Другая жизнь - Different life

Тишина в доме была глухой, почти вязкой. Казалось, стены сами знали, что что-то треснуло внутри меня. Я не могла дышать — не в своей комнате, не в кухне, не в собственных мыслях.

Я вышла в коридор и тихо подошла к комнате Сандры. Дверь была приоткрыта, оттуда лился тёплый ночник. Я постучала еле слышно, почти извиняясь.

— Сандра... Ты не спишь?

— Нет. Заходи, — ответила она после короткой паузы.

Я осторожно толкнула дверь. Лекси спала, свернувшись в комочек, уткнувшись носом в плюшевого зайца. Сандра лежала поверх покрывала, с полураспущенными волосами и усталым, будто потерянным взглядом.

— Можно я... полежу с тобой? — прошептала я, не зная, зачем вообще задала этот вопрос. Просто хотелось быть рядом.

— Конечно.

Я подошла, легла рядом. Мы обе смотрели в потолок. Несколько секунд мы молчали. Дышали в унисон, как в детстве, когда прятались друг у друга под одеялами от грозы или от маминых слёз.

— Ты знала, да? — тихо спросила я. Голос у меня был почти беззвучный, как будто всё, что внутри, уже выгорело.

— Да, — ответила она сразу. Без оправданий. Без лишнего.

Я сглотнула.

— Давно?

— Год назад. Мама тогда сказала. И папа... он тоже говорил со мной. Сел, как с взрослой. Рассказал всё.

— Почему мне нет?

— Потому что ты была...в калифорнии. А потом...потом уже просто не решились. Ты ведь всегда смотрела на него, как на супергероя. А у супергероев не бывает таких историй, правда?

Я отвернулась, чувствуя, как щиплет глаза.

— Это не просто история. Это жизнь. Чужая. Скрытая от нас.

— Я знаю. — Сандра повернулась ко мне боком, смотря прямо в лицо. — Мне тоже было тяжело это принять. Я тогда долго злилась. А потом... наверное, просто смирилась. Научилась жить с этим. Он ведь правда нас любит, Эйда. И всегда любил. Только... с прошлого не сбежать. Оно всё равно находит.

Я молчала. Долго. Слушала, как дышит Лекси, как тикают часы на тумбочке, как будто всё вокруг пытается напомнить, что время идёт — и его не повернуть назад.

— Мне больно, — прошептала я. — Не потому что у него был сын. А потому что он мне не сказал.

Сандра дотронулась до моей руки.

— Я понимаю. Просто... не закрывайся, ладно? Позволь себе злиться, плакать, спрашивать. Только не прячь это внутрь. Я рядом.

Я кивнула. Не говоря больше ни слова, просто закрыла глаза. И впервые за весь день позволила себе заплакать. Тихо, не мешая Лекси спать.

Сандра держала мою руку, не отпуская. И в этой темноте, среди обмана, боли и молчаний, вдруг стало немного легче.

Мы так и лежали рядом, молча. Моё дыхание постепенно выравнивалось, слёзы высыхали на щеках. Сандра не говорила ни слова — просто держала мою руку, как будто напоминая: ты не одна, даже если сейчас всё внутри рушится.

Я подалась ближе, уткнулась носом в её щёку и крепче сжала её ладонь. Её кожа была тёплой, знакомой — как дом, в который всегда можно вернуться. Сандра повернула голову, слегка коснулась моей макушки губами. Не для утешения. Просто — чтобы я знала: она рядом.

Она по-прежнему пахла корицей и кремом для рук. Таким родным и тёплым.

Сандра тихо вздохнула и обняла меня. Её ладонь легла мне на спину, медленно, ритмично поглаживая, будто мне снова пять лет, и я пришла к ней, потому что мне приснился страшный сон.

Но теперь страшный сон был наяву. И всё же — рядом с ней он казался менее ужасным.

— Мы справимся, — прошептала она уже в полусне.

Я только кивнула. Наверное, так и было. Когда ты не одна, всегда легче.

Скоро всё снова будет сложно. Вопросы, разговоры, слёзы. Но не сейчас.

Сейчас — просто ночь. Просто две сестры. Просто тепло, которого так не хватало весь день.

И в этом тепле, прижавшись к ней, я наконец позволила себе заснуть.

Я проснулась раньше Сандры. Комната была полутёмной, только тонкая полоска света пробивалась сквозь занавески. Лекси всё ещё спала, свернувшись калачиком на своей половине кровати, а Сандра тихо посапывала, всё так же держа мою руку, будто боялась отпустить даже во сне.

Я осторожно высвободилась, стараясь не разбудить ни её, ни малышку, и на цыпочках вышла из комнаты. В коридоре было прохладно, и я плотнее запахнулась в свою кофту, будто пытаясь защититься не только от холода, но и от мыслей, которые с новой силой начали кружиться в голове.

Вернувшись в свою комнату, я на мгновение остановилась у окна. Рассвет был мягким, почти акварельным, с лёгкой дымкой над садом. Всё выглядело так спокойно, будто вчерашнего вечера и не было. Будто ничего не рухнуло.

В голове крутились мысли, от которых становилось тяжело на душе. Это был не просто сын моего отца... Это был мой брат — тот, о котором я никогда не знала. Почему папа никогда не рассказал нам? Почему мы с Сандрой никогда не контактировали с ним? Были ли вообще когда-нибудь моменты, когда он был рядом?

Я бросила взгляд на кровать — и в этот момент зазвонил телефон. На экране светилось имя Джош.

Я на секунду замерла, сердце будто дрогнуло, прежде чем я провела пальцем по экрану и поднесла телефон к уху.

— Джош? — голос мой был тихим, почти шепотом, будто я боялась, что если скажу громко — снова сорвусь.

— Эйда... — его голос прозвучал взволнованно, с ноткой паники. — Ты где? Почему не отвечаешь? Ты опять пропала, никто не мог до тебя дозвониться. Я так переживал, что купил билеты и прилетел в Хьюстон.

— Как ты смог купить билет и приехать? Ты же должен был уехать в Канаду, — спросила я, стараясь контролировать голос.

— Я перенёс билет на другой день, — ответил он. — Через три дня вылечу в Канаду. Не мог просто сидеть и ждать, когда ты перестанешь отвечать.

— Извини, пожалуйста, — сказала я, — вчера случился неприятный момент с семьёй, и я заснула в комнате сестры. Телефон остался в моей комнате, всё было так неожиданно...

И вот тогда я поняла, как сильно мне нужно было услышать именно его голос.

— Прости, что заставила тебя волноваться, — прошептала я. — Прости, что не сказала.

Я спросила, в каком отеле он остановился. Он скинул адрес, и я сказала, что скоро буду.

Дом ещё спал. Было раннее утро, и в коридоре стояла полутемнота, только от окна в кухне тянулась тонкая полоска света. Я на цыпочках прошла мимо комнат, стараясь не разбудить никого. На холодильнике прицепила записку магнитиками:

"Всё хорошо. Пошла прогуляться. Вернусь не скоро. Не волнуйтесь. — Эйда".

На улице было прохладно. Я натянула капюшон, вызывая такси с дрожащими пальцами. Через десять минут машина подъехала к нашему дому, и я, не оглядываясь, быстро села внутрь. Сердце всё ещё колотилось — от волнения, от всех событий последних дней, от неизвестности, что ждёт меня дальше.

Когда я приехала в отель, меня не пустили внутрь — у меня не было брони, и ресепшн отказался пропустить без подтверждения. Я опустилась на холодный каменный бордюр у входа, надела наушники и включила музыку, пытаясь успокоиться.

В голове всё смешалось: иллюзии о родителях, тревога за Джоша, который приехал ради меня в другой город, просто потому что я не отвечала целый день...

Вдруг из дверей отеля вышел Джош. Я мгновенно подскочила к нему и крепко обняла.

— Дурак, — сказала я, чуть отстраняясь, но всё равно глубоко вдыхая его запах, по которому, как оказалось, соскучилась больше, чем думала. — Зачем было ехать так далеко?

Слёзы радости неожиданно потекли по щекам, я растрогалась и улыбнулась сквозь них.

— Ты не брала трубку, — просто сказал он.

Будто это было нормально — прилететь в другой город, потому что кто-то не отвечает на звонки.

Я рассмеялась сквозь слёзы и вновь крепко прижалась к нему.

— Я скучал, Эйда, — прошептал Джош мне в макушку, обнимая в ответ.

Когда эйфория от встречи немного утихла, мы наконец оторвались друг от друга.

Будто это было нормально — прилететь в другой город, потому что кто-то не отвечает на звонки.

Я рассмеялась сквозь слёзы и крепко прижалась к нему.

— Я скучал, Эйда, — прошептал Джош мне в макушку, обнимая в ответ.

Когда эйфория от встречи немного утихла, мы наконец оторвались друг от друга.

— Всё же... что произошло? — серьёзно спросил Джош, крепко сжимая мою руку.

— У отца был сын от другой женщины, до мамы, — я тяжело вздохнула. — Которого мы потеряли. Мы с Сандрой всю жизнь учили быть честными, а тут — такая тайна. Представляешь? Только вчера узнала.

— Твоих родителей можно понять, — спустя минуту молчания тихо сказал Джош.

— Ты их защищаешь?

— Не совсем, но... всякое бывает. Думаю, они просто очень тебя любят, и им понадобилось больше времени и, возможно, мужества, чтобы сказать всё как есть. Мне жаль, что так получилось.

Я задумалась над его словами.

Когда мы с родителями сядем за стол переговоров, думаю, мне стоит проявить больше понимания и спокойствия.

Целый день я провела с Джошем в Хьюстоне — городе, который сочетал в себе энергию большого мегаполиса и уют небольших кварталов. Мы гуляли по его улицам, где среди высоток прятались старинные здания с кирпичными фасадами, а в парках царила зелень и спокойствие. Я показывала Джошу свою бывшую школу — массивное здание с широкими коридорами и высокими окнами, где когда-то проходили мои школьные годы, наполненные смехом и тревогами.

Потом мы отправились в небольшую студию рисования, расположенную в старом промышленном районе, где когда-то я училась выражать себя через кисть и краски. Там пахло масляными красками и деревом, и даже спустя годы этот запах вызывал во мне особые чувства — смешанные ностальгией и надеждой.

Мы разговаривали о прошлом и будущем, о том, что потеряно и что ещё можно найти.

Незаметно наступила ночь. Город притих, словно погрузился в глубокий сон. Улицы опустели, витрины магазинов погасли, оставив лишь блеклое отражение неоновых вывесок на стекле. Хьюстон в это время был совсем другим — спокойным, приглушённым, будто скрывавшимся под покрывалом из теней и редких огоньков фонарей.

Мы с Джошем, несмотря на усталость, всё ещё гуляли — разговаривали, смеялись, обменивались историями, как будто пытались оттянуть момент, когда каждый снова останется наедине со своими мыслями.

Когда ноги уставали, мы садились на скамейки у тихих перекрёстков, а потом снова вставали и продолжали идти, словно эта прогулка была нашими личными часами откровений.

Так мы оказались на улочке в паре кварталов от моего дома — когда-то это место было моим любимым. Тут было полно маленьких забегаловок, с которых пахло вафлями, кофе и жареными пирожками. Места, где после школы можно было спрятаться от всего.

— Эх, жаль, — вздохнула я, оглядывая темнеющие витрины. — Раньше здесь всё работало почти круглосуточно. Я хотела сводить тебя сюда. Ты, наверное, голодный?

— Всё нормально, — Джош приобнял меня за плечи и тепло улыбнулся. — С тобой — и так хорошо. А сюда мы ещё обязательно вернёмся. Днём.

Я едва успела улыбнуться в ответ, как всё изменилось в одно мгновение.

Сзади раздались быстрые шаги, и меня резко сбили с ног. Тело тяжёлым грузом навалилось на меня, вдавливая спиной в холодный асфальт. Воздух с хрипом вырвался из лёгких. Я услышала тупой звук — удар. Рядом, как в замедленной съёмке, рухнул Джош. Его глаза были открыты, но взгляд стеклянный — его ударили по голове. Бита? Кажется... да, бита.

На груди давило так сильно, что я с трудом ловила воздух. Паника начала душить меня изнутри.

— Документы, — сквозь маску произнёс один из нападавших, явно молодой. — Нам нужны бумаги. Те, к которым был причастен твой папаша. Его последнее дело. Ты ведь умная девочка. Пригласи нас в гости... и попроси у папочки всё, что нужно.

Что?..

Документы? Последнее дело? Что за чушь он несёт?

— Я... я не знаю... — прохрипела я, пытаясь хоть как-то высвободиться из-под него.

— Полегче, идиот, — раздался голос второго. — Сломаешь ей что-нибудь — толку не будет.

Этот голос. Что-то в нём щёлкнуло в моей памяти. Знакомый. До боли.

Я услышала приближающиеся шаги, и рядом с моей головой остановились чёрные ботинки. Мужчина встал так близко, что мне пришлось неудобно повернуть голову вверх, чтобы его разглядеть.

Он медленно снял маску.

Наши взгляды встретились.

И всё внутри меня оборвалось. Свет уличного фонаря скользнул по его лицу, и я почувствовала, как по спине побежал ледяной пот.

— Ты... — прошептала я.