Глава 2. Несчастный призрак
Глава 2. Несчастный призрак
Сидя на асфальте по ту сторону шоссе, загражденную предупреждающими полосатыми линиями, Хиёри несколько секунд тупо смотрела перед собой. Ее душа отделилась слишком внезапно, девушка даже не успела толком осознать, что случилось. За линией, посреди проезжей части, валялся измятый, скомканный, подобно ненужной бумажной салфетке, раздавленный и разбитый автомобиль ее родителей. За линией воцарилась невиданная суматоха: машины останавливались, выбегали перепуганные люди, слышались крики, приказы вызвать полицию и скорую помощь. За линией водитель грузовика, торопливо покинув кабину, в ужасе смотрел на останки серебристого «Рено». Кто-то схватил его за руку, куда-то потащил, извергая ругательства и проклятия, а мужчина оцепеневшим взглядом таращился на свой проступок, тяжелую, непоправимую ошибку. Если бы он вовремя затормозил, возможно, последствия были бы не столь плачевными. Если бы господин Ики изначально ехал на бóльшей скорости, возможно, ему удалось бы избежать столкновения. Как много этих «если бы» и «возможно», этих сожалений, отговорок и предположений, когда уже ничего нельзя изменить. Наивно полагая, что ее зрение сыграло с ней злую шутку, что это всего лишь плохой, страшный сон, Хиёри медленно поднялась с земли и на негнущихся, налитых свинцом ногах пересекла ограждение, подойдя ближе к минивэну. Машину перегнуло, как соломинку. Смятый бок «Рено» практически вогнулся в противоположный, отчего казалось, будто салон автомобиля разорвало на две части. Девушке стало плохо. Под тоненькими трещинками, паутиной оплетающими лобовое стекло, она увидела окровавленную голову матери. Женщина лежала, уткнувшись лбом в панель управления, придавленная спинкой сиденья. Отца ударной волной отнесло к ней, правая половина его лица также была залита кровью, шея изогнулась под неестественным углом. Не верю! Не верю! Не верю! Школьницу оглушил собственный пронзительный крик, отчаянный, безнадежный, и шатенка, сглотнув подступившую к горлу тошноту, переключила внимание на то место, где сидела она сама. Наверное, это странно - видеть свою смерть. Сквозь пробитое окно она увидала лишь свои ноги, дальше ее тело скрывала образовавшаясь вмятина. И, видимо, оно и к лучшему, ибо вид изломанного, искореженного тела - опасен для психики. Грузовик въехал в минивэн прямо тогда, когда девушка опиралась о передние кресла. Она могла только догадываться, насколько сильно пострадало ее тело. Обессилев, Ики рухнула на колени. Мимо нее продолжали сновать взбудораженные люди, где-то совсем близко раздался вой полицейских сирен, вокруг «Рено» выстроилось плотное кольцо зевак. Врачи, спасатели проходили сквозь нее, словно сквозь воздух, но Ики не могла заставить себя пошевелиться, ей казалось, будто она - мешок, набитый картошкой, тяжелый и неподъемный. Лихорадочно соображающее сознание со скоростью света анализировало произошедшее. Что случилось? Она... умерла? Как это могло произойти? Почему? Почему именно с ней, в ее день рождения? Почему именно ее родители должны были погибнуть? По-че-му?! Кто виноват?! Кто, черт возьми, виноват?! Многочисленные вопросы болезненными вспышками озаряли гудящую голову. Ее мысли казались ей бредом. Она не думала, она бредила. Можно ли вообще думать о чем-то в такой ситуации?
А... хвост? Хиёри встрепенулась, пересилив навалившуюся от безысходности слабость, и начала неуклюже крутиться, ища за спиной тонкую розовую нить жизни, «провод», соединяющий земную оболочку и дух. Однако она ничего не нашла. Привычный хвостик исчез. Ее душа больше не принадлежала мертвому телу. Учащенно бьющееся, сжимающееся сердце Ики замерло; на лбу выступили капли холодного пота. Умерла. Она все-таки умерла. Ей больше некуда вернуться. Остался лишь блуждающий дух. Нечто внутри девушки оборвалось, подобно перетянутому канату, по щекам потекли горячие, неконтролируемые слезы. То ли от ощущения безграничной ярости, обрушевшейся на нее всепожирающим пламенем, то ли невероятной, невыносимой боли, пулей пронзившей грудную клетку, шатенка бросилась к автомобилю, со всей дури ударив кулаком по перекошенным металлическим дверям. Вопреки отрезвляющей отдачи после удара, ее бледная рука прошла сквозь поверхность. Разозлившись, школьница ударила еще раз, пнула ногой днище авто, срывая горло истошными криками, но результат был прежним: более она не могла касаться предметов, находясь в духовной форме. Родители. Там были ее родители. Там была она. Ее жизнь. Ее счастье и радость. Ее предвкушение праздника. Ее маленький беззаботный мирок рухнул, разлетевшись на тысячи звенящих глухим набатом осколков. Ято предупреждал ее о печальных последствиях разрыва нити, но она либо отмахивалась, мол, все будет в порядке, либо не придавала значение его словам. Он говорил, что опасно существовать полупризраком, будучи на грани меж двух миров. Как же, черт возьми, он был прав! Почему она не слушала его? Почему не позаботилась о своей безопасности и безопасности ее близких? Так кто же, в таком случае, виноват? Она? Произошедшее - ее вина? Или вина невнимательного водителя? Быть может... всему причина ее желание? По спине Ики пробежали мурашки, она хотела загадать желание никогда-никогда не расставаться с друзьями, никогда не забывать об обитателях Дальнего берега, никогда не возвращаться к нормальной жизни обычной девочки-подростка. Неужели простое пожелание, какие загадывают все люди, оказалось настолько сильным, что Небеса услышали ее просьбу? Однако желания исполняют Боги, который из них внял ее мольбе? Ято? Нет! Ято ни за что не исполнил бы ее желание таким жестоким, зверским способом! Он не убил бы ее и ее родителей, которые вообще не имели ни малейшего отношения к загробному миру! Он... не такой... «Он и людей убивал тоже...» Нет, пожалуйста, только не он! Это был не Ято!
Когда несколько спасателей стали разбирать минивэн, чтобы вытащить оттуда пострадавших, Ики, не выдержав, отвернулась. Глазеть на обезображенные тела ее родных было свыше ее сил. Девушке невольно показалось, что она вот-вот упадет в обморок, хотя вряд ли мертвые, «обнаженные» души способны терять сознание. Шатаясь и покачиваясь, она отошла к линии заграждения; пара снежинок упала на ее белое как мел лицо, но она не почувствовала знакомый покалывающий холод. Мороз, ветер, шатенка не ощущала погоды, низкой температуры, времени, не слышала голосов кублящегося за спиной народа, звуков улицы, даже ударов собственного сердца, которое, в принципе, и не должно было биться. Какие бы то ни было внешние раздражители просто-напросто блокировались перегруженным мозгом. Это было ничтожно мало, абсолютно неважно, не имело значения перед тем шоковым состоянием, в котором находилась Хиёри. Одна-единственная мысль пульсировала у виска - что ей делать? Наверное, нужно предпринять какие-то действия, куда-то бежать, искать помощь, рассказать кому-нибудь, выплакаться перед кем-то и спросить совета. Тогда автоматически возникал другой вопрос - а что она может сделать? К кому она может пойти? Кто даст ей совет? Чем больше она задавалась горькими вопросами, тем сильнее загоняла себя в психологический угол. В логический тупик. Шаг вправо, шаг влево - расстрел. Любое действие бессмысленно, ибо оно ничто не изменит. День рождения. Подарки. Улыбки. Смех. Праздник. Дорога. Зима. Авария. Смерть. Рваная, туманная цепь последовательностей. Желание. Будущее. Катализаторы разыгравшейся трагедии, где Хиёри отведена главная роль. Посмертная роль. Получеловек-полупризрак, был ли у нее шанс рассчитывать на долгую и счастливую жизнь? Нет, не было.
- Хиёри... - раздался позади слабый мужской баритон. - Прости меня, Хиёри.
Я виноват, старый дурак. Прости, прости, милая...
Школьница вздрогнула, не решаясь обернуться. Боже, да над ней сам Дьявол издевается! Это же не папа, верно? Это образы ее воспаленного воображения.
- Дорогая, и меня прости, пожалуйста, - вторил плаксивый женский голос. - Прости, любимая, э-это моя вина...
Шатенка резко развернулась. Заплаканные аметистовые глаза расширились настолько, что глазные яблоки едва не вывалились наружу.
Мама! Папа!
Над «Рено» парили два полупрозрачных силуэта. Очертания мужчины и женщины были несколько расплывчатые, контуры нечеткие, будто они медленно растворялись, исчезали в никуда, провожаемые легкими порывами январского ветра. Их глаза застилали слезы, дрожащие губы беззвучно шептали слова извинений, руки тянулись к обомлевшей девушке. Несчастные, страждущие души, они звали ее, и школьница, не мешкая ни секунды, кинулась в ледяные объятия погибших родителей. Рыдая в три ручья, всхлипывая, заикаясь, она целовала их щеки, не замечая тепла человеческой кожи, прижималась к отцовской груди и гладила темно-каштановые волосы матери.
- Мамочка, папочка! - Исступленно бормотала Ики. - Я так рада, вы жи... Вы здесь, вы меня не бросили! Подождите, пожалуйста, прошу! Только подождите немного, совсем чуточку, я приведу Ято и Юкине, они помогут вам! Ято обязательно что-нибудь придумает, он Бог, и если я загадаю желание, он... Ах, мама, папа, не плачьте, просто подождите!
Спасительная мысль о помощи Бога Бедствий робким лучом света забрезжила во тьме ее отчаяния. Девушка всегда могла полагаться на друга, и сейчас его поддержка требовалась ей больше всего. Ябоку же прожил сотни лет, успел повидать всякое, наверняка он найдет способ упокоить души ее родителей. Хиёри с сожалением разомкнула объятия и постаралась улыбнуться, изображая притворное благополучие, если таковое позволяла сложившаяся ситуация. Взяв чету Ики за руки, она глубоко вдохнула, надеясь учуять следы знакомого запаха. Отыскать божка - не проблема, раньше она быстро находила его, вне зависимости от времени и расстояния, однако теперь что-то изменилось. Она чувствовала все окружающие ее запахи, кроме нужного. Школьница повертела головой, напрягая обоняние, но... пустота. Приятные нотки сладкого, отдающего немного горчинкой, необъяснимого аромата более не щекотали ноздри. Будто Ято вовсе пропал. Крайне странное открытие несколько обескуражило загоревшуюся болезненным энтузиазмом шатенку, и Хиёри испуганно огляделась, подсознательно ища защиты. Лишившись излюбленного метода поиска, она вдруг в полной мере ощутила груз навалившегося на ее плечи горя, сопровождаемого беспомощностью. «Энтузиазм» сменился унынием. Хиёри Ики была сильной, волевой личностью, способной принимать разумные, взвешенные решения, но, стоя перед мертвыми отцом и матерью, сама будучи умершим призраком, она была на грани истерики. Спасти... Она должна спасти их. Любой ценой. Главное, не переступить черту. Что ей делать? Что делать, как поступить, как спасти?
- Идемте со мной, - школьница неуверенно потянула родителей за собой. У нее есть лишь одно спасение - дом Богини Нищеты. Ято и Юкине там, без сомнения.
- Прости, Хиёри, мы не можем пойти с тобой, - господин Ики мягко высвободил свою руку из хватки дочери. - Увы, мы привязаны к этому месту.
Пусть они подождут! Пожалуйста, Боги, если вы здесь присутствуете, пусть они подождут! Она мигом, туда и обратно!
- Х-хорошо, - язык предательски заплетался, колени подкашивались, - хорошо! Вы просто подождите, обещаю, я спасу вас!
С этими словами девушка, собрав в кулак расшатанную силу воли, что есть мочи рванула по улице, направляясь к последней надежде, к пристанищу Эбису Кофуку.
****
Розоволосая Нищебожка удовлетворенно хлопнула в ладоши, когда последнее блюдо было выставлено на стол. Право, Дайкоку бы стоило присвоить звание «Бога Кулинарии», ибо готовил он не хуже, чем повар какого-нибудь дорогущего ресторана. Столешница буквально ломилась от количества качественных яств, распространяющих по комнате сногсшибательный аппетитный аромат, доводящий истекающую слюнками Кофуку до голодного обморока. Пока синки отвлекся, неторопливо расставляя мутно-зеленые бутылки с сакэ, хитрая Богиня, сверкнув маниакальным взором, попыталась незаметно утащить парочку вкусняшек, за что мгновенно получила по загребущим ручонкам.
- Наглеж, - строго предупредил мужчина, с видом а-ля «я предвидел твои преступные намерения». - Дождись вечера.
Девушка промолчала, обиженно надув щеки и демонстративно отвернувшись. Разумеется, она не злилась по-настоящему, ведь впереди маячила замечательная перспектива напиться на празднике Хиёри, а уж выпить Кофуку любила не меньше самого алкоголика Ято и собиралась всеми правдами и неправдами напоить сегодня и школьницу. Нет, не подумайте, что Боги занимаются растлением малолетних, хотя, возможно, так оно и есть, просто у романтичной Нищебожки созрел коварный план относительно Ябоку и Ики. Кто же упустит шанс оставить захмелевших, веселых и раскрепощенных друзей вдвоем, наедине? Авось она подглядит что-нибудь интересное... Самопровозглашенная «сваха» лукаво улыбнулась: несомненно, этот вечер Хиёри запомнит надолго.
Устало вздохнув, Дайкоку оперся спиной о стену, закуривая сигарету. Мужчина изрядно упахался, стараясь угодить своей Богине, поэтому взял небольшой тайм-аут в процессе активного труда, при этом зорко следя, чтобы розоволосая бестия, пользуясь случаем, не украла еду. Вопреки его опасениям, она лишь плюхнулась на пол, внимательно изучая не пойми откуда взявшийся журнал и странно улыбаясь. Кокки усмехнулся. Поди, разработала очередную стратегию «сделай из друзей возлюбленных». Ему эта стратегия была известна еще тогда, когда они впервые начали собираться все вместе и, признаться честно, сахарные мечты хозяйки ему совершенно не нравились. Чем больше она, балбес Ябоку и доверчивый Юкине привязывались к обычному человеку, тем сильнее школьница акцентировала внимание на их мире - загробном мире, где другие законы и другие правила существования. Самое смешное, пожалуй, заключалось в том, что и Богиня Нищеты, и Бог Бедствий, и, наверное, Сэкки понимали нешуточное положение их подруги, однако упорно игнорировали сей факт. Да и он, Дайкоку, не очень-то старался их переубедить. А зря.
«Вспомнишь солнце, вот и луч», не успел синки Кофуку окончить свой внутренний монолог, как тонкие створки сёдзи неожиданно резко распахнулись, являя удивленным таким бесцеремонным вторжением взглядам обоих запыхавшуюся, дрожащую шатенку. Вместе с ней в дом ворвался ледяной ветер, развевая длинные волосы девушки.
- Ято здесь? - Хрипло спросила она, оглядев гостиную.
Нищебожка ахнула, закрыв рот руками, а Кокки поперхнулся дымом сигареты. Вид Ики оставлял желать лучшего - красное, заплаканное лицо, бешеные глаза и трясущиеся плечи. Короткое, отрывистое дыхание. Выглядела она вовсе не как счастливая именинница.
- Хиёри, что случилось?! - Опомнившись, Богиня подлетела к школьнице, хватая ее за плечи и поморщившись, ее одежда была влажной от шедшего снегопада. - На тебя напал призрак?! Ты потеряла тело?! Попала в бурю?!
Ики, тряхнув плечами, переспросила:
- Ято здесь?
- Они с Юкине ушли еще рано утром, - встрял мужчина, нервно туша окурок. - Объясни, наконец, что с тобой произошло.
Шатенка вновь заплакала. Она так надеялась, что найдет божка, так надеялась, что сможет рассчитывать на его помощь, однако его не было. Куда же он подевался?! До сих пор выбирает подарок?! Не нужны ей никакие подарки, сейчас ей нужно только его присутствие! Удосужившись глянуть на взволнованную Богиню Нищеты, Хиёри тихо, еле слышно пробормотала:
- Я... Я умерла...
Лица пораженных собеседников вытянулись. Выражение полного неверия отразилось в изумленных глазах. Нищебожка плавно спозла на пол, Дайкоку недоуменно почесал затылок. Яснее ясного, мысли оружия и хозяйки пересеклись - каждый думал о пагубном влиянии божественного мира на человеческое существо, и вот, мимолетные рассуждения подтвердились страшной правдой. Перед ними стоял умерший дух, без тела, без нити жизни, задорно выглядывающей из-за спины, без будущего. Юная, слишком юная душа, ей бы еще жить да жить. А ведь они хотели праздновать ее взросление, веселиться, галдеть, одаривая девушку вниманием и тостами.
- К-как? - Со слезами в голосе выдавила Богиня Нищеты. - Как это случилось?.. Ты... Ты шутишь, Хиёри?
Ответом послужил громкий всхлип.
- Произошла авария на дороге, я, мама и папа, мы ехали отмечать в кафе. Пожалуйста, помогите моим родителям, Кофуку, Дайкоку-сан! Прошу вас! Они... Они погибли, но я не могу позволить им стать призраками! Пожалуйста! Я отведу вас к ним!
Кокки и Кофуку, переглянувшись, синхронно кивнули головами. Они не могли отказать, однако также не знали, как именно смогут помочь.
Прибыв на место аварии, трое застали весьма печальную картину: врачи скорой помощи вывозили тела пострадавших, закрытые белой тканью. Вокруг обломков автомобиля сновали полицейские, о чем-то возмущенно переговариваясь, рядом с ограждением дороги набилась куча народу. Розоволосая Богиня сразу приметила две души, парящие на высоте нескольких метров над уровнем людской массы, мужчина и женщина, среднего возраста. Несложно догадаться, что это были господин и госпожа Ики, но, помимо их смерти, нарисовалась и другая проблема - темная, густая аура, окружающая обоих. Первый признак одержимости. Главное опасение школьницы. Ёкаи поглотили их, отчего внешность ее родителей изменилась. Лица, шеи, руки, даже волосы, везде были причудливые, неправдоподобные глаза-аякаси, с ярко-красными зрачками и сеткой воспаленных сосудиков, издающие препротивный, омерзительный писк. Под кожей выступали вздувшиеся фиолетовые вены, из уголков ртов стекала слюна. Они плакали, а аура разрасталась, захватывая большее пространство. Школьница разревелась пуще прежнего - не дождались, не успела. Ну почему радостный день обернулся трагедией?
- Мама! - Душераздирающий вопль тронул бы даже камень. - Папа!
От необдуманного желания кинуться к отцу и матери шатенку вовремя удержал Дайкоку. Проорав «Назад, Ики! Они стали аякаси!», синки провел черту, и трепещущая, подобно синему пламени, стена отгородила ёкай от остальных.
- Зачем вы это сделали?! - Надрывно завопила девушка, бессмысленно нанося удары кулаками по границе. - Мы должны спасти их! Зачем вы провели черту?!
- Мы не спасем их... - теплая ладонь Нищебожки накрыла плечо Хиёри. - Ты сама видишь, это уже не твои родители, это одержимые. Если подойдешь к ним, станешь такой же.
- Мне плевать! Выпустите меня! Помогите! Ято! Позовите Ято!
- Черт, - выругался оружие, - дело дрянь. Пока мы тут лясы точим, они продолжают мутировать. Кофуку, - мужчина принял очень нелегкое решение, - используй меня!
Форма «Кокки» была крайне опасна нестабильностью энергии, неудержимой силой Богини и разрушительным эффектом. Один взмах бесовским веером стоил или половины уничтоженного района, или вызовом нехилой призрачной бури, поэтому использовался лишь при крайних обстоятельствах, например, во время схватки двух Богов или для открытия прохода в Преисподнюю. Смерть единственной девочки, настолько сблизившейся с потусторонней реальностью, по мнению синки, вполне расценивалась, как критический момент.
Кофуку нечего было возразить. Скоропостижная кончина Ики, призраки, ее истерика, граничащая с горячкой, походили на некий абсурд, посеявший хаос среди мирной обывательской повседневности. Увы, она не могла предложить лучшую помощь, нежели уничтожить ее семью. Это больно, невыносимо, нестерпимо больно, и Хиёри задохнется этой болью, давясь остатками воспоминаний, однако Ято, возможно, сможет смягчить ее муки. Как? Кто знает, власть Богов вовсе не поливариантна, шансов немного, и максимум, доступный Ябоку, сделать дорогого ему человека орудием.
- Ко мне, Кокки, - Нищебожка выставила вперед руку. Красивый, кружевной черный веер послушно ткнулся в маленькую ладонь. - Прости, Хиёрин, у нас нет другого выхода.
Девушка замерла, потеряв дыхание. По ту сторону синего пламени, корчась, разными голосами, писклявыми, низкими, хриплыми, звали ее мама и папа.
- Не надо! - Силы школьницы иссякли, отчего она рухнула на колени, зарываясь сведенными судорогой пальцами в снег. - Не надо...
- Хиёри... Прости нас, доченька... Я виноват, я виноват... Прости, если сможешь...
- Мы любим тебя... Любим... Мы так тебя любим... Не уходи... Не покидай нас...
Последнее слово принадлежало Богине Нищеты. Произнеся стандартные фразы обряда изгнания, Кофуку Эбису изящно взмахнула веером, и стенающих призраков сожрала гигантская, напоминающая подземный взрыв, буря. Шатенка, сорвав голосовые связки, зашипела, впиваясь ногтями в мерзлый асфальт. Конец. Она перешла Рубикон. Дальше - неизвестность.
****
Бог Бедствий с особым пижонством небрежно раздвинул сёдзи, шлепая промокшими-таки ногами по сухим чистым татами. Откинув со лба пряди влажной челки, юноша горделиво приосанился, сияя ослепительной улыбкой. Поводом для гордости служила небольшая узенькая коробочка, надежно припрятанная в кармане спортивной куртки. Вошедший следом Юкине театрально закатил глаза: его хозяин аж светился изнутри, будто только что выиграл огромную сумму денег. Лентяй, ей-богу, каких свет не видывал, а уж распетушился-то, хоть совком собирай его заносчивость. Впрочем, пессимизм Сэкки принадлежал лишь самому Сэкки, поскольку оптимистичному «Яточке» было глубоко до фени на недовольные гримасы паренька, строящего за его спиной издевательские рожицы. Божка ждало царское подношение, море благодарностей, недельная благосклонность подруги и всяческое превозношение себя любимого.
- Мы дома! - По привычке оповестил брюнет, пристально разглядывая накрытый стол. Собственно, исключая стол и прочую домашнюю утварь, гостиная пустовала. Ни Богини Нищеты, ни ее оружия не наблюдалось. Подивившись негостеприимству, Ябоку, не снимая мокрой от снега куртки, хотел, было, запустить лапы во всякие вкусности, однако сразу же получил по наглым рукам.
- Веди себя приличнее, - фыркнул Сэкки, направившись к лестнице - припрятать подарок в их комнате, - это приготовлено в первую очередь не для тебя, а для Хиёри.
Парень состроил обиженную гримасу, мол, «оскорбленная невинность», и взразвалочку поплелся следом за своим синки. Ему почему-то не понравилась странная, непривычная тишина вечно шумного жилища; перешагивая ступеньки, Ято ощутил неприятное давление гнетущей атмосферы, вовсе не предпраздничной, чего нельзя было сказать о Юки: настроение мальчика хоть и омрачалось бестактностью и невежественными замашками хозяина, но все же было более-менее хорошим. Очень уж хотелось поздравить подругу, отблагодарив ее за доброту, заботу и огромную помощь, ведь не будь Хиёри, Юкине вряд ли бы был той личностью, именно личностью, коей являлся сейчас. Невероятная девушка! Сколько сил она потратила, стараясь сблизить двух, относительно независимых, одиноких людей, сколько тепла, улыбок дарила им, а сколько раз она спасала их из самых жутких передряг! Восторженные мысли юного орудия оборвались вместе с последней скрипучей ступенькой лестницы. Шедший позади Бог Бедствий практически впечатался носом в спину Сэкки. Блондин замер. Из-за полуоткрытой двери доносились приглушенные рыдания. Знакомый голос жалобно всхлипывал, захлебываясь бессвязным лепетом. Не долго думая, мальчонка ворвался внутрь комнаты.
- Хиёри?!
На разложенном футоне Ябоку лежала дрожащая плачущая школьница. Хрупкие плечики конвульсивно вздрагивали, опухшие от слез глаза невидящим взором сверлили противоположную стену. Она что-то говорила, быстро-быстро, словно бредила. Рядом, ласково поглаживая ее ладонью по голове и утешая, сидела Нищебожка. Дайкоку стоял чуть поодаль, прислонившись спиной к стене. Отвисшая челюсть Юки выразила его немой шок. Опомнился он тогда, когда божок споткнулся о порог, грохнувшись на пол.
- Хиёри! - Мальчонка, бросив пакет с подарком, подбежал к Ики, опустившись перед ней на колени. - Что случилось?!
Ответа не последовало.
- Тебя кто-то обидел?! - Брюнет, кряхтя, подобрал себя с напольного покрытия. - Почему... Почему ты плачешь?!
Изумлению юноши не было предела. Школьница редко плакала, он мог по пальцам пересчитать те сентиментальные моменты, когда она позволяла себе пустить слезу. То ли влияние оказывал сильный, жесткий характер, то ли эмоциональная сдержанность, но ее психологическая выдержка вызывала у парня неподдельное восхищение. Так почему она, сильная, счастливая и радостная, ревет навзрыд, в собственный день рождения? Кто довел ее до такого состояния? Бог нервно ослабил узел потрепанного платка - хвастливое веселье заглушили отклики неосознанного негодования, кем бы ни был этот «плохой» человек, ей нужно лишь сказать, и Ябоку выбьет из этого придурка, заставившего ее страдать, все дерьмо. Кто? Кто ее обидел?
- Видишь ли, - откликнулся Кокки, нахмурившись, не зная, как озвучить причину всеобщего расстройства, - тут такое дело... В общем, Ики... умерла.
- Чего?! - хором воскликнули друзья, одновременно уставившись на говорившего с выпученными глазами. Юкине аж подавился судорожным вдохом. Неверие, смятение блеснуло в глубине узких, кошачьих зрачков Ябоку.
- Ты что несешь?! - Парень налетел на синки с кулаками, крепко хватая того за ворот рубашки. - Думаешь, смешно шутить шутки про смерть?!
- Дурень! - Разозлился вспыльчивый оппонент, так же схватив божка. - Я не шучу! Сегодня утром семья Хиёри попала в автокатастрофу, никто не выжил! Однако ее душа отделилась, утратив нить жизни, и теперь она не полупризрак, а призрак конкретно! Мертвый дух!
Дайкоку оттолкнул юношу, и тот, пошатнувшись, вцепился пальцами в дверной косяк, дабы вновь не упасть. Сердце вдруг забилось часто-часто, болезненно разрывая грудную клетку, а мозг, наоборот, отказывался молниеносно воспринимать полученную информацию. Как будто обухом по голове треснули. Бре-е-ед. Это же не может быть правдой, верно? Вот так вот внезапно, чисто случайно, раз, и нет ее... Взгляд метнулся к подруге - плакать девушка перестала. Тихонечко ныла, уткнувшись носом в колени Кофуку. Несчастная, измученная именинница. Подавленный, брюнет плавно съехал на корточки. Лучше бы ее кто-нибудь обидел. Тогда бы он смог... Смог? А что бы он смог? Переложить вину на другого? Н-но, если произошла автокатастрофа, значит, виноват водитель? Который из? Отец Хиёри или тот, на чьих плечах лежит ответственность? По телу Бога пробежала дрожь, то были эмоции Сэкки. Паренек сам плохо осознавал услышанное; он просто прильнул к шатенке, молча обнимая дорогую Хиёри. Ято вмиг переполнили рваные, неясные чувства, неконтролирумой волной хлынувшие в его сознание.
- Я убью его...
Кофуку, до сих пор хранившая молчание, встрепенулась.
- П-подожди, Яточка, - затараторила Нищебожка, - нельзя так, он же тоже человек! Убив виновного, ты не поможешь Хиёрин, лишь усугубишь ее горе.
Божок, рывком поднявшись, сжал кулаки.
- Мне плевать, я убью его.
Безапелляционное заявление парня потрясло всех. Каждый знал, на что способен разъяренный Бог Бедствий, убивший сотни, если не тысячи людей, и многих Богов. Каждый знал, что ради школьницы он уничтожит любого, не сдерживаемый никакими припятствиями. Он сам - сплошная катастрофа, и нужно остановить его, пока не поздно.
- Я-Ято... - пробормотал Юки, подняв мокрое от слез лицо.
- Я не хочу больше смертей, - глухо, сбивчиво заговорила Ики, - это не вернет моих родителей. Это не вернет меня к жизни. Я... хочу все забыть. Помоги мне! - Девушка еле-еле заставила себя принять сидячее положение; Ябоку стало дурно от пронзительного, прожигающего насквозь взгляда аметистовых глаз. - Помоги мне все забыть, Ято!