глава 2
На календаре значилось: 4 апреля.
Девушка медленно открыла глаза — сонно, лениво, будто всё её тело сопротивлялось пробуждению. Она лежала в тёплой постели, окружённая мягкими игрушками. Несмотря на то, что она уже была взрослой, эти игрушки всё ещё играли важную роль в её жизни. Без них она не могла заснуть… так же, как и без ночника, чей приглушённый свет сейчас мерцал с её рабочего стола, отбрасывая мягкие тени по комнате.
В доме царила мертвая тишина, нехарактерная для её привычной жизни. Воздух был холодным, и Розмари невольно поежилась, подтянув плед поближе, чтобы вновь утонуть в его мягкости. Она потёрла глаза, пытаясь прогнать остатки сна.
Сегодня был выходной, и, хотя учебный год подходил к концу, ей предоставили этот редкий момент покоя. Больше не нужно было беспокоиться о тестах — всё было сделано заранее. Хотя она и любила учёбу, Розмари понимала, что большая часть знаний, которые она получила, вряд ли пригодится ей в жизни.
На часах едва заметно двигалась стрелка настенных часов, показывая около одиннадцати утра. На удивление, она встала рано, но тишина в доме немного пугала её. Обычно утром всегда было шумно. Радио играло на кухне, или отец занимался чем-то за инструментом, играя на фортепиано.
Мама готовила ужин и болтала по телефону с подругами. В общем, утро всегда было полным жизни. А вот сейчас... тишина. Ей всегда нравилось, как Итан играл, его музыка наполняла дом особым теплом. Сейчас же всё казалось странно пустым.
Девушка заставила себя всё же встать с кровати. Первым делом она натянула домашние тапочки и накинула халат, пытаясь согреться в этой странной тишине. Родители, скорее всего, только что проснулись, если они вообще были дома. Они жили в своём доме, где Итан всегда топил печь на углях и древесине, поддерживая тепло в доме в морозные дни. Зима или лето — не имело значения.
Запас дров всегда был на случай, если нужно было что-то сделать, чтобы избежать холода. Но сейчас даже этот уютный, привычный ритуал не приносил той комфортабельной тёплой атмосферы, к которой она привыкла.
Пройдя дальше, она быстро заправила свою постель и выключила ночник, направляясь в ещё более морозный коридор. Воздух здесь был холодным, даже для раннего утра. Все было так, как всегда, но в то же время всё казалось немного не таким, как раньше.
В доме царила тишина. Коридор между комнатами был пуст, и она не могла не заметить, что двери были все закрыты. Если бы родители куда-то уехали, они непременно должны были бы предупредить её или хотя бы оставить записку. Так они всегда делали.
В доме не было привычного запаха свежеиспечённых блинов, не было и того мужского аромата адеколона, которым Итан пользовался после того, как, наконец, сбреет свою бороду — ту самую, которая так раздражала Мию. К каждой женщине на подсознательном уровне приходит момент, когда хочется поцеловать своего мужа, но его борода мешает.
— Всем доброе... — тихо проговорила Розмари, входя на кухню, но сразу же запнулась, увидев пустое помещение. Никого не было. Она одна? Что это значит?
Розмари обошла всю комнату, но так и не нашла ни одной записки. Обычно мама и папа уже давно не спят в это время. Да и слишком поздно для них, они не такие сонные, как Розмари, чтобы не спать полночь, а потом ещё валяться в постели до самого посинения. Итан всегда любил вставать рано, готовить завтрак для любимой, а потом заниматься своими делами.
Это был его привычный ритуал, который она всегда ценивала. Но сейчас… это было странно. Все привычное распадалось, и тишина в доме усиливала странное чувство беспокойства, которое Розмари не могла понять.
Сделав глубокий выдох, девушка решила не паниковать и не создавать лишнего беспокойства. Она продолжила обходить комнаты, решив, что, возможно, родители просто вышли ненадолго. В ванной никого не было, на заднем дворе тоже, по крайней мере, пока она шла мимо панорамных окон.
Она постучала в комнату родителей, но, открыв дверь, так и не увидела никого. Прошла в прачечную, затем в гардеробную... везде пусто. Остановившись в коридоре, она не стала долго думать и, не теряя времени, пошла к выходу. Одев тёплую одежду, Розмари вышла на передний двор и направилась к гаражу. Машина стояла на месте, в гараже было тоже тихо. Свет не горел. Розмари уже начинала нервничать.
От их дома до ближайшего магазина было далеко. Обычно родители не ходили за продуктами пешком — всегда ездили на машине, потому что предпочитали быстро сделать покупки, а не таскать тяжёлые сумки. И если бы они планировали большой шоппинг, они бы точно взяли машину.
— Странно... — проговорила Розмари, еле слышно произнося слова, как будто сама себе пытаясь найти объяснение происходящему. С этими мыслями она вернулась в дом, чувствуя, как по телу пробежала неприятная дрожь от резких перепадов температуры.
Сняв последний ботинок, она села прямо в прихожей, на небольшой тумбочке, на которой обычно лежали ложки для чистки обуви и различные мелочи, не имеющие особого значения. Все вокруг казалось таким странным и неестественным.
Она не могла понять, что происходит. В голове вертелись лишь беспокойные мысли, словно все, что было раньше привычным, вдруг исчезло. Вопросы накатывались один за другим, но ответов не было. В конце концов, она пришла к последнему варианту — позвонить. Она должна была позвонить.
Розмари поднялась, быстрым движением направилась к телефонной стойке, стоявшей в углу прихожей, и, взяв в руки домашний телефон, задумалась на мгновение. Первым делом она решила набрать Итана, может быть, он хотя бы что-то объяснит, скажет, что всё в порядке. Если не он, то, может быть, Мия, её мама.
Оба они всегда были рядом, всегда поддерживали, но сейчас... в этот момент тишина в доме говорила сама за себя. Трудно было представить, что могло произойти, но она чувствовала, что нужно действовать.
Протянув руку к телефону, Розмари набрала нужный номер, почти чувствуя, как её нервы с каждым гудком становятся всё напряжённее. Гудки тянулись, и каждый их повтор казался вечностью. Она поджала губы, пытаясь держать себя в руках, но с каждым секундой в груди росла тревога.
Внезапно, на одном из гудков, её внимание привлек едва слышный звук — едва различимая вибрация, идущая из соседней комнаты. Это была комната родителей. Без раздумий, она не отключая вызова, направилась туда.
Дверь в комнату открылась без звука, почти как в кино, где в темноте всё будто замирает. Внутри было так тихо, что Розмари едва слышала собственные шаги. Её взгляд тут же зацепился за тумбочку рядом с кроватью. На ней лежал телефон Итана, его экран мерцал, а сам аппарат вибрировал от непрерывных вызовов. Она остановилась, не в силах сразу поверить, что именно этот предмет был ключом к тому, что её терзало.
С тихим вздохом, полный решимости, она подошла к телефону и, наконец, взяла его в руки. Почти интуитивно, как будто сама судьба подтолкнула её к этому моменту, Розмари прикоснулась к экрану, чтобы прочитать последние уведомления.
Сердце её билось быстрее. Что могло случиться? Почему Итан не отвечает? Почему его телефон здесь? Каждая секунда казалась бесконечной.
Свой вызов она сбросила и, чувствуя, как её сердце начинает биться быстрее, осмотрела помещение. Взгляд Розмари сразу же привлек телефон её матери, который лежал рядом с телефоном Итана.
В отличие от его аппарата, телефон матери был выключен и казался разряженным. Розмари вспомнила, что обычно она всегда заряжала его утром, но похоже, этим утром этого не случилось.
Она прокрутила экран телефона Итана, и взгляд её сразу упал на сообщения. Но, к её удивлению, экран был пуст. Она дернула пальцами, не веря своим глазам, и снова проверила — никаких сообщений, никаких уведомлений. Тишина. Ощущение тревоги росло, и теперь руки как будто сами начали искать что-то другое.
Интуитивно, она открыла закладку записной книжки, но, и тут её ожидания не оправдались — в списке контактов не было ни одного привычного имени. Ни её номера, ни номеров, которые она могла бы ожидать. Телефон был полностью очищен. Она даже несколько раз проверила, листая экран, но ни одного знакомого контакта не было. Контакты, которые всегда были на месте, исчезли без следа.
Розмари нахмурилась, чувствуя, как холодок пробежал по её спине. Ведь когда она звонила только что, номер, на который набирала, был подписан. Но теперь, когда она смотрела на этот пустой экран, всё, что было, казалось иллюзией. Ничего не сходилось. Всё это было как-то неправдоподобно. Кто мог бы стереть все эти данные? И главное — почему?
В этот момент телефон в руках Розмари завибрировал. Девушка едва не выронила его и сразу же посмотрела на свой собственный телефон — неужели случайно снова набрала номер отца? Но нет. Её телефон был выключен, экран оставался тёмным и безжизненным.
Она медленно перевела взгляд на экран телефона Итана. Там светился неизвестный номер — длинный, странный, не отмеченный ни в одной из её записей.
— Что за... — прошептала Розмари, настороженно нажимая на кнопку ответа. Кто бы ни звонил, она надеялась, что это просто случайный сбой или навязчивая реклама.
Но в трубке не было ни слов, ни музыки. Лишь тяжёлое мужское дыхание, глухое и прерывистое, словно оно доносилось издалека, будто кто-то следил. И это дыхание явно принадлежало не её отцу.
Вот исправленный и немного улучшенный по стилю вариант, без ошибок и с сохранением твоей атмосферы:
Мужчина на другом конце явно ждал её ответа. У Розмари всё внутри сжалось от ужаса. Она отняла телефон от уха — и замерла. На экране была включена фронтальная камера. Кто-то смотрел на неё. Снимал её. Издалека.
Что за чёртов фильм ужасов?
Будто она попала в самую настоящую сцену из «Крика». Розмари в панике прикрыла камеру рукой и поспешно попыталась сбросить вызов, но экран будто завис. Телефон не реагировал. Звонок всё ещё продолжался.
Сердце бешено заколотилось, девушка бросилась к входной двери и заперла её сразу на несколько оборотов, одновременно слыша, как с той стороны в трубке послышался тяжёлый голос. Мужской. Он будто наслаждался её страхом. Его дыхание становилось всё тише, всё ближе — словно он был совсем рядом.
Розмари метнулась к окнам. Одно. Второе. Уже третье. Она захлопывала их, как могла, защёлкивая замки, задвигая шторы. Щёки горели, виски пульсировали, дыхание сбивалось с каждым новым шагом. Страх плотно охватил её.
— Ты правда думаешь… что убежишь от реальности? — прохрипел голос на том конце линии, будто из глубокой темноты, с каждым словом пробираясь под кожу.
Розмари подошла к телефону медленно, бесшумно, словно боялась спугнуть саму тень.
— Кто вы?.. — выдохнула она, ощущая, как голос внутри неё сотрясает сердце.
— Ты правда веришь, что сможешь остановить то, что уже невозможно завершить?.. — с каждым словом его голос становился более вязким, будто он тянул её за собой в омут.
— Да что вы, чёрт возьми, несёте?! — голос Розмари задрожал, но в нём прорезалась ярость. — Откуда вы знаете номер моего отца?! Кто вы такой?!
— Он сам мне его дал, милая… — протянул мужчина с ядовитой насмешкой. И вдруг — голос раздался над самым ухом. Такой близкий, словно кто-то стоял прямо за её плечом.
Розмари резко обернулась.
Никого.
Пространство пусто. Лишь её отражение в стекле, дрожащий свет лампы и тишина, которая звенела в ушах. Но голос всё ещё звучал, как будто у неё в голове.
— Ты, наверное, задаёшься вопросом… где твои родители, да? — прошептали в трубку так тихо, что это больше походило на шипение.
— Что вы от меня хотите?! — закричала она, чувствуя, как в горле встает ком, а в глазах застывает ужас.
— Сходи на чердак, — произнёс он и сбросил вызов.
Розмари стояла, словно вросла в пол. Ни один мускул не двигался. Воздух вокруг был тяжёлым, как перед грозой. Каждое её дыхание давалось с трудом, будто в груди что-то застряло.
Она сглотнула и медленно, почти машинально подошла к телефону. Тот был уже выключен. Безжизненный. Чёрный экран, словно застывшее око мёртвого зверя.
— Отлично… — прошептала она себе под нос, чувствуя, как ладони предательски вспотели.
Мысль о чердаке придавила её, как огромный камень. Там, наверху, под старыми балками, где всегда пахло пылью и древесиной, теперь таилась неизвестность. Страх. Возможно… смерть.
"Тела… А вдруг… вдруг он был прав?.. Что, если они… уже не живы?" — голос в голове был не её, но звучал так, будто всю жизнь жил рядом.
Розмари обняла себя за плечи, как это делала в детстве, когда ей снились кошмары. Обычно в такие моменты приходил Итан — тёплый, родной, со стаканом какао и фразой: "Тебе не нужно быть взрослой, ты моя девочка. Просто спи."
Но сейчас... Итана рядом не было.
И какао тоже не было.
Была только тишина, чердак и неведомое, что пряталось за люком под потолком.
Роза крепче сжала в ладони телефон отца — он был как талисман, как будто его тепло всё ещё оставалось в этом куске пластика. Проходя мимо каждой комнаты, она невольно оглядывалась, будто боялась, что в какой-то из них что-то мелькнёт. Но везде было так же пусто и холодно, как и в её голове от страха.
Остановившись под люком, она подняла голову. Квадрат дерева глядел на неё сверху вниз, как безмолвный свидетель. Он был закрыт. Ну, конечно… вряд ли там кто-то сидит прямо сейчас. Хотя бы хочется в это верить.
В углу стояла старая деревянная палка — вроде бы её отец когда-то обрезал ветви деревьев во дворе. Розмари взяла её дрожащими руками, провела пальцами по шершавой поверхности и аккуратно потянула за задвижку люка. Та поддалась с лёгким щелчком. Механизм сработал слишком легко. Слишком.
Лестница со скрипом начала раскладываться вниз.
Роза едва не отшатнулась от волны запаха, которая хлынула сверху. Сырость, старая пыль, и что-то… что-то ещё. Нечто странное, немного металлическое, отдалённо напоминающее запах крови. Её сердце учащённо забилось.
Она стояла у подножия лестницы, глядя в чёрный зев чердака, как в пасть зверя.
— Ну давай, Роза… просто чердак… — прошептала она самой себе. Только голос звучал неубедительно, как у маленькой девочки, потерявшейся в лесу.
Розмари медленно поднялась по шаткой лестнице, каждое движение отзывалось в ушах скрипом и глухим биением сердца. Воздух становился всё тяжелее — густой, пропитанный пылью и чем-то давящим. Телефон в её руке давно был бесполезен, но она всё равно держала его крепко — как будто он мог защитить её от того, что ждало наверху.
Когда её глаза оказались на уровне чердака, она на миг зажмурилась. Словно ребёнок, который надеется, что, если не смотреть, то и чудовища не будет. Но чудовищ не оказалось.
Она резко поднялась и села прямо на пыльный пол, грязь облепила ладони и колени, но ей было всё равно. Жива. Она жива. Никто не схватил, никто не напал. Только глухая тишина и... зеркало.
Оно стояло посреди чердака, как чужак. Как нечто, что никогда не принадлежало их дому. Высокое, в старой тёмной раме с замысловатыми завитками. Как будто его вырезали из другого времени. Розмари знала каждый угол этого чердака — здесь всегда лежали коробки с ёлочными игрушками, старые книги, вещи с распродаж. Но этого зеркала не было.
— Что за... — прошептала она, вглядываясь в отражение.
Сначала она увидела только себя. Скуластое лицо, пыльные пальцы, широко раскрытые глаза. Но потом… отражение моргнуло.
А она — нет.
Розмари заморгала, будто хотела сбросить наваждение. В зеркале она увидела то же движение — всё в порядке, всё, как должно быть. Наверное, стресс... Просто нервы. Столько странного с самого утра. Она провела рукой по краю зеркала, ощутила холод металла рамы и прохладу стекла. Всё казалось реальным.
Но когда её пальцы снова коснулись поверхности, она заметила — отражение отставало. Оно двигалось с задержкой. Как будто не хотело повторять, как будто наблюдало. Девушка медленно повернулась вбок, а затем резко — обратно, надеясь уличить двойника в чём-то... ненастоящем.
И она это увидела.
Её отражение стояло спокойно, не двигаясь. Смотрело прямо в глаза. Никакого зеркального движения. Только пугающе узнаваемый взгляд. Беззвучно, с дикой скоростью, отражение вспыхнуло в злобе и закричало:
— Никуда ты не пойдёшь!
Оно вырвалось из зеркала, разрывая границу между мирами как плёнку. Лёд прошёлся по спине Розмари, когда холодные пальцы схватили её за футболку, а затем за тело — с силой, с маниакальной настойчивостью.
Она не успела даже закричать — только выдох сорвался с губ, когда её втянуло в отражение. Всё исчезло.
Чердак. Дом. Утро. Всё было смыто тенью.
И лишь зеркало осталось стоять в пыльной тишине, отражая пустой чердак.
Розмари почувствовала, как что-то мощное и липкое сорвало её с привычной реальности. Тело полетело вниз, словно сброшенное в бездну, и тут же погрузилось в ледяную, чёрную воду. Удар о жидкость был резким, почти оглушающим — вода сомкнулась над ней, поглотив с головой. Темнота обвила её, как змей, и мгновенно стало трудно дышать. Паника сдавила грудь, пальцы инстинктивно заскребли по пустоте в поисках поверхности, которой не было.
Открыв глаза, Розмари увидела мутные тени, плавно колышущиеся в воде, как будто тьма имела собственную жизнь. Лёгкие горели от нехватки воздуха, сердце билось в истерическом ритме. Она пыталась всплыть, но её движения были хаотичными, бестолковыми — плавать она не умела, и с каждой секундой опускалась всё глубже. Пространство давило на неё, вода заполняла уши, в голове гудело… пока всё не затихло.
Резкий вдох.
Глаза распахнулись, и Розмари с хрипом приподнялась, выныривая, но не в воду — а в странный, искажённый образ её собственного дома. Она лежала на влажном полу, всё тело дрожало от холода и шока. Вокруг стояла зловещая тишина, и только тихое капанье где-то вдалеке нарушало её. Пол был покрыт тонким слоем воды, и под ним что-то скользкое прилипло к её одежде и коже. Она резко вскрикнула и стала судорожно отдирать от себя вязкие, зелёные лианы или нечто, что напоминало гниющую водоросль.
— Фу, фу, фу! — с отвращением произнесла она, скидывая с плеч и шеи мокрые куски слизи.
Воздух здесь был тяжёлым и затхлым, пахло плесенью, сыростью и… чем-то ещё. Чужим. Ощущение чуждости висело в воздухе, словно сам дом дышал, наблюдая за каждым её движением. Лампочки на потолке потрескивали, мигая, и казались покрытыми каким-то маслянистым налётом. Стены, казалось, пульсировали, как кожа, покрытая тонкими трещинами, из которых сочилась вода.
Розмари встала на ноги, ноги прилипали к скользкому полу. Это был её дом… но изуродованный, словно затянутый кошмаром. Комнаты, казавшиеся такими знакомыми, теперь выглядели чужими. Превращёнными. Каждая дверь напоминала пасть, готовую захлопнуться. И тишина — такая звенящая, что уши закладывало.
Но она знала: она здесь не одна.
Шагая по знакомому, но искаженному коридору, Розмари старалась не скользить по влажному полу, от которого поднимался густой, липкий запах сырости. Вода под ногами плескалась, пробираясь сквозь кроссовки, промокая носки и охлаждая ступни до мурашек. Казалось, будто сам дом затапливается изнутри, и с каждой минутой становится тяжелее дышать.
С кухни доносились странные звуки — старое радио хрипело и скрипело, выплёвывая не то музыку, не то помехи, перемешанные с голосами, которые невозможно было разобрать. Всё это сливалось в один тревожный, почти тошнотворный фон, словно кто-то специально выбрал самые жуткие ноты из всех существующих.
Розмари осторожно подошла ближе, заглянула на кухню — и сердце застучало в груди, как бешеное. Она увидела их. Своих родителей.
Мия стояла у плиты, циклично и медленно помешивая содержимое в кастрюле, как будто застряла во времени, её движения были машинальными. Итан сидел за столом, склонившись над газетой, словно всё происходящее было самым обыденным утром.
Но всё было не так.
Мия не говорила ни слова. Вокруг неё клубился странный пар, а кожа казалась бледной, почти серой, натянутой как пергамент. Пальцы сжимали ложку слишком крепко, а глаза не мигали. А радио... Оно играло совершенно не ту мелодию, что могла бы звучать в доме. Это был резкий, скрипучий мотив, будто записанный на старую плёнку, с голосом, бормочущим бессвязные слова на обратной дорожке. От этой музыки хотелось плакать — так сильно она пробирала под кожу.
Розмари сделала пару шагов вперёд. Вода хлюпнула под ногами, и в этот момент Итан медленно опустил газету.
— Проснулась, наша дорогая, — произнёс он голосом, в котором не было жизни. Он звучал пусто, гулко, как будто исходил не из горла, а из глубин самого дома.
Розмари замерла, дыхание сбилось, а тело словно обдало ледяным ветром. Лицо отца… оно было не его. Вроде бы черты знакомы, но взгляд… этот взгляд! Пустой, тёмный, мёртвый. Зрачки расширены до предела, а улыбка — натянутая, неестественная, как маска. Он смотрел на неё, но будто сквозь.
У неё пробежал озноб, ноги стали ватными.
Нет, это не её отец. Это… что-то другое.
— Ты… не мой отец, — прошептала Розмари.
— Конечно, нет, — ответило "нечто", поднимаясь из-за стола, — но теперь ты — моя.