Глава 45.
Эйс.
only love can hurt like this..
Мы были готовы выехать в течение часа.
Анника и другие грузили машину, пока я разговаривал по телефону на своем балконе. Цыси заставляет людей копать дальше, пытаясь узнать всё, что нам нужно знать об американской мафии.
Сара решила, что не хочет идти. У неё всё время были взлеты и падения, и прямо сейчас она тонула. Тея и другие пытались её утешить, но только Ханна знает, как это сделать. Я молюсь о том, чтобы то, что услышала Анника, было правдой не только для меня, но и для Сары.
— Эйс. – Я слышу глубокий голос отца позади меня, заставляя меня напрячься.
Он и Козимо целый день занимались делами. Они вернулись около часа назад, но оставили нас в покое. Мы до сих пор не разговаривали, а я не хотел. Мне нечего ему сказать, нет причин говорить с ним лично. Единственный раз, когда я говорю с ним, касается дел мафии, и Козимо просто передает сообщение.
— Нет, – говорю я ему.
— Нам нужно поговорить.
— Мне нужно идти. – Я поворачиваюсь к нему лицом, пытаясь выйти, но он преграждает мне путь.
— Нет, мы разговариваем, они могут подождать. – Нет, она не может.
— У тебя есть две минуты, – говорю я, защищаясь, скрещивая руки на груди.
— Эйс, ты вообще знаешь, почему я здесь? Я впервые за много месяцев тебя увидел, ты не думал, что на то есть причина?
— С каких это пор тебе нужна причина, чтобы испортить мне жизнь? – За своё замечание я тут же получаю пощечину. Я быстро тянусь за спину и хватаю пистолет, направляя его на него.
— Убери свою игрушку, я ещё не закончил. – Мы оба молчим, прежде чем я медленно опускаю пистолет, засовывая его обратно за пояс.
— Что тебе нужно? – Он улыбается мне, подходит к перилам и смотрит на всех, кто загружает машины.
— Мы с тобой не ладим, сын мой. К счастью, ты умен, а это значит, что я могу оставить тебя в покое. Меня устроило то, что ты убил Джеймса, а потом ушёл со своего поста и ввязался в войну с другими наследниками. Я верю, что ты будешь мудрым и будешь вести хорошую войну.
— Потом до меня дошёл слух. Слух о том, что мой сын, сильный, решительный, безжалостный, наследник моей мафии, превратился в слабого, маленького ребёнка из-за девочки. Я думал, что это ложь, я знаю своего сына. Чуть позже, однако, я прошу капо помочь мне с миссией. Я хотел Антония, но мне было отказано, потому что он получил травму плеча. Выяснилось, что это ты стрелял в него.
— Ты стрелял в одного из своих членов, Капо. Я все ещё доверял тебе, я знал, что должна быть веская причина. Может быть, он предал нас? Нет. Ты стрелял в него, потому что позволили небольшой ревности из-за девушки взять верх над тобой.
— Я решил приехать сюда сам, посмотреть, что в ней такого особенного. Когда все вернулись, тебя нигде не было. Но она была здесь. Эта девушка сразу же потерла меня не в ту сторону. Ей не место в этой жизни, ей определенно не место в положении, равном твоему.
— Она умна и быстра, но при этом кажется вспыльчивой и упрямой. Она слаба, сын мой, и тащит тебя за собой. Ты знаешь, какие женщины в этой жизни, они сделают всё возможное, чтобы проспать свой путь к вершине. Это всё, что она делает с тобой.
— Я помню своего сына. Он не заботился о женщинах, только о власти. Власти, которой он не хотел делиться, которой он отказывался делиться. Эта девушка, однако, ты позволил ей вести больше, чем себе. Ты настолько ослеплен её красотой, что даже не понимаешь, что она тебя использует. Когда ты однажды проснешься, ты поймешь, что ты глава этой мафии, но при этом она обладает всей властью.
— Она выбьет всё из-под тебя, черт, ты уже ослабел. Когда её убьют, а ты знаешь, что так и будет, что ты будешь делать? Плакать? Сдаваться?
Меня всё больше и больше раздражало это. Я хотел ударить его, убить. Я хотел сказать ему, что я действительно думал. Я хотел сказать ему, что он не более чем самовлюблённый трус и нарцисс, что Ханна – лучшее, что когда-либо случалось в моей жизни, потому что он всё испортил.
Хотя я молчал. Я молчал, потому что у меня нет ни любви, ни уважения к этому человеку. Я никогда не хочу быть таким, как он. Я молод, здоров и силен. Он стар, устал и слаб. Я легко мог взять его. Хотя, когда я смотрю на него, я всё ещё вижу своего жесткого, безжалостного, незаконнорожденного отца. Я до сих пор чувствую себя беззащитным пятилетним ребёнком, которого он избивал, когда злился. Я хотел заговорить, сказать ему правду, что я люблю Ханну, но я всё ещё боюсь его.
— Хорошо, это всё? – спрашиваю я, теряя терпение.
— Послушайся моего совета, сынок. Иди и спаси её, или что бы ты там ни планировал. Убедись сам, что с ней все в порядке. Как только ты будешь уверен, отпусти её. Ничего хорошего из этих отношений не выйдет. Она хочет власти и делает тебя слабым. Пора с этим покончить.
После того, как он закончил, я ушёл. Мы все сели в машину и направились к аэродрому. Я ненавижу своего отца и не хочу верить ни одному его слову. Хотя сомнения всё же закрадываются. Откуда мне знать, что она не использует меня?
Я благоволил к ней с тех пор, как она попала сюда. Многие люди, особенно те, с кем мы живем, видели в ней Донну, хотя это не её статус. Были времена, когда она могла бы использовать меня ради моей силы, например, в тот день, когда она поцеловала меня на пляже.
Хотя бывают случаи, когда она не могла этого сделать. То, что я гоняюсь за ней по всему дому во Франции, не даёт ей никакой силы, верно? Там не было никого, чтобы наблюдать за нами. Однако это так. Это так, потому что это показывает, что я всегда буду гоняться за ней, всегда буду идти по её стопам.
Ханна может и не обладает властью мафии, но у неё есть власть надо мной. Я бы сделал всё, что она скажет, и это чертовски пугает меня. Любить её, одну, чертовски пугает меня. Чем больше я думаю об этом, тем больше противоречий я получаю. Я боюсь идти с ней дальше, давая ей столько силы и авторитета. Хотя я тоже боюсь её отпускать. Я никогда не чувствовал ничего подобного к кому-то, и я не думаю, что когда-нибудь снова почувствую это.
Мы прибываем в аэропорт и совершаем короткую поездку на самолёте перед посадкой в Олбани. Остальные уже ждут у взлетной полосы. Поскольку мы поспешили с заданием, у нас было всего 150 солдат, что вдвое меньше, чем у них. Это два к одному, но это шансы, на которые я готов пойти.
Мы подъезжаем к их территории и паркуемся в паре сотен ярдов, на противоположной стороне линии деревьев. Мои солдаты с луком и стрелами идут первыми. Снаружи около пятнадцати человек патрулируют комплекс. Они отключаются в течение пяти минут.
Мы подходим ближе, все одеты в черное, чтобы слиться с темнотой. Я удостоверился, что все поставили глушители на своё оружие, что сделало эту миссию скрытной. Если они услышат наше приближение, они могут убить нас ещё до того, как мы войдем внутрь.
Обыскиваем периметр, убивая ещё двадцать человек, прежде чем решиться направиться внутрь. Все молчат, выстроившись у дверей. Энтони и Винни возглавляют одну группу, а я – другую. Если мы нападем на них с двух сторон, это должно дать нам преимущество.
Я внимательно прислушиваюсь к тому, что происходит по ту сторону двери. Я слышу болтовню нескольких человек, но оружие не используется. Так поздно, тренировки закончились, и люди должны идти в свои общежития. Я делаю глубокий вдох и произношу короткую молитву, моля Ханну продержаться ещё несколько минут. Затем я даю сигнал.
Мы выламываем двери, в результате чего все внутри замирают. Мы сразу начинаем стрелять, как они понимают, что происходит. Кто-то убегает, кто-то бежит к нам, а кто-то уже мёртв. Двери напротив нас распахиваются, когда команда Энтони и Винни врывается внутрь.
Люди начинают падать вокруг меня, когда американцы наконец получают своё оружие. Они целятся в меня, но им лучше знать. Те, что идут за мной, умирают, как только стреляют.
Когда хаос начинает утихать, я замечаю молодое знакомое лицо, направляющееся к двойным дверям на одной стороне комнаты. Джек. Я оставляю Антония, Винни и их солдат финишировать здесь, а я и мои солдаты следуем за ним. Проламываем двери, чтобы найти лестницу, ведущую в подвал.
Я быстро бегу по ней и почти оставляю своих солдат позади. Как показала нам Анника, подвал был похож на лабиринт. Я помню, как она говорила, что пыточные были слева, а камеры справа. Я отвожу половину своей команды в камеры, а остальные проверяют пыточные.
Мы открываем каждую дверь, ищем её. Здесь внизу есть несколько солдат, но мы их тут же сбиваем. Быстрая смерть, которую большинство из них не заслужили. Я открываю двери каждой камеры в поисках её и слышу стрельбу в некоторых коридорах слева.
Здесь заключенные, которых я не узнаю, у всех перерезано горло. Я становился всё более и более неистовым, пытаясь найти её. Она не может быть мертва, я отказываюсь в это верить. Я вскрываю все камеры, но её нигде нет.
Мы быстро пробираемся в сторону пыточных и начинаем искать там. Одна из дверей приоткрыта, из неё идёт дым. Я слышу кашель и решаю проверить. Я открываю дверь, мой пистолет готов. Я замираю.
Это Бен. Мой лучший друг. Мой Капо. Он жив. Я быстро отбрасываю пистолет в сторону и вытаскиваю его из прокуренной комнаты, заставляя его тут же задыхаться и глотать чистый воздух. Он казался не в себе от дыма в легких. Однако, когда он начал приходить в себя, он посмотрел на меня.
— Эйс? – спросил он хрипло.
— Это я, Бен. – Я вздыхаю, крепко обнимая его.
— Тебе нужно забрать Ханну, её забрал Кай, – говорит он мне, откашлявшись.
— Где?
— Я не знаю, но он не мог уйти далеко.
Я прошу других солдат помочь Бену, а потом беру пистолет и продолжаю. Я открываю дверь за дверью, просто пытаясь найти её. Хотя все комнаты пусты. Я постоянно переступаю мертвые тела, пытаясь пройти здесь, когда моё сердце останавливается.
Моё сердце останавливается, когда я слышу крик. Ханна. Я быстро бегу в другой коридор, следуя за пронзительным шумом. Я вижу, как Джек выбегает из комнаты и поворачивает за угол. Он останавливается, смотрит мне в глаза, прежде чем быстро убежать.
Это была доля секунды, но в тот момент я не видел дерзкого подростка-мудака, каким я знаю Джека. Я видел, о ком говорила Анника. Испуганный, сожалеющий ребёнок, который просто хотел жить своей жизнью. У меня не было времени думать об этом сейчас, но я думаю, что это может быть нашим способом выйти из этой войны.
Я вбегаю в комнату как раз вовремя, чтобы увидеть Ханну, сжавшуюся в маленький комочек, когда Кай пнул её. Как только я вбегаю, он оборачивается, ухмыляясь. Он хрустит костяшками пальцев, готовый к драке, которая назревала с тех пор, как мы были детьми. Это не кулачный бой, не мы, у меня есть пистолет.
— Аllontanati da lei , cazzo!( прим.перевод.Итальянский. «Отойди от неё нахер!») – кричу я.
Я вижу выражение сожаления, которое быстро проходит по его лицу, но оно исчезает, как только я опустошаю свою обойму, выпуская в него каждую пулю. Он тут же падает на землю и я не обращаю на него внимания, быстро подбегая к Ханне
Я попытался поднять её, но она отшатнулась от меня в страхе. Хотел бы я вернуть этого мудака к жизни, чтобы снова убить его. Я бы также вернул его после этого, чтобы она могла сделать это. Я не должен был позволить ему покинуть Сицилию живым.
— Все в порядке, аморе, это я, – мягко говорю я ей. Я пульсирую адреналином, а она слаба, напугана.
Я снова пытаюсь поднять её, и она нерешительно позволяет мне. Я прижимаю её голову к своей груди и чувствую её дыхание у себя на шее. Когда она чует меня, убеждая себя, что это действительно я, она прижимается ко мне. Она цепляется за меня, и мне приходилось сдерживать слезы.
Она была в безопасности.
Она была жива.
Она была моей.
Комментарии и голоса:)