Проклятое пламя

— Ты ведь могла умереть!

Олни весь полыхал от беспокойства и заботы, он был раздражён поступком Тейнзи, считая его полной глупостью и не зная, зачем девушка так рисковала собой. Да она сама не знала, зачем и почему её понесло защищать этих двоих, она не понимала, что именно изменилось в ней, что с ней происходило, почему весь её план пошёл наперекосяк. Хотя у неё ещё был шанс утолить жажду крови: они были одни в зловещей темноте церкви с разбитыми окнами и сломанными дверями. Монро вспомнила, как сама начала разрушать всё вокруг в порыве своего всемогущества и свободы, как она хотела почувствовать каждой клеточкой тела свою силу, власть и радость. И она бы развалила эту грёбаную церковь до основания, если бы её не остановил Лука и не позвал на карнавал. Проклятый карнавал.

— Ну не умерла же? — хмыкнула Тей, скрещивая руки на груди, чтобы хоть как-то скрыть новые ожоги. — Да всё нормально, ребят. Нас теперь точно никто не сожрёт.

— Если нас, конечно же, ничего не поджидает впереди, — Олни с испугом осматрел высокий куполообразный поток и поёжился, когда понял, что его голос прозвучал слишком громко в стоящей вокруг тишине.

— Ну боись, братец, — ехидно улыбнулась Хелен и подошла к Монро сзади. — Если что, чувиха, у тебя вся спина в крови. Но так ты даже выглядишь сексуальнее, — она снова дерзко подмигнула.

Тейнзи неожиданно захлестнула волна смущения. Она ведь совсем забыла про то, что её ранили, когда множество зубов собак вонзились ей в плоть. Однако у проклятых быстро заживали раны, не оставляя после себя даже шрамов, а боль не менее быстро уходила. Таково полезное свойство бессмертных.

— Хелен! — Олни отдёрнул сестру за руку. — Думай, о чём говоришь!

— На правду не обижаются, — язвительно показала ему язык девушка и первая двинулась в сторону зала. — Пойдёмте, всё равно тут делать особо нечего. Даже не знаю, как мы будем загадывать желание.

— Кстати об этом, — Тей посмотрела на парня, не веря в то, какой вопрос сейчас задаст. — Как мы собираемся это сделать? И что для этого нужно?

— Честно, я не знаю, — покачал головой Олни, его тёмно-каштановые волосы растрепались и казались в темноте совсем чёрными. — Как-то не подумал об этом. Точнее, не нашёл об этом информации.

— А откуда ты вообще узнал про это желание? — девушке стало вдруг интересно.

— Отец рассказал, — он на мгновение задумался, смотря на пыльные иконы и казавшиеся в темноте белые, давно потухшие свечи. — Он знал того священника, который жил здесь со своей дочерью. И он рассказал мне о той трагедии, которая случилась здесь двадцать лет назад, когда проклятые захватили это место, забрав с собой дочь священника и разрушив церковь. Отец сказал, что теперь эта бедная девочка появляется здесь каждый карнавал, ожидая, когда с неё снимут проклятие и освободят.

Тейнзи была тронута. Тронута до глубины души, точно кто-то коснулся тех струн её сердца, которых не касались ещё очень давно. Её поразил такой печальный и искренний голос Олни, который переживал за всех каждой клеточкой своей души, что сам от этого чуть ли не страдал. И ещё её поразило то, что он рассказывал именно о ней. С такими чувствами. Всей душой, всем сердцем.

— И что же ты хочешь загадать? — Монро изо всех сил старалась, чтобы её голос не дрожал, хоть он и прозвучал довольно тихо.

Парень посмотрел на неё долгим, пристальным взглядом, изучающим всё её бледное лицо.

— Чтобы та девочка перестала страдать. Чтобы больше никто и никогда не страдал.

Сердце стало таять. Замок уже расплавился, горячими каплями падая в глубину тьмы и настежь раскрывая то, что она уже давно считала мёртвым.

Любовь.

— Тихо! — Хелен резко остановилась, отчего пара чуть ли не врезалась в них, и вскинула руку с пистолетом. — У меня осталась всего лишь одна пуля, так что смогу спасти задницу только одного.

Они остановились и прислушались, понимая, что делали уже это во второй раз, и в первый раз это им не особо помогло. Вдруг издалека послышался детский плач. Горький, душераздирающий плач малыша.

— Откуда здесь может быть ребёнок? — Олни нахмурился, предчувствуя нечто нехорошее. Пугающее.

— Ниоткуда, это же церковь, — шикнула на него Хелен. — Если только какая-нибудь больная мамаша решила принести в жертву своего ребёнка в карнавал.

— При том, что карнавал в честь проклятых, — усмехнулась Тей, замечая, что они неосознанно для себя двигались в сторону детского плача, пока не вошли в большой, мрачный зал.

Выбитые окна, почерневшие стены, скрипы по полу, по которому бегали пугающие крысы с горящими глазами. Но что-то было не так во всём этом. Конечно, вид навевал ужас и неприятные ощущения, отчего мурашки бегали по коже, но что-то было всё равно не так. Монро ощущала это каждой клеточкой тела.

И оказалась права.

Иконы, развешанные по всей церкви, двигались и следили за ними своими маленькими глазками. А затем их многочисленные рты раскрылись в истошных криках, плачах, визгах, рыданиях. Страшные звуки заполнили всё помещение, от которых кровь стыла в жилах, а всё тело содрогалось как от бешеного сердцебиения, так и от стоящего вокруг шума, хаоса, кошмара.

— Что происходит?! — прокричал в панике Олни в самое ухо Тейнзи, которую он держал за руку и свою сестру тоже, будто желая их защитить.

Монро ничего не ответила, потому что сама не знала, что происходило, к чему вело всё это безумие. И от ей стало страшно. Впервые в жизни. Ей, проклятой. Что ещё могло быть удивительнее? Однако это было так. Ужас пожирал её изнутри, творящееся никак не могло уложиться в её голове. Она впервые поняла, что такое паника, отчего так Олни всё время боялся.

А затем Хелен закричала. Её крик раздался настолько громко, что все вокруг резко замолчали, перестали плакать и визжать. Тей в испуге повернулась, ожидая увидеть всё что угодно, но только не это. Сердце остановилось в груди, когда она узнала, что перед ней стоял её отец.

Он, наполовину прозрачный, парил в воздухе, ярко светясь и держа за руку Хелен, отчего та тоже висела в воздухе. Однако Монро напугало то, что её отец в другой руке держал пистолет, приставив его прямо ко лбу девушки, по лицу которой начали течь слёзы.

От этого жуткого зрелища у Тейнзи перехватило дыхание.

— Вот мы вновь встретились, дочь моя! Спустя столько лет, столько лет! — жирное лицо мужчины стало ещё больше от широкой улыбки, его голос эхом раздавался по всей церкви, навевая ещё больший ужас.

— Не думала, что снова увижу твою жирную рожу, — огрызнулась Тей, с силой сжимая руку Олни, чтобы тот не смел её отпустить. Не сейчас.

— Ну-ну, давай без грубостей, детка, — рассмеялся мертвый священник. — Или ты за столько лет забыла, что такое грех?

— Что происходит? — Олни говорил очень тихо от испуга. — Как этот человек может быть твоим отцом?

— Не важно, нам нужно спасти Хелен, — бросила ему Тей и самоуверенно посмотрела в глаза папы. — Что ты собираешься делать, больной ублюдок? Запереть теперь не только меня, но и моих друзей в этой сраной церкви? Убить нас?

— Аха-ха, я пришёл, чтобы отомстить, — безумно хихикнул священник, мало чем напоминая себя ещё двадцать лет назад.

— А ты знаешь, что месть тоже якобы грех? — ухмыльнулась Монро. — Или ты внезапно перешёл на сторону зла?

— Зло — абстрактное понятие, — фыркнул он. — Мы бессмертны, и перед нами открыты двери  обильных пиров и празднеств, радость  которых недоступна человеческому разуму и  рождает у смертных скорбь и тоску. Бог берет  без разбору богатых и бедных. Так станем  поступать и мы, потому что нет на свете  существ, стоящих ближе к нему, чем мы — проклятые, не заключенные в смердящих кругах ада, но вольные гулять по его царству, где  вздумается.

— Значит, ты проклятый? — Тей не особо верила в это и прмщурила глаза, точно так она могла разглядеть, говорил ли её отец правду или нет.

— О да, детка, как и ты, — рассмеялся мужчина мерзким голосом.

— Что? — Олни ничего не понимал, хоть и отчаянно пытался понять, его испуганный взгляд метался с Тейнзи на призрака, который до сих пор прижимал пистолет ко лбу Хелен.

— Ты привела этих двоих, чтобы я убил их? — священник широко улыбнулся. — Нет, конечно, ты привела их, чтобы самой их убить. Как же это на тебя похоже.

— Что это значит?! — Олни вырвал руку из хватки девушке и в ужасе просмотрел на неё. Как на чудовище.

И это ранило Тей. Больше всего она боялась, чтобы парень на неё так посмотрел. Чтобы он её боялся, потерял к ней доверие, утратил любовь. Она не хотела этого, не могла такого допустить, но всё пошло не так. Всё уже было не так, когда она только встретила этих Мандельштамов. Вот тогда она стала бояться. Бояться потерять. И разбить своё сердце.

Но не успела она открыть рот, как её отец заговорил быстрее:

— Но я не дам тебе осуществить план. И прежде, чем этот хлюпик разведёт слюни, я бы хотел совершить месть.

В следующее мгновение пуля убила Хелен.