Часть 7
Чутье меня не подвело. Ближе к полной темноте к нам присоединилось еще двое вольных. Судя по их виду, они обошли вояк на насыпи тихо, отхватив приличную дозу радиации по меркам Кордона. Женя, сидевший у костра и постепенно возвращающий нормальный цвет лица, смотрел на новичков с легким подозрением. Я же, желая показать пример сталкерской взаимовыручки, быстро сторговался с ними: несколько доз антирада из моего запаса в обмен на пачку витаминов и артефакт. Мне тогда казалось, что я уже достаточно хорошо знаю, как вести Котлерова, чтобы мы вдвоем не согнулись пополам под радостный стрекот Гейгера. Но свою самоуверенность я оплатил тем, что тут же решил навесить артефакт на Женю.
— Что это? — недоверчиво покосился он на «Бенгальский огонь», который теперь колыхался в колбе на его куртке.
— Кофе в Зоне Отчуждения, — вздохнул я. — Только не царапайся нигде.
— И пули не лови, — хмыкнул один из гостей, закуривая. — Совсем не вытечешь, но бинтов потратишь.
Взгляд Жени не изменился. Перспектива носить на себе непонятную светящуюся субстанцию явно его не радовала. Мне же, наоборот, казалось, что после двух почти подряд полосканий, силы ему были крайне необходимы. Тем более, судя по тому небольшому участку кожи, что я видел, артефакт действовал на него благотворно.
— А-а-а, чего ты лицо прячешь, а-а-а, Тихий? — сталкер, назвавшийся Астом, сидел напротив Жени, поедая разогретую на костре тушенку. Кажется, кличку он получил из-за странного заикания-аканья, которое, впрочем, не мешало ему болтать без умолку.
— Холодно, — коротко отрезал Котлеров, явно не желая вдаваться в объяснения.
Я и сам думал спросить его об этом позже, когда начнутся долгие пешие переходы и занять сознание будет нечем. Пока что из разумных причин я видел только нежелание дышать радиоактивной пылью, что, конечно, было мудрым решением. Новички редко носят балаклавы или банданы. Разве что противогазы, но на постоянной основе в них ходят либо трусливая зелень на Кордоне, либо совсем отбитые идиоты. Боялся ли Женя, что его узнают? Вряд ли. Он точно новичок — опытный сталкер в Зоне так себя не ведет, даже если хочет сойти за дурака.
— Да вроде у костра. Чего ты, Гульчатай, открой личико, — хмыкнул его товарищ — Карп.
Кличка подходила ему как никому. Карп был пучеглазый и большеротый, с отросшими неровными усами. Я был почти уверен, что изначально ему хотели дать кличку «Таракан», но потом, оценив его интеллект и, видимо, невысокую живучесть, остановились на рыбном варианте.
— Не хочу, — резко встал Женя, хмурясь и натягивая капюшон. — Мы скоро?
Кажется, компания Карпа и Аста не вдохновляла Котлерова, зато сил у него прибавилось. Я и сам не горел желанием вести за бесплатно еще две вероятности вляпаться в разборки с бандитами. Нам уже подходило время выходить, и Женя был прав. Тем более, парочка разложилась на отдых.
— А-а-а, — начал Аст, видя, как Тихий быстро пакует свой рюкзак. — Вы докуда?
Женя взглянул на меня, всем своим видом выражая, что он против такой компании. Мне же было все равно. Я не планировал сдавать их уркам, но и нянькой быть не собирался. Не застрелить, но оставить при первом же косяке — запросто.
— До Бара. Потом вернемся к Агропрому, — вздохнул я.
— Мы с вами Свалку перейдем, — деловито булькнул Карп. — А там — по своим делам каждый.
Женя недовольно выпучил глаза. Ночью чем меньше вас идет — тем меньше вас видно. Шум, перестрелка — и все. Даже если кто-то из них напорется на собаку или провалится в ухаб, это выдаст всех.
— Пойдем парами, мне в любом случае вести Тихого, — вздохнул я. — Выйдете позже, минут через десять.
Я не понимал ни подозрительности Жени, ни его тревоги. Видимо, Зона действительно меняет человека, и это особенно заметно рядом с молодыми. Я же, в свою очередь, тогда не видел смысла возвращаться на Большие земли. А ради чего? Найти работу в офисе или на складе? Скучно. Строить семью, плодить потомство? А кто мне даст гарантию, что они вообще будут? И будут ли они здоровыми после таких промывок радиацией? А то напложу обезьянок с тремя ногами — жена спасибо не скажет. Поэтому смерть я тогда, год назад, хотел встретить в Зоне, как старую подругу.
Котлеров сам всунул мне в руки рюкзак и поспешил выйти из КПП, гонимый то ли тревогой, то ли артефактом, который придал ему сил. Я покачал головой. Только бы он не вляпался во что.
— Сейчас тут тихо и морозно, поэтому вплоть до Свалки никого не будет, можем идти спокойно, — потянул я ворот свитера.
Холодный ночной ветер задувал под воротник, неприятно обжигая после тепла костра. Такая погода была нам на руку: ветер завывал в ушах, скрипел сухими ветками, создавая звуковую завесу. Одна беда — слышать Женю в таких шорохах было почти невозможно.
— Не нравятся они мне, — буркнул он, идя почти вплотную ко мне, не желая в темноте угодить в аномалию. Умно отключив звуковой сигнал, он зажимал световой индикатор пальцем.
— Здесь все не без греха, — вздохнул я. — Если они живы в Зоне, значит, она их пока терпит.
— Веришь, что Зона живая? — кашлянул Женя, хмурясь. — Монолитовец, что ли?
Я хмыкнул. Видимо, с отцом Женя был близок, что в наше время редкость. В Зоне поголовно безотцовщина или те, чьи старики доживают последние дни. Иной сталкер, вернувшись домой, про Зону ни слова не проронит. Хотя бывший вояка, покатавшийся по горячим точкам, явно более закален, чем бывший программист, мечтающий о золотых горах. Не Котлеров, а сплошное исключение.
— Нет, — покачал головой я. — Монолитовцы — сектанты. И если их не злить, вполне себе мирные ребята. Странные, со своими приколами. Но они о Зоне знают много. Тут таких не встретишь, они ближе к центру. Камень держат. А вот поверий в Зоне много, как и везде.
— Как у врачей? — с интересом наклонился Женя, пытаясь взглянуть мне в глаза, как воришка из какого-то средневекового романа, заглядывающий в лицо палачу.
— Да, спокойной ночи здесь никто никому не желает. Зона разумеет по-своему, она многое чувствует и за многое возвращает. У неё свое понимание справедливости, понимаешь?
— Апофения, — скептически шикнул Женя.
Я пожал плечами. Как знает. Многие сталкеры не видят в Зоне ничего, кроме огромной бойни, войны, которая не стихает ни на секунду. Кто-то живет годами, ни разу не выстрелив. Кто-то, как я, верит, что Зона слышит и чувствует. И при должном уважении в ней можно жить долгие годы.
— Почему ты здесь? — спустя некоторое время молчания спросил Женя.
Но мы уже подбредали к Свалке, и я знаком показал ему помолчать. Уже двадцать минут я чувствовал, как Аст и Карп плетутся за нами, и это ощущение держало меня стальной ледяной рукой прямо за жопу. Все же Женя был прав, хоть и не понимал, что они идут. Кто-то в хвосте напрягал сильнее, чем привычный бросок по окраинам Свалки.
Я махнул рукой вниз, автоматически прижимая палец к губам. Котлеров моментально рухнул в полуприсядь, напряженно смотря на меня. Наши глаза уже привыкли к полутьме, потому в такой близи мы хорошо видели друг друга. Жесты спецназа понимаются интуитивно, Котлеров вряд ли знал их так, как знал я. Но тут он потянулся кулаком к груди. Немой вопрос. Он не увидел проблеск фонарика вдалеке. Я схватился пальцами у локтя: «Враг». Женя неловко прищурился, чуть высовываясь из-за небольшого блока, за которым мы удачно оказались.
Он кивнул, поворачиваясь ко мне, прижимая сложенные в круг пальцы к глазу и тут же показывая единицу: «Снайпер, один». Я согласно сложил «Хорошо», тыкнул в ствол Котлерова, висевший на поясе, вытянув указательный и большой палец: «Возьми пистолет». Женя тут же отреагировал и быстро экипировался.
Сердце стрекотало в груди. Для меня такие переходы — дело привычное, будь то в одиночку или в качестве проводника. Но то, что Котлеров знал такие тонкости, добавляло азарта. Я знал, что эта радость — временное явление. Что-то должно было пойти не так. То ли он занервничает и пальнет, то ли будет мазать, как слепой. Не бывало ни разу, чтобы новичок был настолько беспроблемным. Верить в сказки можно где угодно, но не в Зоне.
Я, готовый к любому исходу, например, что придется затолкать Котлерова в землю и все же чистить Свалку, тоже поменял оружие и знаком показал идти за собой.