниз шатенкой. Когда все были готовы, парень одарил Хийо немного встревоженным взглядом, а розоволосая Богиня, стоя на крыльце, пожелала им удачи. Первое задание, как-никак!
****
- И... это здесь? - Озадаченно поинтересовалась девушка, настороженно озираясь по сторонам.
Перед ребятами высился старый большой частный дом, расположенный в, пожалуй, одном из самых тихих и забытых Небесами квартале города. Высокий забор из железных прутьев, защищающий ветхий заснеженный сад, расчищенная темная змея-дорожка, ведущая к чистому крыльцу, за которым находились выцветшие, но сохранившие красоту изначального рисунка сёдзи, огромные, увешанные неброскими шторами окна. Не богато, несмотря на размеры жилплощади, но довольно опрятно. В общем и целом дом производил впечатление почтенной старины, усиливаемое блеклым пейзажем самого квартала. Интересно, кому из местных жителей вдруг нечаянно понадобилась помощь Бога?
- Добрый день, молодые люди, - по дорожке, шлепая нелепыми галошами, засеменила пожилая женщина, маленькая, сухонькая старушка. - Должно быть, вы те, к кому я обратилась, верно?
- Верно, - подтвердил Юкине.
Старушка, смешно наморщив и без того покрытый сеткой старческих морщин лоб, подслеповато щурясь, представилась ребятам и пригласила их пройти в дом, попутно объясняя причину своего звонка.
А причина была такова: из красочного повествования почтенной дамы следовало, что вот уже на протяжении нескольких месяцев в ее доме творится непонятная чертовщина - сама по себе передвигается мебель, бьется посуда, внезапно может погаснуть свет, а по ночам исстрадавшаяся бабулька слышала чьи-то таинственные шаги за дверью спальни. На вопрос, обращалась ли та в какие-либо жилищно-коммунальные инстанции, мало ли, вдруг она за электричество вовремя не заплатила, и ходила ли она, например, в храм, дабы испросить у Небес тихой старости, старушка активно поддакивала, мол, ходила-ходила, да не помогло. Однако кое-какие предположения по поводу невидимого хулиганства на территории ее частной собственности у нее имелись. По ее мнению, это бушевал разгневанный дзасики-вараси, домовой, которому, видимо, было здесь неуютно. Хоть дом и старый, но переехала бабушка сюда всего лишь год назад, укатив отдыхать от выросших внуков, и, наверное, жутко не понравилась истинному хозяину жилища, потому дзасики-вараси пытался выдворить ее любыми способами.
- Понимаете, - дребезжала бабуля, постоянно поправляя выбившийся из пучка седой локон и с невероятной надеждой в голосе обращаясь к молодым людям, - я слишком устала от проказ этого сумасшедшего домового. Вас ведь зовут Ято-сан? Я видела ваше объявление неподалеку от станции метро, кажется, оно было написано на стене, и подумала, что, возможно, вы сможете мне помочь.
- Конечно, Бог Ято к вашим услугам, - Ябоку горделиво расправил плечи, сделавшись похожим на пафосного петуха. - Можете на меня рассчитывать!
Спутники божка обреченно вздохнули, каждый подумав о своем. Хиоки подумала о том, что с виду этот парень вовсе не кажется надежным, а Сэкки, что корявый пиар-ход, вопреки его ожиданиям, сработал.
Поболтав еще немного с милой зашуганной старушенцией, Бог Бедствий приступил к тщательному осмотру дома. Изнутри он смотрелся чуть лучше, нежели снаружи, однако интерьер комнат также не блистал роскошью. Домище был одноэтажным, с чердаком и подвалом. Поэтому распределение поисковых ролей произошло таким образом: Юкине должен был пока поковыряться в комнатах, Ято и Хиёри отправлялись на чердак, а потом все вместе они дружненько спускались в подвал. Если ни там, ни там и ни там они никого не обнаружат, то, соответственно, штурмуют крохотный участочек вокруг бабушкиного дома. В конце концов, где-то же эта тварь домашняя все-таки есть. Казалось бы, хороший план действий, однако белобрысый синки мигом воспротивился, якобы он не хочет искать домового один, он может не справиться, ну и так далее, но и упрямое божество отказалось идти на компромисс. Посему, повесив нос и бормоча самые грязные ругательства, Сэкки занялся первой комнатой, то бишь спальней хозяйки.
- Нам тоже некогда расслабляться, - юноша храбро вскарабкался по лестнице на чердачок. - Не отставай, Хиёри.
Девушка на трясущихся от страха ногах полезла вслед за ним. Признаться честно, она сильно волновалась. Что от нее требуется? Превратиться в оружие? Но как? Когда? Вовремя ли она успеет принять боевую форму? Почему он не объяснил ей, как превращаться?
- Могу я спросить у тебя кое-что, Ято?
- Ага, - бросил брюнет, шаря по мрачным запыленным закоулкам хранилища древнего хлама. Скорее всего, дзасики-вараси, подпитываясь негативной энергией самой старушки, просто стал жадным призраком, который использует пожилую женщину в качестве эмоциональной пищи.
- Что я должна делать?
Брюнет замер. Сердце сначала пропустило удар, а потом забилось чересчур часто и отрывисто, будто боялось чего-то. Ябоку незаметно улыбнулся, по-прежнему не поворачиваясь к шатенке лицом.
- Ты боишься, да? - В его голосе не было ни грамма иронии или насмешки, лишь констатация факта. Только сейчас он полностью прочувствовал невнятное состояние Хийо.
- Я не боюсь, - недовольно отозвалась синки, - я не знаю, что мне делать.
Привычное недовольство и манера ее речи невольно напомнили божку живую Хиёри. В смысле, ту Хиёри, которая знала его и помнила. Обернувшись, Бог Бедствий с некой несвойственной ему мягкостью проговорил:
- Назову твой сосуд - ко мне, назову имя - обратно. Думаю, этого тебе пока хватит.
Хиёри пожала плечами. Конечно, она не расслышала той секундной мягкости в его тоне, однако поняла, что свои мысли следует держать под контролем, иначе «хозяин» будет знать все. Все. А это уже нарушение прав человека.
Облазив чердак и комнаты, ребята в итоге никого не нашли. Взмыленный от переусердствования Юки напоминал загнанную лошадь, а вот запыленные и грязные юноша и девушка напоминали скорее чудовищ с Хэллоуина, нежели божество и орудие. Поиски в подвале тоже, увы, оказались безрезультатными, и Ябоку начал, было, подумывать, не тронулась ли их клиентка умом на почве самовнушения.
Последней целью оставался участок с прилегающим к нему садом.
- Бли-и-ин, - с протяжным стоном разочарования, Юкине выкатился на улицу. - Да что это вообще за призрак, домовой, аякаси или как там его?! Мы тут весь дом вверх дном перевернули, но его нигде нет!
- Может, дзасики-вараси обладает особенной силой, и поэтому мы не замечаем его? - Предположила Хиёри, поплотнее закутавшись в шарф.
- Может, пойдем домой? - Предложил брюнет, широко зевнув, за что сразу огреб две поучительные оплеухи - от обоих орудий.
- Бестолочь! Ничему тебя жизнь не учит!
- И ты действительно считаешь себя Богом?!
В общем, несчастного парня замордовали так, что тот, морально униженный и оскорбленный, поспешно отринул идею о теплом футоне. Однако, если говорить серьезно, он не ощущал присутствия призрака. Ни намека на след аякаси. И чем больше они запутывались в своих поисках, тем сильнее Ято опасался насчет коварности «домового» и боевой готовности Хийо. Бессмысленно скрывать волнение, ее мысли передавались и ему, и в отличие от Сэкки она слишком уж заморачивалась по поводу уничтожения призрака. Делов-то, разрубил монстра, и все.
В то время как божок и белобрысый синки, отвлекшись от основного задания, крикливо ругались друг с дружкой, Хийо незаметно отчалила к скромному садику. Пара-тройка голых, скрюченных деревьиц, хаотично возвышающихся над плотным снежным покровом, несколько высохших кустиков и разбитая грязная клубма, вот и весь сад. Любоваться было нечем, но шатенка почему-то как завороженная разглядывала окружающий ее убогий пейзаж, позабыв о том, что нужно заниматься вовсе другим делом. Чужой дом. Чужой сад. Чужие люди. В точности как и у Богини Нищеты. Все чужое и незнакомое, все странное и непонятное. Или это она сама чужая, странная и непонятная? Да ну, идиотизм какой-то. И тем не менее ей было крайне необычно ощущать себя во-первых, существом, способным превращаться в предмет, во-вторых, чьей-то собственностью. Неужто вон тот орущий во всю глотку неудачник в спортивном костюме - ее хозяин? Неужто она навсегда привязана к нему, без особой возможности сбежать? Девушку переполняли двойственные чувства, смесь неприязни и безысходности.
- Хиёри, берегись!
Взволнованный голос Ябоку вернул ее в действительность, и довольно вовремя: отшатнувшись от того места, где она только что стояла, синки увидела небольшого, внешне совершенно не опасного, похожего на уродливого ребенка призрака. «Малыш», хитро осклабившись, продемонстрировал ряд острых акульих зубов, явно не присущих нормальной человеческой челюсти.
- Ято, давай я с ним разберусь?.. - Юки молниеносно загородил девушку собой, приготовившись услышать свое имя.
- Ко мне, Хиоки!
Сверкнув на скупом дневном свету, в раскрытую ладонь брюнета послушно лег маленький тонкий нож.
«Я... Я... Я не справлюсь! Не справлюсь! - заголосила синки в сознании Ято. - Я не умею, не знаю, что делать!»
- Да не парься, - хищно улыбнулся юноша, тут же отразив первую атаку аякаси, - я сам все сделаю! Главное, не бойся и доверься мне!
«Ты шутишь?!»
Бог Бедствий лишь усмехнулся; омерзительно запищав, подобно истинному ребенку, призрачный уродец, подпрыгнув, предпринял попытку вцепиться зубами парню в руку, держащую синки, насквозь прокусив запястье, однако тот ловко увернулся, резанув коротким лезвием призраку промеж выпученных, как у эпилептика, глаз. Лезвие было превосходным, закаленным, таким же, как характер вложенной в него души.
Дзасики-вараси оказался достаточно прыткой тварью - то набросится слева, то мелькнет с правого бока, то кинется прямо в лицо. Молодой Бог с завидной скоростью поспевал за всеми выпадами монстрика, оставляя на сморщенной тушке глубокие порезы. Снег под ногами окрасился ярко-зеленой кровью.
«П-почему он не погибает?» - Хиёри забеспокоилась пуще прежнего, давя на эмоциональный фон хозяина.
Чертыхнувшись, юноша, отражая беспрестанные атаки, выждал удачный момент и, когда аякаси вновь совершил прыжок, оказавшись на одном уровне с божком, брюнет резко вонзил нож в верткое тельце, глубоко погрузив клинок до самой рукояти. Ослепительно засияла огромная испещренная иероглифами звезда, возвещая об уничтожении злобного духа, пространство из черно-белого на миг превратилось в кроваво-малиновое марево. Дзасики-вараси исчез.
Отдыхающий в сторонке Юкине облегченно выдохнул.
- Вернись, Хийо!
Вместо кайкэна перед брюнетом возникла девичья фигура. Расширенные аметистовые глаза и трясущиеся коленки выдавали изумление девушки. Она и не ожидала, что может быть такой сильной.
- «Я не справлюсь», «я не справлюсь», - Ято утешающе похлопал оторопевшую шатенку по плечу, - справилась? Ничего сложного?
Хиёри медленно кивнула.
- Идем, - юноша как бы невзначай коснулся пальцами ее замерзшей руки, - бабулю порадуем.
****
Вечером обитель Нищебожки галдела и шумела не хуже любого придорожного бара. Дайкоку, расстаравшись, приготовил великолепный ужин и открыл бутылочку сакэ - отметить столь важное событие, как успешно выполненная первая работа, Кофуку вязла к Хиоки с расспросами, Юкине, будучи орудием опытным, краснея, хвалил шатенку, Ято, успев стащить одну лишнюю бутылку с водочкой, пристроился в углу, наблюдая за оживленной компанией друзей.
- А ты правда такая сильная? - Пытал Хиёри розоволосой демон. - А тебе было страшно? Да? Ты боялась не справиться?
- Думаю, из нее выйдет достойный синки, - одобрительно отозвался Кокки, прищурив внимательные карие глаза.
- Молодец, Хиёри! - Радовался Сэкки.
Лишь Ято хранил молчание. После того, как они отчитались перед рассыпающейся в благодарностях старушкой, наградившей их пятью йенами и небольшими «премиальными», Бог Бедствий не сказал девушке больше ни слова. Нет, он тоже был рад ее успеху, однако горечь от предшествующих событий и ощущение неправильности происходящего омрачали его личное веселье. Ему все еще было тяжело смириться со своим решением и принять все так, как оно есть.
Разгульный ужин, плавно перешедший в обыкновенную пьянку, закончился далеко за полночь. Уставший и захмелевший, народ начал потихоньку расходиться спать. Первым под напором сонливости сдался Сэкки: поблагодарив Дайкоку за вкусную еду и пожелав всем спокойной ночи, мальчик, шаркая ногами, вяло удалился в его общую с Ябоку комнату. Следующей отправилась восвояси Нищебожка, оставив Кокки одного убирать со стола грязную посуду и остатки ужина. Мужчина, зажав в зубах сигарету, неторопливо форсировал между кухней и гостиной. Вскоре и он ушел на боковую, предупредив Ято о том, что если тот попробует залезть в ящик с прочими невыпитыми бутылками, утром он оторвет ему его загребущие ручонки. Божок в ответ пожелал Дайкоку кошмарных снов. Хиёри пришлось расстилать футон прямо посреди гостиной, ибо несмотря на доброжелательность Кофуку, дом-то у нее был не резиновый, и комнат на всех не хватало. Аккуратно разложив матрац, подушку и одеяло, девушка выжидающе посмотрела на продолжавшего сидеть в углу брюнета, намекая, чтобы тот уже уходил, однако Бог Бедствий даже не шелохнулся, то ли реально не понял намека, то ли сделал вид, что не понял.
- Ты по ночам не спишь, что ли? - Поинтересовалась шатенка, сев рядом с парнем.
Ято печально потряс пустой бутылкой, отставив стеклянный сосуд в сторону.
- Сплю, - буркнул он, развязывая и снимая с шеи платок. Далее исчезла его извечная спортивная куртка.
- Тогда чего сидим, - Хиоки невольно покосилась на его белую футболку, затем ее взгляд скользнул к заметно покрасневшим щекам юноши и его лихорадочно блестящим глазам, - кого ждем?
- Тебя, - бездумно ляпнул Ябоку и заслужил неслабый подзатыльник.
- Извращенец! - И еще подзатыльник. - Чтобы через секунду тебя здесь уже не было!
Гнев девушки вызвал у божка грустную улыбку, кажется, Хиёри мало-помалу приобретала черты ее прежнего несокрушимого характера.
- Знаешь, Хиёри, я хотел сказать...
Теплый, странный взгляд небесно-голубых глаз несколько поубавил пыл разъяренного оружия, и на бледных щеках шатенки проступил румянец.
- Что ты там хотел? - Тихо повторила она.
- Что... Ты хорошо сегодня постаралась, - Ябоку поспешно поднялся на ноги, явно заторопившись уйти. - Ты и правда молодец, спокойной ночи!
Ступеньки лестницы натужно заскрипели под быстрыми шагами парня. Он хотел сказать вовсе не это, а какие-то другие, более личные слова, но не смог. Наверное, потом он тысячу раз будет корить себя за нерасторопность, однако он обязан помнить, что для Хиёри он уже не друг. Их дружбы больше нет. Сейчас он всего лишь ее хозяин. Неизвестный, нищий Бог.
Покрутив пальцем у виска, Хийо взбила поудобнее подушку и, зевнув, без сил повалилась на футон. Какой же он все-таки странный, этот Бог Ято...