Глава 16
Я стоял в тени бетонной колонны старого склада на окраине Сеула. Здесь пахло сыростью и ржавчиной, стены были исписаны граффити, а воздух — густой и вязкий, как само напряжение в моей груди. Сердце билось быстро, слишком громко, как будто пыталось перекричать разум. Я услышал шаги — тяжёлые, уверенные. Он пришёл.
— Ты изменился, — сказал я, когда увидел его силуэт в тусклом свете. — Или просто стал лучше прятать то, что чувствуешь?
Уджин остановился, едва войдя в круг света. Его лицо было спокойным, как всегда. Ни злости, ни страха. Только холодная сдержанность.
— Ты сам назначил встречу, Чан. Что тебе нужно?
— Ответы, — выдохнул я. — Ответы, которых мне не дал никто.
Он вздохнул, словно знал, что я спрошу, ещё до того, как это случилось.
— Речь идёт об Аляске?
— Да. Её сбила машина. Сбежали с места, ни следа. Но она выжила. — Я прикусил щёку изнутри. — И я думаю, что это было не случайно.
Он медленно опустил взгляд, будто собирался с силами. Или искал слова.
— Ты правда думаешь, что это я?
— Я думаю, что ты не просто так оказался в нужном месте, в нужное время. Не просто так сидел в больнице, как преданный пёс. И я думаю, что ты не простил меня за Лию.
— Я не прощал тебя, — сказал он спокойно. — Но и не хотел твоей смерти или её.
Я подошёл ближе. Гнев пульсировал в висках. Не из-за подозрений — из-за того, что я не знал, кому верить.
— Тогда зачем ты был там?
— Потому что я всё ещё... не отпустил. Я знал, что ты с ней. И знал, что тебе больно. Хотел убедиться, что ты страдаешь. — Он криво усмехнулся. — Жалко, правда?
Я молчал. В этот момент он казался мне призраком — той части прошлого, которую я до сих пор тащу на себе.
— Я нашёл отпечатки шин, — сказал я глухо. — Те, что были на месте аварии. Они совпадают с машиной, которую использовала семья Лии. Машиной, которую мы думали уничтожили.
Он не ответил сразу.
— Думаешь, они выжили?
— Я думаю, кто-то продолжает игру. И если ты хоть как-то связан с этим...
— Я не предавал тебя, — перебил он. Его голос стал грубее. — Не я направил ту машину. Да, я ненавидел тебя. В какой-то момент я хотел твоей боли. Но не её смерти. Не её крови. Это уже не про Лию.
Я смотрел в его глаза. Пустые. Как те ночи, когда я не мог спать, прокручивая в голове, что бы было, если бы я тогда приехал к Лие. Если бы не побоялся.
— Ты уверен? — спросил я.
Он кивнул. Медленно.
— Да. Но если ты прав... значит, игра началась заново.
— Ты поможешь мне?
— Я не обязан. Но... — он отвёл взгляд. — Если ты хочешь вытащить её из этого дерьма, тебе понадобится всё, что ты знаешь. И всё, что знаешь ты — знаю и я.
Я снова почувствовал ту знакомую дрожь в пальцах. В груди росла тревога, как лёд.
— Если я узнаю, что ты лжёшь мне, — сказал я тихо, — я не промолчу. В этот раз я не буду сидеть спокойно. Я не позволю снова потерять кого-то, кого люблю.
— Надеюсь, ты действительно её любишь, — сказал он. — Потому что теперь это не просто история о разбитых сердцах. Это — кровь. И долг.
Он развернулся и пошёл прочь. Я остался стоять. Ощущение было такое, будто земля под ногами качнулась. Мы были не в начале этой войны — мы вернулись в её эпицентр.
Я закрыл глаза. Я знал, что Аляске нельзя было рассказывать. Пока. Но и молчать стало невозможно. Я не знал, кто за этим стоял. Но я знал точно одно — в этот раз я не отступлю. Ни перед Уджином. Ни перед прошлым. Ни перед своей виной.
Я остался стоять в пустом складе ещё несколько минут. Сквозняк пробегал по полу, ветер свистел где-то в щелях бетонных стен, и мне казалось, что я слышу в этом шуме голос Лии. Как эхо прошлого, которое не хочет умирать.
Я провёл рукой по лицу, выдохнул и вышел наружу. День клонился к закату, небо было окрашено в оранжево-серебристые тона, и всё казалось нереальным. Город жил своей жизнью, машины гудели, люди спешили, никто не знал, что где-то в его тенях снова поднялась угроза. Только я и, возможно, Уджин.
В такси я сидел молча, пальцы сжаты в кулаки. Аляска... Она была дома. Думала, что худшее позади. И, возможно, оно было — в том мире, где правда не всплывает. Но в нашей реальности всё иначе.
Я приехал в дом, где мы с ней жили последнее время — наш остров безопасности. Белый фасад, уютная веранда, запах цветов в саду. Она открыла дверь в том же свитшоте, который я оставил ей утром, босиком, с чашкой чая в руках.
— Ты долго, — сказала она мягко, и, увидев моё лицо, нахмурилась. — Что случилось?
— Мы должны поговорить, — произнёс я.
Она молча отступила, впустив меня внутрь. Мы сели на диван. Я взял её за руку, переплетая наши пальцы. Вдохнул глубже.
— Я виделся с Уджином.
Она сразу напряглась. Пальцы стали холоднее.
— Почему?
— Мне нужно было знать, был ли он причастен к тому, что с тобой случилось. Я... должен был услышать это от него лично.
— И?
— Он говорит, что нет. Говорит, не знал. Но что-то в его словах... — Я замолчал. — Я не могу ему верить. Не до конца.
Она смотрела на меня долго, не отрывая взгляда.
— Значит, мы всё ещё в опасности?
— Пока не знаю. Но теперь я точно уверен — это не просто случайность. Кто-то хотел навредить тебе. И этот кто-то — связан с прошлым. С Лией.
Аляска отвела взгляд, потом прошептала:
— Ты думаешь, это её семья?
— Или кто-то, кто на них работал. Или кто-то, кто считает, что всё ещё должен расплатиться со мной. Может быть, это Уджин. Может, нет. Но...
— Ты не оставишь это просто так, — договорила она.
— Нет, не оставлю. — Я положил ладонь на её щеку. — Потому что если я снова потеряю тебя... Я не переживу.
Она закрыла глаза, опираясь лбом мне в грудь. Тишина. Только стук моего сердца и её дыхание.
— Я не хочу снова прятаться, Крис. Не хочу снова жить в страхе.
— И не будешь, — твёрдо сказал я. — Я сделаю всё, чтобы ты была в безопасности. Я уже однажды промолчал, когда должен был кричать. Я больше не тот человек.
— А если они вернутся?
— Значит, встретят меня. И я буду готов.
Она отстранилась немного, посмотрела мне в глаза.
— Знаешь, что самое странное?
— Что?
— Когда я была в коме... мне казалось, что ты зовёшь меня. Голосом, полным боли. Я помню, как ты шептал, чтобы я вернулась. Мне казалось, если я поднимусь по лестнице наверх, ты будешь ждать меня там.
Я сжал её крепче.
— Я звал. Я каждый день приходил. Говорил с тобой. Плакал. Обещал, что всё будет иначе. Что не отпущу тебя больше никогда.
Она прикрыла глаза.
— Теперь у нас нет выбора, да?
— Только вперёд, — ответил я. — Только вместе.
Когда она уснула у меня на груди позже, я долго не мог сомкнуть глаз. Я чувствовал, как её дыхание касается моей кожи. Как сердце бьётся, ровно, спокойно. Я знал, что наступает новый этап. Мы больше не дети, прячущие любовь от мира. Мы — люди, которых этот мир пытался раздавить. И если прошлое решит вернуться — я встречу его лицом к лицу. Потому что теперь у меня есть ради кого бороться.
Ночь была чёрной и вязкой, как нефть. Улицы Сеула постепенно засыпали, но в тёмном переулке, за чередой складских помещений, тишина была обманчива. Я стоял в тени, рядом с Майком. Он, как всегда, спокоен. Его массивная фигура едва различима в слабом свете фонаря. В его руке — планшет с чертежами территории, в моей — распечатка маршрутов с камер наблюдения. Мы не были здесь официально. Это была наша личная операция.
— Уверен, что хочешь сам в это влезать? — тихо спросил Майк, не отрывая взгляда от карты.
— Я не доверяю больше никому, — ответил я, чувствуя, как напряжение стягивает плечи. — Не могу ждать, пока кто-то другой найдёт правду. Это слишком важно. Она слишком важна.
Он кивнул, и мы двинулись к боковому входу в здание, где, по нашим данным, стоял внедорожник, сбивший Аляску. Машина принадлежала давно заброшенной логистической фирме, но по странному стечению обстоятельств она была зарегистрирована повторно — за два дня до аварии.
Мы миновали ржавые ворота и спустились по металлической лестнице в подвал. Воздух здесь был пропитан сыростью и пылью. Лампы на потолке моргали, словно в дешёвом триллере. Всё вокруг будто кричало: «Ты на верном пути, Крис».
Майк вскрыл старый замок одним движением, и мы зашли внутрь. Помещение было завалено ящиками, пыльными брезентами, железными каркасами. Но в самом углу стояло то, что мы искали: внедорожник, матовый, ободранный, но без сомнения — тот самый. От вида этой машины меня бросило в дрожь. Я будто снова оказался на том перекрестке.
Я подошёл к капоту, провёл рукой по металлу. Он был холодным. Как та ночь. Как голос врача, говорившего: «Она в критическом состоянии».
— Тут недавно что-то вскрывали, — сказал Майк, заглядывая в замок водительской двери. — Кто-то уже пытался убрать улики. Но сделал это наспех.
— У нас мало времени. Сканируй всю телематику. Я проверю багажник.
Я открыл заднюю дверь — скрип металла эхом разнёсся по ангару. Внутри — пусто. Почти. Под одной из панелей я заметил скрытый отсек. Снял крышку — и сердце екнуло.
Флешка. Маленькая, чёрная, с царапинами по краям.
— Нашёл что-то? — Майк подошёл ближе.
— Возможно. Если это записи с регистратора, мы узнаем, кто был за рулём. Или кто отдавал приказ.
Майк сразу начал подключать оборудование, защищая флешку от автоматического удаления данных. Я ходил кругами, не в силах просто стоять. Всё моё тело было напряжено, будто ждало удара. Как будто, в зависимости от того, что покажет запись, моя жизнь может треснуть надвое.
Через несколько минут на экране планшета вспыхнуло изображение. Камера смотрела изнутри машины. Темнота. Потом вспышка света. И... силуэт.
Я сжал зубы. Водитель был в маске. Но голос...
— «...Если она не умрёт, ты знаешь, что будет с твоей сестрой. Просто сделай это».
Этот голос.
Я чувствовал, как кровь приливает к голове.
— Это... голос... — я замер. — Это один из старших братьев Лии.
Майк кивнул:
— Мы сможем это подтвердить. Надо сравнить с записями. Я знаю одного специалиста, кто может это сделать. Надёжно.
— Это значит, что её семья... всё ещё действует. Что они живы.
— Или кто-то работает от их имени. Но да, Крис. Это не паранойя. Ты был прав.
Я вдруг почувствовал себя пустым. Я хотел быть не прав. Я хотел, чтобы это было совпадением, безумием, страхом. Но теперь у нас были доказательства.
— Мы отнесём это Паку Джинёну? — спросил Майк.
Я покачал головой.
— Пока нет. Сначала я поговорю с Аляской. Это её жизнь. Её безопасность. Я должен быть с ней честен.
— И что дальше?
Я посмотрел на экран. Там снова застыла тьма, искажённая фарами.
— Дальше? — повторил я. — Мы их найдём. И закончим эту игру. Навсегда.
Майк только кивнул. Он понимал. Я больше не был просто айдолом, не был просто лидером группы. Я стал мужчиной, который больше не потерпит угрозы своей семье. И если придётся — я пойду до конца.
За Аляску. За любовь. За правду.
Мы покинули ангар глубокой ночью, когда небо над Сеулом уже начинало светлеть от первых предрассветных лучей. Улицы были пусты, город ещё спал, и в этой тишине было нечто мрачное, пугающее. Но внутри меня горел огонь — холодный, сосредоточенный. Мы нашли доказательства. Всё, что оставалось — понять, кому их доверять, как действовать дальше. Это была шахматная партия, и я больше не собирался играть в обороне.
Майк вёл машину, а я сидел рядом, держа флешку в руке, как реликвию. Всё это казалось неправдой. Почти полтора года прошло с того момента, как Аляска появилась в моей жизни. И теперь каждый шаг напоминал мне, насколько хрупким может быть счастье.
— Ты уверен, что хочешь рассказывать ей всё сразу? — спросил Майк, не отрывая взгляда от дороги.
— Да. Она заслуживает правду. Всю. Больше никаких тайн. Никакой лжи. Если я хочу построить с ней будущее, то всё должно начинаться с честности.
— А если правда её сломает?
Я молчал. Этот вопрос я задавал себе последние несколько дней. С момента, как начал подозревать, что авария не была случайностью.
— Тогда я буду рядом, — ответил я наконец. — Чтобы собрать её обратно.
Мы остановились у дома на окраине — того самого, где Аляска когда-то скрывалась. Я знал, что она наверху, возможно, ещё спит, свернувшись клубком в моём худи, с её мягкими волосами, разбросанными по подушке. Это спокойствие — кажущееся, хрупкое — я был готов защищать любой ценой.
Я поднялся по ступеням, чувствуя, как с каждым шагом напряжение в груди сжимается сильнее. За этой дверью была моя жизнь. Моя любовь. Мой смысл.
Когда я открыл дверь, в коридоре стояла тишина. Аляска уже проснулась. Я услышал, как в комнате шелестит ткань — она, вероятно, выбирала что-то из одежды, или, возможно, просто рассматривала книги на полке. Я вошёл.
Она стояла у окна, в тёплой кофте и шортах, босиком. Солнце падало на её лицо, делая его почти нереальным. Она обернулась, и в её глазах вспыхнула радость.
— Ты рано, — прошептала она, подходя ближе.
Я не ответил сразу. Просто обнял её. Крепко. Как будто это был последний раз. А она, почувствовав мою напряжённость, замерла, но не испугалась — просто прижалась ближе.
— Что-то случилось? — осторожно спросила она.
— Нам нужно поговорить.
Мы сели рядом, на подоконник, в той же комнате, где она когда-то пряталась от мира. И я рассказал всё. Медленно, не скрывая ничего. Про голос на записи. Про машину. Про братьев Лии. Про Уджина. Про подозрения. Даже про свой страх — потерять её во второй раз.
Аляска молчала долго. Очень долго. Я уже начал бояться, что перегрузил её. Но потом она сказала:
— Спасибо, что сказал.
— Я не мог больше скрывать. Я знаю, это тяжело...
— Это не тяжело, — перебила она. — Это больно. Но ещё больнее было бы узнать это случайно. Или слишком поздно.
Она взяла мою руку.
— Я не сломаюсь. Мне страшно, но я сильная. Мы сильные, Крис. Мы прошли уже так много. Будет ли хотя бы год, когда меня не заходят убить в Корее? Кочерыжка, а любить тебя так опасно. Фанатки, братья бывшей, оказывается ты опасный парень. Мы в справимся, вместе.
Я кивнул, не доверяя себе заговорить. Она снова спасла меня. Своей стойкостью, своей верой.
— Что ты хочешь делать дальше? — спросила она.
— Я хочу довести это до конца. Чтобы ты могла жить спокойно. Чтобы у нас была настоящая, безопасная жизнь. Я поговорю с Джинёном. Я подключу людей, которым могу доверять. Майк уже помогает. Я не отступлюсь.
— А я буду рядом, — сказала она. — Как бы страшно ни было.
Я посмотрел в её глаза — в этих глазах не было страха. Только любовь. И решимость. Такая же, как у меня.
В этот момент я понял, что мы — семья. Не потому, что живём вместе, не потому, что любим друг друга. А потому, что готовы пройти через всё, что бросит нам мир.
— Обещай мне только одно, — тихо сказала она.
— Что угодно.
— Обещай, что если всё снова станет страшно... ты не оттолкнёшь меня. Не замкнёшься. Я хочу быть с тобой даже в самых тёмных частях этой истории.
Я крепче сжал её руку.
— Обещаю. Больше никаких стен. Только ты. И я.
За окном вставал новый день. Свет был мягким, тёплым. Мир не изменился. Враги по-прежнему были где-то там. Опасность витала в воздухе. Но внутри нас уже царило что-то другое. Сталь. Верность. Любовь. И я знал: что бы ни ждало нас впереди — мы справимся.
Мы просидели у окна ещё долго — не говоря больше ни слова, просто держась за руки. Молчание между нами было не пустотой, а подтверждением: теперь мы не одни. Каждый вдох рядом с ней наполнял грудь чем-то большим, чем просто воздухом — уверенностью, покоем, готовностью идти дальше. Я чувствовал: каждый её взгляд, каждый мягкий жест — как якорь, возвращающий меня к сути.
Позже, пока Аляска принимала душ, я стоял в гостиной и прокручивал в голове, что нас ждёт. Мы знали теперь почти всё — почти, потому что вопросов ещё оставалось немало. Кто именно стоял за атакой? Почему именно сейчас? И, самое главное — что делать дальше?
Майк был в пути. Мы договорились встретиться позже у одной из надёжных точек компании — крытая студия, куда приходят только проверенные лица. Он сказал, что за ночь кое-что нашёл в банковских операциях одной из аффилированных с семьёй Лии фирм. Я был готов к тому, что это затянется.
Аляска вышла из душа в мою старую футболку, в которой теперь жила чаще, чем я сам. Она вытерла волосы полотенцем и бросила на меня взгляд — немного нахмуренный, задумчивый. Я подошёл ближе, приобнял её за талию, вдохнул запах её кожи, чистоты и чего-то тёплого, родного.
— Если бы ты мог щёлкнуть пальцами и оказаться где угодно сейчас... где бы мы были? — спросила она, опуская голову мне на грудь.
Я закрыл глаза.
— Где тихо. Где тебя никто не ищет. Где не нужно оборачиваться.
— Ммм... — улыбнулась она. — Значит, в домике на холме. Или у моря. Или в Италии. Или...
— Или просто здесь, если ты рядом.
Она подняла голову и посмотрела на меня. В её глазах снова были слёзы — не от боли, не от страха. От всего, что мы пережили, и от веры, что это не конец.
— Я так боюсь потерять тебя, Крис.
— Я здесь. И не уйду. Никогда больше.
— Знаешь, я думала, что смерть Лии — это граница, после которой тебе будет страшно любить. Что ты всегда будешь убегать. — Она провела пальцами по моей щеке. — Но ты остался. Ты борешься.
— Потому что ты стоишь каждой битвы. Ты заставляешь меня быть лучше. Храбрее. Честнее. Даже если страшно.
— И мне страшно. Но я тоже останусь. Потому что, как ты сам сказал, это — не просто любовь. Это мы.
Я поцеловал её в висок.
— Сегодня вечером встречаемся с Пак Джинёном. Расскажем ему всё. И о том, что нашли, и о наших подозрениях насчёт Уджина. Я знаю, он поймёт. Он не тот, кто закрывает глаза на опасность.
Аляска кивнула.
— А ты готов к тому, что придётся снова вскрыть старые раны?
Я сделал шаг назад и посмотрел на неё.
— Я готов ко всему. Если ты рядом.
Вечером мы встретились с Майком — у него на ноутбуке уже была презентация: переводы, фамилии, скрытые связи. Всё указывало на компанию, финансирующую охранные службы в России. Фирма давно связана с семьёй Лии. Один из счетов был недавно активирован — примерно в то же время, когда Аляска попала в аварию. Имен не было. Только коды. Но Майк сказал, что можно пробить. Просто это займёт время.
— У тебя есть доказательства, что это именно они? — спросил я, всматриваясь в цифры.
— Пока нет прямых, — признался Майк. — Но направление верное. Кто-то хочет навредить ей. И тебе. А значит — группе.
Мы переглянулись. Решение назревало само собой.
— Пора идти к Пак Джинёну, — сказал я.
Когда мы вошли в офис директора, он уже нас ждал. Сидел за массивным столом, как всегда собранный, сдержанный, его взгляд — пронизывающий, но не враждебный. На мгновение в комнате снова возникло чувство прошлого — того самого момента, когда я предал молчанием Аляску. Но сейчас всё было иначе. Я встал прямо, взял Аляску за руку.
— Нам нужно поговорить. Это важно. Это касается безопасности. И её жизни.
Пак Джинён медленно кивнул и показал на кресла перед собой.
— Слушаю.
И мы начали. Без колебаний. Без страха. Потому что теперь мы не прячемся. Мы идём вперёд. Вместе.
Пак Джинён не перебивал. Он слушал — спокойно, почти бесстрастно, но я знал, за этой маской работают тысячи шестерёнок. Когда мы рассказали обо всём: о связи с семьёй Лии, о подозрениях насчёт Уджина, о деталях аварии и найденных банковских операциях — он молчал ещё какое-то время, разглядывая нас, словно проверяя — не врём ли мы.
— Значит, вы считаете, что кто-то намеренно атаковал Аляску, — наконец проговорил он. — И что, возможно, это связано с Лией и её семьёй?
— Мы не просто считаем, — сказал я. — Мы почти уверены. Майк нашёл связи. Финансовые потоки совпадают по времени. И я... — я на секунду перевёл дыхание, — я чувствовал это всё время. С того момента, как её сбила машина. Это не был случай. А теперь, когда я знаю, что Уджин был рядом в тот момент... Я больше не могу закрывать на это глаза.
Пак Джинён перевёл взгляд на Аляску. Она сидела ровно, лицо спокойное, но руки сцеплены в замок на коленях.
— Ты многое пережила, — сказал он ей мягче, чем я ожидал. — И не обязана снова втягиваться в мир, который может быть опасным.
— Я не втягиваюсь, — ответила она. — Я уже в этом. И я не боюсь, потому что я знаю, с кем рядом. И я знаю, за что мы боремся.
Молчание. В воздухе висело напряжение, но не гнев. Скорее — тяжесть решений.
— Что вы хотите от меня? — спросил Пак Джинён, скрестив руки.
— Поддержки, — ответил я. — Мы не просим вмешательства. Пока. Но если ситуация обострится — нам понадобится защита. Не только для Аляски, но и для ребят. Для группы.
— Вы собираетесь официально обнародовать ваши отношения? — уточнил он.
Я кивнул.
— Да, но позже. Сейчас важнее — безопасность, правда и доверие.
Джинён откинулся на спинку кресла, устремив взгляд в потолок. Потом посмотрел на нас снова.
— Крис. — Он впервые назвал меня просто по имени, без должностей. — Я помню, как ты молчал здесь, в этом кабинете. Как она боролась одна. Как ты отступил.
Я стиснул зубы.
— Я помню. И с тех пор каждую ночь ненавижу себя за это.
— Тогда у тебя есть шанс всё изменить, — произнёс он тихо. — И я дам тебе эту возможность.
Мои пальцы крепче сжали руку Аляски.
— Спасибо.
Он слегка кивнул.
— Я распоряжусь, чтобы к вам подключили безопасную связь и внутреннюю поддержку. Майк пусть передаст мне всё, что у него есть. Это больше не просто дело одной семьи. Это уже касается и моей компании. Моих артистов. Моей репутации.
Аляска улыбнулась с лёгким облегчением.
— Вы ведь всегда знали, что мы не обычная пара?
— Конечно, — усмехнулся он. — Вы как пожар и дождь. Но именно из таких союзов рождаются настоящие перемены.
Когда мы вышли из офиса, Сеул уже утопал в вечерних огнях. Тёплый апрельский ветер касался лица, пах цветущими деревьями, сырой мостовой и уличной едой.
Я обнял Аляску за плечи и мы пошли молча — каждый в своих мыслях, но вместе.
— Ты очень красиво держалась, — сказал я, нарушая тишину.
— А ты красиво говорил. Это было важно для тебя?
— Очень. Я должен был сказать это сам. Я слишком долго молчал в этом кабинете. Слишком долго позволял страху решать за меня. Больше — нет.
Она остановилась, повернулась ко мне и положила ладонь мне на щёку.
— Я горжусь тобой.
— А я тобой.
Мы поцеловались — не спеша, в шумном городе, как будто никого больше не было. И впервые за долгое время я чувствовал, что этот бой — не просто за любовь. Это — за справедливость. За правду. За новую жизнь, которую мы строим вместе. Шаг за шагом. Без страха.