За жизнью не только смерть [Гамбол И Дарвин]

Дом. Горит свет. Вся семья собралась в гостиной за столиком, на котором неясная цветная бумага привлекала к себе внимание. Сейчас проходил семейный вечер. Я не хочу присутствовать на нем. Уже поздно. Меня клонит в сон. На кладбище особенно вымотался. Кто-то видимо решился позабавиться с памятником Дарвину и привел его в совсем негожее состояние. Я был зол, чертовски агрессивен на того, кто мог это сделать. Но так как я и представить не мог, кто сделал такое и с какой целью, пришлось лишь молча приводить в порядок это место. Это было сложно. Руки трясутся от слабости и ноют от боли.

- Гамбол, - резко вывел меня из транса громкий голос сестры, - твоя очередь ходить!

- Ах, да, прости.

Мне стало неловко. Семья в который раз портит свое время из-за меня. Я переставил геометрическую фигурку на следующий квадрат и поднял карту. Это оказался вопрос. Мне предстоит ответить на то, что склалось из букв в слова. Уныло зачитал:

- "Какой твой любимый цвет?" - стоял совсем простой вопрос. - Оранжевый, - без единой мысли продолжил я, убрав карту и продолжив ход.

Мать и отец несколько скорбно, хотя и с улыбками на лицах оценили мой ответ. Дальше продолжили молча. Процесс игры выходил совсем неудачным. Все время мы неловко молчали, то и дело переглядываясь местами. Анаис пыталась разнообразить обстановку и, как свойственно младшей сестре, интересовалась всем, что можно было узнать. Основа вопросов приходилась на меня, ведь именно в мою сторону смотрели ее глаза. Но я не обращал внимания. Отвечал всегда кратко, скучно и порой даже сложно, что стало моей привычкой.

После игры, которая очевидно не удалась, мать предложила поужинать всем вместе, но я тут же отказался от столь интересного предложения. Мне не стали возражать. Я поднялся к себе. Кажется, в комнате стоял такой холод, которого я не встречал за все мои годы жизни. Руки мгновенно посинели, я почувствовал морозную боль на конечностях, которую тяжело было терпеть молча. Все стало словно каменным, тело напряглось и задрожало, пытаясь согреться.

- Чёт возьми, чего же так холодно!

Мои руки в ловком движении, словно кошачьем, потянулись к окну и закрыли его наглухо (до того оно было чуть приоткрыто) и тут же потянулись к батарее. Она была ужасно теплой, даже горячей, но совсем не согревала. Я видел, как мои руки мгновенно принимают бледность, отказывая в функциях.

Поняв, что искусственное тепло не поможет, я попробовал создать свое - теплее приодеться и запутаться в одеяло. Приодевался я медленно. Это было физически сложно.

И вот, натягивая некоторый теплый свитер я услышал шепот, что явно исходил из моей комнаты и был жутко похож на голос Дарвина. Это заставило мое сердце замереть, а уши внимательней прислушаться. Да, шепот есть, он точно исходит сверху, со второго яруса кровати!

- Дарвин? - обрадовался я и тут же вцепился в лестницу наверх, быстро перебираясь к источнику звука.

Темные уголки памяти очевидно понимали, что это не мог быть Дарвин, но слушать их я не желал. Как только взобрался на верх, удивление смешанное со страхом непонятного принялось играть чувства. Я чётко разглядел мягкий силуэт своего брата, который весело болтался на кровати и что-то напевал. Однако в противоречие живости, его лицо выглядело странным: хвостики были совсем спутаны, правая часть лица представлялась страшной: глаз залитый кровью, шрамы и царапины на лице, как и в целом на некоторых местах правой стороны. Я оглядывал его с чудным счастьем: наконец я смогу увидеть своего брата после той кошмарной трагедии. Его лицо было таким же невинно-счастливым, как и всегда.

Дарвин совсем не замечал меня. Точнее, его взгляд был прямо направлен на меня, но ничего больше не выдавало его внимания на моей личности.

- Дарвин, - спросил я, чувствуя, как подступают слезы, - что ты здесь делаешь?

- О, Гамбол, ты наконец-то со мной разговариваешь! - улыбнулся он мне. Я совсем его не понял.

- Что?

В голове все смешалось и многие непонятные мысли сильно путали, чем вызывали неприятные ощущения. Однако я был рад, пусть все в моем мозгу и противоречило тому, что этот момент настоящий.

- С дня моего день рождения ты начал меня игнорировать, - вдохнул Дарвин, - и постоянно плакать. Я пытался с тобой разговаривать, но ты просто делал вид, что не замечаешь меня, - Дарвин сложил руки на груди и несколько обиженно продолжил. - И ты даже не смел объяснить почему так! Я что только не делал, даже пытался тянуть в свою сторону и мешать заниматься делами, но каждый раз ты смахивал мою руку и говорил, что тебе ужасно холодно! - под конец он улыбнулся и весело предложил, мягко прижав руки к себе. - Но наконец такое кончилось! Я думал, что ты больше никогда не заговоришь со мною!

Дарвин заплакал. Его слезы были от чего-то ярко-голубые и хорошо просматривались на лице. Тогда мне захотелось со всей любовью обнять его и более никогда не отпускать. Я попытался такое сделать.

- Давай просто обнимемся! - предложил, как делал и ранее, когда мы ссорились между собой.

К счастью, брат принял мою идеи и потянулся ко мне, а когда обнял, я почувствовал невероятный холод, что мгновенно сковал тело. И пусть тот обнимал меня без проблем, я не мог провернуть того же. Я пытался как-то приложить руки к силуэту, но чувствовал только воздух, который был ледяным.

На душе стало легче. Я понял, что не потерял брата, а утратил лишь его материальное тело. Это разумеется, было плохо, но "призрак" Дарвина успокаивал меня и я даже забылся обо всем, что должно меня волновать.

Когда мы отстранились друг от друга, к коже вернулся привычный розовый цвет. Стало чуть теплее. В этот момент я в жутком желании потребовал от себя признания младшему брату. Я должен сказать о своих чувствах, все равно то, что происходит не станет менее странным от этой фразы. Но до сих пор, даже при столь важном и полном эйфории моменте я боялся понять одно: неужели Дарвин не осознает, что мертв? Стоит об этом спросить и, кажется, лучше сейчас.

- Дарвин, -мягко, насколько такое было возможно, спросил его я и понадеялся, что все окажется проще: - ты помнишь, что случилось в твой день рождения?

- Конечно! - улыбнулся. - Я проснулся, ты поздравил меня, пообещал сюрприз, а после я с отцом отправился в торговый центр, но... дальше вспомнить не могу...

Тут стало совсем неприятно. Мне сталось простым догадаться, от чего же он не может вспомнить дальнейшее и, честно, я совсем растерялся. Стоит ли говорить об этом?

- Дарвин, пошли лучше поиграем в монополию, - замял тему.

Он согласился. Да, очень хочу ему рассказать о трагедии, смерти, о моих часах проведенных на его могильнике, но не могу. Как объяснить призраку, что он уже мертв? С таким сталкиваться не принято.

Мы начали играть. Все время, что действовал Дарвин, я удивлялся двум вещам: в первой я поражался тому, что брат без проблем мог касаться и взаимодействовать с вещами, и это совсем никак не объяснялось, а во второй меня удивляло непонимание рыжика, что он уже мертв. Это казалось слишком странным. Он знает и видит, что я, семья и в целом весь мир не реагирует на него и оплакивает смерть содержащую его имя. Может он это не слышит?

- Твой ход! - окликнул меня брат.

Я вновь куда-то пропал. Мысли с последних моментов стали громкие. Иногда они заглушают реальный мир, но после звонкого вскрика Дарвина я дернулся и тут же живо продолжил игру. Сомнений ещё было много. Мне было странно понимать, что я имею дело с призраком любимого брата. И все же, я был счастлив. Я наконец получил то, чего катастрофически не хватало: общение с братом.

Вскоре мы увлеклись игрой. Я забылся, что имею дело с призраком. Он выглядел слишком живо да и его силуэт стал приобретать более четкие и материальные черты. Ничто не могло выдать его за мертвого.

- Ни в этой вселенной! - смеялся я, поддерживая жаркий разговор.

Дарвин все больше веселился от моих шутливых фраз. Его тонкие, бледные ножки вытянулись вперёд в порыве смеха и смели прочь всю игру. Но это не важно. Игра уже не имела значение. Мы больше акцентировались на друг друге. Теперь увлекал только разговор.

- Гамбол, ты.. - хотел развить тему далее Дарвин, но такой момент прервал стук в дверь.

Мы испугались. Приняли настороженную позу, сосредоточенные и испуганные лица, замолчали. Спустя мгновение дверь открылась. Мать неловко выглянула из-за нее.

- Гамбол, все хорошо? - позаботилась.

Я увидел реакцию Дарвина: он потянул руку вверх и с помощью ее жестикуляции попытался привлечь внимание матери, но такое не вышло. Она посмотрела на меня сквозь него с испугом. Сердце мое неприятно пробило удары в осознании мерзости ситуации.

- Да, все в порядке, - ответил я, с румянцем на щеках от смеха, переводя дыхание от быстрого говорения. Мать странно покосилась на меня.

- Я слышала как ты смеялся и разговаривал с кем-то...

Я обратился взглядом к брату. Теперь он опустил руку и молча с некоторым детским влечением и счастьем смотрел на мать. Кажется, он не понимает происходящее. После наблюдения я принялся за размышления и понял, что не могу придумать статус ответа. Очевидно, я способен сказать, что разговаривал сам с собою или по телефону с кем-то, но я так поступить не смог. Это точно скажется на Дарвине и кто знает, как отреагирует его психика. Тяжело стало выкручиваться. Я серьезно и глубоко погрузился в мысли. Однако проводить такое долго нельзя. Мне нужно отвечать, да и побыстрее.

- Да это я так, - смутился я сильно и спрятал жалостливый взгляд от матери и брата, - просто. Я здесь просто играю в монополию.

- С кем?

Призрак-Дарвин принялся тянуть руку вверх и громко осведомлять маму о том, что играю я с ним. Только на это никак не реагировали, от чего живот скрутило в неприятном предвкушении. Я подумал, что необходимо рассказать этому рыжику о причине такого игнорирования.

Мать ушла. Я собрался с силами, задержал воздух в груди.

- Видишь!? - воскрикнул он. - Миссис Мама тоже игнорирует меня!

На душе стало больно. Вновь я почувствовал колющих холод в руках. Настала тишина.

- В твой день рождения, - замялся, - когда ты поехал в торговый центр вместе с отцом, вы.. попали в аварию. Отец отделался переломами, а в то место где ты сидел, - ко рту подступила тошнота, - пришелся основой удар и ты.. погиб сразу... Ты призрак, - обнял я сам себя, - вот поэтому тебя "все игнорируют": ты для них жертва ужасной трагедии, ты мертв для них...

Я не смел смотреть в лицо Дарвину потому, что знал какое выражение лица может быть у него. Все это стало странным. Лёгкий холодный ветерок потянулся в мою сторону: Дарвин приблизился и мягко, спокойно заговорил:

- Так вот почему я выгляжу так странно, - улыбнулся он. - И на самом деле твой рассказ многое объясняет. Но если другие меня не видят, то почему ты видишь меня?

Мое удивление было очевидным. Я очень обрадовался тому, что он так легко воспринял это. Хотя, это может объясниться тем, что из-за странности реакции на него, он вполне мог иметь похожую идею как объяснение всему происходящему.

- Этого я не знаю. Хотя, видеть тебя я начал только сегодня, до того этого не было. Однако, признаться, - сообщил, - я постоянно чувствовал холод, который не исходил от погоды и чувствовал как холодная кровь ранит кожу.

- Понятно.

Дарвин задумался. Я позволил это. Понять факт своей смерти это именно то, что считается невозможным и жутким.

- И что же мне теперь делать? - слегка грустно спросил он.

- Все, что хочешь! - улыбнулся я. Мне нужно его развеселить. - Пусть тебя не видят, это не значит, что ты не можешь жить полноценно!

Все выглядит глупо. Я сам не понимаю, что говорю, словно безумец, который совсем потерял свой рассудок. Но это сработало. Брат весело улыбнулся и, кажется, забыл от чего грустил.

Нас унесло в порыве веселья. Мы перепробовали все игры, которое только могли находится в этой комнате. И все из этих игр мы не могли закончить. Нам не хотелось. Мы постоянно прерывали игру на середине и бежали прочь за новой, дабы придумать шутки, которые так хочется рассказать!

А после устали. Без сил я упал на пол, тяжело дыша и пытаясь взглядом найти Дарвина. Он был рядом, сидел и весело глядел на меня. Я почувствовал что-то приятное внизу живота. Голову заполнили пошлые мысли, но я быстро о них забыл. Тяжело встал с пола, и тут же, пройдя небольшое расстояние, упал на кровать, моментально заснув...