Другая жизнь - Different life

Мне снился странный, почти забытый сон.

Я была совсем маленькой — крошечной, с тонкими ручками и широкими глазами, в которых отражался свет. Комната вокруг будто плыла — залитая солнцем, мягкая, теплая. На полу рассыпаны игрушки, в углу сидела девочка постарше — рыжеволосая, с веснушками и строгим взглядом. Она что-то лепетала, что-то объясняла, как всегда уверенно командуя.

Сандра.

А я стояла рядом с мальчиком. Шатен, карие глаза, смущённая улыбка. Мы смотрели друг на друга, как будто только что встретились, но внутри всё дрожало от странного чувства — будто мы знали друг друга всю жизнь. Он что-то говорил, смеялся, протягивал мне руки. Я не понимала слов, но ощущала тепло. Уверенность. Как будто всё было правильно. Как будто я с ним — дома.

Он казался мне важным. Самым родным человеком на свете. И всё равно — незнакомым.

Я не узнала его. Не могла. Ни лица, ни имени. Только ощущение — будто мы были связаны чем-то большим, чем память.

И тут — резкий звук. Грохот, словно мир содрогнулся.

Меня разбудил шум на кухне — кто-то громко хлопал дверцами шкафчиков и гремел посудой. Я подумала, что это Эддисон решила приготовить завтрак, но, повернув голову, увидела, как она тихо сопит рядом.

С усилием нащупав телефон сквозь мутную пелену похмелья, я прищурилась: почти час дня. Голова гудела, словно внутри поселился обозлённый осиный рой.

Я поднялась с кровати, вяло отдернула штору. Машина Эдди стояла на своём месте у дома.

Хлоя.

Когда я вошла на кухню, она стояла у шкафа над раковиной и в исступлении что-то искала, раз за разом хлопая дверцей.

— Привет, — осторожно подала голос я.

Она обернулась. Её взгляд прожёг меня насквозь — холодный, полный упрёка, как будто я разом предала и её, и весь остальной мир.

— Привет, — бросила она с такой сухостью, что мне почудилось, будто воздух стал на пару градусов холоднее.

— Как ты... как вообще дела?

Хлоя метнула в меня взгляд, в котором отразилось столько презрения, что я невольно отшатнулась.

— Ты всё ещё сердишься? — спросила я, не зная, на что надеюсь. — Может, хотя бы объяснишь, что я сделала не так?

— Мне не о чем с тобой говорить, — бросила она, даже не оборачиваясь.

Я вздохнула, стараясь сохранить голос ровным:

— Эй, потише. Эдди ещё спит. Разбудишь её.

— Я здесь живу. И говорить буду так, как мне нравится, — хлестнула она, как кнутом.

На секунду возникло искушение просто собрать чемодан и исчезнуть отсюда, не оборачиваясь. Но я не могла. Не могла уйти вот так, не поняв, что разъело нас с Хлоей.

— Мы ведь не дети, Хлоя. Мы не решим ничего этим цирком. Давай хотя бы просто поговорим...

— Я не хочу с тобой говорить! Что тут непонятного?! — крикнула она, и в голосе прозвенела злость на грани истерики.

— Непонятно — это твоё поведение, — тихо ответила я, с трудом сдерживая раздражение.

— Тебе не понять. Ты слишком тупая, чтобы хоть что-то понять, — усмехнулась Хлоя ядом, плеснув в меня словами, как кислотой.

Я раскрыла рот, чтобы ответить, но не успела.

Из-за спины донёсся голос — холодный, вязкий, как раскалённый металл, будто сама тьма обернулась словами.

— Следи за языком, шаболда, — произнесла Эдди, стоя в дверях с такой безмолвной яростью, что даже воздух в комнате, казалось, затрепетал. — Иначе я вырву тебе язык, а потом глаза. Запихну их тебе в глотку — пусть наблюдают, как я медленно разрываю твою шкуру на части.

Хлоя замерла. Молча. На миг. А потом будто взорвалась — словно кто-то сорвал предохранитель.

— Да пошла ты к чёрту, сучка! — выкрикнула она, перекрыв весь дом. — И ты! — она ткнула пальцем в меня, её лицо исказилось от злобы. — Думаешь, ты чего-то стоишь? Ха! Все знают, кто ты, Эйда. Все знают, что ты шлюха.

Я замерла. В теле будто выключили ток. А Хлоя всё продолжала, в голосе — злобная усмешка:

— Так что пошла ты. Обе пошли. Но перед тем как исчезнуть, поделись, подруженька: кому отсосать и как — чтобы тебя взяли в фильм? А?

Два шага — и Эддисон оказалась возле Хлои, отвесив ей звонкую пощечину.

— Эдди, не надо! — попыталась я остановить подругу.

Но она не слушала. Схватив Хлою за волосы, нагнула голову и приволокла её ко мне.

— Отпусти меня! — завизжала Хлоя.

— Извиняйся. Сейчас же, — спокойно сказала Эддисон.

Хлоя пыталась вырваться, но хватка была крепкой. Минуту комнату наполняли проклятия и маты Хлои, и мои просьбы отпустить несчастную.

Наконец Хлоя сдалась и что-то невнятно пробормотала.

— Громче! — приказала Эдди.

Набрав воздуха, Хлоя закричала:

— Эйда, извини! — и яростно снова пыталась вырваться.

Эдди резко отпустила её, и Хлоя чуть не упала, потеряв равновесие. Сверкнув глазами, Хлоя прошипела что-то вроде «Ненормальная» и вышла, не взглянув на меня.

На кухне воцарилась полная тишина. Эддисон смотрела на меня с улыбкой, а моё лицо выражало глубочайший шок. Ведь во всех своих отношениях с бывшими подругами я всегда была защитницей, и ни разу наоборот.

— Я сегодня же перееду, — наконец сказала я.

— И ко мне, — заявила Эдди. Я радостно кивнула, собираясь поблагодарить её, но меня перебила Хлоя, выкрикнувшая из ванной:

— Убирайся, Эйда! Забирай эту долбанутую и убирайтесь обе из моего дома!

— Вообще-то мы снимаем его вместе! — крикнула я в ответ.

— Замолкни и свали уже! — срывая голос, кричала, теперь явно бывшая подруга.

— Кажется, кое-кто не усвоил урок! — крикнула Эддисон и направилась к Хлое. Но не успела сделать и пары шагов, дверь ванной захлопнулась.

Мы с Эдди переглянулись.

Похоже, Эддисон ещё долго будет навещать Хлою в кошмарах.

— Поможешь с вещами?

— Конечно. С этой тупицей я тебя не оставлю, — сразу поддержала Эдди.

Пока мы собирали вещи, Хлоя удачно перекочевала в свою комнату.

Зайдя в ванну, моё сердце словно рухнуло.

Моя косметичка была полностью уничтожена: палетки, помады, крема и туши — всё разбитое и поломаное валялось в мусорном ведре.

Единственное, что уцелело — два карандаша для губ. Слёзы навернулись на глаза. Вчерашняя драка, потеря подруги, похмелье — и теперь это. Всё слишком резко навалилось.

Мои всхлипы услышала Эдди и подбежала ко мне.

— Что слу... — ей хватило одного взгляда, чтобы всё понять. — Вот тварь, — процедила она и сорвалась с места.

Нагнав её в коридоре, я схватила за руку.

— Нет, она не стоит этого. Прошу, не надо.

Она собиралась возразить, но мой телефон зазвенел. Это был Джош.

— Привет. Не занята? Хотел прогуляться. Думал, может составишь компанию?

— Эм... — нервно глядя то на Эдди, подслушивающую, то в сторону ванной, я ответила: — Я не могу... я собираю вещи.

Наверное, в моём голосе звучала тревога, и Джош это почувствовал.

— Ты что, плачешь ? — взволновано спросил он.

— Нет! Нет, всё хорошо, я просто собираю вещи, я переезжаю, — больше всего мне хотелось, чтобы он поверил.

Мы познакомились всего вчера, и я не хотела, чтобы он видел во мне плаксиву или слабую.

Джош молчал, и через мгновение раздался гудок.

Я опустила руку и печально посмотрела на Эдди. Она отвела меня на кухню, посадила на стул и налила воды. Меня трясло от нервов — казалось, если не выпью, сейчас просто рухну.

Эдди пыталась меня утешить, но от таких состояний меня всегда излечивало только время.

Вдруг в дверь позвонили. Эддисон пошла посмотреть, кто там, и вернулась с Джошем.

Увидев его обеспокоенное лицо, сердце забилось в груди. Слёзы навернулись снова, в горле застрял ком.

Джош подошёл и обнял меня, ласково гладя по голове.

— Тише-тише, — приговаривал он. В его крепких объятиях я почувствовала себя одновременно беззащитной и защищённой, и сразу обрела покой.

Отстранившись, он вытер мои слёзы большим пальцем — бережно, будто стирал не просто солёные капли, а следы всего того, что мне пришлось пережить.

— Всё хорошо. Я рядом, — произнёс он тихо, с тем особенным тоном, который больше лечит, чем убеждает. Его глаза смотрели прямо в мои, и в них не было ни капли сомнений — только спокойствие и тепло, в которое хотелось провалиться.

От этого взгляда, от прикосновений — таких внимательных, бережных, будто я была чем-то хрупким, почти стеклянным — по спине побежали мурашки. В груди защемило, но уже не от боли, а от чего-то мягкого, почти светлого.

Он приехал так быстро, просто услышав, что я плачу. Не стал писать, не спрашивал, нужно ли. Он просто пришёл. Сам. Это почему-то было важнее любых слов, и я не могла сдержать улыбку — слабую, дрожащую, но настоящую.

— Вот так-то лучше, — сказал Джош, заметив, как моё лицо смягчилось. Его губы изогнулись в такой же тёплой улыбке, и он вновь заключил меня в объятия.

Я закрыла глаза и затаила дыхание, просто вдыхая его аромат — пряный, немного древесный, с еле уловимыми нотками чего-то родного. Несколько долгих секунд мы стояли так, будто вне времени и вне тревог.

Когда он в очередной раз отпустил меня, я почувствовала, что, наконец, вернулась в себя. Как будто снова собрала по кусочкам.

На краю кухни, опершись на дверной косяк, стояла Эддисон. Она смотрела на нас с тёплой, едва уловимой улыбкой — в ней было всё: усталость, поддержка и какое-то почти материнское понимание. Такое, до которого мы с Джошем ещё не доросли. Мы просто обнимались, не осознавая до конца, как многое сейчас меняется. А она — уже знала.

Ничего не сказав, Эдди лишь кивнула, словно подтверждая то, чего никто из нас ещё не произнёс вслух. И тихо ушла — давая нам быть наедине не только друг с другом, но и с теми чувствами, что только начинали просыпаться.

— Всё будет хорошо, — прошептал он, словно поддерживая меня силой своего присутствия.

— Спасибо, — ответила я, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Он ненадолго отступил и осторожно спросил:

— Нужна помощь с вещами? Могу помочь собрать.

— Нет, — я улыбнулась слабой улыбкой. — Эдди уже взялась за это.

Джош кивнул и вышел на улицу, чтобы не мешать. В этот момент я почувствовала, как внутри меня медленно растёт спокойствие.

Вернувшись в свою комнату, я увидела, что Эддисон аккуратно складывает мои вещи. Она молчала, бережно укладывая вещи в чемоданы и пакеты, словно понимая, что для меня это не просто сборы — а прощание с частью жизни.

Когда всё было собрано, мы вместе вынесли сумки на крыльцо. Джош помог загрузить вещи в багажник её машины — тихо и ловко, чтобы не нарушать особенную тишину момента.

— Ну что, поехали? — спросила Эдди, садясь за руль.

— Я кое-что забыла, — сказала я и быстро вернулась в дом.

В комнате я повернулась к окну и окинула взглядом пространство, где прошло столько дней — четыре года жизни, воспоминаний, ссор, смеха и слёз. И всё же это место меня не удержало. Не смогло.

Почти машинально подошла к стене в прихожей, где висели ключи. Среди связок, брелоков и давно забытых мелочей нащупала нужный — от входной двери. Сняла её с кольца и положила на полку у зеркала.

Навсегда. Молчаливое «прощай».

На улице ждали те, кто действительно был важен. Не просто рядом, а в нужный момент. И этого было достаточно.

Я глубоко вдохнула и вышла из дома. Внутри уже теплилось чувство: начинается не конец, а что-то новое.